Тепло на троих

      — Мне это не нравится. — Тина сидела на диване, сложив ноги по-турецки, а её мужчины сидели на подушках на полу перед ней.       — Нам тоже, но это самый выгодный сценарий для всех нас, — Оливер сглотнул, понимая, что им предстоят далеко не самые простые времена.       — А другие варианты? — Брюс хмурился, являясь единственным, кто ещё не до конца смирился с предстоящим.       — Приведут к миллиону осложнений и проверок, а ещё не будут гарантированным достижением цели.       — Значит… нам придётся сделать так, как сказал Шейн, — Тина кивнула, выглядя при этом так, будто её вот-вот проведут на эшафот, а Оливеру было неловко, ведь он единственный был уверен в необходимости следующих шагов, их успехе, а ещё в том, что у них получится всё преодолеть, если они будут в этом втроём.       — Нет, не поймите меня неправильно, я только за, чтобы Лиам сел за решётку. Мне не нравится вторая часть плана, — Калхи не унимался, поднявшись с подушки и начав курсировать вдоль журнального столика, — где ты будешь должна уехать на полгода домой, хотя там уже не твой дом. Твоё место тут, с нами. А как же мы? Как же работа?       — Работы стало меньше, так что Альберт справляется без меня. Но он с радостью возьмёт меня обратно, когда разберусь со всеми делами. А вы… Мы будем созваниваться, и вы сможете навещать меня, когда будет возможность. Если визовый отдел разрешит, то и я прилечу к вам. — Тина вышла наперерез Брюсу, останавливая его нервное хождение, а тот только вздохнул тяжело. — Главное, что мы втроём, ведь так?       Мужчина кивнул, дождался, пока к ним присоединится Оливер, и только после немного расслабился. У них оставалось ещё несколько свободных от забот недель, от которых они решили взять максимум, проводя всё свободное время втроём. Калхи предлагал им взять отпуск, но Тине необходимо было хоть немного отложить перед началом судов и отлётом домой, а Оливер считал необходимым иметь дни отпуска свободными на случай форс-мажоров.       Это было разумно, но Брюсу с каждым днём всё сложнее давалось благоразумие после того, как они сблизились и стали семьёй, которая пускай и только начинала привыкать друг другу, но семьёй. С первого заседания в суде ему пришлось уйти: ещё немного и его выпроводил бы судья за нарушение порядка, поэтому он повиновался настойчивому взгляду Кукса и покинул зал, ожидая возлюбленных на скамье в парке.       — Судья на нашей стороне, но на следующий суд мы с тобой не пойдём. — Олив погладил мужчину по щеке, смотря на него сочувственно; он понимал, насколько тяжело даются им суды и просто чуть лучше умел себя сдерживать.       — Но я не хочу оставлять Тину одну, — Брюс хмурился, вскинув голову на них, а девушка улыбнулась ободряюще.       — Всё будет хорошо. Я знаю, что вы рядом, даже когда не вижу вас за своим плечом.       — Точно?       Ниман кивнула и увела мужчин в любимое кафе-мороженое, где принудила обоих объестся сладким, забывая о взрослой реальности на несколько часов. Это стало их своеобразной традицией — после работы и судов они собирались вечером в кафе и объедались сладким, а после ехали домой и занимались томным и полным нежности сексом. Именно так они и отпраздновали, когда судья вынес приговор в пользу Кристины, но их ночной секс закончился на рассвете.       — Кажется, мы перестарались, — девушка тяжело дышала, лёжа на груди Брюса и наблюдая за сонным и утомлённым Оливером, который искал на полу бутылки с водой и влажные салфетки. — Как в последний раз, — только проговорив это и почувствовав, как мужчина под ней напрягается, она поняла — это был не последний раз, но один из немногих оставшихся до её вынужденного отлёта. — Но не последний же?       