Орден, который построит Джинн

      Кэйя              Госпожа Воля Небес Нин Гуан с сопровождением прибыла в Мондштадт ранним утром в субботу. Первым, ещё вечером накануне, их встретил мондштадтский патруль, охраняющий границу: делегация из Лиюэ ехала по главной дороге, ни от кого не скрываясь. Своевременное донесение в штаб позволило магистру и её капитанам хотя бы подготовиться морально – что в сложившейся ситуации тоже немаловажно.              ***       После памятного ночного собрания Джинн еле удалось утихомирить всех и выгнать из своего кабинета. Эмбер рвалась прямо здесь и сейчас, в ночных потёмках, искать нарушителей границы, Дилюк рвался «поговорить» с Похитителями сокровищ, которые берутся за убийства мондштадтцев, Хоффман с Гертой рвались перетрясать рыцарей, Розария рвалась устроить засаду на делегацию из Лиюэ, а Лиза рвалась спать.       Один только Альбедо никуда не рвался. Он спокойно дождался, пока недовольные запретами магистра на любую опасную деятельность разойдутся, а Кэйя под предлогом «выйти покурить» раздаст команды своим осведомителям и вернётся, а потом многозначительно постучал пальцами по столу.       — Какие планы? — спросил он.       — Поднять архив, — Кэйя потянулся, зевнул и с удовлетворением отметил, как по цепной реакции вслед за ним сперва зевнула Джинн, а потом не удержался и Альбедо. — Хочу поискать записи о похожих инцидентах с соседними странами. Я не то чтобы мастер дипломатии, нам с магистром учиться ещё и учиться. Посмотрим, какие последствия нас могут ожидать и как лучше выстраивать линию поведения — вдруг появятся новые идеи.       — Я с тобой, — решила Джинн. — Поспрашивала бы матушку, но не ночью же... Схожу в особняк с утра под предлогом подготовки к торжеству. Её, конечно, отвлечёнными разговорами не проведёшь, но всегда можно сослаться на то, что я не имею права разглашать детали операций ордена. И ещё нужно обязательно отослать ответ Эуле, чтобы не вздумала приезжать. Она — наша единственная связь с Лиюэ сейчас, и прежде, чем её отзывать, нужно отправить взамен другого дипломата. Постараемся обойтись здесь своими силами.       — Ох, как бы я взял, да как бы потряс этих лиюэских представителей, которые сейчас находятся в Мондштадте... — Кэйя горестно вздохнул. — Но они скажут, что не в курсе, ещё и сдадут нас Нин Гуан. Нет, пока наше преимущество в неведении, и никак иначе. Нельзя дать им понять, сколько мы уже узнали. Пусть раскрывают карты первыми, а там уже будет видно.       Джинн, на взгляд Кэйи, выглядела откровенно плохо. Горничным госпожи Фредерики придётся очень постараться, чтобы сделать из неё пышущую жизнью и здоровьем девушку — размазать по лицу слой косметики толщиной в полпальца, не иначе. Сейчас, во всяком случае, её кожа была белой точно лиюэская бумага: ни кровинки, ни тени румянца. Хотя, может быть, лиюэской делегации такое как раз понравится, их стандарты красоты подразумевали, что чем белее, тем лучше. Сам Кэйя со смуглой кожей уж точно тянул или на бедного крестьянина, целыми днями горбатящегося под солнечными лучами, или на экзотичную диковинку из дальних стран.       Или – классический вариант – на пирата. Бэйдоу из Южного Креста тоже не могла похвастаться белоснежной кожей и полным комплектом глаз, однако среди населения слыла той ещё красоткой.       — Ну, тогда вместе в архив, — Альбедо поднялся первым и направился к выходу из кабинета.       — А как же лабораторные исследования? — вскинулась Джинн. — Состав взрывчатого вещества из библиотеки?       — А что нам к утру даст это знание? — философски пожал плечами Альбедо, не остановившись и не обернувшись даже.       Джинн с Кэйей переглянулись и ринулись за ним. Вообще, конечно, да — Альбедо был абсолютно прав. К приезду Нин Гуан хорошо бы знать как можно больше, но прямо сейчас никак им алхимические исследования не помогут. Даже если узнать формулу, отправить Эуле и велеть искать её авторов, или тех, кто скупал в Лиюэ нужные ингредиенты, или тех, кто интересовался похожими составами... Поиски могут затянуться надолго и вряд ли увенчаются успехом, а имена ни о чём мондштадтцам не скажут.       В архиве они принялись молчаливо, в шесть рук, разбирать папки. Джинн лучше помнила содержания дел и документации, а потому быстро сортировала на нужное и ненужное то, что приносили ей с полок Альбедо и Кэйя.       — Где сядем, здесь? — спросила она, бегло пролистывая папку и откладывая в сторону. — Или вниз спустимся?       — Я бы предложил кабинет капитана Кэйи, — хмыкнул Альбедо.       Кэйя посмотрел на него внимательно и тут же понял, к чему это всё.       — Точно-точно, — согласился он. — Великолепная идея! Там будет гораздо удобнее.       Может, не стоило отвечать так поспешно, потому что Джинн мигом прищурилась, почуяв обман. Зашевелила губами, приготовившись спорить, но потом зажмурилась, потёрла лоб и махнула рукой.       — Ладно, — вздохнула она. — Кабинет так кабинет. Берите папки и идём, всё равно до утра целый архив не просмотреть.              — Вы — ложитесь спать, — сказал Альбедо, как только дверь кабинета Кэйи за ними закрылась. — Оба. Сахароза, кстати, просила передать эссенцию для кожи лица; сказала, это взамен «масочки», что бы под этим ни подразумевалось.       – Ты, как я понимаю, покидать наше общество тоже не торопишься? – Кэйя, сгрудив свою порцию папок на стол, забрал у Альбедо бутылёк, покрутил в руках и перекинул Джинн. – Ай-яй, какой ты нечуткий. Нужно ведь сперва поинтересоваться у нас с магистром, готовы ли мы пустить третьего в свою постель… свой диван.       Утомлённая суетой Джинн присела на краешек дивана почти что безропотно; она с трудом давила зевки – всё-таки чем-то её напоил Альбедо до собрания, определённо. Обычно в стрессовых ситуациях сон у неё отрубало напрочь, заменяя тревожностью и жаждой действий.       – Судя по сегодняшнему вечеру, вы явно готовы пустить, только вот отнюдь не меня, – Альбедо пару раз постучал ладонью по губам, показывая, что тему развивать не намерен, и вообще, пошутил-не удержался. – Пока вы будете спать, я просмотрю дела из архива и выпишу самое важное. И даже не спорьте, что я не разбираюсь в политике: выводы будете делать сами, я просто сэкономлю время и отсею то, что явно не похоже на наш случай.       – Будет завтра с утра у меня один неработоспособный капитан, а не второй, – вздохнула Джинн. – Разница-то…       – Я могу не спать дольше вас, – отрезал Альбедо, – и рабочий день у меня обычно короче и проще. Если в Мондштадт действительно скоро приедет госпожа Нин Гуан, вам лучше поберечь силы, и начинать предлагаю прямо сейчас.       – Хорошо, уговорил, – не стал долго ломаться Кэйя, достал из шкафа комок из пледов, подушек и простыни и водрузил в самый центр дивана. – Давай, магистр, давай; быстрее расстелем – дольше проспим, каждая минута на счету. Раз уж капитан Альбедо любезно согласился побыть мозгом вместо нас.       – Давайте тогда я к себе уйду? – предложила Джинн.       – Нет, – Альбедо подвигал лампу со свечой по столу, нашёл положение, при котором она как можно меньше света бросала в сторону дивана и удовлетворённо хмыкнул. – Если оставить вас двоих без присмотра, то вы наверняка проработаете до самого утра. Сахароза очень просила проследить; иногда мне кажется, что мешки под глазами магистра она воспринимает как личный вызов.       Вообще-то на сон оставалось не так уж и много, всего лишь несколько часов. Но это было лучше, чем ничего. Тем более, Кэйя подозревал, что с приездом незваных гостей из Лиюэ времени на отдых вообще почти не останется.       Мондштадт – тихий город, где никогда ничего не случается; разве что только раз в пять веков дракон от соседей залетит, да и того поможет прогнать местный Архонт. Ещё несколько лет назад Кэйя с таким утверждением бы, бесспорно, согласился: беспечные люди, совершенно не воинственная армия, благоприятный климат, вечная атмосфера праздника, аромат вина…       Потом соседи решили, что благодатный край нужен им по тем или иным причинам, и втянули его в свои бесконечные политические игры – и теперь приходилось бросать все силы на то, чтобы Мондштадт и Монд не стали разменной монеткой в противостоянии других регионов и чужих богов. И расплачиваться за это почему-то приходилось конкретным людям. В городе ветра и свободы чем ближе ты подбирался к власти, тем меньше этой самой свободы у тебя оставалось.       