***
Несколько ранее. Владения Дагона, раскрытые близ Киотского техникума. Утахиме вздыхает разочарованно, вглядываясь в безграничное полотно глубокого синего океана, раскинувшееся перед ней. Будь они в другой ситуации, не смогла бы оторвать глаз от столь прекрасного пейзажа, с превеликим удовольствием запечатлев его в своей памяти вместо раздражающего образа мага-альбиноса. Однако сейчас она здесь, одна против особого ранга, а Сатору снаружи. И хоть голос разума и твердит Иори о том, что он занят делом, раздражение, вызванное его самоуверенностью, никуда не пропадает. Дагон появляется из океана, буквально вышагивает по воде, всем своим видом указывая на то, что окружающее их пространство – его вотчина, и девушке здесь не уготовано ничего иного кроме как смерть. – Чёрт, чтобы я ещё раз поверила в твои благочестивые мотивы – да ни в жизни, – ругается себе под нос учительница Киотского техникума, проводя изящными руками по собственному горлу. Она не чувствует себя в опасности, совершенно не боится сложившейся не в её пользу ситуации, уверенно поднимает голову и глядит на своего вынужденного соперника. Прокашливается, опускает руки и, как только из воды вырываются морские твари, ведомые приказом проклятья «убить», по побережью разливается мелодичная песнь. Нежный голос рассказывает о печали и забвении, и всё вокруг погружается в безмолвное молчание, исчезая в небытие. Иори накрывает купол, сотканный из верных нот, пряча её от глаз Дагона, обращая в недвижимый силуэт, что существует вне времени и созданного им проклятого пространства. В этом и заключается её сила. Сила, что позволяет незримо считывать действия оппонента и заранее готовить свой следующий ход. Пока Дагон видит лишь подернутую пеленой ткань купола, Иори может следить за ним и передвигаться в созданном пространстве, размеры которого регулирует собственным голосом. Для неё время течет иначе, и пока дух делает шаг, она успевает сделать десять. Нет нужды в сражении. Пока она способна петь, её чары не иссякнут. Сатору именно это и нужно. Может, она и недолюбливает этого шута, да что уж там, открыто ненавидит, но всё-таки способна доверять. И если Годжо еще здесь, в Киото, на то есть свои весьма весомые причины. Раздаётся хлопок. Способность Тодо – Утахиме в этом уверена как никто другой. Она меняется местами с человеком, находящимся вне пространства способности Дагона, и даже гадать не нужно, с кем именно. – Этот паршивец ничего не успел натворить? – Иори прокашлялась, отряхивая белые лоскуты своего одкяния от излишков влаги. – Годжо Сатору оставался на месте до вашей смены. Утахиме-сама, я... Тодо договорить не успел – их кратковременую беседу прервал выброс проклятой энергии ближе к центру, и оба мага бросились к тому месту, прекрасно понимая, что Сильнейшему они сейчас не понадобятся.***
Центральная часть территории Киотского техникума, общежития и первый учебный корпус. Мива мчалась со всех ног через завалы, оставленные низкосортными проклятыми духами, стараясь разглядеть в небе знакомый силуэт «ведьмочки». Учитель желала уберечь их, и в другой ситуации Касуми бы воспротивилась её решению, однако сейчас рядом с ней сражается Сильнейший, а значит, её жизни ничего не угрожает. Что бы не говорили Старейшины и даже Гаккуганджи, девушка оставалась верна своим взглядам на ситуацию – Сатору Годжо не является предателем и не пытается свергнуть верхушку, по крайней мере сейчас, он лишь старается уберечь то, что ему дорого. Мива была уверена в этом, именно поэтому сейчас спешила отыскать Мехамару, желая вернуться в строй вместе и продолжить сражение уже бок о бок с ним. Однако среди обломков и ползающих тут и там духов не было и следа механического мальчика. Он словно испарился прямо перед нападением проклятий. В воздухе пахнет дымом. Запах горелой плоти ударяет в ноздри. Касуми успевает среагировать, почувствовав изменение в окружающем её пространстве, однако выброс пламени всё же достигает её плеча, разъедая ядовитыми языками кожу. – Значит, это ты сжёг тела господина Гаттэ и госпожи Мицуки? – девушка решительно