В комнате повисла гнетущая тишина. Оливер также молча достал бутылку и протянул её любовникам, сам стирая с живота сперму и передавая девушке пачку салфеток.       — Не последний, — первым отозвался Калхи, попив и садясь в постели. — Но я всё ещё далеко не в восторге от того, что тебе нужно уехать.       — Никто из нас не в восторге, — Кукс вздохнул, садясь перед ними и потирая лицо устало. — Но Шейн не стал бы советовать чего-то подобного, если бы не был уверен, что это лишит нас проблем.       — И мы будем постоянно созваниваться. — Кристина чувствовала себя не в своей тарелке — из-за неё и её проблем эти двое становились мрачнее с каждым днём.       — И мы преодолеем всё, что нам уготовано, а после будем свободны от любых проблем и сможем наслаждаться друг другом столько, сколько захотим.       Брюс выдохнул, всё ещё не убеждённый, но смирившийся с будущим, кивнул и направился в душ, надеясь смыть с себя не только последствия их секса, но и несправедливое раздражение, которое испытывал. Тина дёрнулась пойти за ним, но Оливер остановил девушку, отрицательно мотнув головой.       — Дай ему немного времени, он остынет. — Кукс помог девушке привести себя в относительный порядок и обнял крепко. — Мы прилетим, как только выдастся возможность.       За два дня до отлёта Кристины мужчины получили свои выходные, сняли небольшой домик на берегу моря и увезли девушку прочь из города. Они ходили голышом, кормили друг друга фруктами, пили вино и ласкали друг друга, превращая эти двое суток в одно сплошное сказочное воспоминание, которое обрывалось стойкой регистрации аэропорта.       Слёзы помимо воли собирались в глазах Тины, она обнимала своих мужчин и отвечала на отчаянные поцелуи, игнорируя косые взгляды окружающих и не замечая никого, кроме этих двоих. Брюс отступил первым, сжал переносицу, стараясь отвлечь себя от нервной головной боли, а Оливер держал себя в руках, стараясь быть для них опорой.       — Я позвоню, когда приземлюсь. — Девушка развернулась перед последней створкой, которая должна была отрезать её от сказки, ставшей явью в лице двух возлюбленных. — И я буду очень скучать.       Олив обнимал Брюса, ища поддержки. Они махали ей руками, пока Ниман не исчезла за рамками в толпе улетающих. Брюс мотнул головой, сделав глубокий вдох, и повёл Кукса, замершего на месте, в сторону парковки.       — Мы же полетим к ней, когда сможем?       — Я уже дал задание секретарю отслеживать возможные рейсы на выходные.       Оставшийся путь домой они молчали, держа друг друга за руки и думая только о том, что хотели бы оставить Тину с ними. Дома без девушки стало удивительно пусто, даже учитывая, что следующие несколько недель они находили её заколки и носки в самых разных, иногда даже невообразимых местах. И если раньше они посмеивались над этим или ругали её за рассеянность, теперь мужчины были готовы сами усеять пол её вещами, лишь бы поскорее снова прижать её к себе.       Следующие недели выдались сложными не только из-за отъезда Тины, но и из-за рабочих графиков мужчин, которые стали настолько плотными и ненормированными, что у них оставалось совсем немного времени на то, чтобы поесть и созвониться с девушкой перед сном. Ни о каком сексе или флирте речь не шла, без Ниман это ощущалось неправильным.       — Ты опять допил всё растительное молоко, — в первый общий выходной за три недели именно этот вопль разрезал утреннюю тишину жилища Калхи.       — Я допивал его меньше восьми часов назад, когда пил очередной кофе, чтобы закончить работу почти утром, а сегодня иметь возможность провести время с тобой. — Брюс вышел на кухню в одних трусах, проспав всего несколько часов, но Оливер был на взводе и явно не собирался останавливаться.       — Ты же знаешь, что я не могу пить чёрный кофе по утрам!       — Ты глухой? Я допил молоко, чтобы побыть с тобой сегодня!       