Возможно, это звучало справедливо: всему в мире есть цена.       – Надеюсь, это была метафора – про постель? – спросила Джинн, когда они, отстегнув все свои ремни, корсеты и шнурки, забрались на диван и поделили эссенцию Сахарозы между собой поровну.       – Это была метафора, – успокоил её Кэйя, сосредоточенно размазывая замену «масочки» по лицу: они с Джинн делали это синхронно, будто смотрелись друг в друга как в зеркало. – Метафора убийственной и бесконечной работы.       – Хорошо-о-о, – Джинн вновь зевнула, звучно клацнув челюстью, массирующими движениями потёрла пальцами под глазами. – Твой диван больше нравится мне в другой роли, знаешь ли.       – А если, допустим, не мой? – всерьёз заинтересовался Кэйя, который никогда не отвергал предложения, сперва как следует их не взвесив и не обдумав.       Суровая магистр пихнула его кулаком в плечо. Неаккуратно дёрнув рукой, Кэйя задел пальцами губу и недовольно зашипел, когда эссенция попала на свежую ссадину.       – Что такое? – тут же среагировала Джинн.       – Да ерунда, – Кэйя вытер рот тыльной стороной кисти, не рискнув слизывать непонятную субстанцию языком. – Когда в спешке ел, прикусил случайно губу. Она сейчас так неожиданно защипала – я уже успел забыть сто раз про ссадину.       Джинн поманила его пальцем к себе, и когда Кэйя не соизволил пошевелиться, недовольно цыкнула и придвинулась сама. Обхватила руками щёки, нагнулась немного и легко подула на нижнюю губу. Исцеляющая анемо энергия тут же ласковой щекоткой прошлась по коже и исчезла, унося с собой дискомфорт.       – Ух ты! Почти что поцелуй! – восхитился Кэйя.       – Не почти, а поцелуй, – Джинн невозмутимо отстранилась. – Только не мой, а архонта нашего Барбатоса.       Кэйя тут же переменился в лице и в притворном ужасе замахал руками.       – Упаси Селестия, скажешь тоже! А если бы я не губу поранил, а, скажем…       – Альберих, ты на неделю вперёд наболтал уже глупостей. Ложись давай, пока Альбедо любезно предоставил нам такую возможность, – перебила его Джинн, отворачиваясь и натягивая плед так, чтобы укрыться с головой. – Вот и помогай тебе по доброте душевной, чтобы ты потом порочил имя нашего архонта... Завтра с утра нужно будет отправить один патруль на границу с Лиюэ, второй – прочёсывать юго-западную границу Монда, а лучше – не по одному патрулю, конечно, и ещё передать донесение в порт… потому что начнут прибывать гости на благотворительный вечер…       Её вздох полнился невысказанной скорби.       – Да угомонитесь вы уже или нет, – раздражённо отчитал их Альбедо. – Даже Кли уложить проще, чем вас!       – Ты как с магистром разговариваешь? – в свою очередь возмутился Кэйя.       – Как с человеком, который бесполезно тратит драгоценное время и силы.       Спорить с ним было бессмысленно, и Кэйя тоже завозился на своей половине, устраиваясь поудобнее. Болтливые, чересчур длинные языки, которые любили иногда под бутылочку вина во всех вариациях рассмотреть отношения влиятельных людей Монда, просто никогда не видели этот диван в разобранном состоянии. Он был такой просторный, что между Кэйей и Джинн уместился бы не только острый меч как символ чистоты помыслов или, например, Кли, но и, может статься, даже пресловутый Дилюк, на которого и намекал Альбедо.       Пожалуй, с Дилюком бы вышло интереснее всего.       Ровно горела свеча, и в её свете волосы Альбедо, склонившегося над бумагами, казались золотыми, а не пепельными; ему это удивительно шло, придавало какой-то нечеловеческой красоты, положенной по праву рождения.       Вот уж правда: у золотого творца – золотое дитя.       Словно почувствовав чужое внимание, Альбедо поднял голову и не мигая уставился на Кэйю. Смотреть он мог долго, не отрываясь и не шевелясь; под таким давлением Кэйя сдался, вынужденно закрыл глаз и постарался выкинуть ненужные мысли из головы.              Следующий день вышел ожидаемо суетный.       Все, кого накануне посвятили в тайну происходящего, видимо, чувствовали на себе груз ответственности, а оттого тревожились. Больше всех, конечно же, досталось Джинн: она постоянно дёргалась, оборачивалась на любой резкий звук, и Кэйя, который знал её достаточно хорошо, прекрасно понимал причину. Той наверняка всё время чудилось, что объявится кто-нибудь с обвинительными речами, знающий про закопанный в мондштадтских лесах труп, и задаст тот самый вопрос, от которого магистру уже никак не отвертеться.       Плохо всё-таки живётся совестливым людям. Точнее, тем, кто голосом совести считают всех окружающих, а не себя самого. Плохо живётся – зато на них всё общество ещё и держится, не скатываясь в пучину разврата, жестокости и беспредела.       Как ни странно, но Розария тоже отличилась: прогуливалась в дневное время по крышам, ястребом высматривая с высоты всё подозрительное. Кэйе даже довелось стать свидетелем презабавной ситуации, когда одна из сестёр Собора, углядев кружевные чулки Розарии на верхотуре, пыталась увещеваниями и призывами к благочестию заставить грешную сестру спуститься вниз. В ответ на это Розария швырнула в надоедливую коллегу пустую пачку сигарет, просочилась через щель между коньками соседних крыш, и конфликт за неимением одной из сторон временно себя исчерпал.       Вернувшуюся с докладом Вэл же Кэйя нашёл неподалёку от штаба. Она сидела на каменном парапете, болтала ногами и лениво швыряла по одному пшеничному зёрнышку зябликам. Те устраивали свальные драки, распихивая друг друга и клюясь: Вэл это, кажется, очень забавляло.       – А что это мы развлекаемся? – спросил её Кэйя, подойдя поближе. Он развернулся спиной к парапету, облокотился на него и вытянул шею, чтобы смотреть Вэл в глаза.       – Совесть-то поимей, начальник, – возмутилась та. – Я ночей не спала, выслеживала и пытала для тебя всяких диверсантов, только прискакала назад – конь в мыле, я в мыле – а вы уже в новое дельце вляпались. И снова, Вэл, беги. В общем, узнала я про вашего закопанного дружочка, но ничего интересного. Как ты и сказал, брался за всё подряд, про честь и совесть не слыхал от рождения – обычный тупорылый наёмник. Заказчика не найти, ни с кем свои дела он не обсуждал. Очередной тупик. Но я готова поспорить, заказчик тот же самый, который торговца подкупил. Человек в плаще и маске, ха! Какая старомодная маскировка… ой, только мастеру Дилюку мои слова не передавай.       – Тупик, да не совсем, – загадочно сказал Кэйя, но тут же пояснил. – Зато теперь мы точно знаем, что этот «заказчик» до сих пор где-то на территории Монда. И никуда отсюда не уйдёт без результатов неведомого мне пока эксперимента. Так что для тебя очередное задание. Сосредоточься, Вэл, закончим с этим делом – отпущу в отпуск на недельку.       – Следить за лиюэскими друзьями, чтобы нос не совали, куда не следует? – предположила она.       – Архонты упаси, – Кэйя суеверно сотворил в воздухе отвращающий беду знак. – Ты и твои ребята нужны мне живыми и здоровыми, а если разведка Нин Гуан вас заметит, то мне придётся вас всех в срочном порядке заменить. Нет, к Воле Небес не лезь. Бери всех, кто свободен – и вперёд, прочёсывать леса и побережья. Землю мне рой, но заказчика найди, а вместе с ним и то, что он так усердно выводит – живое это существо или нет. Мы должны опередить Лиюэ.       – Весь Монд? – ужаснулась Вэл. – А больше тебе ничего не надо?       – Надо, – кивнул Кэйя. – Плитку фонтейнского шоколада в течение получаса, и чем дороже, тем лучше. Я не шучу, если тебе вдруг так показалось.       У Вэл сделался задумчивый взгляд, она прищурила глаза и дёрнула уголками губ.       – Слушай, – остатки пшеницы полетели вниз, и зяблики, обалдев от такой щедрости, загомонили ещё громче, – тебе дед-пират не рассказывал, как на море расправляются с неугодными капитанами? Не боишься однажды проснуться и найти под подушкой чёрную метку?       