Любимый друг или просто любимый?

Джемпер оверсайз, насморк, грелка годов эдак тысяча девятьсот девяностых, если не восьмидесятых, тёплые носки и зашлифованные временем края ран, соседствующих с новыми. А, ну ещё и вкус вазелина на губах — «спасибо» гигиеничке. Именно это всё задало мне настроение сего воскресного вечера, который можно было описать словами «завтра понедельник» и попытками вспомнить не завалялась ли на балконе верёвка, ибо душистое мыльце уже заждалось. Ну, так было, пока в дверь не постучал Серёжа. — Время без девяти час, а ты, блять, шароёбишься, старой-добрый хрен, знает где, — на удивление спокойно, независимо от цензурности, а точнее, нецензурности своих слов, проговорила я. — Ты специально посмотрела на часы, чтобы красиво морально отыметь меня? — Угу, — не стала скрывать и, пожав плечами, пошла обратно в спальню, где сидела до этого. Устало рухнув на кровать, я взяла в руки телефон, чтобы выполнить ежедневный ритуал: прозаниматься всякой хернёй до трёх часов ночи, а потом охать и ахать на тему того, что мне вставать в пять утра. — Подвинь свою очаровательную тушку! — друг нагло попытался спихнуть меня на край постели, но получил пяткой в лоб и тихо-мирно сам устроился на краю. Сжалившись над этим хитрецом, смотрящим на меня глазами кота из «Шрека», я всё-таки подвинулась, позволяя ему завалиться поближе ко мне и по-хамски закинуть на меня руку, пристроив голову на плече. Для подобного финта актёру пришлось лечь так, чтобы ноги свешивались с кровати, но, кажется, Серёжу всё устраивало. — У тебя подъём в пять утра, ты почему ещё не спишь? — начал возмущаться этот гений. — Наверное, потому что мне не дают одни особо наглые личности? — предположила я. — Теперь заставляю тебя лечь спать! — заявил он, вырывая у меня из рук телефон. Трепыхнувшись, я потянулась было за гаджетом, но почти сразу была придавлена тяжёлым телом. — Либо возвращай телефон, либо буди меня утром сам, — возмущено пропыхтела я, пытаясь сделать хоть глоток воздуха. — Разбужу, не волнуйся, — заверил друг, наконец-таки укладываясь обратно мне под бок. — Я не могу гарантировать, что ты останешься жив, — моментально предупредила я, прекрасно зная, как веду себя по утрам. Серёжа громко рассмеялся в ответ, прижавшись лбом к моему плечу: — Что, будешь пинаться, кусаться и драться? Так ты это всё со мной делаешь и вечерами, мышь. Не страшно. И смотрит на меня глазами, что в полумраке комнаты стали в разы глубже, чем обычно. Кажется, я нашла плюсы плохого освещения, которое не в состоянии исправить даже множество источников света. — Точно разбудишь? — переспросила, очень не желая утром носиться по квартире впопыхах, на ходу пытаясь выпить кофе и накраситься. — Разбужу-разбужу, не волнуйся. Ещё и вручу тебе лёгкий завтрак в постель, как ты любишь. — Серёж, женись на мне. — Женюсь, если утром не получу пяткой в лоб, как недавно, — со смехом пообещал друг. Я же, довольно шмыгнув носом, повернулась к нему спиной и с чистой совестью быстро уснула, впервые за долгое время. Во сне я чувствовала, как актёр, нагло занявший мою кровать, прижимает меня к себе теснее, невесомо касается губами затылка и неразборчиво что-то шепчет, после чего заботливо поправляет одеяло и ворчит про то, что надо было продлить мне больничный, а не срываться на занятия всё ещё больной. Мы друзья, но ведём себя совсем не по-дружески. Для нас нормально спать в одной кровати, есть из одной посуды и приходить друг к другу посреди ночи без предупреждения. Он героически прихлопывал комаров у меня дома, а я наводила порядок у него дома. Он выслушивал все мои сбивчивые рассказы о прошлом, следил за тем в каких количествах я пью успокоительные, проверял наличие болеутоляющих у меня в сумке, а я верно ждала его с работы и молча обнимала или составляла компанию за ужином, скучающе гоняя вилкой по тарелке последний кусочек огурца из салата, приготовленного специально для меня. Утром Серёжа разбудил меня вовремя и подал лёгкий завтрак в постель. Я же в свою очередь смогла сдержаться и не зарядить ему пяткой в лоб.