Орден, который построит Джинн

      Дилюк       (всё ещё суббота, но с другого ракурса)              Кэйя догнал Дилюка, когда тот уже поднимался по лестнице к Ордо Фавониус, фривольно хлопнул по плечу, будто они были лучшими друзьями, условившимися о встрече.       – Так вот, о краже вёдер и ножниц, – бодро сказал он.       Дилюк всю дорогу напоминал себе, что пришёл сегодня не из простого любопытства, а потому что за Кэйей стоило приглядывать больше, чем за кем-либо в этом городе. Он сам был угрозой не меньшей, чем какие-нибудь маги Бездны, и вовсе даже не из-за своего происхождения или непонятной, неизвестной даже ему миссии от Каэнрии. Просто Кэйя легко, без лишних мук совести принимал неординарные решения, чтобы добиться своей цели: мог подставить кого-то, направить по ложному следу, притащить в город отряд хиличурлов, чтобы посмотреть, насколько эффективна стража у ворот. Мог – и делал.       – Почему ты вообще думаешь, что мне есть дело до этих краж? – спросил его Дилюк. – Я похож на помешанного землевладельца, который готов поднять на уши весь город из-за украденных с грядки двух морковок?       Кэйя издал театральный изумлённый возглас.       – Как же так! – попенял он. – А где критичность мышления? Если не развивать умение думать логически, то все будут обманывать тебя, мастер Дилюк. А в торговле это может быть очень опасно. Но, если серьёзно, то дело куда более интригующее, нежели кажется на первый взгляд. Сам подумай: ножницы, бечёвка, три ведра, миска, поварёшка, корзина. Кому и в какой ситуации могли понадобиться все эти вещи, если учесть, что кражи происходили на краю леса, в небольших поселениях?       – Да кому угодно, – пожал плечами Дилюк. – Даже если отмести вариант, что это была чья-то шутка, то забрать хлам могли дети во время какой-нибудь игры. Неизвестные нищие бродяги – достаточно просто вспомнить, как поздно Ордо Фавониус обнаружили ребёнка, живущего в волчьей стае. Территория Монда довольно обширна, и прятаться в здешних лесах можно долго. В конце концов, какие-то инструменты могли забрать торговцы или сопровождающие аэростат наёмные рабочие, если транспорт сломался по дороге.       – Неплохо, неплохо, я пришёл к такому же выводу. Но детей пока что можно отложить; я поспрашивал и в Спрингвейле, и в Мондштадте – не похоже, что они что-то брали или, тем более, гуляли ночью у «Рассвета». Кроме того, я поручил скауту Эмбер узнать, не было ли похожих случаев в городе. Доброе утро, мастер Рагнвиндр со мной.       Последнее Кэйя бросил рыцарям, стоявшим в карауле у входа в Ордо Фавониус. Те проводили Дилюка очень задумчивыми взглядами, и – о, он не сомневался! – начали обсуждать увиденное, как только тяжёлая дверь штаба захлопнулась перед их носами.       Дилюк прекрасно знал, что говорит о них с Кэйей город. Самой популярной была та версия, где названные братья переругались из-за наследства или же службы в Ордо Фавониус – и это можно считать вполне приемлемым исходом. К счастью, все жители уважали и мастера Крепуса, и его сыновей, поэтому откровенно злых, порочащих репутацию слухов никто не распускал… хотя в мыслях наверняка придумывали и более неординарное развитие событий.       Дилюку было всё равно: главное, чтобы никто не узнал истинной причины. Остальное они смогут как-нибудь пережить.       – Но одна вещь очень сильно выбивается из списка украденных вещей, – продолжил Кэйя, поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Корзина с туманными и пламенными цветками – кстати, раздельная или общая?       – Раздельная, – буркнул Дилюк. – Пытаетесь подловить винокурню на нарушении техники безопасности и развести на штраф, капитан?       – Нет, всего лишь восстанавливаю картину произошедшего, – заверил его Кэйя. – Если бы корзина была общей, то цветы, перемешавшись, потеряли все свои элементальные свойства. Ну, или устроили между собой реакцию, но это уже совсем другая история. Но раз они хранились по правилам, то, даже будучи уже переработанными, выжатыми, или что вы там с ними делаете, они всё ещё содержали минимальный запас пиро и крио. Конечно, может быть, нашим ворам понадобилась сама корзина, но тогда бы они избавились от содержимого по дороге, а этого не случилось. Что можно сделать из туманных и пламенных цветков?       – Ароматизатор для вина, – сказал Дилюк, потому что Коннор собирал цветы именно для экспериментов с напитками, и некстати спохватился, слишком увлечённый загадочным разговором. – Погоди, мы куда идём? Библиотека внизу.       – Ко мне в кабинет, – Кэйя открыл дверь и сделал приглашающий жест. – Нужно забрать кое-какие тетради и домашнюю работу. Я быстро, но на пороге лучше не стоять.       – Что ещё за домашняя… – начал Дилюк, проходя внутрь, но Кэйя, присев у стеллажа, уже закопался в бумаги, и вопрос повис без ответа.       В этом кабинете Дилюк уже бывал после возвращения. Навевало воспоминания: раньше за столом, который напротив двери, сидел он сам, а Кэйя, его правая рука, занимал второй стол, сбоку, у стены. Теперь на этом месте стоял большой вычурный диван с подушками и круглый кофейный столик, за который можно было усесться разве что на коленях. В остальном кабинет практически не изменился: те же полки и шкафы, бумаги, коробки и тяжёлые занавеси на окнах.       – Ну, что там с цветками? – напомнил Кэйя.       – Разнообразные зелья в первую очередь, – ответ был слишком очевидный. – Наверняка какие-то алхимические реакции, но в этом я не разбираюсь. Элементальные цветы слишком опасны, чтобы использовать их для декоративных целей, так что это вряд ли.       – Именно, – Кэйя наконец нашёл нужное и выпрямился. – А теперь давай объединим то, что у нас получилось: бродяги, торговцы и зелья с алхимией. Как ты понимаешь, детали не сходятся: у бродяг нет ни способов, ни нужды для применения элементальных цветков, а торговцы бы просто отправили кого-нибудь собрать свежих или купили. Взять, к примеру, твою винокурню: размещаете заказы у задних ворот Мондштадта, и вскоре вам приносят корзинку огненных цветков. Это не настолько дорого, чтобы воровать у кого-то отжимки.       Слова Кэйи звучали очень логично и правдоподобно. Дилюк, обладай он полной информацией и заинтересованностью, вероятнее всего, пришёл бы к таким же выводам. Но подобные случаи не касались ни успешного дельца Дилюка Рагнвиндра, ни защитника города Полуночного Героя.       – Просто поверь мне, – сказал Кэйя, проходя мимо, – за всем этим кроется что-то важное, но я пока не знаю, что; можешь считать интуицией или опытом. Ах, да, как я мог забыть – ты ни капли мне не веришь, ведь именно поэтому мы сейчас идём в библиотеку.       Больше всего Кэйя любил, чтобы в их разговорах последнее слово оставалось именно за ним. Это было не сложно, поскольку Дилюк как правило на подначки отмалчивался или просто хмыкал и сворачивал разговор. Да, внутри него всё закипало от бешенства, он почти что чувствовал, как Глаз Бога начинал жечь бедро и разгонять кровь по венам. Но подобного поведения себе позволить не мог.       Он часто обвинял Кэйю во лжи и притворстве, в его вечных масках, которым нет конца, в игре на публику и позёрстве. Но, если копнуть поглубже, не тем ли занимался и сам Дилюк?       Они вновь спустились на первый этаж и вошли в святая святых ордена. Библиотека всегда чем-то неуловимо напоминала Собор Барбатоса: может быть, атмосферой торжественности и спокойствия, а может, величественностью интерьера.       – Нам сюда, – Кэйя повёл вниз, туда, где стоял ряд столов и стульев для желающих устроиться со стопками литературы прямо здесь. Со своего места их проводила взглядом Лиза, оторвавшись от чтения книги на миг, приветственно кивнула и потеряла всякий интерес.       – О-о-о, братик Кэйя пришёл! – воскликнул звонкий голосок. За одним из столов собралась любопытная компания: совсем юная на вид девушка, Кли и алхимик Ордо Фавониус.       К удивлению Дилюка, Кэйя направился именно к их столу.       – Привет, Искорка! Доброе утро, Элла, Альбедо. Я сегодня не один.       Дилюк почувствовал себя совершенно лишним, когда на него уставились три незаинтересованных взгляда. Кли посматривала с недоверием, алхимик – с полнейшим равнодушием, юная девушка же слегка хмурилась, будто пыталась вспомнить, кто стоит перед ней.       – Прошу любить и жаловать, мастер Дилюк Рагнвиндр, – представил его Кэйя. – Он крайне увлечён нашими еженедельными встречами, и я счёл возможным пригласить его сюда.       – Мастер желает учить языки?       – Нет-нет, – разуверил Кэйя. – Просто вольнослушатель. Разумеется, если у него возникнет желание учиться вместе с нами, препятствовать не буду. Что ж, мастер Дилюк, с Альбедо и Кли вы прекрасно знакомы. А это – лингвист и исследователь Элла Маск, специалист по языкам… эмм… малых народов.       Фамилия была Дилюку знакома, но очень поверхностно. Ему показалось, что внешность девушки и её предполагаемый возраст не соответствуют научному статусу, но уточнять не стал. Да и сказать, что он прекрасно знал Кли и Альбедо, было бы огромным преувеличением: кроме того случая на острове с алхимиком Ордо Фавониус он практически не сталкивался.       – Здравствуйте, госпожа Маск. Малые народы – это…       – Просто Элла, пожалуйста, – голос девушки звучал гораздо глубже и взрослее, чем можно ожидать. – Я изучаю языки хиличурлов, магов Бездны, а также знакома с некоторыми другими редкими языками Тейвата. По большей части занимаюсь именно хиличурлами, их бытом, укладом жизни и культурой.       – Это настолько востребовано? – удивился Дилюк, который едва ли вообще хоть раз в жизни интересовался примитивным языком хиличурлов или укладом их жизни, а не способами убийства.       Похоже, своими словами он умудрился задеть Эллу Маск, потому что та раздражённо закатила глаза.       – Мои исследования, между прочим, спонсирует ассоциация учёных Мондштадта и академия Сумеру, – обвиняющим тоном выговорила она. – Я собираю материал для публикации книги. Если вам это неинтересно, и если вы из тех, кто только и может что размахивать мечом вместо того, чтобы наладить диалог…       Судя по лицу Кэйи, тот здорово веселился, потому как знал, что Дилюк именно из тех.       – Ах, учитель Элла, уверяю, мастер Дилюк вовсе не хотел вас обидеть. Полагаю, он изменит своё мнение, как только поймёт, какую пользу несут ваши исследования.       – Хотелось бы надеяться, – учёная тоже уже явно составила собственное определённое мнение о Дилюке, и уж его-то она менять не собиралась. – Не будем терять время, начнём с домашней работы. Кли, ты первая.       Кэйя выдвинул два стула и жестом предложил Дилюку сесть рядом с собой.       – Вы что, и ребёнка этому учите? – шепнул Дилюк, пока Элла была занята тем, что листала яркую, разрисованную цветными мелками тетрадочку Кли.       – О, нет, нет, – спохватился Кэйя. – Кли учится тейватскому языку: чистописание, сочинения и всё такое. Она категорически отказывается ходить в воскресную школу при Соборе, а рыцари Ордена всё же не настолько свободны, чтобы подрабатывать учителями, поэтому там, где мы можем перепоручить Кли кому-то надёжному, мы это делаем. Не думай о нас слишком плохо, все занятия с госпожой Маск оплачены.       – Я написала сочинение про приключения Додоко на необитаемом острове! – встряла Кли. – И даже нарисовала картинки. Можно потом почитать вам вслух?       – Сначала сделай работу над ошибками, – Элла быстро закончила делать пометки на полях тетради и вернула её Кли. – Очень неплохо, твой почерк улучшается. Продолжай стараться.       Малышка забрала тетрадку назад, тяжело вздохнула и полезла в свой рюкзачок за карандашами.       – Кли, – наконец-то подал голос алхимик. – На этот раз будь серьёзнее и делай работу над ошибками как следует.       – Ла-а-а-адно, – протянула она.       – Теперь вы двое, – Элла Маск требовательно протянула руку. – Ваша домашняя работа.       Представить себе Кэйю, который на третьем десятке лет вновь корпит над учебниками, было нелегко. Но тот в самом деле открыл свою тетрадь и придвинул к Элле. Алхимик сделал то же самое.       – Редкие языки нужны нам для работы в ордене, поэтому изучаем всё, что можем изучить, по мере наших сил. Мы сами выбираем, что делать в качестве домашнего задания, – пояснил Кэйя. – Альбедо расшифровывает редкие тексты про элементальную энергию с языка магов Бездны, это полезно для его исследований. А я… ну, раз на раз не приходится. Иногда по долгу службы удаётся попрактиковаться и на настоящих письменах.       Как, например, в этот раз, красноречиво сообщал его взгляд, направленный на Дилюка.       – Да, но эту практику я никак не могу ни проверить, ни оценить, – раздражённо прокомментировала Элла. – За исключением редких, отдельных, вырванных из контекста слов, которые вы приносите мне в надежде, что я сразу всё пойму.       – Рыцарская тайна, учитель Элла, войдите в моё положение!       Та разочарованно покачала головой и углубилась в чужие записи.       – Вот так однажды переведёте свои шпионские писульки неправильно и угробите весь Тейват, – пробубнила она под нос. Но, видимо, спор возникал не в первый раз, в разрешении не нуждался, а потому почти тут же заглох.       – Пользуясь случаем, – Кэйя развернулся к алхимику, – капитан Альбедо, у нас с мастером Дилюком есть к вам один крайне важный вопрос по специальности.       – Мы не на службе до обеда, оставь формальности хоть сейчас, – алхимик коротко взглянул в сторону Дилюка. – Или есть повод?       Дилюк тоже предполагал, что поводом был он сам. Он уже усвоил правило, которое Джинн строго продвигала среди рыцарей: формальный язык между коллегами на службе, уважительные обращения. Они с Кэйей как будто тоже с лёгкостью соскользнули в эту игру, обращаясь друг к другу подчёркнуто вежливо – иногда даже, когда у их разговоров не было зрителей.       – К тебе вопрос, – исправился Кэйя, тоже быстро взглянув на Дилюка. – Альбедо, для чего могут понадобиться туманные и пламенные цветки?       – Почему бы тебе не спросить об этом Сахарозу? – алхимик кивнул наверх, подразумевая, видимо, второй этаж. – Она занимается биоалхимией, растения, даже такие специфические, больше её специальность.       – Нам не нужна глубокая научная лекция на полчаса! – воскликнул Кэйя. – Просто в общих чертах, в рамках расследования. Изучаю возможные варианты.       – Тогда спроси у Лизы, – отрезал алхимик.       Сдувшись, Кэйя подпёр кулаком щёку.       – Слушай, – сказал он, – ну хватит уже обижаться на меня за этот приём у семьи Гуннхильдр, мы с магистром действительно ни в чём не виноваты. Я ведь не постесняюсь пойти после урока и оформить официальный запрос к исследовательскому отделу, и тебе всё равно придётся отвечать.       Алхимик тяжело вздохнул, но вырвал из своей тетради чистую страницу и принялся шарить рукой по столу в поисках укатившегося карандаша.       – Ты, конечно же, посетишь грядущий приём, – тем временем Кэйя повернулся к Дилюку.       – Конечно же, – согласился он. – А ты, я так понимаю, нет?       Кэйя театрально приложил руку ко лбу.       – Ах, госпожа Фредерика Гуннхильдр так же злопамятна, как и красива. В прошлый раз, когда я приходил в их поместье срочно отдать донесения от разведки для магистра, она не пустила меня дальше порога, а бумаги велела передать через экономку. Да ещё пригрозила, чтобы я даже дышать не смел в сторону её дочери… обеих её дочерей. И почему она так предвзята по отношению ко мне?       – Действительно, почему же это, – хмыкнул Дилюк.       В детстве и юности отношения между Кэйей и Джинн не были какими-то безумно близкими и доверительными, как между лучшими друзьями, но при этом всё равно особыми. Дилюк ещё помнил, как лет в тринадцать он всерьёз ревновал одного своего друга к другому, но так до конца и не мог понять, кого к кому. Это быстро прошло; но опасения госпожи Фредерики он прекрасно понимал. Должно быть, она всерьёз боялась, что её разумная дочь, которой судьбой уготовлены великие свершения, может однажды свернуть не туда, прислушавшись к зову нежного, романтичного девичьего сердца.       Что ж, в некотором смысле госпожа Фредерика не так уж и хорошо знала свою дочь. Возможно, Кэйя мог сбить с праведного пути – в каком угодно смысле этого слова – любого человека, но только не Джинн Гуннхильдр.       Альбедо тем временем развернул тетрадный листок так, чтобы его было лучше видно, и принялся за объяснения.       – Область применения элементальных цветов делится на два больших подкласса, – он нарисовал цветок вверху и провёл вниз две стрелки. – Создание материального и нематериального. Материальное – это любые зелья, предметы, жидкости. Нематериальное – использование содержащейся в них элементальной энергии для опытов, элементальных реакций или прямого воздействия. Прямое воздействие – это если вы опрокинете корзину туманных венчиков кому-нибудь в ванну или смешаете пламенные с порохом.       У алхимиков определённо было своё видение мира.       – Какое оборудование, как правило, требуется для создания материального? – спросил Дилюк и тут же мысленно обругал сам себя: снова Кэйе удалось увлечь его настолько, что он и думать забыл не лезть в это дело. Так было с самого детства, продолжилось и сейчас – только ставки несоизмеримо повысились.       – Знания, – алхимик постучал пальцами по голове; его тон намекал, что далеко не каждый, кто сумеет добыть элементальные цветы, способен создать из них хоть что-нибудь. – Ну и, разумеется, алхимический круг, котёл для зелий, реагенты, инструменты – желательно, целая лаборатория. Элементальные цветы – материал повышенного класса опасности, и для работы с ним требуются особые условия.       – Ты спрашиваешь так, как будто сам не используешь эти цветы для вина и не знаешь правила работы с ними, – прищурился Кэйя.       Дилюк не мог сказать вслух перед всеми, что он понятия не имеет, что и как нужно делать с цветами, потому что этим занимался исключительно Коннор, да и советоваться тот предпочитал с Эльзером. И только потом, если из их замыслов выходило что-то путное, они приходили к Дилюку с экспериментальными продуктами, опросом посетителей таверны и готовыми расчётами предполагаемых затрат и прибылей. Конечно, ни один делец не будет лично, своими руками, выполнять работу каждого подчинённого, но хотя бы контролировать процесс…       – А как вы утилизируете отходы? – внезапно заинтересовался алхимик. – И как храните их до утилизации? Вместе или раздельно? А…       – Если Ордо Фавониус задался целью найти нарушения в технике безопасности на винокурне, то приходите с официальным визитом! – не выдержав, вспылил Дилюк. – Кто следующий задаст мне этот вопрос, магистр Джинн?       