взглянула точно на вулканоголового духа, томно цокающего серым языком. – Этот мусор просто попался под руку, – бросил Дзёго, и Касуми заметно напряглась. Раньше ей не доводилось сталкиваться с «разумными» проклятьями. Сейчас же, вступив в диалог, ей не оставалось ничего другого, кроме как признать, что их способности к человеческой речи всё же пугают. – Нитта-кун также говорил, что встречал обоженные трупы в Северном крыле. Их там десятки, – холодно добавила маг, направляя на духа лезвие катаны. Держаться на расстоянии сейчас наилучшее для неё решение, пока способности противника доподлинно неизвестны. – И что? Их жизни не стоят ничего, ровно как и твоя, – Дзёго прикрыл единственный глаз, замечая приближающихся проклятий, и направился было обратно, как вдруг, заметив движение сверху, отскочил в сторону, опаляя металлическую фигуру ярко-красным огнем. – Тебя же должны были уничтожить! – проклятье нервно рассмеялось. Миве было не до смеха. Кукла. Перед ней предстала огромная кукла, кулаками вбивая ничтожных созданий в землю, оставляя после себя лишь ядовито-фиолетовые лужи. – Меха...мару? – Мива несколько раз сморгнула, не веря, что увиденное происходит взаправду, и лишь когда механическая голова с тихим скрипом повернулась к ней, уставившись своими пустыми жёлтыми линзами, заменяющими глаза, поняла, что не может сдержать улыбки. Он всегда был один. Из-за своих способностей. Из-за контракта с Богом. Из-за своего болезненного тела, неспособного даже самостоятельно выйти из комнаты. Он всегда был один. До тех самых пор, пока не встретил Касуми. Она была слишком шумной. Слишком настойчивой. Слишком светлой. Она улыбалась на его грубости. И наивно смеялась, не воспринимая сказанное всерьёз. Она раз за разом возвращалась, предлагая свою помощь в совершенно незначительных для самого Кокичи делах. А он только продолжал её отталкивать. Она отличалась от прочих магов. Она была маленьким лучиком такого обжигающего для самого Муты жёлтого солнца в мире, полном иссиня-чёрных проклятий. Она всегда была особенной. – Ты... – из глубины куклы раздался надломившийся юношеский голос. Кокичи плотно сомкнул губы, нерешительно сжимая под пальцами пульт управления Алтимейт Мехамару. – Мива... Ты в порядке? – Мехамару... Нет, Кокичи? – Касуми почувствовала лёгкий жар, опаляющий её щёки, подмечая, что вулканоголовый, увлеченный сражением с её товарищем, совершенно не имеет к этому отношения. – Я закончу с ним быстро, – спокойно произнес юноша, активируя технику «Электро-птицы», направляя пять зарядов силой в год его жизни, точно на противника, – и мы вернёмся к ребятам, так ведь, Мива? Девушка не могла отвести взгляд от огромной куклы, сосредоточив всё внимание на размытом силуэте в разбитом стекле линзы – она не заметила этого сразу, однако теперь отчётливо разглядела повреждения на всём гигантском механическом теле. Он уже сражался. Но где? Такой гигант... Его просто невозможно было бы не заметить. Момо бы определенно что-то знала. Но что важнее, Кокичи действительно был здесь, прямо перед ней, в своём истинном обличье. Хрупкий худощавый юноша с чёрными волосами, собранными в неаккуратный высокий хвост, и упрямым взглядом человека, что желает защитить то, что ему дорого, любой ценой. Мива искренне улыбалась, храбро вступая в схватку с особым рангом. Она озаряла непроглядную тьму, разливающуюся на пути Кокичи, и так было всегда. Она – его солнце. Его маленькое нежное солнце, свет которого на самом деле никогда не ранил Муту. И, признав это, он наконец смог одарить её счастливой улыбкой. – Спасибо тебе за всё, Мива. Ты позволила моему желанию осуществиться.***
