Любимый друг или просто любимый?

Когда-то я наивно считала себя особым для тебя человеком только потому, что имела доступ к тебе. Ты проводил со мной свободное время, позволял приходить к тебе домой когда заблагорассудится и уходить тоже. Я имела доступ к твоей постели и телу, свято веря, что представляю для тебя хоть кого-то ценного. На деле же была лишь внеочередной дурочкой, чьи мечты ты разбил о скалы внезапного равнодушия, когда тебе наскучило. Я, как и многие другие, задыхалась, беззвучно кричала в никуда и сушила мокрые от слёз щеки под ледяным зимним ветром. Спустя время лишь тяжко вздыхала, с каким-то мрачным равнодушием осознавала, что оценила тебя слишком высоко, позволила прыгнуть выше головы, доверила своё сердце из склеенных осколков, щедро замотанное скотчем. Ты же, как последняя сволочь отодрал скотч, прихватив с собой пару крупных и множество мелких кусочков сердца. С полувсхлипом я втянула свежий морозный воздух в неприятно кольнувшие лёгкие и вспомнила, устало прикрыв глаза: Время было около трёх-четырёх утра, у меня было хорошее настроение и совершенно не хотелось спать, а потому я нагло ушла хозяйничать на твоей кухне, готовя завтрак заранее. О том, успеет ли он остыть ко времени твоего пробуждения, я не думала. С моими кулинарными талантами было чудом банально не спалить кухню и не отправить тебя. Промучилась я не долго. Ты пришёл совсем скоро, пару минут понаблюдал за моими потугами приготовить еду и, не выдержав, рассмеялся, мягко обнимая меня за плечи и отодвигая от плиты: — Брось, я сам. — Но я хочу порадовать тебя! — обиженно возмутилась я, слабо сопротивляясь, пока твоя футболка, которая была на мне надета, не упала с одного плеча. Опустив голову и зарывшись носом в мои волосы ты тихо проговорил: — Если так хочешь порадовать, то просто побудь со мной в кровати хотя бы до рассвета. *** — Почему, Серёж? — нет, мне было больно в тот момент. Я кричала, потому что отчаянно не принимала твоего равнодушия, которого боялась, как огня. – Просто уходи, — ты стоял ко мне спиной, а в голосе сквозило неприкрытое раздражение. На секунду прикрыв глаза, я одним движением стянула с себя твой кофту, в которую куталась, и развернулась на пятках: – Хорошо. В тот момент я ненавидела себя за то, что на кофе остался твой запах, а в голове всё ещё звучал твой голос. Открыв глаза, я взглянула в чистое утреннее небо, каким оно бывает в декабре перед самым рассветом и слабо улыбнулась. Ничего, скотч остался. Тишину, покрываемую редкими проезжающими мимо машинами, нарушил звонивший телефон. — Да? — спокойно спросила. — Я могу прийти? Пожалуйста. Пожалуй, скотча много.