Кэйя тихонько засмеялся.       – Не так давно Кли, – сказал алхимик, совершенно не впечатлённый вспышкой Дилюка, – решила проверить, что будет, если бросить в реку бомбу, начинённую пламенными и туманными цветками одновременно: замёрзнет вода или вскипит? Я понимаю, откуда в ней такая любовь к экспериментам и познаниям, но повторять бы не рекомендовал никому. Особенно вам: винокурня со всем её оборудованием будет гореть быстро и ярко.       – Я уверен, мастер Дилюк примет твоё беспокойство к сведению, – заверил его Кэйя, отклонился на стуле немного назад и позвал. – Лиза!       – В библиотеке нужно соблюдать тишину, – отозвалась Лиза из своего угла, но всё-таки подошла поближе. – Что такое?       – Не будешь ли ты так любезна помочь? Для каких базовых зелий используют туманные и пламенные цветы, и насколько легко справиться с ними любителю? Ну, например, если сейчас мастер Дилюк пойдёт в лабораторию, получится ли у него?       – Под руководством опытного алхимика, зельевара или достаточно компетентного учёного – получится, – подумав, сообщила Лиза. – Но если быть предельно аккуратным и выполнять все команды. Лично я, когда заготавливаю зелья для Ордо Фавониус, использую цветы для морозного и пламенного масла, для зелий морозного и теплового щита… и всё, пожалуй, из базового. Есть более сложные и редкие зелья, которыми почти не пользуются – например, настойка для исцеления изжоги, но затраченные усилия и ингредиенты не соответствуют конечному результату, очень уж дорого выходит. Я тебе помогла, лапочка? Если да, то, будь добр, воздержись от криков в библиотеке. А если нет, то всё равно воздержись.       Кэйя послал ей воздушный поцелуй, а потом, когда Лиза процокала на своих каблуках на место, украдкой перевёл дыхание.       – Страшная женщина, – признался он. – Ах, как бы ей подошла капитанская форма!..        С этой историей Дилюк тоже был знаком только понаслышке. Лиза – яркая, умная, действующий член ассоциации учёных Мондштадта, – получила приглашение и уехала в академию Сумеру ещё до смерти мастера Крепуса. Никто в городе не ждал её возвращения назад, во всяком случае, не так скоро: Лиза могла подняться на самую вершину и стать частью мирового сообщества учёных.       Но вот по прошествии двух лет Лиза Минчи вдруг вернулась в Мондштадт без учёной степени, зато с электро Глазом Бога, отказалась от должности капитана и сменила пожилого библиотекаря в Ордо Фавониус. И даже приглашение от Ковена отвергла с равнодушием.       Никто не задавал ей вопросов, и Лиза сама не поднимала эту тему.       – Впрочем, социальная работа ей идёт не меньше, – Кэйя, заметив непонимание Дилюка, уточнил. – Ты не знал? Она – нынешний глава фонда помощи детям-сиротам и малообеспеченным семьям Мондштадта. Работы не так много, но кто-то должен ей заниматься. Раньше этот фонд был частью Церкви Фавония, но Лиза сделала его более обособленным, хотя с Собором он всё равно связан. Взять, например, хоть ту же воскресную школу…       – Ну, всё, хватит языками чесать, – прервала их Элла Маск. – Я всё проверила, так что забираем тетради и совместно анализируем домашние тексты. Итак, язык магов Бездны. При переводах вы оба допускаете одну и ту же ошибку: забываете порядок членов предложения, поэтому сегодня речь снова пойдёт об общей структуре, а не о частных случаях. Напоминаю вам, что части речи – это не то же самое, что члены предложения; их мы пока не берём в расчёт. Чаще всего вы путаете обстоятельство времени и дополнительный элемент длительности, из-за чего разбор, а в дальнейшем – и перевод предложения выходит в корне неверный…       Элла говорила так быстро, что Дилюк просто не успевал понять, о чём идёт речь. Она не давала времени ни сосредоточиться, ни подготовить всё для записи, но Кэйя и Альбедо, видимо, уже привыкшие к её манере вести дела, побросали разговоры и маниакально принялись строчить в своих тетрадях.       