Кугисаки держится за плечо Ёсино, прихрамывая на одну ногу и истекая кровью, однако отступать никуда не собирается. Они дали друг другу обещание, скрепив обет на пальцах. И как бы легкомысленно к этому не относились другие, Нобара намерена сдержать его. – Кажется, я слегка задержалась, – усмехается через боль, ощущая, как по нижней губе скатывается вязкая кровь, опадая на грязную одежду, покрытую приличным слоем пыли. В руках она держит кусок проклятой плоти – отрубленную стараниями Оккоцу руку Махито, – на котором и спроецирована её собственная техника. Стальной гвоздик пылает ярко-синим огнем проклятой силы, пронзая настоящее тело духа в тот самый момент, когда он желает разрушить тело Маки. Она не позволит этому случится. Иначе Джу-чан опять будет плакать. – Тц, первокурсники как всегда лезут не в своё дело, – Зенин улыбается, совсем не грубо и вовсе не насмешливо. Она действительно рада, что никто не погиб от рук этих чудовищ, и не погибнет, потому что скоро всё закончится. Она этого не видит, но отчетливо ощущает каждой частичкой своего тела. – Кураге, – отдаёт приказ утомленный затянувшимся сражением Джунпей, и дух повинуется, жаля скорчившегося от боли Махито. – Дальше работа за тобой. Он поднимает глаза на силуэт, стремительно приближающийся из-за деревьев. Чёрная вспышка рассекает пространство, пронзая проклятье ненависти, уничтожая не его тело, и даже не душу, а саму его суть. Махито смеётся, глупо, совершенно бессмысленно улыбаясь, ощущая внутри вовсе не ярость и даже не печаль, а нечто совершенно противоположное им. Он рад. В конце концов, ему удалось лицезреть своими глазами саму суть существования людей, из эмоций которых однажды он и был рожден. В конце концов, они с магами – две стороны одной медали. Безжалостные убийцы, уничтожающие друг друга. Никто из них не запомнит смерть Махито. А Махито не вспомнит ни имён, ни лиц, ни даже форму души тех, кого уничтожил своими руками. В конце концов, он вернётся. И всё пойдет по кругу. Новые маги, новые смерти, новые изгнания. Люди рождаются, живут и умирают. Проклятья рождаются, живут и изгоняются. – Всё-таки, Дзёго был прав, – нехотя признал дух, прикрывая устало глаза, когда же от его тела не осталось почти ничего. Его душа уже была надколота техникой этой девчонки, Итадори лишь ударил в место надлома, разбивая её на куски. – Всё кончено, – Юджи наблюдал своими глазами, как тело проклятья рассыпается серым пеплом, оставляя после себя только фиолетовые кляксы, – больше... он никому не навредит. – Хорош языком чесать, – Маки отвесила ему подзатыльник, вручая охотничий нож, полный проклятой энергии, – если твоё тело восстановилось после сражения с тем духом, то лучше помоги с тем парнем. – Я? – Мальчишка удивленно указал на себя пальцем, а после повернулся к истощенным однокурсникам. – Разве мне не стоит сначала отвести их к Иери-сан? – Вообще-то я пытался именно это и сделать, – виновато пробормотал Джунпей, поднимая ладонь в примирительном жесте, продолжая свободной рукой поддерживать Нобару. – Но мне не позволили. – Да этот олух бы помер небось, – буркнула Кугисаки, смущенно отводя взгляд. – Лосось, – хрипло пробормотал Инумаке, подхватывая девушку под вторую руку, после указывая жестом на медпункт. – А, кстати, Итадори-кун, – Оккоцу подошел к Юджи, продолжая наблюдать за сражением Рики и Ханами, – где тот дух, с которым тебе пришлось сражаться? – Ах, он, – сосуд Сукуны неуверенно потёр кулак, покрытый кровью, – он внезапно ушёл... Просто исчез посреди сражения, когда я был без сил. Мне показалось, что он был напуган. Юта не ответил, задумчиво глядя сквозь разворачивающееся перед ними сражение. – Что-то не так? – уточнила Маки, косясь на дядю, оставленного в стороне. – Учитель в техникуме.***
Зенин Оги слишком сильно полагался на свой меч. Лишившись его в бою с бесчетным множеством теневых созданий Фушигуро, он остался один на один со своими мыслями, отличными от действительности. Он желал догнать девчонку, не понимая, что не сможет покинуть техникум больше никогда. Он уже приговорил себя к смерти. Мучительной и долгой. – Труп у ворот Хранилища – твоих рук дело? – привычно беспечно произнёс Сатору, появившись прямо перед Зенин. – Тц, и чем занимается этот прохвост, Наоя, – безразлично пробурчал Оги, вовсе проигнорировав слова мага. – Значит, твоих. Старик чувствует жажду крови, но не успевает сделать ровным счетом ничего. Вокруг него вспыхивает яркое пламя, которое тут же исчезает в лазури «Бога». Зенин Оги лишается последнего, что остается