Кэйя резко выбросил руку вбок и ухватился за загривок Вэл. Пропустил пальцы сквозь волосы, погладил кожу и сжал шею – не сильно, но так, чтобы чувствовалось.       – А ты попробуй, – ласково предложил он. – И мы посмотрим, кого из нас на следующий день будут закапывать в лесу. Ты не забывай, что я про каждого – каждого – из вас знаю. И от бывшего инспектора Эроха отличаюсь как минимум тем, что когда иду по головам, не забываю поглядывать и под ноги.       Вывернувшись из захвата, Вэл ловко спрыгнула с парапета. Отряхнула штаны, поправила рубашку и пожала плечами.       – Ну, шоколадку так шоколадку, – всем своим видом продемонстрировала она покорность. – Эх, и в кого ты такой умный пошёл? Вот с лучиком договориться ещё как-то можно, а с тобой, начальник, вообще никак. Жди, сейчас всё будет!       Она поспешно сбежала; Кэйя хотел было крикнуть вслед, что начнёт привередничать – вообще никакого отпуска не получит, – но не стал. Отдых действительно требовался и ему, и Вэл, и Джинн, и если им удастся благополучно пережить пару следующих дней, то он как-нибудь да устроит всем маленькую передышку.              Мона Мегистус встретила его на пороге своего дома. Встала в дверях, перекрыв вход, и поплотнее закуталась в потёртый пёстрый плед, как будто ей холодно тёплым мондштадтским деньком.       – Я знаю, зачем ты пришёл, – объявила она.       – Вот и замечательно, – обрадовался Кэйя. – Значит, мы не будем зря тратить драгоценное время, и ты сразу расскажешь то, о чём я хотел спросить.       Из-под пледа показалась тонкая бледная рука и показала совершенно бескультурный жест.       – Я не собираюсь тратить свои силы и заглядывать в звёзды, потому что то, о чём они шептали, ещё до сих пор не сбылось.       – Что не сбылось? – подняв брови, уточнил Кэйя.       – Ничего не сбылось, – отрезала Мона. – Или ты уже забыл? Я сказала: сгущаются чёрные тучи, и мудрая сова окажется под последним ударом небес. Но если павлин займёт её место, то всё закончится лучше: семейные узы и всё такое. Уже скоро, не волнуйся – вот если выживешь, то погадаю ещё раз, так и быть. А пока перестань заигрывать со звёздами, они и без того уже преподнесли тебе решение на блюдечке… в отражении, точнее.       Ничего себе, конечно, перспективы. За последнюю неделю они с Дилюком оба под какими только ударами не оказывались – но, похоже, ни маги Бездны, ни слаймы, ни торговцы с головорезами по мнению звёзд не походили на небесную кару. Ну и что ему теперь, прилипнуть к Дилюку и ни на шаг не отходить? Вот он счастлив-то будет.       И может ли «небесным ударом» оказаться драгоценная госпожа Воля Небес, или советы звёзд не стоит понимать так буквально, и небо здесь только для красоты и устрашения? Не рухнет же им на головы завтра Селестия, право слово!       – А шоколадку отдай, – Мона требовательно протянула руку вперёд, и Кэйя со вздохом протянул ей плитку. Отказать чисто из вредности значило лишь зазря испортить отношения с астрологом. – Я её честно заслужила. А то помрёшь под своим ударом небес, и я так и останусь ни с чем.       – Ты же сказала, всё обойдётся! – Кэйя возмутился непоследовательности и категоричности, с которой Мона тасовала события. – Что так будет лучше!       Но гениальный астролог только взмахнула краем пледа и захлопнула дверь прямо перед носом Кэйи. И ему ничего не осталось, кроме как возвращаться к привычным, отработанным годами методам работы – без чудес, волшебства и таинственных гаданий на звёздах.       ***              Госпожа Воля Небес вошла в ворота Мондштадта ясным солнечным утром, и платье её – Архонты, кто вообще отправляется в долгое путешествие через границу в роскошном платье?! – сияло в лучах ослепительно-жёлтым. Присмотревшись, Кэйя понял, что оно расшито настоящими золотыми нитями: не слишком вычурно, но весьма статусно. Наверняка, несмотря на срочность, ехала Нин Гуан в повозке, с максимально возможным комфортом.       А вот её сопровождающие были одеты попроще – и речь шла вовсе не о нескольких Миллелитах, настороженно следующих за своей госпожой по пятам.       – Приветствую Волю Небес, госпожу Нин Гуан, от имени всего Мондштадта и Ордо Фавониус, – Джинн коротко поклонилась, как равной по статусу, и Нин Гуан ответила ей тем же самым. – Сожалею, нас не уведомили о вашем визите, и мы не подготовились должным образом. Надеюсь, вас привели сюда дела исключительно приятного характера.       Это была вежливая, льстивая ложь, которую безропотно проглотили обе стороны: не путешествуют главы регионов к соседям за просто так, от скуки и безделья, не уведомив письменно за месяц до приезда.       – Госпожа магистр, должно быть, лукавит, – улыбка у Нин Гуан выглядела предельно дипломатично, но всё же проскакивала в ней какая-то снисходительность. – Мы прибыли сюда по приглашению. О, но сперва позвольте мне представить своих коллег – возможно, не все присутствующие с ними знакомы? Это Нефритовое Равновесие, госпожа Кэ Цин, глава департамента земельных, строительных и транспортных работ. А это – секретарь Цисин, госпожа Ганьюй. Она любезно согласилась побыть и моим личным секретарём в столь важной для культурного и торгового обмена поездке.       Ну ёб твою мать, подумал Кэйя с ноткой восхищения. Да чтоб мне в этой жизни так безропотно адепты прислуживали!.. Ганьюй и Кэ Цин являли собой две абсолютные противоположности: что внешностью, что излучаемой аурой. Первая – мягкая, будто извиняющаяся сразу за всё, в дорожных, но всё же шёлковых нежных одеждах. И вторая – бескомпромиссная и жёсткая, затянутая в кожаный костюм для верховой езды. Пожалуй, Кэ Цин, хоть и не блестела золотом на солнце, но взглядов притягивала не меньше, со своими стройными, сильными ногами в узких бриджах. Можно было легко представить, как она сжимает ими конские бока – эта уж точно в дамском седле или экипаже не поедет! – и Кэйя поймал себя на совершенно недостойном желании обойти её кругом и полюбоваться со всех сторон.       Джинн, кажется, немного растерялась даже от такого величия и обилия титулов, которыми лиюэсцы вообще сыпать не стеснялись.       – Приветствую, госпожа Кэ Цин, госпожа Ганьюй, – отозвалась она. – В таком случае представлю и я своих... коллег. Сэр Кэйя Альберих, капитан кавалерии и мой заместитель. Госпожа Лиза Минчи, архивариус и библиотекарь Ордо Фавониус, а также мой личный секретарь.       Изумление Лизы, карьера которой внезапно и неотвратимо пошла в гору, Кэйя скорее додумал, чем увидел, – лицо она держать умела. Но в глазах явно отразилось: а зарплату мне за все три должности будут выплачивать, а, любезный магистр?       – Но, – добавила Джинн, – боюсь, что ничего не знаю о приглашении, госпожа Нин Гуан.       – О, – Нин Гуан протянула вбок руку, и Ганьюй немедленно вложила в её требовательную ладонь карточку. – Моя оплошность, госпожа магистр. Оно не именное – вот, ознакомьтесь. Я прибыла на благотворительный вечер. Если вы беспокоитесь, что к нашему приезду ничего не подготовлено, – спешу вас заверить, наверняка в отеле «Гёте» забронированы комнаты на наши имена.       Кому-кому, а Джинн точно хватило одного лишь взгляда, чтобы узнать фамильный герб семьи Гуннхильдр. «Владельцу торговой фирмы "Вэйянь" и сопровождающим», было написано на карточке, и Кэйя ни в жизни бы не поверил, что госпожа Фредерика, рассылая приглашения, узнала владельца фирмы и умолчала о том перед дочерью.       Пристально наблюдать за Нин Гуан оказалось очень увлекательно. Неизвестно, нервничала ли она хоть самую малость, размышляя, насколько мондштадтцы успели разобраться в происходящем и успели ли вообще, или подобные терзания человеку её уровня совершенно неведомы. Но одно Кэйя всё-таки подметил: у Нин Гуан была очаровательная привычка перебирать пальцами в воздухе – будто бы в желании закурить и занять тем самым свои руки. Разумеется, не по-плебейски, сигаретой, в укромном закутке переулков, как сделал бы это сам Кэйя или Розария, а курительной трубкой, набитой самым изысканным табаком, который только найдётся в Тейвате.       