Дилюк тоже попытался уловить смысл темы, но изучать языки нужно было с основ. Однако, так или иначе, приведя сюда Дилюка, своей цели Кэйя добился. Стало очевидно, что тот действительно не знал языки магов Бездны или каких-то прочих тварей изначально, а упорно учил уже долгое время.       Но обвинять Дилюка в излишней подозрительности было глупо, только не после всех тех откровений, что он узнал и продолжал узнавать о Кэйе. О, нет, он не считал Кэйю предателем, человеком, который прибыл в Мондштадт с целью разрушить его до основания; прошло достаточно времени, чтобы всё обдумать рационально, отпустить часть своей ярости и сделать верный вывод. Но Кэйя был лжецом и обманщиком, и ложь давалась ему так легко и естественно, будто он создан для интриг; будто он рассыплется на части, если перестанет ежеминутно улыбаться, флиртовать и говорить вовсе не то, что у него на уме.       Возможно, так оно и вышло бы на самом деле, потому что если тот Кэйя – бледный, промокший от дождя, разбитый и отчаявшийся, сидящий на пороге поместья и сжимающий в руке крио Глаз Бога – был настоящим, то лучше бы ему для успокоения души держаться за свою ложь и дальше.       Чужой взгляд настойчиво сверлил бок Дилюка. Он повернул голову; Кли, застигнутая врасплох, не успела сделать вид, что она здесь ни при чём.       – Ты… не хочешь учиться в воскресной школе? – не придумал спросить ничего лучше Дилюк, в попытках сделать ситуацию менее неловкой.       Кли потрясла головой и подтянула к себе поближе тетрадку. Вообще-то за ней не водилось привычки стесняться кого-то, и это… задевало ещё сильнее.       – Сестры в Соборе хорошие, – пробормотала она, – но Кли не нравится там учиться. В Ордене гораздо интереснее! И я честно выполняю всё, что мне задают, и читаю все книжки, которые нужно. Зачем ходить в воскресную школу?       Она развернула к нему тетрадку, исписанную детским округлым почерком и размеченную красным карандашом на полях, демонстрируя свои домашние работы.       – Ты пишешь стихи? – удивился Дилюк, заметив ровные, короткие столбики текста на первых страницах тетради.       – Нет, нет! – помотала головой Кли. – Не сама, и это не стихи, а правила. Братец Кэйя пишет их для меня, или иногда мы делаем это вместе, но у Кли ещё не очень хорошо получается. Братец Кэйя придумывает правила лучше всех, и их очень легко запоминать! Я выучила все наизусть, хотите послушать? Если город подорвёшь — в карцер ты сама пойдёшь. Бомбы на людей прыг-скок — Джинн посадит под замок. Загорится дол и лес — Кли тогда придёт конец!       Возможно, рифма в последней строке с точки зрения автора должна быть немного другой, но Дилюк не брался судить. Одно то, что Кэйя писал детские стихи, удивляло дальше некуда: он раньше никогда не проявлял излишней привязанности ни к литературному творчеству, ни к детям. Возможно, всё дело в возрасте – едва ли им было дело до каких-то малышей, когда они сами ещё считались подростками, пусть и занимали серьёзные должности в Ордо Фавониус…       – Хороший стих, – похвалил он. – Ты… молодец?       Это был крайне неловкий комплимент, но Кли, во всяком случае, ему улыбнулась.       – У вас тоже пиро Глаз Бога! – она указала на пояс, куда Дилюк пристёгивал его. – А вы любите глушить рыбу?       – Что? Нет, – опешил Дилюк. – Рыбу ловят удочкой.       – А-а, – Кли резко погрустнела и серьёзно, глубоко вздохнула. – Наверное, это потому, что вы взрослый. Сестрица Эмбер говорит, что все рано или поздно взрослеют, становятся скучными и забывают, что такое веселье. Но для этого Архонты создали детей – чтобы мы напоминали взрослым, как нужно радоваться жизни. По-моему, это звучит немного странно, да и сестрица Сахароза объясняла, что дети нужны совсем для другого… но мне нравится. А вот братец Кэйя, например, очень любит глушить рыбу вместе со мной, и ему всегда от этого весело… Может быть, сестрица Эмбер всё-таки права? Может, я появилась для того, чтобы радовать братца Кэйю, и братца Альбедо, и сестрицу Эмбер, и сестрицу Мону, и остальных?       – Глушить рыбу опасно и незаконно, – напомнил ей Дилюк, хотя и понимал, что своими словами как раз-таки только подтверждает теорию о скучных взрослых.       – А вот и нет, – хмыкнула Кли. – Нет такого закона. Нельзя нарушать баланс в экосистеме, но сестрица Сахароза объяснила мне, какое количество убитой рыбы критично повлияет на природу. Поэтому Кли ходит глушить рыбу не очень часто и в разные места, и всегда использует только маленькие бомбочки, и знает, когда нужно остановиться. Вот так-то. Хотите попробовать? Это очень весело.       – Кли, – вымученно позвал её Альбедо, который, как оказалось, на всякий случай внимательно прислушивался к их разговору. – Перестань, пожалуйста, учить мастера Рагнвиндра плохому. Местная экология точно не переживёт, если он решит глушить рыбу вместе с тобой.       – Я не… – возмущённо начал Дилюк, но тут Кэйя, который, видимо, тоже не оставил их болтовню без внимания, всё-таки засмеялся во весь голос и застучал рукой по столу.       – Архонты, какое счастье! – простонал он сквозь смех. – Какое счастье, что в юности тебе и в голову не приходило использовать Глаз Бога для рыбалки!..       По мнению самого Дилюка, благодарить Архонтов следовало бы за то, что это маленькому Кэйе не приходила в голову мысль глушить рыбу Глазом Бога, иначе бы он наверняка уговорил Дилюка попробовать запустить его элементальную птицу в озеро. До встречи с Кэйей Дилюк даже не подозревал, что бывает столько потрясающих способов скоротать свой досуг. Наверное, неудивительно, что теперь он спелся с Кли – по уровню развития в самый раз.       – Я тебя выгоню, Кэйя Альберих! – пропела Лиза сверху, из-за стеллажей. – И больше никогда не пущу в библиотеку, даже если Джинн заступится. И мастера Дилюка тоже не пущу, он дурно на тебя влияет. Уж от него подобного не ожидала. Стыдно должно быть!       Кэйя засмеялся ещё сильнее.       – Никогда не думал, – сказал он, – что доживу до того дня, когда меня будут выгонять из библиотеки за то, что мастер Дилюк – мастер Дилюк! – плохо на меня влияет!       – А ты переживал, братец Альбедо, – успокаивающе сказала Кли. – Видишь, мне даже не надо никого учить ничему плохому. Он уже сам всё отлично умеет.       Кэйя закрыл лицо руками и, кажется, уже начал вытирать выступившие от смеха на глазу слёзы.       – Я… – Дилюк почувствовал, как трещит по швам его тщательно лелеемое спокойствие и краснеют кончики ушей. Он резко поднялся со своего места, потому что в охватившее стол веселье уж точно не вписывался. – Я пойду, мне пора открывать таверну. Спасибо за увлекательную лекцию, Элла, и простите, если мои слова вас как-то задели. Желаю успехов в ваших исследованиях. Капитан Альбедо, Кли, всего хорошего.       А с тобой, одноглазый подлец, мстительно подумал он, я даже прощаться не буду, потому что ты наверняка придёшь вечером в таверну дожать меня, ты же по-другому не можешь, да?       Возможно, это было похоже на бегство, но с Дилюка на сегодня хватило впечатлений – он и так задержался в ордене гораздо дольше, чем планировал.