у него, воли, когда ощущает парализующий страх перед бесконечностью. – Я не стану марать руки о такое ничтожество, как ты, – холодно бросает Сильнейший, не отводя взгляда от собеседника, когда же за его спиной расползаются тени проклятых духов, больше не ощущающих убийственной ауры мага. – Ты знаешь, чем это кончится!.. – Одним мусором станет меньше. Сатору безразлично опускает белые ресницы, продолжая наблюдать за тем, как низшие проклятья разрывают тело мага из великого клана на куски, а он кричит и извивается, пытаясь вырваться, пока от него не остается ничего. Тени исчезают также бесследно, как и появляются – Годжо не нужно делать ничего, чтобы уничтожить подобных им. Бледные пальцы разламывают на куски катану, пропитанную энергией того ничтожества, бросая обломки в бордово-красную траву. – От Зенин одни проблемы, – произносит он, поднимая глаза к небу, – интересно, в будущем, которое знаешь ты, их нет? Не значит ли это, что я могу перебить их всех прямо сейчас? – Тонкие губы трогает слабая улыбка. – Нет, ты права, это подождёт. Сейчас важнее всего...***
Тонкие пальцы нехотя разомкнулись, позволяя Мегуми отстраниться, а мне разглядеть картину происходящего за его спиной: рой проклятий устремился к Мей-Мей, спрятавшейся на крыше одного из офисных зданий, когда же её вороны продолжили множественные атаки; Нанами раз за разом уверенно бил в слабые места оппонента, используя свою технику, и каждый раз сталкивался с воссозданными духами, что служили живыми щитами для мастера проклятий. Противники не составляли ему никакой конкуренции. При желании он мог избавиться от обоих одним ударом. Однако, вопреки этому, затягивал битву, выжидая чего-то. – Мегуми, – сорвался с истерзанных губ тихий голос, – помоги мне... мне нужно его убить... Сатору... – Учитель скоро прибудет. В конце концов, это он поручил мне привести тебя сюда, когда ты закончишь дела в техникуме, – юноша бережно утирал разводы крови с моего лица, с искренним сожалением разглядывая опустевшую глазницу, попутно обматывая кусок ткани, напоминавший смутно тканевый бинт, вокруг моей головы. – Ты тянула время столько, сколько могла. Теперь доверься нам, Джу-чан. Пожалуйста, – добавил он чуть тише, укладывая свои ладони на мои мелко дрожащие плечи. Мои силы и впрямь были на пределе возможностей, если уже не достигли их границы. Ребята могли бы выиграть немного времени, вот только вряд ли это действительно поможет. Сугуру что-то запланировал, и возможно, отличное от оригинального сюжета. Если не убить его сейчас, Сатору... нет, весь мир погибнет. – Мегуми, – уверенно оттолкнув его руки, я улыбнулась робко, позволяя себе некоторую слабость, – всё закончится до его прибытия. Вопрос только в том, чья сторона одержит победу. – Тебе не нужно беспокоиться о них, – губы Ино растянулись в улыбке, и если бы не собственная слабость, я бы определенно заметила мелкую дрожь в них, – о нас. Фушигуро, посторожи нашу маленькую принцессу, я помогу Нанами-сану. – Хорошо, – коротко отозвался Фушигуро, моментально возвращаясь к моим множественным ранам, которые никак не хотели затягиваться. – Ты ведь боишься, верно? Что кто-то из нас пострадает из-за того, что ты здесь? Вздрогнув, опустила голову, укладывая ладони на собственных коленях, стараясь хоть чем-то занять руки, чтобы в ту же секунду не впиться ногтями в собственные виски. Мне стыдно. За то, что всё время отталкивала их. За то, что не принимала собственную привязанность, считая её слабостью. За то, что сама привела нас всех к такому исходу. – В происходящем нет твоей вины... – Ты ничего не знаешь! – выкрикнула непривычно громко, тут же зажимая губы руками и заливаясь краской. – Я не... прости, я не хотела... Однако юноша передо мной ни чуть не удивился подобной реакции, лишь мягко улыбнулся, едва касаясь пальцами бледного лба, отодвигая в сторону белоснежные пряди, окрасившиеся в этот отвратительный алый цвет, так не шедший моим глазам. Ах, точно, глазу. – Верно, я ничего не знаю. Никто из нас не знает всей правды твоих действий, однако, заметь, мы никогда не пытались остановить