Впрочем, вполне могло статься, что Нин Гуан не курила вовсе и доставала свою знаменитую курительную трубку только ради имиджа. Или же для привлечения чужого внимания и отвлечения от действительно значимых деталей.       – Ах, вот в чём дело, – мастерски совладала с собой Джинн. – Благотворительный вечер! Позволю себе высказаться от лица наследницы семьи Гуннхильдр: в самом деле, большая честь, что Воля Небес посетит наше поместье. Что ж, мы не посмеем задерживать вас дольше. Капитан Альберих сопроводит вас до гостиницы.       - С превеликим удовольствием, – Кэйя оценил, как ловко Джинн предоставила ему шанс задать Нин Гуан ещё пару вопросов лично, но не успел сделать ни шага вперёд.       – Не стоит утруждаться, – Кэ Цин помахала тонкой рукой в чёрной перчатке. – Нас сопровождают Миллелиты, и мы вполне знакомы с городом. Не будем и дальше отвлекать рыцарей Ордо Фавониус от их дел.       – Безопасность граждан и гостей Монда – наша первоочерёдная задача, – обворожительно улыбнулся Кэйя. – Впрочем, не стану настаивать. Но всё же вынужден вас спросить: собираетесь ли вы сегодня на прогулку по Мондштадту? Войдите в наше положение, госпожа Нин Гуан, мы просто не можем отпустить вас без сопровождения – во имя вашей безопасности и хороших отношений между двумя странами.       Хрена с два орден позволит им гулять по Монду где вздумается – тем более, прекрасно понимая, за чем именно пожаловали в гости лиюэсцы.       Взгляд Кэ Цин сочился недовольством, но на неё Кэйя намеренно больше не смотрел. Да, конечно, у неё опыта в интригах и масках было меньше – у кого угодно из присутствующих было меньше, нежели у Нин Гуан – но такая не выдала бы ни капли информации чисто из принципа. Кэ Цин определённо из тех людей, что на допросах плюют в лицо своим палачам и не умеют вести переговоры с врагами.       – Разумеется, – понимающе кивнула Нин Гуан. – Пожалуй, сперва нам нужно отдохнуть с дороги. Мы выйдем прогуляться после пяти вечера. Не стесняйтесь обращаться к моему секретарю, если потребуется узнать о наших планах на день. Кстати, будет ли мне позволено присоединиться завтра к воскресной службе в Соборе Барбатоса?       – Это город свободы, госпожа Воля Небес, – просто ответила Джинн. – Здесь дозволено всё, что не ставит под сомнение свободу других.       Окружённая Миллелитами, Нин Гуан прошествовала по главной улице Мондштадта. Горожане близко не подходили, но следовали за ней как привязанные за ниточки, заворожённые особой магией. Винить их было сложно: Мондштадт – не тот город, где каждый день бесплатно раздают хлеб и зрелища такого уровня каждому желающему.       Солнечные зайчики прыгали в золотых нитях изгиба спины Нин Гуан и подло слепили Кэйю. Он пару раз моргнул глазом, но упрямо не отворачивался, пока госпожа и её свита не свернули к отелю Гёте.              Они честно старались сдерживаться до тех пор, пока не окажутся за толстыми надёжными стенами штаба. Джинн было повернула к кабинету, но Лиза за локоть увлекла её к библиотеке.       – Вы поняли, что Нин Гуан сделала? – медово пропела Лиза, стоило им только плотно прикрыть за собой двери. – Поняли? За пару дней выкупила себе целую компанию, чтобы достать безымянное приглашение на благотворительный вечер! И никто, включая торговую ассоциацию «Фэйюнь», ей ни слова ни сказал.       – Лиюэская сука, – пробормотал Кэйя себе под нос и, не сдержавшись, стукнул кулаком по ближайшему столу и повторил гораздо громче. – Лиюэская! Сука!       – Кэйя! – осадила его Джинн.       – Скажи, что я не прав! – потребовал он. – Мы сходим с ума и думаем, как спасти город в случае катастрофы, а она заявляется как ни в чём ни бывало и спрашивает, можно ли ей посетить Собор! Подожди, подожди, я сейчас выговорюсь и снова стану паинькой, мне, блядь, ещё каким-то образом вытягивать из неё правду, вальсировать в лучших традициях аристократов...       – Ты обычно ведёшь себя точно так же, лапочка, – ухмыльнулась Лиза. – Врёшь, интригуешь и путаешь людей. Что за двойные стандарты?       – Но я же не запрещаю другим осуждать мои методы, – развёл руками Кэйя. – Так вот, послушайте. Эта су...       Их прервало лёгкое покашливание.       – Я понимаю, что ты недоволен, – сказал Альбедо, – но нельзя ли выражаться тише в библиотеке? Это всё-таки общественное место.       Он, немного привстав со своего стула, плотно зажимал уши Кли. Та ужом вертелась на месте, потому что знала, что не разрешают ей подслушивать только самое интересное. На столе небрежно валялись книжки, тетради и карандаши, и Кэйя вспомнил, что сегодня суббота – учебный день для Кли.       – Прости, – повинился он. – Можешь разжимать руки, я больше не буду, правда. Но – тебя там не было! А если бы был, то точно разделил моё праведное негодование.       Хотя, конечно, это вряд ли. Только не Альбедо.       – Сегодня утром в город наконец-то прибыла делегация из Лиюэ во главе с Волей Небес, госпожой Нин Гуан, – пояснила Джинн и без того очевидное. – Она весьма умна, её возможности почти что неограничены, и я боюсь, что в нынешней игре нам нечего ей противопоставить.       – Да, – согласился Кэйя. – И именно поэтому она так меня раздражает.       Лиза присела за стол, потрепала Кли по щеке и, сложив руки под подбородком, наклонила голову вбок.       – Нин Гуан всего лишь действует в интересах своей страны, не более того, – сказала она. – К чему эти грубые эпитеты для великолепной женщины?       – Она действует в интересах своей страны, – подчеркнул Кэйя. – А я – в интересах своей. И коль уж наши интересы здесь кардинально разошлись, то в выигрыше останется кто-то один. Не знаю, что на кону у Нин Гуан, но вот у нас – спокойствие всего Монда.       Разумеется, тут же Альбедо бросил на него задумчивый взгляд, будто говоря: своей? А что именно ты подразумеваешь под своей страной, Кэйя Альберих? Ой, всё, подумал раздражённо Кэйя. Не разбираешься в тонкой душевной организации других людей – так и не лезь вообще, я сам-то себя ещё до конца не понял.       – Постараемся вывести на откровенность, займём выжидательную позицию или будем давить? – спросила Лиза.       – Выведем на откровенность, конечно, хоть я пока и не представляю, как – вздохнула Джинн. – Во-первых, пускать всё на самотёк нельзя: мы вправе, конечно, не позволить их делегации заходить на наши территории без сопровождения и первыми обнаружить угрозу. Но Нин Гуан и её помощники прекрасно знают, с чем имеют дело и как этому противостоять. Я не хочу лишних жертв и разрушений, если их можно избежать; совет нам не помешает. Во-вторых, Монд не в том положении, чтобы угрожать чем-либо Лиюэ. Как, скажи на милость, я смогу на них надавить? Пригрожу прекратить поставки вина с «Рассвета»?       – Дилюк тебе этого не простит, – засмеялся Кэйя. – Но, в целом, ты говоришь верно. Придётся, как обычно, нам изворачиваться.       – Кли, – сказал вдруг Альбедо и звонко постучал карандашом по столу. – Не отвлекайся, пожалуйста: решай примеры.       – Нет! – взбунтовалась Кли, яростно пиная ногами ножку стола. – Порешать я могу и потом, а с вами интереснее! Дай мне тоже послушать, братик Альбедо!       – А где госпожа Маск? – Кэйя оглянулся, осматривая пустующие столы библиотеки. – Я думал, что бессовестно прогуливаю сегодняшнее занятие из-за работы, а в итоге оказалось – учитель тоже не пришёл.       – Уехала на конференцию, – пытаясь утихомирить Кли, Альбедо прижал её ноги, но та вывернулась и принялась пинать вместо стола его самого. – Нам-то ничего, а вот Кли пропускать занятия нельзя, поэтому сегодня я занимаюсь с ней. К слову, вы обещали помочь мне убедить её хотя бы месяц походить в воскресную школу.       Очень удачно Альбедо их подловил: действительно, Кэйя когда-то что-то подобное обещал, и, судя по пристыженному виду Джинн и Лизы, они – тоже.       – Ни за что, – снова возмутилась Кли. – Не пойду, не хочу! Мне там скучно!       – Кли, – проникновенно начала Джинн. – Почти все жители Мондштадта учились в воскресной школе. Общались, получали новые знания… Там гораздо лучше, чем ты думаешь.       – А вы? – прищурилась Кли. – Вы где учились?       