Орден, который построит Джинн

      Дилюк              Кто угодно мог бы подумать, что мастер Дилюк, раз уж не любит алкоголь, мало чем отличается от малышки Дионы. Та была известна не только своими потрясающими коктейлями, но и хамством в лицо каждому посетителю, угрюмым ворчанием, презрительным взглядом – и, конечно же, глубоким недовольством пьяной атмосферой Мондштадта.       На деле же это было не совсем так. Алкоголь Дилюк не любил по личным убеждениям – как человек, который успел попробовать всё и пришёл к выводу, что без этой составляющей его жизнь ни капли не поскучнеет. А вот вечернюю таверну, переполненную людьми, запахами напитков и пьяными песнями, он находил на удивление приятной. Город процветал, жизнь людей текла как прежде, в воздухе витала атмосфера счастья и спокойствия, и Дилюку казалось, что в такие моменты он и сам невольно становится частью этого бесконечного, беззаботного праздника.       Смешивание же напитков успокаивало его ещё больше: монотонная, приятная работа с ноткой творчества. Занять руки, очистить мысли и прислушиваться к чужим разговорам – вот и вся наука.       Чарльз говорил, что именно поэтому у Дилюка и не получается больше, как в детстве, придумывать необычные напитки; пусть они не всегда выходили удачными или правильными, зато с энтузиазмом и огоньком. Те напитки создавала душа, а не руки, как-то пояснил он, и Дилюк даже оскорбился за подобное. Ненадолго, конечно, потому что на самом деле Чарльз рассуждал верно: в таверне нынче Дилюк работал вовсе не трактирщиком, как бы это ни выглядело со стороны.       Сейчас, в утренние часы, Доля Ангелов ещё не открылась, а потому была тиха и безлюдна. Негромко бряцало на кухне: одна из работниц мыла полы перед началом смены. За стойкой Дилюк переводил ингредиенты, пытаясь смешать коктейль по рецепту, который узнал мимоходом в своих путешествиях и сейчас от нечего делать вдруг вспомнил.       – Мне передать работникам, чтобы они убрались и на третьем этаже тоже? – вежливо поинтересовался Чарльз.       Дилюк, который вынужденно проводил в таверне уже вторую ночь подряд, задумался, не оставил ли он что-то компрометирующее на видном месте – маску, например, или плащ – и пожал плечами.       – Передай, – он взболтал содержимое бокала в последний раз, украсил долькой закатника и протянул Чарльзу. – Попробуешь? Это молочный коктейль на основе разных видов сока. Мне интересно твоё мнение.       Чарльз безбоязненно сделал глоток, покатал во рту. Потом поднял стакан на уровень глаз и покачал из стороны в сторону.       – Мне кажется, чего-то здесь не хватает, – честно сказал он.       Дилюк тоже призадумался: может быть, кислой ноты? Но суть коктейля как раз была в его мягкости; такой должен понравиться девушкам. В постоянное меню таверны, конечно, не войдёт, но если немного обдумать, доработать и сделать что-нибудь похожее сезонным предложением…       – Молока, – сжалился Чарльз, уловив его судорожные размышления. – В этом молочном коктейле определённо не хватает молока.       Дилюку захотелось хлопнуть себя по лбу, но он сдержался. Протянул руку, чтобы забрать неудавшийся напиток назад, но Чарльз не позволил; допил прежде всё сам и отставил грязный бокал на поднос.       – Но вообще идея неплохая, – признал он. – Я ещё поразмыслю над ней. А вот вас, мастер Дилюк, должно быть, что-то сегодня беспокоит?       Можно было отнекиваться, но безмолочный молочный коктейль говорил сам за себя. Пришлось выбрать некую полуправду.       – Я пообещал помочь Джинн, – сказал он.       Чарльз посмотрел очень внимательно и проницательно, почесал подбородок, покрытый лёгкой щетиной.       – В прошлый раз, помогая Джинн разделаться с драконом, вы определённо не испытывали проблем с концентрацией. Так кому вы сейчас пообещали помочь, самой Джинн – или всё-таки Ордо Фавониус?       – Ордо Фавониус, – признался Дилюк, раздосадованный, что его оказалось настолько легко прочесть, а потом категорично потребовал: – Скажи что-нибудь.       – Если я скажу, что горжусь вами, вы обидитесь?       Чарльз знал его с самого детства. Когда-то, давным-давно, он был тем самым старшим товарищем, который втайне от отца плеснёт двум сорванцам сладкий сок, позволит постоять за стойкой или научит ругательству – впрочем, тут же запретив когда-либо произносить его вслух. Потом стал невольным учителем и человеком, к которому можно прибежать в любой момент и пожаловаться – на службу, подчинённых, магистра или даже названого брата. Видимо, сказывалось то, что трактирщики умели слушать как никто другой. К тому моменту отец уже повысил его до управляющего Долей Ангелов, и Чарльз стал верным человеком семьи Рагнвиндр, которому не страшно доверить любую тайну.       Многое ушло безвозвратно, но верным человеком, к чьему совету иногда стоит прислушаться, Чарльз оставался до сих пор.       – Обижусь на тебя? – честно ответил Дилюк. – Пожалуй, всё-таки нет.       – Тогда я горжусь вами, – Чарльз только пожал плечами. – Надеюсь, что эта помощь не пойдёт вразрез вашим планам и не будет в тягость. А больше мне сказать нечего.       Такой взгляд на проблему со стороны… немного успокаивал.       Вообще-то сам Дилюк не чувствовал каких-то противоречий своим убеждениям после того, как дал Джинн клятву. Решение пришло спонтанно, прямо в тот самый момент – и, на удивление, вышло удачным. Как оказалось, ему действительно не хотелось терять доверие и дружбу Джинн.       – Возьмёшь сегодня смену? – уточнил Дилюк у Чарльза. – И завтра тоже. Неопытных новичков не ставь, я тоже постараюсь тебя подстраховать – из-за благотворительного вечера гостей в Мондштадте эти дни будет очень много, и они обязательно заглянут в таверну. Хорошо бы заранее договориться с бардами…       – Позову Венти, – решил Чарльз. – Раз уж мы всё собираемся делать на высшем уровне.       Иронично, конечно, что Архонт Мондштадта будет развлекать гостей города игрой на лире за бесплатные напитки в таверне. Но Дилюк не собирался читать наставления самому Барбатосу: если ему всё нравится, то так тому и быть.       Он оставил Чарльза всего на несколько минут, пока поднимался наверх и отпирал двери на третьем этаже для тех, кто придёт сюда убираться. Но когда вновь спустился вниз, обстановка в таверне кардинально изменилась. У стойки стоял Кэйя и подбрасывал в воздух блестящую золочёную монетку. Чарльз за его спиной, увидев хозяина, развёл руками – ну, что поделать, не пускать внутрь представителя власти?       – Если вы вдруг не заметили, то мы ещё закрыты, капитан, – сходу отрезал Дилюк, преодолевая последний лестничный пролёт.       – А я лично к вам, – обрадовал его Кэйя. – Доставка капитана Ордо Фавониус на дом, ха-ха. Как дела, мастер Дилюк? Чем заняты сегодня с утра?       – Нет, – Дилюк зашёл за стойку, чтобы хоть какой-то барьер разделял их с Кэйей, и скрестил руки на груди. – Просто нет, о чём бы вы ни собирались меня попросить.       – Но я же ещё ничего не сказал! – возмутился Кэйя.       – Это не обязательно, я по одному вашему виду понял, что мне не очень понравится. И, кстати, что делает в таверне ребёнок?       На соседнем табурете примостилась Кли. Конечно, сама она на такую высоту не дотягивалась – её, должно быть, поднял и усадил туда Кэйя. Кли с любопытством оглядывалась по сторонам и болтала ногами в воздухе, изредка попадая по трактирной стойке – в таверну её с собой, разумеется, никто обычно не брал.       – А то, – Кэйя понизил голос, – что в Мондштадте с сегодняшнего утра гостит особая делегация из Лиюэ, о чём вы прекрасно осведомлены, мастер Дилюк. Магистр Джинн ясно дала понять, что один случайный взрыв рядом с Волей Небес – и последствия настигнут всех без разбора, а значит, Кли должна постоянно находиться у кого-то на виду. Это прямой приказ магистра, и сейчас моя очередь за ней приглядывать.       – Я думаю, что люди из Лиюэ видели вещи и похуже одного гиперактивного ребёнка, – равнодушно заметил Дилюк. – Но вот вы – вы не придумали ничего лучше, чем привести её в таверну. Катитесь-ка вы отсюда, и Кли с собой прихватите; не хватало мне только выплачивать штраф в городскую казну за то, что привечаю в питейном заведении детей. Мы скоро уже открываемся, не занимайте места, которые предназначены для платёжеспособных посетителей.       – Сделайте уж исключение, налейте два бокала яблочного сидра для дорогих платёжеспособных посетителей, господин трактирщик, – Кэйя щелчком отправил по столешнице пару монет, и, когда Дилюк всё-таки нехотя потянулся за стаканами, перегнулся через стойку, поймал его за край жилета и тихо пробормотал, чтобы не услышала Кли:       – Просто представь, какое обвинительное письмо мы бы накатали Лиюэ, если бы госпожа Воля Небес обрушила свой летающий дворец на гигантского осьминога в то время, когда в нём гостила бы магистр Гуннхильдр. Поверь, лиюэские бюрократы нам не простят пренебрежения безопасностью Нин Гуан. И я вынужден признать, что в списке вероятных катастроф Кли стоит на первом месте.       – Ты сравниваешь древнего бога с ребёнком? – тоже шёпотом ужаснулся Дилюк.       – А ты давненько бывал у северного берега Мондштадта, который выходит к порту? Не видел, как там поменялся рельеф местности? А я тебе могу даже рассказать, как и из-за кого это произошло. Ордо Фавониус не собирается рисковать, поверь – уж лучше мы пару дней поводим Кли за руку, чем потом будем пожинать горькие плоды своей беспечности. А мне надо было срочно поговорить с тобой, поэтому мы и пришли сюда.       – Я пойду, мастер Дилюк! – громко позвал Чарльз, откашлявшись. – Пообедаю дома и вернусь к открытию таверны, не буду вам мешать!       Он быстро исчез за дверью. Кэйя многозначительно хмыкнул и всё-таки сел за стойку как нормальный человек.       – Ладно, – нехотя ответил Дилюк. – Я тебя понял.       Он наполнил два бокала яблочным сидром и поставил перед Кэйей. Тот осторожно передал один Кли.       – Спасибо, – звонко поблагодарила Кли, сделала паузу и – почти наверняка нарочно – добавила, – дядя Дилюк.       Кэйя утопил свой смешок в сидре, но Дилюк всё равно уловил его и гневно сдвинул брови. Сердиться на ребёнка он, конечно, не собирался, но...       – Кли, мы ведь уже договаривались; ты должна называть его «мастер Дилюк», – попенял Кэйя, вспомнив о стыде и совести. – Во-первых, он аристократ, во-вторых, владелец этой таверны, и, в-третьих, производит напитки и продаёт их в другие страны. Именно благодаря мастеру Дилюку наш Мондштадт живёт и здравствует.       – Нет, братец Кэйя, ты что? – возмутилась Кли. – Мондштадт живёт и здравствует благодаря рыцарям Ордо Фавониус, так говорят все! Работа рыцарей – самая важная, мы защищаем город!       Настала очередь Дилюка сдерживать смешок. Потом он вдруг подумал, что Кэйя сейчас наверняка как-нибудь завуалированно отшутится про Полуночного Героя, и невольно напрягся, но тот смог удивить.       – Рыцари, – Кэйя перевернул правую руку ладонью вверх, – защищают город. А мастер Дилюк Рагнвиндр, – левая ладонь, – платит большие налоги. Налоги, Кли, это деньги, на которые рыцари могут продолжать защищать город. Деньги, с помощью которых жизнь в городе становится всё лучше для простых людей. Чему тебя вообще учит Альбедо, вы же занимаетесь математикой!       – Ну, учит, – пробормотала Кли. – Ладно, я поняла и больше так не буду. Извините, мастер Дилюк.       Всех остальных, между прочим, Кли без капли стеснения звала сестрицами и братцами, будто целый город был для неё как родной. Но только одного Дилюка после его возвращения резко невзлюбила. Вот так живёшь-живёшь, а потом вдруг оказываешься главным злодеем в глазах маленькой девочки.       – Зови меня как хочешь, – примирившись со своей гордостью, покачал головой Дилюк. – Как тебе удобно, Кли. Но я всё-таки слишком молод для дяди. Если тебе с нами скучно, то, может…       Он оглянулся в поисках чего-нибудь, чем сойдёт ненадолго занять ребёнка, который, заскучав, достаёт из кармана взрывоопасные предметы. Нин Гуан, конечно, драгоценна, но лично ему Доля Ангелов была как-то дороже.       – …порисовать? – неуверенно предложил Дилюк, потому что действительно не представлял, какая спокойная игра подойдёт Кли. – У нас есть доска и цветные мелки. Один из моих работников, Паттон, обычно пишет на ней напитки дня и всё такое. Ты можешь украсить её на своё усмотрение.       – Ух ты! – кажется, Кли восхитило не рисование, а сама идея легально испортить имущество таверны. – Я очень хочу!       Дилюк сам притащил ей эту доску с улицы, высыпал ворох цветных мелков и помог спуститься с табурета. Кли облюбовала место на полу, разложила мелки по цветам и, высунув от усердия кончик языка, принялась живо что-то выводить.       – На твоих глазах рождается шедевр, – серьёзно сказал Кэйя. – Предлагаю так сегодня снаружи таверны её и поставить. От клиентов отбоя не будет, я тебе гарантирую.       – Хватит шутить, – оборвал его Дилюк. – Рассказывай, зачем я тебе понадобился. Это как-то связано с приездом Нин Гуан?       – О! – оживился Кэйя. – Так ты уже передумал и готов меня слушать?       – Я обещал помочь, – коротко ответил Дилюк. – И я помогу. Но только если твоя идея будет не совсем бредовой.       – Нормальная идея, честное слово! – Кэйя поднял руки в жесте капитуляции и тут же, противореча своим же словам, продолжил. – Ты должен будешь любыми хитростями узнать у Нин Гуан, зачем она сюда приехала. Невзначай как-нибудь. Например… Займи её игрой в шахматы, вот. Она это дело любит. Говорят, никому не проигрывает – но как-то раз капитан Бэйдоу её обставила. Впрочем, это всё пьяные матросские сплетни, так что за достоверность я не поручусь. В любом случае! Сегодня вечером она выйдет на прогулку по Мондштадту, так что я рассчитываю на тебя.       – Ты в своём уме? – справедливо поразился Дилюк. – У тебя целый штат людей, которые занимаются разведкой и шпионажем. А ты меня просишь?       – Они не подходят, – отмахнулся Кэйя. – Госпожа Нин Гуан насторожена и ждёт подвоха, я буду последним дураком, если засвечу кого-то перед ней. А вот про наши с тобой отношения… точнее, их отсутствие только слепой и глухой не знает. Никто из Лиюэ даже не подумает, что ты можешь выпытывать какие-то сведения для меня. К тому же, я ведь не прошу спрашивать в лоб! Просто поговори с ней о чём угодно. Мне подойдёт абсолютно любая информация. Предложи ей расширить торговлю, спроси про палёное домашнее вино, которое в Лиюэ продавали с маркировкой «Рассвета»…       Кэйя смотрел нетерпеливо и требовательно в ожидании ответа. Было яснее ясного, что здесь скрывается какой-то подвох; какой-то нюанс, о котором Кэйя пока рассказывать не хочет. Начать выпытывать – и он, конечно, в итоге очень быстро сдастся и расскажет, но пойдёт ли это на пользу Дилюку и расследованию?       Ему вспомнились слова Вэл: что есть в этом мире хищники, а есть охотники. Всё-таки в каверзных играх Кэйя поднаторел лучше него – и речь вовсе не о шахматах.       Из подсобки вышла девица с ведром и шваброй и направилась вверх по лестнице. Кэйя проводил её взглядом и хмыкнул:       – Приятно, когда есть люди, которые о тебе заботятся, да?       – Приятно, когда есть люди, которые заботятся о тебе просто так, – отрезал Дилюк. – Потому что ты важен для них. А не потому что ты ежемесячно выплачиваешь им заработную плату. Я никого из своих работников деньгами не обижаю, поэтому у них всегда есть стимул проявлять усердие.       – Может, и мне уволиться и устроиться к тебе, а? – вскользь пошутил Кэйя. – Чудо, а не работодатель, где такого ещё найти! А вдруг, если ты будешь платить мне деньги за добрые жесты, то перестанешь раздражаться, когда я пытаюсь как-то позаботиться о тебе или твоём бизнесе.       Он помахал рукой, мол, близко к сердцу не принимай, просто шутка. Вообще-то забота Кэйи – не такая уж и бескорыстная, кстати, потому что всё равно работала она на благо города и его собственное – больше походила на контроль, оттого Дилюка и раздражала. Кому вообще понравится, когда его контролируют.       – Оладья будете, мастер Дилюк? – крикнули с кухни. Работники, уяснив, что хозяин нынче ночует в городе, переняли эстафету у горничных винокурни. – Сегодня яблочные!       – Кли, – позвал ребёнка Дилюк. – Ты будешь оладья?       – Неа, – рассеянно ответила она, поглощённая процессом рисования; потом спохватилась. – То есть, спасибо большое, я не буду.       – Не настаивай, – покачал головой Кэйя, опередив нравоучения Дилюка. – И не переживай. Её-то точно покормить не забудут – Альбедо хороший старший брат, да и Ноэлль тоже следит. Покорми лучше…       – Тебя, я понял, – вздохнул Дилюк и уже громче крикнул: – Две порции на взрослых принесите!       – Вообще-то, я хотел сказать – покорми Джинн, – ухмыльнулся Кэйя. – Раз уж вы более-менее… помирились, то позвал бы её в таверну на полчасика отдохнуть. Или хотя бы у Хорошего Охотника посидеть, если приглашать на свою территорию пока ещё не хочется. Но идея покормить меня тоже неплохая, спасибо. Мы сегодня уже завтракали, но я не откажусь. Кстати, тебе нравятся диваны?       Последняя фраза просто обязана была быть какой-то шуткой, поэтому Дилюк реагировать не стал. Поблагодарил повара за оладья, пересел за один из столов и тут же принялся за еду, предоставляя Кэйе самому решать, что ему нравится больше: горячие блюда или остывшие.       Во время перекуса Кэйя подозрительно молчал. В ответ на вопросительный взгляд показал глазами на Кли и одними губами проартикулировал: «разговоры за столом – дурной пример». Удивительно, всё-таки, насколько ответственным воспитателем он стал. С другой стороны, человек, дважды в жизни выставленный за порог дома, точно никому не собирался насаждать свой собственный опыт.       Кэйя всегда умел учиться на чужих ошибках, в то время как у Дилюка не всегда получалось даже на своих собственных.       