тебя. И вот теперь мы здесь. Потому что мы доверяем друг другу, не так ли? Это был совсем не тот Фушигуро, которого я знаю. Этот мальчишка улыбался так нежно, что за рёбрами навзрыд кричало сердце, заставляя меня заливаться краской пуще прежнего. Итадори... Похоже, не только за тобой готовы пойти люди. Я рада, что смогла облегчить ношу, уготованную тебе одному. И теперь я доведу дело до конца. – Мы ведь обещали, – рассмеялась я, расслабляя напряженные плечи, – что будем вместе. – Я рад, что смог увидеть твою улыбку напоследок, – шёпот Мегуми растворился в шуме ветра, созданного новым порождением силы Сугуру – огромным безглазым монстром с мускулистыми лапами и мощным телом. – Что ты..? Мальчишка больше не ответил, призывая из теневого пространства Химеру, созданную из погибшей на нашем первом задании гончей, после выуживая и одно из проклятых орудий Маки. Монстр остался подле меня, в то время как юнец погрузился в собственную тень. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и я наконец осознала, насколько же все полны решимости, какой лишена уже давно я. Ты отступишь? Голос Сугуру никогда не покидал меня, будто проклятье, на которое я обрекла себя своими же действиями, блуждая вокруг моей души. – У меня нет сил продолжать сражаться, – с горечью призналась себе, проводя пальцами по окровавленной одежде, пропитанной этим отвратительным запахом отчаяния, – я скоро умру. Химера дёрнула ухом, наклоняя свою косматую морду, к чему-то принюхиваясь. Тот мальчишка, сосуд Сукуны, думал точно также. – Хватит читать мои мысли, – провела пальцами по чёрно-белому меху, оставляя кровавые пятна вслед плавному движению, – ты всего лишь иллюзия, созданная моим разумом, когда я была одна. Теперь со мной друзья. И я должна их защитить. Ради этого я здесь. Иначе бы... я ушла ещё в начале своего пути, не познав судьбу мага. Я знаю. Могу ли я попросить тебя о ещё одном одолжении? Голос на мгновение замолкает, и я позволяю себе нервно поджать губы, чувствуя себя одиноко без него. Не дай Сатору увидеть меня в таком жалком состоянии. Он этого не переживет. – Конечно, в конце концов, это плата за мою слабость, Сугуру.***
– Что бы не произошло сегодня в Токио, ни в коем случае не мешайте Джусэй. Какими бы абсурдными или опасными не были её действия, вы не должны останавливать её. Сегодня мир магов должен встретиться лицом к лицу с проклятьем, которое способна усмирить только она одна. И если она не справится, наш мир будет обречён.***
Проклятый монстр своим рёвом способен был дробить землю, а ударами мощных лап взбивать водную гладь. У него не было слабых мест помимо защищенной морды, до которой добраться действительно было тяжело. Удары Нанами не возымели никакого эффекта, а вороны Мей-Мей лишь глупо гибли, убиваясь о толстую оболочку. Их силы подходили к концу, а вот выносливости зверя можно было в самом деле позавидовать. Казалось, с каждым новым ударом он становился только быстрее, будто набирая силу от поглощенных атак. С этим нужно было что-то делать. И как можно быстрее. Ино ворвался в центр сражения, призывая четвёртого духа, Рю, пронзая череп зверя, тем самым стараясь выиграть немного времени для своего наставника, однако Сугуру не дал тому сделать и шага, обратив землю под его ногами в отвратительную кроваво-красную массу. Блондин пошатнулся, тут же приходя в сознание, безусловно понимая суть этой проклятой техники. Тесак с силой вонзился в почву, уничтожая духов взорвавшимся воплощением проклятой силы, иссиня-черным пламенем уничтожая всё вокруг. Тонких губ одержимого тела коснулась довольная улыбка, полная гордыни и превосходства. Чудовище обратилось в чёрную сферу, устремляясь маленьким водоворотом к первоуровневому магу. Тень метнулась к его ногам, желая пресечь попытку убийства, однако и на этот случай Гето подготовил уловку – проклятые монстры впились зубами в чёрный силуэт, выгрызая его, заставляя явиться на свет в сопровождении собственных теневых фамильяров – гигантский змей, Ороти, отбросил мельтешащих монстров своим огромным извилистым телом, а Нуэ взлетел