Надо признать, тут она их уела. Разумеется, никто из присутствующих ни разу в жизни не посещал местные классы. Кэйя и Джинн получили домашнее образование, как и полагается детям из знатных семей; Лиза училась в школе Лиюэ, а затем и вовсе в Сумерском университете. Об Альбедо и говорить не приходилось – его воспитывала печально известная учитель.       – Так и знала, – припечатала бескомпромиссно Кли, разглядев замешательство у них на лицах. – Вот и нечего меня заставлять.       – Учёба и не должна быть весёлой, – с позиции взрослого и ответственного человека попытался вразумить её Кэйя. – Она должна приносить пользу. Вот, например, магистр Джинн! Знаешь, как много она училась в детстве? Гулять не ходила, с друзьями не играла, только сидела целыми днями за учебниками. И что? Посмотри, кем она стала в итоге – магистром Монда! Окупились её старания.       – Ну так раз у Монда уже есть такой замечательный магистр, то Кли тем более не нужно тяжело учиться, чтобы случайно не отнять место Джинн, – резонно рассудила Кли. – Но я не понимаю! Как так – не ходить на прогулки с друзьями?..       – А вот, – Кэйя развёл руками. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но нам с мастером Дилюком даже пришлось как-то раз выкрасть Джинн из дома, чтобы она немного отдохнула.       Джинн поперхнулась словами и смутилась.       – Что, правда? – вскинулась Кли. – Прямо украли? А как? А расскажи!       – Как-как, через окошко, – хмыкнул Кэйя. – Словно спасали сказочную принцессу.       – Хватит, – Джинн выставила руку. – Архонтов ради, Кэйя, не нужно об этом вспоминать. Я совершенно не горжусь тем поступком и не думаю, что моё детство – хороший пример для подражания в целом.       – Нет уж, – лукаво улыбаясь, Лиза вдруг встала на сторону Кли. – Рассказывай давай, раз начал – я тоже не знаю этой истории, но прямо-таки жажду послушать! Всегда приятно узнать что-то новенькое о нашем суровом и неприступном магистре.       Само собой, не могла Джинн считать своё детство примером для подражания, слишком уж много испытаний выпало на её долю. И не желала подобного для Кли – речь даже не про тот случай с побегом, а, скорее, про приверженность Джинн труду в ущерб себе. Она ведь уже тогда, в юные годы, отличалась от всех детей: вела взрослые беседы, была зрелой не по годам и очень сознательной. Вот кого нужно назначать капитаном в четырнадцать лет… Но она сама никогда не рвалась в безусловные лидеры как Дилюк, не сияла чересчур ярко. Тем более, быть ответственным командиром и желать командовать – совершенно разные вещи. Джинн Гуннхильдр не хотела править, лишь только защищать и приносить пользу – и вот на последнем желании Монд и поймал её на крючок за жабры.       – Так и быть, – Кэйя напустил на себя важный вид. – Расскажу в виде исключения! Не дуйся, магистр, замечательная же история, да и дураками из неё вышли только мы с Дилюком, но никак не ты.       Махнув рукой, Джинн отвернулась. Но браниться не стала, что, скорее всего, считалось своеобразным разрешением.              ***       Пробраться незамеченными к поместью семьи Гуннхильдр было плёвым делом.       Дилюк не видел в этом ничего удивительного, словно так и надо; в отличие от него Кэйя подобной беспечности принять не мог. Там, где он жил раньше, платой за беспечность служила жизнь, своя или чужая. Но Монд, край, облюбованный Архонтом ветра, таких жертв не требовал, и Кэйя первое время даже злился на эту несправедливость. Потом привык, конечно, но до конца мондштадтский стиль жизни в себя не впитал.       – Вот это её окно, – показал Дилюк, пригибаясь так, чтобы уместиться целиком за кустом. – Но солнце бликует, не видно ничего.       Присмотревшись получше, Кэйя признал его правоту. Окно было загорожено лёгким светлым тюлем, и от него начинало рябить в глазах, да ещё солнце пускало солнечные зайчики, от которых хотелось зажмуриться.       – Попробуем позвать? – предложил Кэйя. – Или подберёмся поближе и постучим?       – А там окажется госпожа Гуннхильдр, и тогда постучат уже нам, только по головам, – справедливо заметил Дилюк. – Давай камешки покидаем, только самые маленькие, чтобы не разбить случайно. И не нужно кидать со всей силы.       – Это ты сам себе скажи, – высмеял его Кэйя. Дилюк насупился, но ненадолго – знал же, что правда. Силу он умел рассчитывать не всегда, будь то объятие, пиро стихия или бросок камушком. Очень старался контролировать всё, но не так успешно, как хотелось бы.       Он поворошил траву, наковырял из земли горстку гравия и протянул Кэйе. Тот придирчиво отобрал самые круглые и маленькие и подкинул их на ладони как игральные кости.       – Интересно, – сказал он, – есть ли сказки, где прекрасные рыцари выманивают принцесс на улицу камешками, чтобы случайно не разбудить дракона?       – Думаю, нет, – уверенно ответил Дилюк. – Потому что в таких историях все остаются живы – и дракон, которого не побеспокоили, и принц с принцессой, которые тихонько и успешно сбегают. Это совсем не героически, если никто не умер и не помахал мечами и когтями.       – Разумно, – признал Кэйя, прицелился и бросил в окно первый камешек.              За последнюю неделю семья Гуннхильдр стала ядром всех мондштадтских сплетен. О них говорили на улицах и в храме, в ордене и в каждом доме: госпожа Фредерика Гуннхильдр потребовала от своего мужа развода. Ах, шептался весь город, такая красивая пара – и как так вышло?       Может, в силу возраста Кэйя и Дилюк многое не понимали ещё в человеческих отношениях, но в распаде семьи удивительного ничего не находили. Напротив, казалось, что нрав госпожи Фредерики ни один мужчина не выдержит, а тем более уж мягкосердечный, доброжелательный кардинал Шеймус Пейдж.       И если обычно супруги делили между собой имущество, то эти двое – обеспеченные, уважаемые в городе – остались при своём без судов и скандалов, поделив лишь только детей. Кардинал Шеймус забрал младшую дочь, а госпожа Фредерика – старшую, наследовавшую фамилию Гуннхильдр, а в будущем – поместье, долг перед городом и место главы семьи. Целых две недели от Джинн не было ни слуху, ни духу: окольными путями удалось выяснить, что та теперь учится ещё больше чем прежде, хотя, казалось бы, и без того ни единой свободной минутки в плотном графике не выкроить.       – Мне её жаль, – сказал Дилюк, когда после уроков словесности они с Кэйей выбрались через чердачное окошко поваляться на горячей черепице крыши. – Я понимаю, что нельзя развлекаться целыми днями, да и вообще-то она сама очень любит и хочет учиться. Но ведь сидеть взаперти тоже плохо: видел, какая кожа у неё? Белее моей!       В доказательство Дилюк закатал рукав повыше и сунул кисть под нос Кэйи. Там, где обычно заканчивался край рубашки, отчётливо можно было разглядеть границу между подзагоревшей кистью и молочной белизной предплечья.       – Само собой, она ведь даже тренируется частенько в перчатках, – Кэйя жестом изобразил, как натягивает их на руки. – Или вовсе не на улице, а во внутренних залах особняка. Ну и что ты предлагаешь? Думаешь, если пойдёшь к госпоже Гуннхильдр и попросишь отпустить Джинн погулять, та с радостью согласится?       – Конечно, нет, – Дилюк перекатился так, чтобы упереться в крышу локтями. – Нужно просто выкрасть её… ненадолго. На пару часов. Госпожа Гуннхильдр всегда занята – вдруг даже не заметит пропажи.       – Как бандиты? – восхитился Кэйя. Они слишком редко играли в преступников, а если и играли, то роль плохиша неизменно доставалась Кэйе. Он не протестовал, но то, как Дилюк яростно не желал становиться на сторону зла даже понарошку, очень забавляло.       – Как рыцари! – возмутился Дилюк. Потом, видимо, вспомнил, что кражами благородные не промышляют, и подправил свою идею. – Как рыцари вызволяют из плена принцессу. Джинн ведь часто читает такие книжки, да?       – А кто её похитил? Страшный, ужасный злой дракон?       Оба притихли ненадолго. На роль дракона в этой истории подходила только госпожа Фредерика Гуннхильдр, но произносить такое вслух, даже между собой, казалось немного кощунственным. Будто стены подслушают – да и передадут куда не надо. Зато необходимость выступить в поход в поисках справедливости вырисовывалась всё чётче и чётче.       – Ну? – спросил Дилюк. – Ты со мной согласен или нет?       – Согласен, – решительно кивнул Кэйя. Ему тоже было немного жаль Джинн – хотя, наверное, подобная выходка достойна наказания, да и господин Крепус будет в очередной раз разочарован неугомонностью детей. – Только нужно придумать хороший план.       Дилюк уставился твёрдо и преданно – в составлении хитрых, действенных планов он доверял Кэйе безоговорочно, и это льстило, подстёгивая стараться ещё лучше.              Джинн выглянула почти сразу же, не успела пригоршня камней опустеть и наполовину. Наверное, подумал Кэйя, даже такой стойкий человек начинает сходить с ума от скуки и цепляться за любую возможность отвлечься, если запереть его надолго в четырёх стенах.       – Вы чего тут? – шёпотом спросила Джинн, отдёрнув тюль и заткнув его куда-то вбок, чтобы не мешал.       – Мы к тебе, – объявил Дилюк. Убедившись, что в комнате никого нет, кроме самой Джинн, они покинули наблюдательный пункт за кустом и короткими перебежками переместились к окну. – Точнее даже, за тобой.       – А почему не через главный вход? – удивилась Джинн. – Никто бы вас не прогнал, пришли бы спокойно. Мы бы посидели в гостиной, выпили чаю…       – Минут пятнадцать, – подхватил Кэйя. – Пока матушка твоя не выдворила бы нас прочь и не засадила тебя назад за учебники. Ты сама-то веришь в то, что говоришь?       Потупившись, Джинн отвела взгляд.       – Мне надо учиться, – сказала она.       – Потом, – Дилюк, который не очень-то любил долго плясать вокруг да около, нетерпеливо ухватил её за запястье. – Успеешь ещё все выучить, никуда книжки твои не убегут! Ты и так уже знаешь больше любого академика Сумеру. А отдыхать тоже надо! Пошли с нами.       – Ой, нет, – Джинн выдернула руку из его хватки и подалась назад. – Матушке это не понравится. Я ещё не успела переписать рыцарский кодекс – мой почерк никак не становится лучше, и я занимаюсь чистописанием не меньше пары часов в день…       «Как курица лапой», – разочарованно говорил Крепус, просматривая их с Дилюком тетради. Но как-то раз на чердаке Дилюк откопал ученические записи отца, и выяснилось, что тот в юности писал ещё хуже. С тех пор его педагогические вздохи не действовали никоим образом: поди докажи, что некрасивый детский почерк помешает в будущем стать успешным торговцем или, тем более, лучшим рыцарем!       Почерк Джинн, в свою очередь, уже сейчас мог потягаться с тем, которым писали от руки старинные книжки. Точная копия строгого каллиграфического стиля, немного лишь растянутая вширь – частая особенность текста, выходящего из-под пера детей и подростков.       – Пойдём уже, – присоединился к Дилюку Кэйя, почуяв, что ещё немного – и эту битву они могут проиграть. – Если повезёт, то госпожа Фредерика ничего не узнает, а если нет – так виноваты будем лишь мы. Ты – главное сокровище этого особняка, и мы тебя похищаем, Джинн Гуннхильдр. Даже не вздумай сопротивляться!       – Кэйя! – страдальчески закатил глаза Дилюк, пихнув его в бок. – Не похищаем, а спасаем от дракона, мы же рыцари!       – А, ну да, – спохватился Кэйя. – Мы спасаем тебя, прекрасная принцесса Джинн. Вдруг в награду за это добрый король подарит нам половину королевства и твои руку и сердце в придачу.       – Ага, точно, – хмыкнула Джинн. – Одному руку, второму сердце – это уже какая-то страшная сказка получается, я такие не читаю, после них спится всегда не очень хорошо.       Она всё ещё сомневалась, но уже готова была вот-вот согласиться. Дилюк с надеждой повернулся к Кэйе – мол, давай, ты же всегда знаешь, что и как сказать!       – А первым делом мы отведём тебя к доброму королю, – пообещал Кэйя Джинн. – Надо же нам получить заслуженную награду. Ну так что, идёшь с нами?       В глазах Джинн вспыхнула надежда, потом – решимость, и она одним махом, как никогда бы не сделала ни одна воспитанная принцесса, перескочила через подоконник.              Отыскать доброго короля проще простого: всего-то подняться по лестницам на самую высокую точку Мондштадта и пройти сквозь массивные двери Собора Барбатоса.       Вслух, конечно, Джинн ничего не сказала, и даже выражение лица её не выдало: может, только губы, сжатые сильнее обычного. Её глаза не были ни красными, ни распухшими, и нельзя было сказать, насколько глубоко она переживает развод родителей. С другой стороны, видеть Джинн рыдающей Кэйе и Дилюку и раньше не доводилось. Стыдно признавать, что сами они могли взять и расплакаться – от несправедливой обиды или от печальных воспоминаний, – но вот Джинн – никогда. Вероятно, потому, что Крепус, в отличие от госпожи Фредерики, позволял им показывать свои слабости и ни разу за это не отчитывал.       Стоило лишь немного углубиться в Собор, как навстречу им выскочила Барбара: со смешными, кривоватыми косичками, торчащими в разные стороны.       – Джинни! – воскликнула она, бросаясь вперёд и вжимаясь лицом в живот Джинн. – Ты пришла, ты пришла ко мне, наконец-то! Папа сказал, что ты очень занята, но я всё равно ждала!       – Солнышко моё, – прошептала Джинн с небывалой нежностью. – Я тоже очень сильно скучала. Кто тебя сегодня заплетал, а? Только посмотри, все ленточки растрепались! Сядь, я сейчас всё переделаю…       Удивительно, но Барбара, в отличие от своей старшей сестры, почти ничего не переняла у госпожи Фредерики: разве что только глаза. Хотя и отец, и мать оба не были низкими, Барбара пока отставала в росте от детей своего возраста, отчего казалась ещё младше.       Джинн почти без малейших сложностей подняла её в воздух, покружила немного, а затем усадила на скамью и тут же принялась перечёсывать.       – Папа заплетал, – засмеялась Барбара. – Вышло глупо, но ты ему не говори, хорошо? Он старался.       – Что мне не говорить?       Кардинал Шеймус, улыбаясь, шел к ним по центральному проходу Собора. Джинн вся расцвела, завидев его, и Кэйя в очередной раз убедился, насколько хорошо Дилюк знал свою подругу. В самом деле, вот это её выражение лица стоило любого наказания. Наказания Кэйя очень не любил и старался всё делать так, чтобы его или не за что было ругать, или не на чем подловить... Но сейчас человечность загорелась в нём с новой силой.       Вот оно, дурное влияние Монда, не без удовольствия подумал он.       – Здравствуйте, отец, – Джинн, кажется, на мгновение заколебалась, и тогда Шеймус сам подошёл ближе и обнял обеих своих дочерей.       – Джинн, просил же – просто папа! Я и так всегда на работе, хоть со своими девочками могу побыть обычным человеком в кругу семьи?       Если не знать, что Шеймус Пейдж когда-то был Искателем приключений, то и не догадаться ни за что. Очень уж не подходила ему безбашенность, любовь к опасностям, исследовательский дух – всё то, что так ценят члены самой неорганизованной и многочисленной гильдии Тейвата. В роли кардинала Собора он смотрелся гораздо органичнее.       Дилюк с Кэйей вежливо отошли в сторонку, давая возможность семье пообщаться, но очень скоро кардинал Шеймус подошёл к ним сам.       – Поверить не могу, – сказал он, потрепав обоих по головам, – неужели Фрида разрешила вам пойти погулять?       Кэйя замешкался, соображая, кто такая Фрида – неудивительно, едва ли во всём Монде нашёлся бы ещё хоть один человек, посмевший назвать так госпожу Фредерику – и эта заминка дорого ему стоила.       – Нет, – сказал паталогически честный Дилюк. – Мы выкрали Джинн через окно, но скоро вернём её домой, правда. Так что, пожалуйста, не говорите пока госпоже Гуннхильдр, что видели нас.       Кэйя почувствовал непреодолимое желание навалять ему тумаков, но, к удивлению, кардинал Шеймус только рассмеялся.       – Выкрали? – повторил он. – Вот это да… Ох и перепадёт вам от Фриды, да и от Крепуса тоже… Ну хорошо, если вы обещаете, что не заставите их сильно волноваться, – тогда я первый ничего не скажу. Вот, возьмите, купите что-нибудь перекусить по дороге себе и Джинн.       