Они продолжили кричать, наступая друг на друга и высказывая накопившиеся претензии за последние недели прямо в лицо, не выбирая выражений. И мужчины бы продолжили конфликт, если бы не раздался звонок телефона.       — Потом закончим. — Брюс развернулся на пятках, уходя за телефоном и немедленно поднимая трубку — звонила Тина. — Привет, сладкая, ты как?       — Я жутко по вам соскучилась, но в порядке. А вы? Что не так? Покажи мне Олива.       Калхи тяжело вздохнул, но отправился обратно на кухню, чтобы они оба были в кадре. Однако как бы они ни пытались притворяться, девушка заметила, что что-то не так.       — Вы что, поругались?       — Нет… нет, всё хорошо, — Оливер обычно лгал гораздо лучше, но теперь был изнурён графиком и конфликтом, чтобы это выглядело правдоподобно.       — А если не врать?       — Мелочи.       — Вам нужно поспать, потрахаться и сводить друг друга на свидание.       Осознание, что они не занимались сексом три недели, нахлынуло на обоих одновременно. Мужчины заметно расслабились, кивая согласно. Ниман была права, им стоило заняться друг другом, пока они снова всё не испортили.       — Ты лучшая. — Кукс обнял Брюса за пояс, только теперь понимая, как сильно скучал по их близости.       — Конечно, я лучшая, иначе вы бы не выбрали меня третьей.       — Как Петра? — Калхи не сразу научился правильно произносить имя матери Кристины, но страшно гордился собой, когда у него стало получаться.       — Говорит, что ей лучше, когда я рядом, — Тина улыбнулась, переключив видео на вторую камеру и показывая мать, устроившуюся в мягком кресле с книгой за стеклянной больничной дверью. — Доктор говорит, есть вероятность того, что нам не потребуется очередная операция. Значит, можно будет начать процесс восстановления и терапии.       — Это замечательные новости, — мужчины улыбались девушке ободряюще, а та кивнула и сглотнула. — Но ты ещё не рассказала ей о нас, да?       — Нет… я боюсь её волновать. Ей итак непросто далась информация о том, что я снова уеду, как только будет возможность.       — Всё правильно, сперва дай Петре восстановиться.       — А вы обещайте мне сходить на свидание сегодня и снять на видео, как оно закончится.       — Ладно.       — Я побегу, позвоню вам утром… точнее у вас это будет вечер, — девушка послала им два воздушных поцелуя и отключила вызов.       — Часовые пояса…       Брюс едва успел это выдохнуть, когда Оливер оказался перед ним на коленях, стреноживая его, когда стянул с него трусы.       — Ты можешь искать нам столик, заказывать его, работать — что угодно, но я намерен отсосать тебе прямо здесь, пока ты не придёшь в полную боевую и не будешь готов взять меня прямо на столе. Тина права, мы два идиота, которые срываются друг на друге вместо того, чтобы трахаться.       Калхи открыл рот, чтобы ответить, но замер, почувствовав, как настойчивые губы смыкаются на его члене. Желание говорить пропало в один миг, но он помнил обещание, поэтому включил камеру на запись и убрал волосы с лица Оливера, чтобы лучше заснять его сосредоточенное лицо во время минета.       — Ресторан. — Выпустив член изо рта и смотря прямо в кадр, одним этим Оливер почти подвёл Брюса к оргазму. — Свидание, любовь моя, — Кукс расплылся в своей самой похотливой улыбке, оставив ещё несколько поцелуев на чувствительной головке, прежде чем подняться на ноги и демонстративно виляя бёдрами отойти к обеденному столу.       — Видишь, что ты мне устроила, — осипшим голосом произнёс Калхи, прерывая запись, потому что понимал — держать телефон в руках ровно больше не сможет. Он отправил видео девушке, а сам ринулся в спальню, проклиная себя, что не расставил банки с лубрикантом по всему дому.       