выше, собираясь спикировать точно к сгустку энергии. Вот только он бы не успел. Глаза Кенто наполнились страхом в купе с искренним сожалением, когда перед ним возник юноша в чёрной шапке, отталкивая того прочь, принимая на себя весь удар. Нанами не силился произнести ни слова, лишь робко протягивая к ученику впервые дрогнувшую ладонь. Губы Ино сошлись в язвительной усмешке, и юнец сплюнул кровь, прикрывая опустевшие тёмные глаза. Его грудь пронзило насквозь, и маленький водоворот лишь чудом не задел самого наставника, взрываясь останками монстров в нескольких сантиметрах от его макушки. – Нанами! – Фушигуро бросился наперерез Сугуру, призывая к себе змея, однако тот не мог отклинуться на зов – его заживо сгрызал рой проклятых духов. – Чёрт! – Кендзяку! Уверенным движением Сугуру остановил в полёте устремленный к нему кинжал, элегантным взмахом своего хаори сбивая оставшиеся два. Отвлекающий манёвр не сработал, и мой следующий удар также был пресечён на корню – катану буквально сломали пополам, оставляя в моих ослабленных руках только эфес. – Тебе стоило быть благодарной, что осталась жива, – холодно отчеканил мастер проклятий, перехватывая правое запястье, подмечая отсутствие куска плоти вместе с одним из пальцев. – Стоит оторвать её целиком, чтобы ты наконец угомонилась? – Его оскал заставлял кровь бурлить в венах, вскипать ядовитой яростью. Сугуру так не улыбался. Не смей. Сатору может увидеть. – А может тебе вырвать язык, чтобы больше не слышать подобных слов? – язвительно бросила я, вырывая запястье – пальцы мага определенно оставили на нём заметный след, но это была меньшая из моих проблем. Ино может умереть. Никто из нас не умеет использовать обратную технику для исцеления других, и единственное, что я могу сейчас сделать – выиграть время для Фушигуро. Он быстрее всех сможет доставить его в техникум благодаря своим шинигами. Наши взгляды с юношей пересекаются, и он смотрит взволнованно, приоткрывая тонкие губы. Пожалуйста, не умирай, – слетает шёпот с его уст, заставляя меня почувствовать крылья за спиной. Всё будет хорошо. Со спины наносит удар Мей, и её широкая белая коса окрашивается в пурпурный – длинный топор разрубает нечеловеческую плоть – очередное проклятье, коих у Сугуру припасено не мало. Маг улыбается, предчувствуя интересное сражение, а одержимый недовольно щурится, растягивая уголки губ в насмешке. – Джу-чан, в сторону! – Нанами нанёс перекрестный удар, целясь в шею Гето, однако его оружие заблокировали рукой, создавая прямо перед его лицом очередного мерзкого духа. Мне было страшно, я даже не старалась этого отрицать, однако оставить их сейчас я не могла. Если я не завершу начатое, Сатору придется сражаться со своим единственным другом. И тогда погибнет куда больше людей и магов. Что же делать? Перехватываю чудовище, вонзая короткий клинок в его горло, безжалостно отрубая искривленную обращением голову, встречаясь взглядом с Мей-Мей. Она ударяет топором по площади, вынуждая Гето закрыться от летящей пыли, переключая часть его внимания на себя. Тогда-то Нанами и ударяет повторно, прорезая спину мастера проклятий, заносит тесак еще раз, но совершить задуманное не успевает – перед его лицом возникает уже знакомая нам воронка проклятых духов. Не увернуться. Распахиваю здоровый глаз в ужасе, протягивая к нему руку, что-то безмолвно крича, когда же голос не может достичь его ушей. Хоть что-нибудь! Хоть кто-нибудь! Прошу, в последний раз позвольте защитить то, что так дорого мне! Он не может умереть! В карманах до предела раскаляется проклятая плоть. Печать исчезает, и сила Короля Проклятий ураганом взрывается вокруг, вихрем проклятой силы окружая моё тело. Даже мастер проклятий дивится происходящему, безумно усмехаясь. Сила всех имеющихся у меня проклятых пальцев недолго остаётся бесхозной, находя пристанище в моём теле, буквально пронзая сердце. И это чертовски больно. Вопреки всему, я не ощущаю прилива силы, но уверенности, голой рукой хватая миниатюрный водоворот, второй же отталкивая наставника Ино в сторону. Круговорот проклятых душ разрывает