Он всунул в руку Дилюку несколько монет и назад забирать наотрез отказался – пришлось послушно поблагодарить. К этому моменту Джинн уже закончила с косичками Барбары, и теперь они выглядели очень мило и аккуратно, волосок к волоску.       – Вам надо лучше учиться, папа, – отчитала его Джинн. – Барбара ещё слишком мала, чтобы делать такие сложные причёски самостоятельно. Попросите кого-нибудь из сестёр, чтобы они вас научили, или… или позовите меня…       Последнее Джинн почти что пробормотала себе под нос, но Барбара услышала и восторженно захлопала в ладоши.       – Да! – воскликнула она. – Приходи почаще, Джинни!       – Обязательно, – соврала Джинн, и Кэйя поморщился от фальши, пропитавшей её голос. – Ну, мы пойдём уже, наверное. Берегите себя.       – Да благословит вас Барбатос, дети мои, – по-доброму попрощался кардинал Пейдж. На пороге Собора Кэйя обернулся – кардинал с Барбарой махали руками вслед, и Кэйя тоже им помахал. Подумать только, что когда-то он боялся и не хотел идти в Собор: самое благостное и безобидное место Мондштадта, несмотря даже на то, что здесь – территория Барбатоса.       Разумеется, после посещения Собора Джинн немного приуныла, поэтому Дилюк предложил пойти в Шепчущий лес и там на берегу порыбачить и устроить маленький пикник. Эту затею Кэйя тут же раскритиковал: поймают за шкирки на городском мосту и сдадут в руки родителям, если вдруг те уже начали свои поиски. А нет – так всё равно на виду у целого города выйдут наружу, кто-нибудь да расскажет.       Немного поспорив, они сошлись на том, что попросят лодку на мондштадтском причале у боковых городских ворот. И, не мешкая, на деньги кардинала Шеймуса набили снедью корзинку и отправились претворять план в жизнь.       В лодке за правое весло схватился Дилюк, за левое – Джинн, и Кэйя, наученный горьким опытом, не стал мешать им геройствовать. Этим двоим всегда хотелось доказать, что они сильнее и способнее всех, что никто не должен делать скидку на их возраст или пол. Ничего, захотят – на обратном пути поменяются местами.       Вообще-то донимать Джинн расспросами Кэйя с Дилюком не хотели, но тишина повисла какая-то совсем уж гнетущая, разбиваемая только плеском воды.       – Скажи, – не выдержал Дилюк, – почему всё-таки твои родители развелись?       – Отец и матушка – значимые личности для Монда, – тут же охотно ответила Джинн; наверное, ей тоже хотелось кому-то выговориться все эти дни. – Самостоятельные, мудрые, со своими взглядами на жизнь. Думаю, они просто устали от того, что постоянно лезут в дела друг друга. Не знаю.       – А ты как? – тут же задал следующий вопрос Дилюк.       – Нормально, – Джинн улыбнулась. – Честное слово, нормально. Правда, очень не хватает сестры. Она не всегда проводила дни дома, отец и раньше частенько забирал её в Собор, но теперь… без неё, без её шагов по лестнице и звонкого голоса стало как-то пусто. Я раньше могла встать пораньше, прийти к ней в комнату до горничных, заплести косу, поговорить… А теперь никак. Вот это печально, а остальное – нормально. Я уже взрослая, мне не нужно ничего объяснять.       – Да, – согласился с ней Дилюк, – хорошо тебя понимаю: если бы я однажды проснулся утром, а мне сказали, что Кэйя ушёл, мне бы тоже было очень грустно и одиноко. Не хочу такого.       Снова воцарилась тишина, но уже менее неловкая. Чем дальше лодка скользила от Мондштадта, тем больше расслаблялась Джинн. А у леса и вовсе повеселела; первой прибежала к прикормленному месту на берегу и закинула удочку.       Клевало неплохо: за полчаса удалось наловить на хороший такой перекус на троих. Никто из них не был мастером готовки, но на то, чтобы поджарить на костре рыбу, кусочки хлеба и овощи, знаний хватало. Тем более, любая еда, разделённая с друзьями, которую смело можно хватать руками, сама собой становилась в сто раз вкуснее, нежели в фарфоровой тарелке на белоснежной скатерти.       – Да, – сказал Дилюк, облизывая жирные пальцы; увидели бы горничные – побледнели бы от ужаса! – Госпожа Фредерика за тебя всерьёз взялась, раз даже погулять не отпускает. Тебя точно всё устраивает?       – Конечно! – с жаром воскликнула Джинн. – Я ведь люблю учиться и понимаю, зачем это нужно… Я должна стать ещё лучше, чтобы оправдать надежды матушки и всего города! Только иногда мне становится не по себе при мысли, что я могу однажды подвести её… Знаешь, так не хочется становиться матушкиным разочарованием.       – И правда, – вздохнул Дилюк. – Мне тоже ужасно не хочется подводить отца. Но он всё-таки не давит на меня так, как на тебя госпожа Фредерика, поэтому сравнивать сложно.       Кэйя, который разбирался в родительских надеждах и разочарованиях поболе этих двух – почти что экспертом стал уже, постоянно прокручивая в голове последние слова родного отца – в беседу не встрял. Наверное, Дилюку казалось, что он всё решает сам и Крепус ничего от него не требует, но это было не так. Отец осторожно, но настойчиво прививал Дилюку мечту о рыцарстве, и зёрна эти упали на благодатную почву: тот теперь стремился к службе в Ордо Фавониус, будто с рождения только о том и грезил. Кто знает, как отреагировал бы Крепус, если бы Дилюк в один прекрасный день передумал и всерьёз заинтересовался винным производством…       Но рассказывать об этом Кэйя не собирался. Может, Крепус и не идеальный отец, но уж очень хороший – точно. И если всех всё устраивало, то нечего и лезть в чужие отношения.       – Ладно, давайте не будем об этом, – спохватилась Джинн. – Вы меня похитили, так теперь развлекайте. Что нового случилось у вас за эти недели? Были на винокурне?       Такие темы поддерживать гораздо интереснее, а смотреть, как Джинн смеётся, а не грустит – тем более.              Не так уж и долго пробыли они на лесной опушке, всего-то пару часов. Но по возвращении у ворот особняка семьи Гуннхильдр их уже поджидали родители. Крепус хмурился, но дрожание губ выдавало его насмешливое отношение ко всей этой ситуации. Самый прекрасный дракон Мондштадта, госпожа Фредерика, стояла же неподвижно, выпрямив спину и задрав подбородок. Глаза её метали молнии. Прямые, светлые волосы – гораздо длиннее, чем у Джинн – были собраны в косу и уложены на голове короной: удивительно, как только хватало ей сил держать на макушке подобную тяжесть и не горбиться.       – Итак, – холодно сказала она, – я жду ваших объяснений.       – Сбегать из дома в таком возрасте, – покачал головой Крепус. – Дожили!       – Мы не сбегали, матушка, – твёрдо ответила Джинн, хотя было заметно, что ей не по себе. – Просто… ненадолго ушли погулять, вот и всё. Простите меня, я не подумала.       – Значит, кто-то подумал за тебя, – госпожа Фредерика поманила дочь поближе, придирчиво осмотрела её и, не найдя никаких следов ни драк, ни бесчинств, только вздохнула. – Конечно же, никому из вас и в голову не пришло, как переволнуются родители, дети которых бесследно исчезают, не сказав ни слова, не оставив записки. Что ж, Джинн, с тобой о допустимом и недопустимом мы поговорим отдельно. Сейчас мне хочется знать, чья это была прекрасная идея.       Она страшным взглядом уставилась на Дилюка. Тот занервничал, но явно собрался взять всю вину на себя.       Вообще-то Кэйя терпеть не мог, когда его ругали. Даже сейчас, когда он уже прижился в доме Рагнвиндров, внутри всё ещё свербело: а ну как разочаруются в нём и выкинут назад, туда, где подобрали. Да и вообще, от людей приятнее получать одобрение: заслужил его Кэйя или выпросил хитростью, отношение к нему улучшалось, и вот уже вместо насторожённости его везде встречали только улыбки.       И тем более Кэйя не любил брать на себя чужую вину. Переложить – да, это виделось ему куда более приемлемым вариантом… но с Дилюком всё иначе. Вот сейчас госпожа Гуннхильдр разозлится на него по-настоящему, запретит видеться с Джинн, поругается с Крепусом. Одни минусы. Зато Кэйю она и без того недолюбливает, что взять с приёмыша. Посоветует лучше воспитывать детей, и всё пойдёт дальше своим чередом.       – Это была моя идея, – повинился Кэйя. – Джинн здесь ни при чём, и Дилюк тоже, он просто пошёл за мной. Я подумал, что будет забавно выкрасть Джинн через окно. Простите, госпожа Гуннхильдр, больше такого не повторится.       