Оливер же являл собой сплошной соблазн, разведя ноги шире и ложась грудью на столешницу — это было настолько прекрасным зрелищем, что Брюс почти пал ниц, как обретший новую веру паломник.       — Сейчас… будь во мне. — Отказать в такой желанной просьбе было невозможно, поэтому Калхи смазал себя, развёл ягодицы парня шире и медленно толкнулся внутрь, ощущая, насколько тесно и узко ему было после такого длительного перерыва. — Да… — Оливеру явно было больно, но он двинулся навстречу робкому проникновению, отказываясь прерываться даже для того, чтобы дать себе привыкнуть.       Обхватывая его поперёк живота, начиная двигаться внутри жёстче и быстрее, Брюс ощущал, как все желания, будто остывшие и замершие за последнее время, оживают и загораются вновь, ещё ярче, чем раньше. Однако то, насколько они стремились друг к другу, также быстро привело их к оргазму, в который они сорвались, отставая друг от друга на несколько минут и замирая над столом, оглушённые.       — Больше никогда мы не будем делать таких долгих перерывов. — Кукс пошевелился в объятиях мужчины, зашипев, когда смог ощутить своё тело и результат их общих трудов, теперь тянущий неприятной болью от задницы до середины живота.       — Прости. — Калхи поцеловал его плечо, находя в себе силы отодвинуться и упасть на стул рядом.       — Я сам этого хотел. — Оливер склонился для поцелуя и только после направился в ванну. — Пока я приведу себя в порядок, закажи нам столик. Тина права, нам необходимо проводить время вместе и вне дома.       Калхи шутливо отдал честь, проводив парня взглядом, заказал им столик и прикрыл глаза, чувствуя, что вернул себе какую-то часть своей жизни, которая всё ещё ощущалась неполной, стоило ему подумать о Тине, но теперь казалась терпимей.       Созваниваться ежедневно у троицы получалось редко. Они переписывались и обменивались голосовыми сообщениями, но видео-связь на троих случалась гораздо реже, чем им хотелось бы.       — Я так соскучилась, — Тина зевала, справляясь с сонливостью банкой энергетика, но умильно улыбаясь в кадре. — Всё никак не привыкну к количеству места на кровати, когда сплю одна.       — Нам такая роскошь только снится, так что хвастайся, ага, — Оливер улыбался Кристине счастливо, а Брюс старался держать телефон ровно, пока Кукс ёрзал на его коленях.       На заднем плане появилась мать девушки, которая, судя по тону, явно была чем-то недовольна. Она говорила на незнакомом парням языке, но они терпеливо ждали, пока девушка переговорит с Петрой и вернётся к ним.       — Простите, ей плохо спится в последнее время.       — Она недовольна, что ты её будишь?       — И этим тоже, но по больше части она… Не важно, — Тина нахмурилась, не желая делиться какими-то переживаниями, но парни не успели ничего сказать, как она продолжила: — Я пойду спать, чтобы не бесить её лишний раз. Давайте попробуем созвониться ближе к полудню по моему часовому?       Кристина поцеловала экран, желая им хорошего дня, и отключила вызов, оставив мужчин в замешательстве. Они не ожидали снова наткнуться на эмоциональную стену после той, что преодолели в самом начале.       Оливер: Надеюсь, что ты выспишься, наберёшься сил и расскажешь нам всё, что тебя гложет.       Тина: Простите… Я постараюсь объясниться днём.       Брюс: Спи сладко, куколка, мы дождёмся, когда ты будешь готова.       Оливер и до звонка девушке видел, что его партнёра что-то беспокоит, но не решился спрашивать, подумав, что узнает, когда они будут втроём, но теперь был вынужден завести разговор с ним.       — Тебя что-то тревожит. — Калхи скептично поднял бровь, переводя взгляд на потухший в блокировке экран телефона. — Я не про неё. Ты с самого пробуждения гораздо более задумчивый, чем обычно. Что-то случилось?       — Я обещал Монике приехать к ней на выходных, — мужчина потёр переносицу, выдыхая шумно. — Я не был у неё достаточно долго, чтобы у неё появилась причина поиграть в скучающую мать.       — Оу, — Кукс пожевал губу, хмурясь; он знал, что отношения Брюса с родительницей были не самыми простыми, но и нелестно отзываться о Монике не имел права, поэтому смолк.       — Ага. После смерти отца она находит удовольствие в двух вещах: работе и ежемесячной нервотрёпке по телефону со мной.       — Ты поедешь сегодня?       — Лучше справиться с этим сегодня, чтобы завтра я мог отдохнуть после эмоционального террора, который меня ждёт.       — Хочешь, я поеду с тобой?       — Не… думаю, что это хорошая идея.       Кукс поджал губы, кивнул и поднялся с постели, направляясь в ванну. Его цепляло за живое, что мужчина отказывался знакомить его с семьёй. Так было в прошлом, так оставалось и сейчас. Сам Оливер с радостью бы представил своих возлюбленных семье, но он остался сиротой достаточно рано, а со старшей сестрой наладить связь у него так и не вышло. Злиться на такое решение Брюса было бессмысленно, да и знакомство явно было бы не самым приятным, но и справиться с этой эмоцией Кукс не мог.       — Эй, прости… — Брюс прижался к нему под струями воды, оставляя трогательные поцелуи за ухом. — Я не хотел, чтобы это так прозвучало, но ты правда не хочешь знакомиться с ней.       — Я хочу, — врать смысла не было, поэтому Оливер сказал правду. — Даже если мы возненавидим друг друга в первую же секунду, она — твоя мать, и я бы хотел узнать её.       — Ладно, если для тебя это важно, мы можем поехать вместе.       — И ты представишь меня, как своего парня?       — И я представлю тебя, как моего возлюбленного.       Кукс не сдержал счастливой улыбки, укладывая руки поверх ладоней Брюса и прикрывая глаза. Рядом с Калхи теперь было так уютно, что сердце переполнялось теплом.       Моника встречала их сама, с длинным мундштуком в руках, в широкополой шляпе и плотном, по сезону, бежевом костюме. Выглядела она, как с обложки «Роскошная жизнь». Оливер сглотнул, выходя с пассажирского сиденья, натянул на лицо самую дружелюбную из своих улыбок, дождался, пока Брюс выйдет вперёд, и только после сделал шаг навстречу женщине.       — Моника, это мой парень — Оливер, Олив, это моя мать — Моника.       Женщина смерила гостя взглядом, коротко поцеловала сына в щёку и протянула Оливеру кисть, видимо, проверяя, насколько он воспитан или хочет понравиться ей. Кукс легко коснулся губами её кисти и поклонился.       — Я очень рад знакомству.       — Возможно, это даже станет взаимно. — Женщина повела бровью, неуловимо напоминая Оливеру самого Брюса. Напряжённая энергия, удерживаемая в узде общепринятых норм, в них явно было гораздо больше общего, чем Калхи был готов признать. — А не тот ли это Оливер, с которым ты работал несколько лет назад?       Кукс округлил глаза, бросая удивлённый взгляд на мужчину, а Брюс только тяжело вздохнул, игнорируя вопрос и обходя мать, чтобы подняться по ступеням в дом.       — Вы слышали обо мне? — Кукс предложил даме локоть, пытаясь вспомнить все правила поведения, когда-то подсмотренные в учебниках и сериалах.       — Я узнала о тебе, когда думала, что вы расстались, но вы…       — Недавно снова сошлись.       — Хорошо, потому что я была смущена.       — Чем же?       — Если бы вы были вместе всё это время, то я бы считалась алиби для изменщика. Рада, что это не так.       Оливер проглотил желчь ответа, который крутился на языке, и проводил женщину следом за сбежавшим Брюсом.       — Дорогой, миссис Калхи рассказала мне, что ты так переживал наше расставание, что искал ласки в чужих объятиях. Я даже не думал, что ты можешь стать ещё более очаровательным.       Брюс сжал челюсти, сверля родительницу взглядом, а женщина только хмыкнула, искоса глянув на гостя, который уже начинал ей нравиться — он был далеко не так прост, как его дежурная улыбка.       — Оставайтесь на ужин, и я расскажу ещё много интересного.       — Вы можете подкупить меня детскими фотографиями Брюса. — Кукс провёл Монику до софы, услужливо поправляя подушку, чтобы ей было удобней сесть.       — Мама, не смей. — Калхи смотрел на Монику, которая явно забавлялась сложившейся ситуацией.       — Ты был прекрасным ребёнком, дорогой, неужели ты не хочешь, чтобы твой любовник… — Брюс прервал её, проговорив, что Олив не просто любовник, а его парень, на что женщина только закатила глаза. — Ты не хочешь, чтобы твой парень влюбился в тебя ещё больше?       — Не думаю, что моё сердце справится, если моей любви станет больше.       — Не волнуйся, у нас в аптечке есть сердечные капли.       Спустя полчаса, когда на крытой веранде им накрыли стол, Моника открыла альбом с фотографиями под возмущённое пыхтение Брюса, который перестал возмущаться только потому, что Оливер сжимал его ладонь под столом. Женщина хмыкнула, смотря на полненького мальчишку, которым был её сын двадцать лет назад, и рассказала историю про выпавший зуб и слёзы горя о том, что зубная фея не успела за десять минут обменять зуб на монетку.       Кукс смеялся, рассматривая и другие фотографии, исподтишка наблюдая за Моникой, которая расслабилась, отпустив себя, любовалась сыном и с определённым теплом делилась воспоминаниями. Со стороны могло показаться, что она прекрасная и любящая мать, и Оливер почти купился. Было на фото одно «но»: Брюс был на них с нянями или отцом. И только на нескольких фотографиях он был с Моникой.       И не то у женщины было хорошее настроение, не то она не хотела устраивать сцен при посторонних, но этот визит Калхи к матери закончился на мирной ноте.       — Всё прошло неплохо, — Оливер заговорил, когда они отъехали от дома миссис Калхи на несколько километров. Брюс хранил молчание, которое становилось отчего-то дискомфортным.       — На удивление.       — Обычно по-другому?       — Обычно она начинает монолог о том, что я ужасный сын, за первой чашкой чая.       — Потому что не приезжаешь?       — По разным причинам. Но… — Калхи смолк, хмурясь и всматриваясь в просёлочную дорогу, которая к вечеру совсем опустела. — Она не хотела детей вовсе. Причиной моего появления стал отец. У них была большая разница в возрасте, она была почти бесплодна, так что я стал большим чудом для него и обузой для неё, хотя отец учёл все её требования и она ни на минуту не была отстранена от карьеры.       — Поэтому её нет на фото?       — Да. Раньше она работала гораздо больше, теперь возраст даёт своё.       — Но она тебя любит.       — Я никогда не говорил обратного, но ей удалось это не сразу. Гораздо больше она любит свои предприятия. Раньше на столе в её кабинете стояло фото её первого офиса, пока кто-то из подчинённых не подарил ей рамочку с фотографией меня и отца.       — И ты тоже её любишь. — Кукс погладил мужчину по бедру, стараясь дать тому почувствовать поддержку и любовь.       — Она — моя мать, я не могу не любить её. Но я никогда не чувствовал такого… как в твоих рассказах о твоей семье.       — У нас тоже были взлёты и падения. По крайней мере у тебя есть возможность видеться и общаться с ней, пускай и не всегда так, как сегодня.       — Ты прав. — Кукс перевёл виноватый взгляд на парня и кивнул. — Просто иногда мне бы хотелось, чтобы у нас было… тепло.       — У вас это есть, просто не так, как у других. Она любит тебя и свои воспоминания о твоём детстве, просто вы гораздо больше похожи, чем тебе кажется. Ей сложно выражать свои положительные эмоции или проговаривать их, поэтому она скандалит и требует внимания к себе так, как она это делает.       — Никогда не думал об этом так.       — Теперь тебе есть над чем подумать.