плоть, расщепляет кости и поглощает кровь, и я своими глазами наблюдаю как от правой руки не остаётся ничего вплоть до самого плеча. Поглощенная энергия сдерживает силу Сугуру, но в моих руках не способна полноценно подавить её. Если обратная техника сработает, тогда я... Тень отчаяния нависает надо мной, не давая мысли воплотиться в жизнь. Тонкая рука Сугуру тянется к лицу, и пальцы почти касаются покрывшегося чёрными корнями смерти лица. Я не ощущаю страха перед ним. Не чувствую боли от разрывающихся из-за переизбытка силы внутренностей. Не вижу и того, как разрушенная земля под ногами окрашивается в алый, а изо рта сочится тёмная кровь. – Прости, Сугуру, – шепчут губы, извергая безобразные сгустки крови, – я не смогла сдержать обещание... Картина происходящего мутнеет, покрываясь серой вуалью. Силы покидают меня, и черпать их больше неоткуда – пальцы, похищенные из техникума, обратились в ничто во время последней атаки. Их больше нет. Как не станет и меня. Моих ушей достигает отчаянный крик, возвращая на мгновение в реальность. Итадори врывается чёрной вспышкой гнева на поле боя, отталкивая Гето, укрывшегося за одним из своих духов. Мей-Мей дает ему фору, возвращаясь в строй, и я, к сожалению, не замечаю, что её грудь укрывают кроваво-красные пятна. Исполняя договор с Сатору, она не должна была зайти так далеко. Тяжелое дыхание ударяет по холодной шее. Юджи что-то взволнованно шепчет, подхватывая меня на руки, мягко прижимая к себе. Я не могу различить его речь, сконцентрироваться хоть на одном из слов. Он плачет. Я слышу это по голосу, вижу это на его лице. Хотелось бы утереть его горькие слёзы, но сил не остается. Я могу лишь наблюдать, как третье лицо, как читатель, коим всегда и была. Должно быть, стоило оставить всё как есть. Тогда ты бы сейчас не плакал из-за моего ухода, верно, Итадори? Пожалуйста, прости меня, если сможешь. Я действительно желала лучшего для тебя. Для Мегуми и Нобары. Для Сатору и... стоило бы желать лучшего для Сугуру. Он не заслуживал такого. Среди цветных пятен возникает новое, чёрное, когда что-то уверенно движется к Юджи. Это пятно походит на человека, хотя им и не является. Должно быть, Чосо защищает своего младшего брата. Надо бы поблагодарить его... Надо мной возникает уставшее лицо Нанами. Он не плачет, но в глазах читается тяжелая печаль. Из-за меня он потерял ученика. Сейчас уйду и я. Не вини себя, Нанами Кенто. Ты был хорошим наставником. Им и останешься. Взрости из Юджи великого мага. Нет, не мага. Человека. Веки становятся всё тяжелее, и удержать их я больше не сумею. Последний раз бледные, едва дрожащие губы сходятся в тёплой улыбке, прося безмолвное прощение у тех, кого я так желала защитить. Сугуру рассмеялся, безумно, грохочуще, расплываясь в победоносной улыбке, пока с его лба стекала густая алая кровь, а швы медленно распадались, открывая уязвимое место. Стольких сил ему стоила эта смерть, что это даже смешно. Ничтожество из рода Годжо погибло, не оставив после себя ничего кроме страданий. Бездыханное тело растворилось прямо в руках Юджи, обращаясь в золотую пыль. Где-то вдалеке играла тихая мелодия, принося успокоение в этот проклятый мир. Поле боя озарила яркая фиолетовая вспышка, и всё вокруг стихло.***
Тепло. Больно. Тяжело. Будто вдалеке раздаётся томный писк аппарата искусственной вентиляции лёгких, постепенно нарастая, через несколько секунд набатом ударяя по моему сознанию. Медленно приоткрываю чуть дрожащие ресницы, встречая над собой кипельно белый потолок с мелкими проплешинами ввиду осыпавшейся побелки. Пара голубых глаз проходится по помещению, подмечая приоткрытое окно, выходящее на задний двор старенькой больницы. С трудом я поднимаюсь на локтях и ещё сложнее мне даётся принятие устойчивого сидячего положения – тонкий провод капельницы приковывает меня к стойке у кровати, заставляя в начале её передвинуть. Маска с тянущейся внутрь трубкой первой оказывается отложена в сторону, и я наконец могу вдохнуть полной грудью. Однако ощущаю вовсе не облегчение – боль. Дыхание затруднено, и даже сейчас я могу это понять, не