Пауза дала возможность как следует обдумать, стоит ли ввязываться в бессмысленные расспросы Нин Гуан. Дилюк бы скорее попробовал надавить на неё, потому что понимал: обмануть эту женщину не получится даже у Кэйи. Но раз он считает, что ненавязчивая игра в шахматы должна помочь…       – А если откажешься, я заставлю тебя нянчиться с Кли, – ворвался в его мысли задорный голос. – Вызвался помогать – так хоть в чём-то пользу принесёшь, развяжешь нам руки. И не смотри на меня так, сам же понимаешь, что оставить Кли с кем-то, у кого нет Глаза Бога – сразу не вариант. Хотя, ваше пиро, помноженное на два… тоже не самая лучшая затея.       – Боюсь, я пока не готов учиться глушить рыбу фениксом, – Дилюк постучал пальцами по Глазу Бога, пристёгнутому к поясу. – А судя по нашей прошлой встрече в библиотеке, именно этого Кли бы и ждала от меня в качестве няньки. Нет, отдавай её назад в орден. Я помогу с Нин Гуан.       – Кли, слышала? – тут же обернулся Кэйя. – Можешь собой гордиться, мастер Дилюк боится тебя больше, чем правительницы Лиюэ! Отправляет назад в Ордо Фавониус.       Кли посмотрела на него с удивлением – не поняла, наверное, с какой вообще стати её кто-то должен бояться.       – Ну, ладно, – сказала она. – Я всё равно уже почти закончила.       Любопытство подстегнуло Дилюка, и он вытянул шею, чтобы лучше видеть. Оказывается, рисовала Кли весьма недурно для ребёнка; возможно, алхимик в свободное время учил названную сестрицу карандашным премудростям. Кли изобразила очень узнаваемую сценку, взятую, видимо, из собственного воображения: на фоне символичных декораций таверны с огромными кружками стояли Джинн, Лиза, Кэйя, Альбедо и сама Кли – все такие радостные, что не хватало только надписи: «Хлебай наше вино литрами, и твоя жизнь заиграет яркими красками!»       При этом где-то сзади маячило красное-красное пятно. Видимо, изображать Дилюка целиком Кли не рискнула, опасаясь его гнева, но и грешить против правды тоже не могла.       – Потрясающе, Кли! – воскликнул Кэйя. – Ну какая же ты умница! Клянусь, мастер Дилюк просто не посмеет испортить такую красоту и обязательно выставит её сегодня возле таверны. Слышал, мастер Дилюк? Да твой Паттон ни в жизни не нарисует подобное.       – Естественно, он же не хочет, чтобы его арестовали доблестные рыцари за очернение их образа, – буркнул Дилюк и по привычке добавил. – Впрочем, как я погляжу, никто так не сможет испортить репутацию Ордо Фавониус, как они сами.       Но Кли столь искренне радовалась, что её творчество пришлось всем по душе, что Дилюк в итоге не удержался и правда пообещал не стирать рисунок, понадеявшись только, что магистру об этом никто не расскажет.                     Итоговый план самой глупой операции года был до безобразия прост.       Кэйя, сопровождая Нин Гуан на вечерней прогулке, раздразнит её своими вопросами и репликами настолько, что та сочтёт за счастье отделаться от него любым возможным способом. В то, что это сработает, Дилюк поверил сразу: бесить людей Кэйя при желании умел как никто другой.       Погожий, солнечный день облегчил задачу. Дилюк перерыл коробки с ненужными вещами на третьем этаже, с трудом отыскал где-то на самом дне пылящийся без дела шахматный набор и устроился с ним за уличным столиком. Разложил доску, расставил фигуры и выровнял их с усердием перфекциониста.       – Давненько я не видел вас за игрой, – покачал головой Чарльз, проходящий мимо.       – И не увидел бы, если не обстоятельства, – прозрачно намекнул Дилюк. – Мне бы оппонента какого-нибудь…       Далеко не все в Мондштадте владели этой наукой. Шахматы, скорее, до сих пор оставались уделом аристократии: игра, требующая умственных усилий, элегантная и благородная, под стать роскошным гостиным и мягким креслам. Обычные же люди предпочитали игры попроще и побыстрее – раунд в карты, кости или костяшки, например.       – Понял, – Чарльз скрылся ненадолго за дверью Доли Ангелов, но уже вскоре вернулся назад и занял место напротив. – Оставил пока сменщика за стойкой, в зале почти никого нет. Всё равно вход в таверну только один, если что – быстро вернусь.       Правила классической шахматной игры Чарльз знал, а большего для демонстрации и не понадобится. Они принялись неторопливо двигать фигуры по полю, не особо задумываясь над ходами – иногда прохожие присматривались к их партии и перешёптывались: никак сам мастер Дилюк вышел на улицу, да ещё чем занялся! Неслыханно! Но их удивление быстро рассеялось, стоило только Чарльзу пару раз отшутиться, мол, выпросил у хозяина раунд-другой в свой законный перерыв, проверить, не заржавели ли навыки за столько лет.       К счастью, долго ожидание не продлилось. Краем глаза Дилюк заметил оживление на другом конце улицы, и уже совсем скоро рядом с Долей Ангелов показалась госпожа Нин Гуан в сопровождении Кэйи. Они, поглощённые друг другом, перекидывались фразами, но слов ещё было не различить. Позади, в паре шагов, за ними следовали две девицы: Ганьюй элегантно обмахивалась веером, Кэ Цин раздражённо пялилась в спину Кэйе – она-то наверняка слышала все подробности разговора. Миллелиты, как ни странно, рядом не ошивались; неужто сочли, что компании мондштадтского капитана кавалерии будет достаточно для охраны всей верхушки Цисин?       – Вы, сэр Альберих, – отчётливо произнесла Нин Гуан, замерев возле угла таверны, – так напомнили мне сейчас одного хорошего знакомого. Практически вашего коллегу, если можно так выразиться. Манера держать себя, стиль одежды, ласковая улыбка, за которой скрывается наточенный нож… я будто и не уезжала никуда.       Она даже не повернулась к Дилюку – не заметила совершенно, всецело поглощённая Кэйей. В голосе её, помимо вежливости, отчётливо улавливалась тщательно вымеренная капля сарказма.       – О, ну что вы, – едва ли Кэйю можно было подобным смутить. – Кажется, я знаю, о ком идёт речь, и раз так, то вы сделали мне большой комплимент, которого я не достоин, госпожа Нин Гуан. Как можно нас сравнивать, вы чересчур мне льстите – это то, что зовут лиюэской вежливостью?.. Как мне кажется, ваш подчинённый больше похож на другого нашего общего знакомого, куда более компетентного и выдающегося.       Сказал – и умолк, оставив интригу висеть в воздухе.       Речь, очевидно, шла о человеке, отвечающем за разведку Лиюэ – у них это называлась Службой Безопасности?.. К своему стыду, Дилюк понятия не имел, кто сейчас занимает должность. В угоду информаторской сети он сталкивался с совершенно разными людьми за последнее время, но Лиюэ никогда не входил в сферу его интереса. А вот Кэйя был подкован в данном вопросе куда лучше.       – И на кого же? – вежливо улыбаясь, поддержала беседу Нин Гуан.       – О, на инспектора Эроха. Вы так не думаете?       Улыбка мигом исчезла с её лица; повеяло холодком. Неизвестно, как бы дальше потёк разговор, но адепт вдруг протиснулась вперёд, дотронулась до рукава Нин Гуан и что-то тихо шепнула ей на ухо. Та резко обернулась – и наконец-то заметила композицию из Дилюка, Чарльза и шахмат.       – О, Селестия, – сказала она. – Мы уже до знаменитой Доли Ангелов дошли, а я даже и не заметила – так увлеклась занимательной беседой. Добрый вечер, господин Рагнвиндр. Играете в шахматы? Похоже, эта партия за вами…       Всего несколько секунд понадобилось Нин Гуан, чтобы оценить расстановку фигур на поле. Чарльз смущённо почесал затылок – вот такой я неказистый шахматист – и поднялся.       – Я погляжу, вы всё ещё так же хороши в шахматах, как и в юности, мастер Дилюк, – сказал он. – Я вам не противник. Что ж, спасибо за увлекательную игру, мой перерыв уже почти окончен.       – В таком случае, может быть, вы рассмотрите меня в качестве своего оппонента? – Нин Гуан мигом перетекла на освободившееся место и пальцем поддела чёрную ладью; покатала её по поверхности стола. – Мондштадт прекрасен, но я, признаться, уже немного утомилась от прогулок. Мне не так часто выдаётся шанс отправиться в путешествие, да даже просто пройтись по гавани Лиюэ, – уже отвыкла совсем.       Совершенно очевидно, утомили её не прогулки, а Кэйя со своими настойчивыми расспросами, но вслух такого она, конечно, не произнесла бы ни за что.       – Вот уж точно говорится: великие умы нашли друг друга, – засмеялся Кэйя. – Обычно люди приходят в Долю Ангелов за бокалом превосходного мондштадтского вина, и только вы, госпожа Нин Гуан, пришли сюда за партией в шахматы. А я…       – А вас сюда никто не звал, капитан Кэйя, – прервал его Дилюк. – В шахматной партии третий не нужен.       – В самом деле, – согласилась Нин Гуан. – Не переживайте, сэр Кэйя, если в Мондштадте где-то и найдётся более безопасное место, нежели рядом с вами, то наверняка именно здесь. В конце концов, у господина Дилюка тоже есть Глаз Бога, и, если слухи не врут, пользоваться им он умеет в совершенстве.       Кэйя, разумеется, сделал вид, что замялся и не готов расстаться со своими обязанностями так легко. А вот Кэ Цин при виде шахмат резко поскучнела, и на её лице явно отразилось замешательство. Она сделала пару неуверенных шагов к столу, но Нин Гуан, заметив это, махнула рукой.       – Ступайте, – сказала она. – Шахматная партия – дело небыстрое. Я никуда отсюда не денусь, а вы на меня и дома уже насмотреться успели. Сходите прогуляться к Собору Барбатоса, раз завтра не собираетесь со мной на службу. Поверьте, это величественное зрелище стоит того, чтобы им полюбоваться.       – Ну… – засомневалась Кэ Цин, но потом решительно кивнула. – Хорошо. Простите, господин Рагнвиндр, мы непременно отведаем ваше вино в другой раз. Ганьюй, идём?       Они попрощались и свернули в переулок города, ведущий наверх. Задумчивым взглядом проводил их Кэйя, и Дилюку стало очевидно, что для Нин Гуан шахматы стали прекрасной возможностью разделить маленький отряд и заставить своего надзирателя сомневаться, за кем именно ему следовать.       – Идите, капитан Кэйя, – помог ей Дилюк. – Рыцарям при исполнении мы всё равно алкоголь не продаём, а больше причин оставаться здесь у вас нет.       – Вы жестоки, мастер Дилюк, – Кэйя прижал руку к груди, будто суровые слова ранили его в самое сердце. – Предпочитаете мне иную компанию и гоните прочь! Ладно, ладно, если вы так не желаете меня видеть, то я откланиваюсь. Госпожа Нин Гуан, хорошей игры; я всей душой болею за вас.       Насвистывая одну из песенок Венти, Кэйя направился в сторону, противоположную той, куда ушли лиюэсцы.       – Какой напиток предпочитаете? – обратился к Нин Гуан, задумчиво расставляющей шахматные фигуры по местам, Дилюк.       – О, напиток? – встрепенулась та. – Пожалуй, я бы не отказалась попробовать какой-нибудь авторский коктейль – на ваше усмотрение и из любых ингредиентов. Вина с «Рассвета» часто доставляют в мой дворец, а вот ваших трактирщиков – ещё ни разу.       – Сию минуту, госпожа, – кивнул Чарльз, который всё это время так и стоял поодаль в ожидании приказов.       – Слышала, что вы тоже весьма недурны в изготовлении напитков, – завязала непринуждённую беседу Нин Гуан. Теперь, без надзора Ордо Фавониус, она немного расслабилась и опустила плечи, но Дилюк был готов поклясться, что это ровным счётом ничего не значит. Если бы Нин Гуан доверяла людям и поощряла беспечность, она бы никогда в жизни не забралась так высоко.       – Мне не сравниться с Чарльзом, – честно ответил Дилюк. – Он управляет таверной уже не первый год. Найти подобного работника – истинное счастье. Вы предпочитаете играть белыми или чёрными? Или вовсе – в лиюэские шахматы? Боюсь, найти сейчас доску и фигуры будет нелегко, если только вы не привезли с собой.       – Ничего страшного, – обворожительно улыбнулась Нин Гуан. – Я одинаково хорошо знаю правила обеих вариаций игры. Хотелось бы сыграть за чёрных, если вы не против?..       Дилюк повернул сторону с чёрными фигурами к ней. Значит, госпожа хотела посмотреть на его первый ход и проанализировать? Что ж, наблюдение – один из основополагающих методов игры. Он передвинул коня вперёд. Сыграть, разумеется, будет очень интересно, но, если слухи не врут, в шахматах Нин Гуан превосходит его на голову.       – Мне показалось, что госпожа Кэ Цин – не поклонница игр, – заметил Дилюк, держа в голове первоначальную цель их встречи.       – О, это мягко сказано. Кэ Цин – страшный трудоголик и человек движения, и любые игры по её мнению – только лишь ничего не значащее развлечение. Следовательно, они должны быть быстрыми и не отнимающими много времени. Двухчасовая партия в шахматы, вероятно, один из худших её кошмаров, можете ли себе представить?       – Вполне могу, – вздохнул Дилюк. – Думаю, они с капитаном Кэйей определённо нашли бы общие темы для разговора, ему тоже всегда были скучны шахматы.       – Неудивительно, что он так легко согласился нас покинуть, – Нин Гуан, похоже, осталась довольна этим объяснением. – Хотя, мне казалось, что сэр Альберих из тех людей, кому нравятся игры разума.       Дилюк пожал плечами и ничего на этот выпад не ответил: была его очередь обдумывать ход.              Вообще-то Кэйя правда не любил шахматы. Играть-то умел, конечно – отец считал, что образованный аристократ обязан знать, чем конь отличается от ладьи, а пешка – от королевы, и научил обоих своих детей. Казалось, всё должно случиться совсем наоборот: нетерпеливому Дилюку шахматы быстро наскучат, а вот маленькому стратегу Кэйе – только помогут. Но в итоге Дилюк заинтересовался и стал весьма неплохим игроком, даже научился обставлять отца. А вот Кэйя, узнав основы, всеми способами пытался ускользнуть от вечерних партий. Дилюку приходилось играть вместе с Джинн; Кэйя в таком случае устраивался где-нибудь сбоку и шутил, что два мондштадтских генерала сошлись на поле битвы.       С другой стороны, жаловаться Дилюку не пристало: ему тоже не слишком нравились карты и кости, которые Кэйя почему-то просто обожал. Довольно быстро он заимел себе в друзья-партнёры сироту из Собора, будущую монахиню Розарию, и вместе с ней оттачивал мастерство блефа и шулерства.       – Я, – говорил Кэйя, – от рождения человек подзаборный, а благородный только по воспитанию. Где мне уж понять шахматные премудрости. Вот карты – это да, другое дело, игра моего уровня!       Как-то раз они с Розарией выпросили карточную колоду у Чарльза в Доле Ангелов и позвали к себе в уголок Дилюка. Первые пару раундов он честно пытался следовать за их темпом, но в итоге всё сводилось к тому, что его вышибали из игры в середине кона, и дальше уже эти двое изощрялись изо всех сил, щедро сыпля ругательствами и козырями.       Даже кости Кэйя научился закручивать так, чтобы выпадали только шестёрки или единицы. Отца это забавляло; «Сразу видно, что этот сын не в меня пошёл», – шутил он и раскатисто смеялся. И Дилюк с Кэйей тоже смеялись, потому что – ну честное слово – не в картах и шахматах же счастье.              Нин Гуан отвлеклась от игры, только когда ей принесли коктейль. Чарльз выбрал что-то из своей личной коллекции рецептов: судя по цвету – с добавлением сока волчьего крюка и сиропов; они не смешивались, расцвечивая бокал разноцветными слоями.       – Интересный выбор, – сказала она, с любопытством разглядывая коктейль на свет. – Это волчий крюк? В Лиюэ он не растёт.       – Мы часто используем его как краситель, – пояснил Дилюк. – Попробуйте.       Нин Гуан сделала глоток и довольно кивнула.       – Весьма, весьма недурно, – похвалила она. – Нежный вкус, градус почти не чувствуется. У вашего трактирщика золотые руки, а у вас – чутьё на нужных людей.       – У моего отца, – аккуратно поправил её Дилюк. – Чарльз встал во главе Доли Ангелов ещё при нём.       Нин Гуан не могла этого не знать, но почему-то решила сделать именно такой комплимент. Дилюк подумал, что это была подводка к какой-то иной теме, и насторожился, но продолжения не последовало. Вместо этого Нин Гуан отставила коктейль на столик и вернулась к игре.       – И всё же люди, превозносящие шахматы как великолепную игру разумов, рассматривающие её как поле боя, не совсем правы, – задумчиво сказала она. – Они забывают, что в конечном итоге шахматы придумал кто-то другой, и они всё ещё сражаются по чужим законам. Именно поэтому я предпочитаю классическим и лиюэским шахматам свои собственные – те, которые разработала сама, со своими правилами.       Ах, да, действительно – в Лиюэ в моде был вариант игры, придуманной Нин Гуан.       – Потому что в них вас невозможно обыграть? – хмыкнул Дилюк.       – Неправда, – возразила ему Нин Гуан. – Я совру, если скажу, что ни разу не проигрывала – бывало и такое. Дело вовсе не в исходе битвы, а в том, что её никто не навязал – это мой собственный выбор. Шах, господин Рагнвиндр.       Пока он раздумывал, как лучше вывести короля из-под удара, Нин Гуан вдруг спросила:       – Проводите ли вы экскурсии по винокурне? Всегда мечтала побывать там лично, но мне из-за занятости ни разу не выдавалось подобной возможности. Вырваться на пару дней из Лиюэ – уже целый подвиг, знаете ли.       – Если вы так желаете… – Дилюку подумалось, что Эльзер как в будущее заглянул со своим предложением обдумать проведение полноценных экскурсий. Ну, или же в стопке писем с подобными просьбами затесалось одно от самих Цисин. – Считаете, сейчас самое время?       – От Мондштадта до «Рассвета» ближе, нежели из Нефритового дворца, – загадочно произнесла Нин Гуан, оценивая ход противника. – Да и сидеть в четырёх стенах не так-то весело, особенно когда рыцари на каждом шагу напоминают своим присутствием о вероятности дипломатического скандала, если вдруг мой каблук застрянет в мостовой или ничейный кот заденет хвостом. Но, возможно, вы, господин Рагнвиндр, покажетесь Ордо Фавониус достаточно сильным и влиятельным, чтобы доверить меня вашей заботе на пару дней?       Нин Гуан хотела вырваться из-под пригляда ордена и даже этого не скрывала. Она отвела руку вбок и достала курительную трубку – Дилюку в первый миг показалось, что из воздуха, но потом он понял, что трубка содержала в себе элемент гео, и Нин Гуан просто призвала её, как он сам призывал меч.       – Даже не упрекнёте меня, что возле таверны не курят? – с насмешкой спросила она, проводя кончиком трубки по губам, когда Дилюк никак на этот жест не отреагировал.       – Вы можете курить, где пожелаете, – пожал плечами он. – И отправляться на экскурсию туда, куда пожелаете. Даже на «Рассвет» в моём сопровождении – думаю, что не откажу вам в небольшой прогулке по винокурне и окрестностям. Особенно если она пойдёт на пользу Мондштадту.       – О, в этом не сомневайтесь, – она проглотила этот намёк с честью.       Если госпожа Нин Гуан думала, что Дилюк в настолько отвратительных отношениях с Ордо Фавониус, чтобы даже не пустить их на порог дома, то её осведомители явно не проделали свою домашнюю работу. С другой стороны, на винокурне ей всё равно будет проще напроситься на прогулку по отдалённым уголкам Монда – следят за ней рыцари или нет.       – Шах и мат, – Фигурку королевы Нин Гуан придвинула на нужную клетку обратной стороной своей трубки. – Пожалуй, всё же не буду больше мешать вашему бизнесу и вашим посетителям – а то они косятся на меня с некоторой опаской. Долгая дорога в Мондштадт утомила меня сильнее, чем я думала. Прошу, господин Рагнвиндр, если встретите в городе Кэ Цин и Ганьюй, передайте им, что я отправилась отдыхать в отель.       – Я вас провожу, – Дилюк поднялся с места. Стоило признать – он даже не разглядел победного хода до самого конца. Всё же за годы растерял все свои навыки… – Не отказывайтесь, госпожа Воля Небес. Мы с Ордо Фавониус можем иметь разные взгляды на жизнь, но международного скандала не желаем одинаково.       – Гостеприимный Мондштадт… – нарочито вздохнула Нин Гуан, но протестовать не стала. Курительная трубка исчезла из её пальцев так же неожиданно, как и появилась. – Что ж, хорошо; провожайте, господин Рагнвиндр. И спасибо за партию и за коктейль – я невероятно довольна всем. Счёт оплачу позже, за всю делегацию Лиюэ; всё же они многое потеряют, если ни разу за эти дни не заглянут в Долю Ангелов.       Теперь, когда рядом с Нин Гуан не было такого раздражающего фактора как капитан кавалерии, она наконец-то обратила внимание на меловую доску на углу таверны. Дилюк сдержал своё обещание и шедевр Кли стирать не стал, только добавил надпись: «В Доле Ангелов найдётся напиток для каждого!» Это должно было хоть немного смягчить впечатление от изображения бессовестно бухающей верхушки ордена.       – Ничего себе, – сказала Нин Гуан. – А я и не знала, что Ордо Фавониус настолько… благоволят вашей таверне, мастер Дилюк.       – Рекламная уловка, не более того, – небрежно сказал он. Дилюк мог сколько угодно раздражаться на неэффективность рыцарей, но никогда не стал бы ругать их перед людьми из других стран; ведь Ордо Фавониус – лицо всего Монда. – Боюсь, у капитанов и магистра ордена не настолько много времени, чтобы приходить в таверну.       – О, – печально отозвалась госпожа Нин Гуан, – в этом я их понимаю. Но тем больше мне нравится нынешняя поездка в Мондштадт. Совсем не похоже на шумную гавань Лиюэ; так у вас здесь хорошо, так спокойно, что я, можно сказать, отдыхаю душой... Искренне надеюсь, что так всё и останется в дальнейшем, и никакие неприятности не настигнут ваш славный город.       И прозвучало это не то угрозой, не то предупреждением, не то благословением.                     – А теперь объясни, зачем тебе всё-таки понадобилось это представление с шахматами, – потребовал Дилюк.       Проводив Нин Гуан до отеля Гёте, он вернулся в таверну и, не зная, чем ещё себя занять, привычно предложил Чарльзу помощь. Город понемногу наполнялся приезжими, поэтому Ордо Фавониус вышли на улицы полным составом. Пара рыцарей печально переминалась с ноги на ногу возле входа: ни уйти, ни выпить – они всё же на службе. Дилюк решил на этот раз не настаивать, что не желает видеть орден у себя под носом; помочь с беспорядками могли в случае чего даже они.       Чуть позже в таверну явился Кэйя. Перекинулся парой слов с рыцарями, отчего те сразу же взбодрились, помахал рукой Венти, играющему на лире, занял крайнее место у стойки. Дождался, когда Дилюк освободится с очередным заказом, и мотнул головой – двигайся сюда, надо поговорить.       Как бы странно это ни звучало, но разговоры в переполненной, шумной таверне – самые безопасные. Все настолько заняты собой и своим удовольствием, что уж точно не обращают внимания на чужие бормотания.       – Вот скажи, – проигнорировал вопрос Кэйя, – если бы тебе требовалось выбить информацию из сопровождающих Воли Небес, кого бы ты выбрал? Кэ Цин или Ганьюй?       – Так тебе всё-таки не нужна была сегодня Нин Гуан, – очень запоздало осенило Дилюка. – Тебе было нужно отвлечь её и разделить с сопровождающими!       – Я удивлён, что ты не понял раньше, – засмеялся Кэйя. – Но, честно говоря, рад, что ты так увлёкся своими делами и не успел об этом подумать. Госпожа Нин Гуан слишком проницательна и умеет читать даже такие каменные лица, как твоё. При ней лучше не догадываться о каких-то вещах вовсе, нежели догадываться и притворяться. Честно, я не хотел от тебя ничего скрывать – подумал, что ты сам в итоге сообразишь.       Ну, вот, он сообразил сам – хоть и поздновато.       – Если всё так, как ты говоришь, то Нин Гуан уже давно знает о твоих намерениях выжать из неё правду, – отметил Дилюк. – Есть ли смысл тогда и дальше возводить вокруг неё ловушки?       – Разумеется, – Кэйя пожал плечами. – Я этого и не скрываю. А смысл есть всегда. Будь добр, налей мне чего-нибудь… безалкогольного – к сожалению, сейчас не время расслабляться. Только не виноградный сок, сжалься, прошу. И всё-таки ответь: кого бы ты выбрал, Кэ Цин или Ганьюй?       Дилюк честно задумался – сперва над напитком для Кэйи, а потом и над его вопросом. Пока руки привычно наливали в бокал один ингредиент за другим, голова просчитывала варианты.       – Я бы, наверное, выбрал Кэ Цин, – решил он. – У неё непростой характер и настороженное отношение к нам, но даже так… она человек, и её ход мыслей не так трудно понять. Я бы не стал заигрывать с божественным и связываться с адептом, даже с таким мягкосердечным, как госпожа Ганьюй. Но, судя по твоей ухмылке, это вопрос с подвохом, и ответ не ограничивается двумя предложенными вариантами.       – Верно, – Кэйя придвинул к себе стакан и придирчиво его понюхал. – На самом деле расспросить нужно, разумеется, их обеих – просто не рыцарю из Ордо Фавониус. Поэтому, оставив вас с Волей Небес за партией в шахматы, я поднялся наверх и попросил Барбару об одолжении.       – Кого? – не поверил сперва Дилюк. – Из всех людей ты выбрал Барбару?!       – Но-но, – Кэйя постучал пальцем по стойке. – Во-первых, она не шпионила, а задавала очень простые и искренние вопросы. А во-вторых, не забывай, что Барбара всё же истинная Гуннхильдр, и в каком-то смысле даже более гибкая и стойкая, нежели Джинн. В конце концов, эта девушка каждый день имеет дело с больными, ранеными, а иногда даже совершенно безнадёжными людьми; её сердце закалено куда сильнее, чем ты думаешь. Итак, я попросил Барбару, и она задала пару пустяковых вопросов нашим дорогим туристам – по-отдельности, разумеется, для чистоты эксперимента, – а потом пересказала мне ответы.       Кэйя всё-таки решился сделать глоток: с таким видом, будто Дилюк собственноручно ему туда яда – то есть, виноградного сока – намешал. Но на деле в коктейле был только сок, минеральная вода и освежающий мятный сироп. Виноград Дилюк обычно оставлял на особые дни, как крайнюю меру: чтобы чётко и ясно дать понять, насколько он недоволен Кэйей. Эдакий кодовый сигнал, что черта пройдена, и пора бы уже остановиться.       – А неплохо, – с удивлением заметил Кэйя. – В меру сладко, в меру бодряще…       – Почаще заказывай что-нибудь кроме Полуденной смерти и чёрного кофе, и будешь приятно поражён обилием нашего ассортимента, – проворчал Дилюк. – Ну? И что ты выяснил?       – Не слишком много, – Кэйя, распробовав коктейль, теперь глотал его торопливо, почти что жадно, будто кто-нибудь собирался отнять. – Самым важным был вопрос про нападения слаймов в Лиюэ. Барбара сочувствовала, охала-ахала, а потом вскользь упоминала о слухах, что, вот, поговаривают, слаймы-то из Монда переползли. На что и Кэ Цин, и Ганьюй дали поразительно одинаковый ответ: Монд здесь совершенно ни при чём, Миллелиты уже почти разобрались, а простому народу скоро объявят причину, и все слухи немедленно утихнут – в общем, переживать нечего. Разумеется, это звучит как заготовленная речь. Но мы ведь уже прекрасно знаем, что именно стоит за нападениями слаймов, и Цисин тоже прекрасно знают – и значит, из их слов и действий напрашивается пара выводов. Во-первых, они собираются назначить «ответственных» за этот инцидент – а именно, поймать их в Мондштадте. И во-вторых, раз настоящую причину разглашать они не собираются, значит, сами каким-то образом здесь замешаны. Кто в здравом уме станет чернить свою репутацию вместо того, чтобы обелять?..       – Цисин были инициаторами эксперимента с элементальными силами, – сказал Дилюк и сам поразился столь смелому выводу. Но он действительно напрашивался, если сложить всё то, что они успели узнать за последние дни.       – Ты тоже так думаешь? – с надеждой спросил Кэйя. – У меня будет только один шанс задать Нин Гуан вопрос. И если я решусь на блеф, но промахнусь, вся наша стратегия развалится как карточный домик. Нин Гуан сумеет отговориться, и в итоге мы проиграем.       – В таком случае Ордо Фавониус может просто не пустить делегацию Лиюэ дальше границ города, и им придётся вернуться домой ни с чем, – предположил Дилюк. – Да, это скажется на дипломатических отношениях, но не очень-то сильно – вы в своём праве. А уж здесь мы как-нибудь решим проблему сами, даже с недостающим куском информации.       Кэйя допил коктейль и грохнул донцем стакана по стойке – так, что на звук обернулся даже Чарльз. Дилюк помахал ему рукой, что всё в порядке. Тот согласно кивнул и вернулся к работе, перетягивая внимание посетителей на себя.       – Ты не понимаешь, Дилюк, – покачал головой Кэйя. – Как только Нин Гуан решит, что в Монде ей больше ничего не светит, она тут же вернётся назад, в Лиюэ, откуда мы уже никак не сможем её выцарапать, и зашлёт на нашу территорию лучших своих разведчиков. Или, того хуже, сразу главу своей Службы Безопасности, упаси нас Архонты. И вот тогда, прости, пожалуйста, мой грязный язык, нам всем тут наступит пизда. Даже я ничего поделать уже не смогу.       И вновь в разговоре всплыл тот самый человек. Дилюк нечасто слышал, чтобы Кэйя так или иначе признавался в своём бессилии – это даже звучало удивительно.       – Неужели он настолько умнее и сильнее тебя? – не поверил Дилюк.       – Она, – поправил Кэйя. – Это девица; под стать самой Нин Гуан, такая же непробивная. Погоди, ты не знал, что ли?       Расписываться в собственном невежестве было стыдно, но Дилюк всё-таки кивнул.       – Меня никогда особо не интересовал внутренний порядок Лиюэ, – признался он. – Раньше их отношения со Снежной базировались на коммерции и представлялись довольно прозрачными, подобное я не расследовал.       – Это ты зря, конечно. Поинтересуйся потом – в твоей удивительной, секретной организации наверняка кто-нибудь да в курсе. Таких людей как глава Эс-Бэ Лиюэ нужно знать в лицо – её, кстати, зовут Ночной Орхидеей. Имя не настоящее, разумеется.       – Ты высоко её оцениваешь, – заметил Дилюк. – Она что, действительно намного лучше тебя? Мне казалось, ты пытаешься создать имидж человека, который может переиграть кого угодно, тем более – на своей территории.       Сказал – и сам же подумал, что прозвучало это почти как комплимент. Кэйя же в ответ не польстился и не отшутился. Напротив, нахмурился и посмотрел очень колко и жёстко.       – Дилюк, доброе утро! – хмуро сказал он – Я, конечно, несказанно рад, что ты так высоко обо мне думаешь, но включи всё-таки голову. Нин Гуан – богатейшая женщина Лиюэ, а то и всего Тейвата, и её лучшие подчинённые ни в чём не знают отказа. Я не имею ни малейшего понятия, сколько денег она тратит на свою разведку, но эти цифры превосходят наше воображение. Госпожа Ночная Орхидея может быть какой угодно: умной или глупой, прозорливой или медлительной… Но факт остаётся фактом: под её началом работают превосходные люди всех рангов и социальных статусов. Если этот пример не совсем ясен, то вспомни себя самого. Сколько ты отстёгиваешь ежемесячно на нужды своей организации, чтобы она могла продолжать победоносное шествие по Тейвату? Всё строится на деньгах, Дилюк, и ты, имея их в достатке, иногда забываешь о самом элементарном. Например, о том, что мондштадтская разведка всё ещё живёт за счёт налогов горожан, как и орден, и церковь. Я могу быть самым лучшим, самым умным и коварным – хоть Эрохом во плоти, но это не поможет, пока я содержу своих осведомителей за счёт своей же зарплаты.       – Я… – на такую отповедь Дилюку сказать было почти что нечего. Кэйя оказался абсолютно прав: он действительно забывал, что успех часто определяется размером кошелька, а не талантами.       – Ты, – передразнил его Кэйя. – Я ведь уже рассказывал, что у Ордо Фавониус сейчас нет статьи расходов на внутреннюю разведку? На внешнюю – да, но это подразделение Эулы. По сути, у меня есть два рычага давления на людей: это страх и материальное поощрение. Первое не может длиться вечно, а второго я не получу в достаточном количестве, даже если начну грабить по ночам. Джинн старается изо всех сил, но наш магистр не умеет делать деньги из воздуха. Монд – очень, очень бедная страна, Дилюк, которая держится на одной твоей винокурне. Ты же много путешествовал и в состоянии адекватно оценивать положение дел. Именно поэтому, родной мой, Лиюэ разжуёт нас и не подавится…       Он осёкся и, умолкнув, бросил на Дилюка виноватый взгляд. Тот сперва даже не понял, почему, переваривая гневную отповедь, а потом зацепился за последние слова. «Родным» Кэйя не называл его уже столько лет, сколько длилась их размолвка – ни всерьёз, ни шутя, ни пытаясь задеть. И вот теперь вылетело само собой.       – Я понял, можешь не продолжать, – постарался замять неловкую паузу Дилюк. – Но насколько я знаю, Монд в последние годы не переходил другим дорогу, и никто, кроме Снежной, не пытался настолько вмешиваться во внутренние дела страны – даже удивительно, что сейчас ты опасаешься именно Лиюэ.       – Я не опасаюсь, – поправил его Кэйя, – а прямым текстом каждому объясняю: надо бросить в бой все ресурсы, но не допустить подобной ситуации. Я тебе, конечно, наговорил сейчас всякого, но в глубине души всё равно надеюсь, что даже со своими ущербными ресурсами окажусь умнее и хитрее противников. Ты ведь меня знаешь, Дилюк; мне нравятся сложные задачки, но ещё больше нравится выходить из них победителем и наслаждаться отчаянием проигравших.       О да. Эта гадкая черта, без которой Кэйя не был бы самим собой.       – И всё же… – не удержавшись, спросил Дилюк. – Не жалеешь, что остался именно в Мондштадте? В городе без возможностей и перспектив?       Кажется, такого вопроса Кэйя не ожидал; он подняв брови в изумлении. Потом сообразил, к чему это было, но вместо внятного ответа высказался в своём репертуаре:       – Знаешь анекдот про мужика, который женился?       – Мне подобные глупости и пошлости ни к чему, – мотнул головой Дилюк. Он слукавил, конечно; в своих путешествиях ему доводилось слышать ещё и не такое, и многие байки и анекдоты он находил весьма остроумными и даже запоминал на всякий случай. Но в Мондштадте приходилось поддерживать совсем иной образ.       – А зря, – Кэйя сделал последний глоток коктейля и печально посмотрел в стакан, будто в надежде, что там появится что-нибудь ещё, но просить повторить не стал. – Анекдоты – великолепная форма устного народного творчества; мудрость, заключённая в них, безгранична. Вот послушай. Женился как-то мужик. На следующей неделе приходят к нему друзья и говорят: слушай, пошли в таверну, как мы обычно ходим. Посидим, свадьбу твою обмоем, вино, все дела, повеселимся. Мужик вздыхает: «Нельзя в таверну…» Ну, ладно, ушли друзья без него. На следующей неделе опять приходят и говорят: мы тут решили на рыбалку махнуть – давай с нами, как раньше! Посидим на берегу, винишка хлопнем, хлебушком закусим – природа, солнышко, хорошо! Мужик вздыхает: «Нельзя на рыбалку…» Друзья притихли. Один спрашивает: слушай, не жалеешь, что женился? Мужик вздыхает: «Нельзя жалеть…»       Голос Кэйи был так богат на эмоции и чувства, что анекдот в его пересказе вышел ещё забавнее. Дилюк не сдержал смешка, хотя всё ещё держал в голове, что Кэйя отвечает на его непростой вопрос.       – Хочешь сказать, что у тебя нет выбора? – уточнил он.       – Не совсем, – Кэйя улыбнулся. – Хочу сказать, что Монд мне как жена. Монд, Мондштадт, Ордо Фавониус, работа, которую я выполняю, да даже ты и твоя винокурня – всё мне как жена. Но жену эту я изначально выбрал сам, и поэтому теперь ни о чём не жалею. Точнее, жалею, но точно уж не об этом. Кстати, до чего ты с госпожой Волей Небес доболтался-то?       – Просилась на винокурню на экскурсию, – Дилюк забрал пустой бокал и отставил на поднос с грязной посудой. – Только не говори, что ты этого не ожидал.       – Именно этого я и ожидал. Надеюсь, ты согласился?       – Как я могу отказать своему лучшему деловому партнёру?       Они обменялись многозначительными взглядами. Кэйя не говорил этого вслух, но Дилюку и без того было ясно: всё решит завтрашний день. Он мог наобещать Нин Гуан чего угодно, точно зная, что этого не случится; или завтра Лиюэ и Ордо Фавониус придут к договорённости, или Джинн, подначиваемая Кэйей, решится на жёсткие меры.       – История сделала круг, и всё пришло к тому, с чего началось, – пробормотал под нос Кэйя, никак не пояснив эту фразу, и уже громче добавил: – Итак, для того, чтобы зажать госпожу Волю Небес в углу, откуда она уже не сможет сбежать, мне жизненно необходимо попасть на завтрашний приём в поместье Гуннхильдр.              ***       Джинн пришла в неистовое волнение, когда они, заявившись с Кэйей в её рабочий кабинет, рассказали о своих умозаключениях.       – На благотворительный приём? – она сделала пару нервных ходок вдоль окна. – Ох, Кэйя. Матушка недавно ещё раз настоятельно рекомендовала не отправлять тебя туда от Ордо Фавониус.       Удивительно, конечно, что из всех перспектив Джинн напугала больше собственная мать, нежели угроза международного скандала или марш лиюэской Службы Безопасности по Монду. С другой стороны, Лиюэ далеко, а госпожа Фредерика – вот она, совсем близко.       – Скажи честнее: категорически запретила, – весело отозвался Кэйя. – Я знаю, знаю. Именно поэтому придумал прекрасный план, который сработает со стопроцентной гарантией.       – И какой же? – скептически уточнил Дилюк, который справедливо сомневался, что такой план вообще существует в этом мире.       – Я сейчас пойду к ней и искренне попрошу, – довольно объяснил Кэйя. – Согласитесь, это лучшее, что можно сделать в данной ситуации. Или вы думали, что я правда сорву этот вечер или, например, влезу в окно, как в детстве?       Стыдно признаться… но примерно так Дилюк сперва и подумал. Джинн, судя по её задумчивому выражению лица, тоже. И если Кэйя хотел оскорбиться, то никакого права на это не имел: несмотря на некоторые разногласия прошлых лет, никто лучше Дилюка и Джинн не знал его истинную натуру.       Однако же смелость встретиться с госпожой Фредерикой должна вознаграждаться по заслугам.       – Я пойду с тобой, – решил Дилюк и с удивлением понял, что фразу эту произнёс хором с Джинн.       Кэйя взглянул на них странно.       – Вы серьёзно? – спросил он. – То есть, ты, магистр, не моргнув глазом готова отпустить меня в одиночку сражаться с толпой магов Бездны, бороздить Драконий Хребет или вести переговоры с Волей Небес, но боишься оставить наедине со своей матушкой?       – Ты сам недавно вспоминал про принцесс и драконов, – ничуть не смутившись, парировала Джинн. – И если бы ты не надеялся на мою помощь, то и не пришёл бы сейчас, и Дилюка с собой не привёл. Просто признай, что тебе нужна поддержка со стороны. Ну, давай – как ты сам всегда нас отчитываешь, когда мы рвёмся геройствовать самостоятельно, а?       Джинн присела на краешек стола, согнув ногу в колене. Она так и сказала: «как всегда нас отчитываешь» – не в прошедшем времени, а в настоящем, будто бы они каждый день собирались вот так, втроём. Будто и не минули четыре года отчуждения. Каким-то чудом Джинн легко втянулась в новые обстоятельства, хотя Дилюк был уверен: маленький шажок, сделанный накануне, не способен растопить толщу взаимонепонимания, которую они успели нарастить между собой.       Запоздало он подумал: если бы Джинн сама не хотела податься ему навстречу и дать ещё один шанс – даже вопреки своему характеру – то никакие слова и клятвы бы не помогли.       – Джинн Гуннхильдр, и когда это ты научилась язвить! – воскликнул Кэйя. – Ну хорошо, признаю. Я действительно надеялся, что ваше присутствие поможет смягчить ледяное сердце госпожи Фредерики. Вы, в конце концов, ходите у неё в любимчиках – не то что я или Эула. Предлагаю отправляться прямо сейчас, пока время для визитов всё ещё приемлемое.       – Да, – сказала Джинн. – Идём.       Проходя мимо, она похлопала Дилюка по плечу и улыбнулась – мол, знаешь, а я рада, что ты с нами, пусть даже и временно.       Всё-таки слишком большое сердце у неё было – такое даже матушкиным воспитанием не исправить.              У поместья они, не сговариваясь, остановились и замерли. Прислуга по ту сторону ограды вежливо и терпеливо ждала решения: сдвинься они хоть на шаг вперёд, и ворота тотчас же распахнут.       – Что, страшно? – спросил Кэйя. – Ещё не поздно передумать.       – Да что ты из матушки каждый раз чудище какое-то делаешь? – шёпотом возмутилась Джинн.       – Наверное, дело в том, что для меня она не матушка, а уважаемая госпожа, от единого слова которой моя репутация в городе может безвозвратно пострадать?       – Знаешь, Джинн, – сказал Дилюк, всматриваясь в окна поместья, – мы с госпожой Фредерикой вроде как занимаем равное место в иерархии аристократических родов, но я бы тоже не хотел её лишний раз расстраивать.       – Всё, хватит, – только вот уверенности в голосе Джинн не было никакой. – В крайнем случае, я просто прикажу ей как магистр города.       – Кому? Ей?! И она тебя просто так послушает?       – Ладно, – Кэйя всё-таки двинулся вперёд, и прислуга сразу загремела запором ворот. – Идёмте, перед смертью не надышишься. И давайте как в детстве: вы, конечно, моя моральная поддержка и всё такое, и я буду рад, если вы выскажетесь в мою защиту, но не переусердствуйте. Пусть лучше виноватым останусь я.       – Второй раз никто не накажет тебя мороженым, – вздохнула Джинн.       Дилюк в изумлении взглянул на неё, и Джинн кивнула на Кэйю, словно хотела сказать: да-да, я теперь всё о вашем громадном секрете знаю – но вопросы к нему, а не ко мне. Я за язык не тянула.       Горничная проводила их в малую гостиную, усадила на диван и немедленно принесла чай со сладкими закусками. Ненадолго повисла неловкая тишина: госпожа Фредерика не торопилась, и неудивительно; ни разу в жизни она не вышла к гостям неопрятной и не одетой, будь то даже вопрос жизни и смерти.       – Вот знаете, – задумчиво сказала Джинн. – Вроде бы в таких ситуациях, да ещё в доме матушки, раньше мне кусок в горло не лез. А теперь смотрю и понимаю: ну и что, зато наемся вместо того, чтобы заработаться и пропустить ужин… Это называется зрелость?       – Наверное, это просто опыт, – покивал Кэйя, – потому что я думаю о том же самом.       Но наброситься на еду они не успели. Госпожа Фредерика в сопровождении горничной вошла в гостиную, благосклонно приняла приветствия и заняла стратегически удобное место – так, чтобы хорошо было видно всю комнату. Горничная налила ей чай, подставила тарелку с закусками и откланялась; госпожа Фредерика внимательно оглядела гостей поверх фарфоровой чашки и изрекла:       – Трое самых высокопоставленных людей Мондштадта пришли навестить старую одинокую женщину. Чем обязана визиту?       Госпожа Фредерика не была старой ни в коем случае – ни у одного человека язык бы не повернулся выговорить подобное. Но даже так Дилюку стало немного совестно; давнюю подругу отца он за год в Мондштадте посетил всего пару раз, и то по делу. Мог бы ведь проявить чуть больше такта и участия… но всё не находилось времени как-то.       – Госпожа Гуннхильдр, – Кэйя приложил руку к груди. – Я пришёл к вам с просьбой. Позвольте мне поприсутствовать завтра на благотворительном вечере – от имени Ордо Фавониус, разумеется. Обещаю, что буду вести себя исключительно прилично.       – Нет, – ответила госпожа Фредерика. – Что-то ещё?       Дилюк переглянулся с Джинн. Можно ли считать, что настало время оказания срочной дружеской помощи? Или у Кэйи в запасе есть ещё какие-то аргументы, и надо дать ему время высказать их?       Но Кэйя сумел удивить. Как оказалось, аргумент у него был – правда, совсем не такой, как ожидалось. Он встал, обогнул маленький низкий столик с чашками и блюдцами – и вдруг рухнул на колени напротив госпожи Фредерики.       – Прошу вас, – сказал он. – Вы ведь тоже любите этот город и желаете ему только добра и процветания. Я не хотел доставлять вам неудобства и портить настроение своим видом, честно – но так вышло, что от завтрашнего моего присутствия зависит благополучие всего Монда.       Джинн среагировала первой. Ну, поддержка так поддержка, можно было прочитать в её глазах. Она тоже вскочила, за пару шагов поравнялась с Кэйей и упала на колени рядом с ним.       – Пожалуйста, матушка, – смиренно попросила Джинн. – Вы ведь уже знаете, что к нам в город пожаловала Воля Небес из Лиюэ. Она пришла не с добрыми намерениями, воспользовавшись вашим приглашением – и мы должны уладить это дело до того, как оно примет серьёзный оборот. Мы просим вас.       Дилюк остался в меньшинстве. Хотел он того или нет, но отсидеться на диване значило выставить себя в дурном свете сразу перед всеми. Мысленно проклиная Кэйю с его потрясающими планами, он присоединился к остальным и опустился по другую сторону от Джинн.       – Пожалуйста, госпожа Гуннхильдр, – послушно повторил он.       На лице госпожи Фредерики ни единый мускул не дрогнул. Она спокойно сделала глоток из чашки и ещё некоторое время в тишине созерцала открывающийся ей вид.       – Я понимаю, почему на его сторону встала моя наивная дочь, – сказала она, наконец. – Всё-таки сердцу, особенно женскому, не прикажешь. Но вы, мастер Рагнвиндр… Вы ведь уже были на моём месте год назад, когда сэр Кэйя ворвался в ваш дом следом за визитёрами из Снежной и устроил вакханалию прямо на празднике в честь вашего возвращения. Даже помня всё это, вы преклоняете передо мной колени и просите разделить вашу участь? И вас это устраивает?       Год назад Дилюку в какой-то момент хотелось прибить Кэйю в том же самом подвале, где валялся труп посла из Снежной.       – Сэр Кэйя защищал Мондштадт, – твёрдо сказал он, – так же, как и я. И только благодаря его своевременному вмешательству нам удалось избежать и дипломатического скандала, и катастрофы, которая бы разразилась по плану Фатуи. Магистр Джинн знает сэра Кэйю и его обязанности лучше чем кто бы то ни было, и вот она здесь, стоит перед вами, абсолютно уверенная в правоте его действий. Почему же в таком случае должен сомневаться я?       