Общая цель

У Австрии всегда был чуткий сон. Трель дверного звонка моментально подала импульс мозгу, и тот в свою очередь сделал всё для того, чтобы его хозяин проснулся. Понять, который час, или хотя бы какое время суток, было очень сложно. Родерих обнаружил себя лежащим на груди Швейцарии, буквально прикованным к нему сильными руками. Лежали они почему-то на полу, поверх аккуратно постеленного одеяла, благо было совсем не холодно. Выпутавшись из объятий любовника, Австрия поднялся на ноги, стараясь не издавать никакого шума. На кровати обнаружились Венгрия и Пруссия, в не менее пикантной позе. Снова послышался звонок. И кого только черти принесли в такой час? Родерих нервно огляделся, после чего подобрал с пола свою рубашку и брюки и покинул спальню. Одеваться пришлось на ходу. Выглянув из окна, хозяин дома с удивлением обнаружил, что уже поздний вечер. Прежде, чем открыть дверь, Родерих попытался взять себя в руки. Ему казалось, что едва лишь посмотрев ему в лицо, любой сразу поймёт, чем он занимался давеча в своей же спальне. Кожа до сих пор горела огнём, вспоминая прикосновения и жаркие поцелуи Швейцарии и Пруссии. Австрия невольно краснел и дрожал, что совсем для него не типично. Пригладив перед зеркалом волосы и нацепив на лицо маску полного спокойствия, он решительно открыл дверь. За порогом обнаружилась Лихтенштейн. - Добрый вечер, Австрия. Родерих невольно вздрогнул. Непрошенные воспоминания навалились, словно снежный ком. Нет, он определённо не хотел видеть эту девушку. Ни сегодня, ни когда-либо ещё. - Здравствуй, Лихтенштейн. Проходи. Вслед за удивлением пришло раздражение. Какого чёрта она пришла? Неужели ей мало того, что она сделала в прошлый раз? Девушка вошла и застыла на месте. Она нервно теребила в руках белый платок с цветастой вышивкой. Тот самый, что подарил ей Ваш. Родерих демонстративно отвернулся. Приглашать гостью пройти в гостиную он не стал. Впрочем, та и не рассчитывала, что будет иначе. Уж слишком нехорошо они расстались в прошлый раз… - Зачем пришла? - Поговорить. - О чём это? Ты что-то упустила в прошлый раз? - Ты можешь обойтись без сарказма? - А я его уже употребил? - Упёртый, как всегда… - А ты, как всегда, на мозг капаешь своей кислотой. Лихтенштейн отвела взгляд. О том, что вечно спокойный и собранный Австрия на самом деле несносный и эгоистичный упрямец, знали немногие. Вернее, не помнили уже, какой он настоящий. Лили никогда его не любила именно потому, что знала его. Хорошо знала. Раньше он часто бывал у них в гостях. С Вашем он никем не притворялся и вёл себя так, как хотел. Часто грубил, хамил, даже капризничал. А Цвингли его отчего-то терпел, порой поощряя такое поведение своего любовника. Именно тогда Лихтенштейн и решила разлучить их. - Ты помнишь наш разговор? - Ещё бы я его не помнил. - Я должна тебе признаться… Родерих заинтересованно обернулся. - В чём это? - Я тогда сказала неправду. Австрия застыл. - Что? Лили стыдливо отпустила голову. - Я тебе тогда соврала. - Зачем? Девушка решилась посмотреть ему в глаза. Зря… Тот, казалось, готов был накинуться на неё, чтобы выдернуть ей все волосы. Стало немного страшно. - Чтобы разлучить вас. Чтобы ты уже отцепился от моего брата, – выдала Лили со слезами в голосе. Родерих поражённо кивнул. - Ну и сучка же ты... - Ты сам виноват! - В чём это? - Ненавижу тебя! Притворяешься хорошим, а на самом деле ты язва! Только и умеешь, что братику нервы трепать! Лихтенштейн говорила совершенно искренне. О наболевшем, так сказать. Она вовсе не ожидала, что в ответ на это признание Австрия усмехнётся. Совсем как Пруссия… Хотя, они же братья, что тут странного. - Сколько бы я не трепал ему нервы, сколько бы не язвил, любит-то он меня. А вот это уже был удар ниже пояса. Слишком неожиданно и слишком точно в цель. Лили еле сдержалась от того, чтобы не заплакать. - Да, – признала она, наконец. – Он любит тебя. Когда ты женился, я думала, что он сможет всё забыть. Думала, что у меня ещё есть хоть какой-то шанс. Но я ошиблась. - Чертовски ошиблась, – не удержался Родерих. - Он спутался с Пруссией. Наверняка только из-за того, что это твой брат. Я видела, как ему было плохо в день свадьбы. - А зачем ты говоришь мне это сейчас? Что, совесть проснулась? Лихтенштейн проигнорировала сарказм в его голосе. - Он должен быть с тем, кого любит. Знаешь, иногда по ночам он разговаривает во сне. Он постоянно произносит твоё имя. С меня довольно, слишком сильно я обожглась. Я сдаюсь. В какой-то момент Родериху стало жаль непутёвую девушку. На какой-то совсем короткий момент. - У тебя всё? Лили кивнула. - Тогда будь так любезна, покинуть мой дом. У меня много дел. - Какая же ты всё-таки язва… - буркнула девушка. Впрочем, на сей раз в её голосе не было злости, только какая-то обречённость и немного усталости. Ей уже надоело постоянно жаловаться судьбе на эту несправедливость. Казалось бы, рядом с Вашем есть такая милая, покорная и любящая его Лили, а он всё тянется к вечно язвящему и капризному Австрии. Пора уже смириться. Едва Лихтенштейн ушла, Родерих с шумом выдохнул. Это было слишком неожиданно. В принципе, он уже понял, что Ваш на самом деле всё ещё его любит. Просто сейчас всё аккуратно встало на свои места. - О чём это она? Родерих едва не упал от неожиданности, когда прямо за спиной послышался знакомый голос. - Ваш? Какого чёрта?! Ты меня напугал! Швейцария и бровью не повёл. - Я задал вопрос. И хочу услышать на него ответ. - Что? - О какой неправде говорила Лили? Что такого она тебе сказала? Цвингли был в одних только брюках и с растрёпанными волосами. Он неожиданно стремительно сократил дистанцию между ними, прижавших к объекту своего вожделения. - Отвечай. Австрия словно впал в прострацию. - Она сказала, что у вас с ней любовные отношения. Сказала, что ты тяготишься отношениями со мной. - И ты поверил в это? Родерих кивнул: - Поверил… - Чёртов тупица! Австрия хотел было отшатнуться от него, но Ваш вцепился в его плечи мёртвой хваткой. - С меня довольно. Я уже однажды тебя отпустил, больше этого не произойдёт! - Что? - Что слышал! Я больше не позволю тебе решать что-то самостоятельно! Ты мой! Только мой и ничей больше! Всё ясно? - Да что ты себе… - Молчать! Родерих едва язык не проглотил от неожиданности. - Ты мой, – уже спокойнее продолжил Швейцария. – Это понятно? Австрия нервно сглотнул. - Понятно. - Я больше никому тебя не отдам. Никому, никогда…