в силах здраво рассуждать. – Госпожа Воронцова? Я не сразу принимаю сказанное в свой адрес предложение, несколько секунд переваривая эти два слова, и наконец осознавая, что произнесла их русская. Молодая медсестра с искренним удивлением смотрит на меня некоторое время, нервно перебирая в руках карты пациентов. – Вы... пришли в себя? Пунцовые щёки сильно выделяются на фоне бледного осунувшегося лица, обжигаясь о холодные слёзы. – Телефон... Прошу, дайте мне... телефон, – единственное, что могу произнести я, скрючиваясь на больничной койке. Нет, пожалуйста. Только не это... – Простите, я не могу... Вячеслав Генадьевич! – заметив кого-то в коридоре, брюнетка уверенно окликает его, однако я не горю желанием выслушивать врача и вновь настаиваю на своём: – Телефон, пожалуйста! Медсестра мнется на месте, неуверенно откладывает на стул у входа документы и выуживает из кармана мобильное устройство, нерешительно протягивая его мне. Руки. Обе руки на месте. Это действительно не мир «Магической битвы», это реальность. Серая, холодная и одинокая реальность. Да, я понимаю это, буквально вижу своими глазами, но всё же не могу принять. Неужели всё, что я видела, всё, через что я прошла – всего лишь сон? Пальцы неуверенно обхватывают черный смартфон в чехле с изображением белых лилий, посеребреных на лепестках. Дыхание спирает, и я не силюсь противиться этому, ведомая надеждой, пока пальцы медленно набирают текст запроса в поисковик: «Магическая битва». Аниме-адаптация, мною засмотренная до дыр, манга, у которой по какой-то причине не появилось новых глав, – может, прошло мало времени? – персонажи... А это что? Ссылка выводит меня на ранобе по данной манге, которое я раньше не встречала. Возможно, я бы и вовсе не заметила его, если бы не одно но – имя в тексте под ссылкой. Джусэй. Взгляд пробегается по черно-белым картинкам, считывает урывками текст, и постепенно ко мне приходит осознание – вот она моя история. История Джусэй. Всё это было ложью. – Анастасия, – зовёт тихо вошедший в палату пожилой врач. Тяжелые шаги приближаются к койке, но я не спешу отнять экран от лица, открывая последнюю вышедшую главу. Пожалуйста, пусть эта история получит счастливый конец. Мне большего и не нужно. Последняя глава рассказывает не о битве, совсем об ином, однако я не нахожу в себе сил перелистнуть назад, встречаясь взглядом с нарисованным Сатору. Мужчина медленно опустился перед серой могильной плитой с выточенным в камне именем любимой. Тонкие пальцы, робко сжимая стебли белых лилий с голубыми вкраплениями, медленно опустили цветы на могилу, на мгновение задержавшись в воздухе, словно маг надеялся, что сейчас такие родные вечно холодные руки поднимут их, и любимый человек в благодарность улыбнётся самой нежной и доброй улыбкой. Сатору медленно прикрыл глаза, позволяя ощущениям внутри подхватить его трепет. – И вновь это мерзкое чувство, – проговорил он, в надежде, что его услышат, – вина. Я ведь мог тебя остановить в тот день, но не стал, ведь это было правильно. Ты бы меня не простила, если бы я запер тебя в башне, оградив от злого внешнего мира, полного боли и сожалений, – его губы сложились в теплой улыбке, позволяя магу вновь приоткрыть чарующие глаза, отражение звезд в которых отзывалось тяжелой тоской. – Спасибо, что доверилась мне, Джу-чан. Я ни о чём не сожалею и ни в чём тебя не виню. Холодный декабрьский воздух лениво растрепал белые пряди. Пожухлые листья нехотя зашуршали под подошвой, когда Сатору поднялся на ноги, оборачиваясь к тёмному полеску, где его ожидал оставшийся в тени гость. Пальцы выпускают устройство, и телефон падает на белое покрывало в моих ногах, оставляя после только чувство опустошенности. Слёзы сдержать не получается, и истерика накрывает меня с головой, заставляя согнуться и руками обхватить разгоряченное лицо. Спасибо, что подарили мне счастье. Простите, что не смогла ответить вам тем же. Врач недоуменно переглядывается с молодой ассистенткой, возвращая ей мобильное устройство, и уходит следом, прикрывая за собой дверь. Помещение наполняется отчаянным криком.