Ему показалось, что за весь этот спектакль госпожа Фредерика выкинет их из своего поместья с особым удовольствием, а потом в очередной раз прочтёт Джинн лекцию о человеческой глупости. И уже не только одному Кэйе будет запрещено без крайней необходимости появляться на пороге этого дома.       Госпожа Фредерика отставила чай и поднялась. Отошла к окну и встала так, чтобы смотреть в него. Поместье семьи Гуннхильдр располагалось почти у самого Собора, на верхней точке города, и из него Мондштадт просматривался как на ладони.       – А ведь никто из вас ни разу не задумался о том, сколько сил я приложила для того, чтобы этот благотворительный вечер состоялся, – отстранённо заметила она. – Ещё немного, и будет два года, как Варка покинул наш город. За это время мы успели растерять те крупицы расположения, которые испытывали к нам другие регионы, и понемногу набрать их вновь. И вот наконец-то Мондштадт достаточно оправился для того, чтобы принимать иностранных гостей и активно участвовать в жизни всего Тейвата. Почти два года моей работы – и вдруг появляетесь вы и просите, чтобы я своими же руками выбросила их на свалку. Дело ведь не в том, как я отношусь к сэру Кэйе. А в том, что вы собираетесь использовать благотворительный вечер в своих целях – иначе бы вам и приглашение ни к чему. Можете ли вы пообещать, что всё пройдёт благополучно? Едва ли. Так кто из нас должен завтра пожертвовать Мондштадтом: вы или я?       И никто не смог ей возразить, потому что Фредерика Гуннхильдр была вправе произносить подобные слова.       – Но на самом деле это всё неважно, – она повернулась, и стало заметно, что лицо её разгладилось, и в уголках губ появилась лёгкая улыбка. – Важно только то, что вы наконец-то пришли сюда все вместе, втроём, с одной общей целью. В детстве, знаете ли, вы были куда храбрее, чем сейчас, дети мои…       Видимо, что-то эдакое отразилось у них на лице после слов про «моих детей» – во всяком случае, у Кэйи с Дилюком так точно, – потому что госпожа Фредерика подошла ближе и положила руки им на макушки, обойдя вниманием только родную дочь.       – Да, дети, – просто сказала она. – Слишком гордые, слишком самостоятельные, чтобы попросить о помощи. Кто, вы думаете, нашёл для Эльзера подходящего покупателя на поместье Рагнвиндров, когда понадобилось его срочно продать? Кто подписывал Варке рекомендательные письма, чтобы быстрее продвинуть на должность капитана одного целеустремлённого и мстительного рыцаря? Это всё мелочи, разумеется, с которыми бы вы рано или поздно справились сами; они не стоят упоминания – просто к слову сейчас пришлось. Ведь взрослым так хочется, чтобы у детей всё как можно скорее стало хорошо, даже если наше видение счастья отличается от вашего.       Эльзер действительно – действительно! – упоминал в письме, что покупателя поместья ему порекомендовала мондштадтская аристократия, но эта деталь не задержалась надолго в голове Дилюка.       – Но мне тоже нужно кое-что осознать, – продолжила Фредерика. – Раньше Мондштадт был нашим: моим, Варки, Шеймуса, Эроха… прекратите кривиться при этом имени, я всё вижу… Да даже пройдохи Шуберта, если так подумать. Я привыкла к этому и не заметила, как утекло наше время. И теперь, глядя на вас, стоящих здесь плечом к плечу, я понимаю: этот город больше не мой. Настало ваше время строить Мондштадт – таким, каким его видите вы. А мне – только лишь надеяться, что я доживу и узнаю, что с ним станет под вашим началом.       А ведь когда-то, подумал Дилюк, она была такой же, как мы сейчас. У неё были друзья, любимый человек и амбиции – госпожа Фредерика ведь служила в Ордо Фавониус и даже носила титул «Рыцарь Ольха». Затем ей пришлось променять рыцарскую форму на воспитание детей, но даже так она не оставила город, переложив на себя светские дела и дипломатию. Ради Мондштадта она пожертвовала и семейным счастьем, и собственными дочерями – и в конечном итоге рядом с ней не осталось никого, кто мог бы просто назвать её Фридой. Для всех и каждого она стала величественной и несгибаемой госпожой Гуннхильдр.       И ему вдруг впервые стало страшно, что однажды и у него не останется ни одного человека, кто будет просто звать его по имени, а не «мастером Рагнвиндром». Сегодня у Кэйи случайно, в запале спора, вырвались ласковые слова, которые он тут же проглотил – результат их общих четырёхлетних стараний. А что будет через пять лет, десять?..       – А теперь встаньте! – рявкнула вдруг госпожа Фредерика так, что их аж подбросило с пола. – Встаньте и больше не смейте унижаться перед другими – особенно ты, Джинн. Запомни, те, в ком течёт кровь рода Гуннхильдр, ни перед кем и никогда не встают на колени, кроме только самого Архонта Барбатоса! А я, слава всем ветрам, Архонтом пока ещё не стала. Так что выпрямись и постарайся выглядеть достойно своего имени.       Конечно же, после таких слов выпрямилась не только одна Джинн. Наверное, стоя на своих двоих, а не на коленях, они выглядели чуть более презентабельно, потому что госпожа Фредерика удовлетворённо кивнула.       – Спасибо за добрые слова, матушка, – Джинн улыбнулась – у неё всё-таки до сих пор была очень тесная духовная связь со своей матерью, и почти все её нравоучения она воспринимала не как упрёк, а как благословение. – Мы постараемся вас не подвести – всех вас, я имею в виду – и построить такой орден и Мондштадт, которыми вы сможете гордиться. И завтра…       – Да пусть он приходит, пусть, – махнула рукой госпожа Фредерика. – Слышал, сэр Кэйя? Я тебе разрешаю. Приглашение выпишет Джинн, мне не до того. Но я надеюсь на твоё благоразумие: постарайся уж не испортить все мои труды. И предупреждай заранее, если захочешь оставить за собой дорожку из трупов, чтобы горничные успели вовремя прибраться.       – Никаких трупов, – горячо поклялся Кэйя. – Мне всего лишь нужно будет поговорить с Волей Небес, не более того! Спасибо, госпожа Гуннхильдр… за всё.       – Идите в столовую, – сказала Фредерика. – Джинн, вели горничным накрыть вам на стол. Уже вечер на дворе, нечего перебивать аппетит закусками. И завтра после службы в Соборе чтобы была здесь, в поместье – вместе с платьем! Нам нужно привести тебя в порядок, сама ты явно с этой задачей не справишься. Учти, что все будут сравнивать тебя с Волей Небес, и я никому не позволю сделать сравнение не в пользу моей дочери.       Вот этот холодный тон уже был куда привычнее. Джинн торопливо толкнула Кэйю к выходу из гостиной, но Дилюк мотнул головой, давая понять, что придёт чуть позже и дорогу знает.       – Я хотел извиниться перед вами, госпожа Гуннхильдр, – сказал он, когда остался с Фредерикой наедине. – За то, что редко навещал вас, что не помогал ни с какими делами, как раньше это делал мой отец, и… я, наверное, понял, что вы имели в виду, когда сказали, что я вернулся в Монд ради него.       – Понял – и ладно, – госпожа Фредерика опустилась в кресло, будто короткий разговор отнял у неё все силы. – Мне твои извинения не нужны – я тебе не мать и не наставница, чтобы ты отчитывался передо мной за свои действия. Поступай, как считаешь нужным… но не повторяй ошибок Крепуса. Вы все – не повторяйте наших ошибок. Лучше уж делайте свои.       Она отвернулась, и Дилюк, поняв, что лимит терпения и добра на сегодня исчерпан, поспешил откланяться.              Наверное, не стоило им разгуливать по улицам Мондштадта втроём – во всяком случае, до тех пор, пока проблема с лиюэской делегацией не разрешится. Но от поместья семьи Гуннхильдр до штаба ордена было рукой подать, и Дилюк всё-таки пошёл именно этой дорогой, будто провожал Джинн и Кэйю.       Джинн задерживаться не стала; коротко и скомкано попрощалась и убежала в штаб, чтобы успеть закончить работу до ночи. А вот Кэйя остановился, задумчиво посмотрел на звёзды, оттягивая момент расставания.       – Мы что-то упустили? – поторопил его Дилюк. – Если это важно и по делу, то лучше скажи сейчас, пока ещё не поздно. Завтра в Соборе на виду у всех разговаривать нам будет некогда.       Кэйя вдруг протянул руку и ухватил Дилюка за плечо – нет, не ухватил скорее, а провёл с нажимом, будто не определился, что хочет сделать – погладить или предупреждающе сжать.       – Не полуночничай сегодня, – сказал он. – Будь осторожнее, не ввязывайся ни в какие сражения и сразу приходи ко мне… к нам, если что-то заметишь.       – Почему? – не понял Дилюк. – Думаешь, что Нин Гуан отправит кого-то следить за городом? Это уже попахивает теорией заговора, Кэйя, что за бред. Твои люди же наверняка настороже, и если они ещё ничего не доложили, значит, делегация в полном составе отдыхает в отеле. Или боишься, что на меня наткнутся рыцари? Так вы даже в честь приезда гостей не то чтобы сильно увеличили количество патрулей.       Если это забота, то какая-то слишком несвоевременная и странная.       – Ты прав, – Кэйя отпустил и отступил на шаг. – Просто будь осторожен, вот и всё. Обстановка у нас сейчас непростая. Что ж, увидимся в Соборе.       И он вот так просто взял и сбежал, не соизволив объясниться – а по-другому его отступление назвать и нельзя было.