Дилюк, конечно, попытался что-то сказать, но Кэйя больно наступил ему на ногу, и тот умолк. Было лестно, насколько тот доверяет суждению Кэйи: никто и никогда ему в этой жизни ещё так не доверялся – безусловно, без задней мысли. Этим можно беззастенчиво пользоваться в своих целях, но Кэйе обычно не хотелось.       – Неудивительно, – хмыкнула госпожа Фредерика. – Я всегда говорила, что от тебя одни неприятности: как ни воспитывай, всегда остаёшься при своём. Возмутительно! Да как тебе только в голову пришло… А ты, Дилюк? Где было твоё воспитание? Заявиться под окно девице! Парадную дверь, наверное, не для вас придумали?       Даже бранясь, госпожа Гуннхильдр никогда не повышала тон. Но её спокойный голос пронимал куда сильнее – возразить ей мало кто отваживался. Так и сейчас все приумолкли, ожидая точки в разговоре.       – Вот что, Крепус, – сказала госпожа Фредерика. – Если ты не накажешь их за это, я буду очень, очень разочарована. Со всей строгостью, ясно? Не хватало ещё, чтобы они путали Джинн и мешали ей учиться. Её ждёт светлое будущее, и я никому не позволю отнимать его у моей дочери!       – Ну разумеется, – серьёзно ответил ей Крепус. – Никаких поблажек, это серьёзный проступок. А ты на Джинн не ругайся. Она у тебя умница.       – Уж воспитаннее некоторых, – тоном госпожи Фредерики можно озеро заморозить – вот кому точно подошёл бы крио Глаз Бога! Она мягко подтолкнула Джинн в сторону особняка, и той удалось всего лишь незаметно помахать рукой на прощание.       Ругаться на пороге чужого дома Крепус не стал. Широким шагом двинулся по улице, и Кэйя с Дилюком встревоженно поспешили за ним. И только когда особняк семьи Гуннхильдр скрылся из виду, сурово сказал:       – Ну и устроили вы, конечно, неразбериху. Госпожа Фредерика очень недовольна – уж и не знаю теперь, как мне придётся с ней расплачиваться, чтобы отношений не испортить… Но не будем об этом, взрослые дела для взрослых; сочтёмся как-нибудь. Я спрошу вас ещё раз – теперь, когда никто не слышит. Это всё правда придумал один Кэйя? Мне нужно знать, как и кого из вас наказывать.       «Конечно», – хотел покаяться Кэйя. Эта ложь далась бы ему чуть сложнее предыдущей – врать в лицо Крепусу ему вообще было не очень приятно, как будто он кусал руку, протянутую с добром. Но раз уж начал – стой на своём до конца. Ни разу Крепус в воспитательных целях не прибегнул к телесным наказаниям – ни в отношении родного сына, ни приёмного. Вряд ли наказание за такой проступок будет страшным. Не исключено, что придётся просидеть неделю взаперти, без развлечений и сладостей – это не беда, это легко перетерпеть…       – Нет, – сказал вдруг решительно Дилюк. – Это придумал я, отец. Кэйя тут ни при чём. Только не подумай, что я его выгораживаю. Я первый пришёл к нему с идеей развлечь Джинн, потому что она сидит там одна и даже на письма не отвечает. Не хочу больше врать, это нечестно.       Разумеется, под конец Дилюк всё испортил. Да кто его вообще просил раскрывать рот, рыцаря недоделанного! Кэйю всегда изумляло, как можно быть настолько честным и совершенно не уметь лукавить. У Дилюка всё всегда на лице написано, даже стараться особо не надо, чтобы прочитать.       – Мы оба это придумали, – спешно поправил он, пока Дилюк не наворотил дел ещё похлеще. – Правда, оба. Дилюк ни капли не соврал, это я просил его молчать!       Ничего, так, наверное, даже лучше. Если их обоих накажут, то Дилюк хотя бы не будет горестно стенать под дверью, какой он отвратительный брат. Этого Кэйя как раз очень не любил.       – Что ж… – Крепус покачал головой. – Рад, что ты наконец-то признался, сын. Понимаю, Кэйя хотел как лучше, но честность – это очень важно. Запомните раз и навсегда: никогда не бросайте друг друга в беде, не оставляйте в одиночку с проблемами и не предавайте. И раз уж вы признаёте, что оба провинились, то и наказание я поделю между вами поровну – мне ведь тоже нужно будет потом отчитаться перед госпожой Гуннхильдр, что я воспитываю своих детей правильно.       Кэйя приготовился к оглашению приговора, но Крепус покопался в карманах и, вытащив пару крупных монет – совсем как кардинал Шеймус утром! – вручил их Дилюку.       – Сейчас вы пойдёте на торговую площадь, купите большое ведёрко мороженого и разделите его пополам. Обязательно всё съешьте, до последней капли! Это будет ваше наказание за то, что вы хотели помочь Джинн, – сурово объявил Крепус и подмигнул. – Пополам, поровну, слышали?       ***              Джинн, которая об этой части истории сама слышала впервые, только рот раскрыла.       – Что? – возмутилась она. – Это вот как, оказывается, господин Крепус вас наказал? А я себе места не находила, сочувствовала вам! Меня-то матушка карать не стала – мол, что взять с девочки, совсем мозги ей сорванцы запудрили. Но вы… вы… могли бы и рассказать!       – А зачем? – развёл руками Кэйя. – Чтобы образ жертвенных рыцарей в сияющих доспехах померк в твоих глазах? Ну уж нет. Ни один мальчишка в таком не признается, знаешь ли. У отца… было своё понятие справедливости, всегда, до самого конца. Он его и Дилюку привил.       Только вот мне, подумал Кэйя, как-то не очень получилось. Прости, старина Крепус; что вышло, то вышло. Верно говорила госпожа Гуннхильдр: некоторых сколько ни учи, а всё наука впрок не идёт. Мы с Дилюком каким-то образом умудрились нарушить все три твоих наставления разом, в один день.       – Какое отличное наказание! – захлопала в ладоши Кли. – Как здорово, оказывается, дядя Дилюк тоже когда-то умел веселиться! Но Кли очень сложно представить магистра Джинн сбегающей через окно…       – Поверь, Искорка, – подмигнул ей Кэйя. – Наша магистр ещё и не такое умела. Но при этом никогда не отлынивала от учёбы! И ты тоже будь прилежной.       – Джинн, – задумчиво спросил Альбедо. – То есть, подобные методы воспитания, каких придерживалась госпожа Гуннхильдр, не считаются странными? Ты сейчас не держишь на неё зла, не думаешь, что она неправильно тебя растила?       – Конечно же, нет! – возмутилась Джинн. – То есть, да, со стороны её строгость кажется не совсем нормальной… Но, честное слово, я не вспоминаю дурным словом своё детство. Разумеется, это не значит, что так нужно воспитывать остальных детей: мой случай – особый…       – С другой стороны, – хмыкнул Кэйя, – нам вот мастер Крепус давал куда больше воли, ругался только по делу… и что? В итоге мы оба – и я, и Дилюк – умудрились стать разочарованиями отца, крушителями мечтаний и надежд. И только ты сделала всё как надо: никто, даже госпожа Фредерика не посмеет сказать, что ты не стала великой. Может, как раз именно её воспитание и было правильным… ну, или мы с Дилюком – совершенно необучаемы.       Причём сам Кэйя – в двойном размере, потому что вырос разочарованием сразу для двоих отцов, если так подумать. Вот что бывает с теми, кто пытается усидеть сразу на двух стульях – болезненное падение неизбежно.       – Не болтай глупостей, – Лиза перегнулась через стол и отвесила ему лёгкий щелбан. – Тем более – перед Кли с Альбедо. Вы в первую очередь выросли хорошими людьми, а уж жизненные пути, которые вы выбираете и которые выбирают вас, с воспитанием мало связаны.       – Да? – спросил вместо Кэйи Альбедо. Кажется, этот вопрос всколыхнул в нём что-то, какие-то личные воспоминания – наверное, связанные как раз с учителем.       – Да, – твёрдо ответила Лиза. – Поверь мне, милый, я знаю, о чём говорю. Ох, ну мы и заболтались с вами – пришли же обсудить делегацию из Лиюэ. А вы всё говорите: Лиза ленивая, Лиза отлынивает от работы. А сами-то!       – Действительно, пора возвращаться к делам. Но прежде – ещё один небольшой момент о воспитании и детях, – Джинн обвела всех присутствующих очень серьёзным взглядом. – У меня будет важное задание для всех вас… и для меня в том числе. Мы продумали почти всё, что связано с Нин Гуан, но об одной маленькой детали всё-таки забыли. И совершенно зря.       И Кэйя как-то сразу догадался, о чём… вернее, о ком идёт речь.