***
Лиза вернулась в половине восьмого, оставляя ключи в сумке и сразу проходя на кухню, чтобы разобрать пакеты с продуктами. Там она и обнаружила поникшего сына, монотонно попивающего кофе. Заметив мать, он лениво взглянул на покупки и тут же снова уткнулся в кружку. — Ларри, что-то случилось? — без промедления поинтересовалась женщина. — Где Салли? — Ушёл, — буркнул тот, помешивая напиток чайной ложкой. — Что? Куда? Парень раздражённо отодвинул кружку, вставая из-за стола и отворачиваясь. — Домой ушёл. Съехал. Называй, как хочешь. Лиза моргнула, явно не в силах переварить эту информацию, и осторожно переместила кружку в раковину. Ещё вчера подросток был здесь, весьма спокойно себя вел (впрочем, как и всегда), а сегодня сын огорошил её известием о внезапном переезде. — Что стряслось? — Неважно. — Ещё вчера всё было нормально, — настаивала женщина, причём очень зря. — Нет, мама, не было. — Ларри обернулся, глядя на неё потемневшими от злости и отчаяния глазами. — Ни вчера, ни позавчера, да никогда, блять! С момента нашего знакомства ничего не было нормальным, — он ударил кулаком по стене, морщась от непонимания в чужих глазах. Женщина молча смотрела на него, лихорадочно соображая, что лучше предпринимать. Только вернувшись домой, она сразу же столкнулась с такой проблемой, а потому, конечно же, не была к этому готова. Её сын с детства был эмоциональным. Он часто не сдерживался, не мог контролировать свои эмоции, и это очень сильно сказывалось на нём в дальнейшем. Она боялась, что мальчик вырастет и станет замкнутым, но вскоре поняла, что, наоборот, он будет общительным и сможет найти друзей. Так оно и получилось. Постепенно он раскрывался, и лет с двенадцати его слабостью стали разговоры. Простые разговоры. Беседы с поддержкой, в которых все друг друга уважают. В которых можно доверять. И поэтому, если сын был подавлен или огорчен, мама сразу усаживала его напротив себя и просила поговорить. И он перенял эту привычку, решая многие проблемы разговорами. На самом деле это не так уж и плохо. — Сядь, пожалуйста, — попросила Лиза, на самом деле пребывая в полнейшей растерянности, — давай поговорим. Выпьешь чаю, успокоишься, и мы всё обсудим. Как раньше. Парень скривился, несколько секунд просто глядя куда-то в стену, но затем все же вернулся за стол, пока мать быстро наливала им чай. Поставив чашки на стол, она аккуратно опустилась напротив сына, молча глядя на то, как он постукивает пальцами по столу и боясь спугнуть. И тот ожидаемо заговорил сам. — Он странный. Это стало ясно сразу. Но, наверное, это меня в нём и привлекло. Мы познакомились по твоей же инициативе, и я решил, что мы сможем подружиться... — Ларри сделал небольшую паузу, пододвинув чашку ближе к себе, но не делая ни одного глотка. — Так и оказалось. У него были проблемы в семье, а я, наверное, впервые ощущал дикое желание помочь ему, хотя он был мне практически чужим человеком. Уже здесь я понял, что у нас с ним много общего, и общение укреплялось. Затем многое произошло, — он скосил глаза в сторону, припоминая, — и мы, вроде как, стали лучшими друзьями. Только, конечно же, он часто не понимал меня, а я его. Лиза понимающе кивнула, в целом, даже не сомневаясь, что полное понимание вообще могло установиться между её сыном и кем-либо ещё, но не перебивала, давая возможность высказаться. — Он терпел мой характер, — продолжал Ларри, сосредоточенно помешивая теперь уже чай, — я старался помогать ему и видел, что он нуждался в чьей-то поддержке, присутствии, общении. Но мы не сходимся характерами. Я не могу понять его, а он – меня. Он не доверяет мне полностью, а меня это огорчает. Я не знаю, что ещё могу сделать для него, но ведь и моё терпение тоже заканчивается. Тодд говорит, что мы оба не видим очевидного и не хотим друг друга слышать, — он усмехнулся, делая глоток уже остывшего чая, а Лиза озадаченно смотрела на него, обрабатывая последнюю фразу. — Вчера мы тоже ссорились, и он... м-м... решил уйти, — неоднозначно произнес парень, — а я, как всегда, злился и не счёл нужным остановить его. Ну, короче, он ушёл сегодня, а я даже тогда не решился ничего сделать. Да и поздно как-то было, наверное, — он пожал плечами, давая понять, что повествование завершено. Женщина вздохнула, всё ещё не до конца разобравшись в этой истории. Были моменты, которые она недопоняла, либо же не думала, что поняла их верно, а переспрашивать не хотелось, как и делать на чем-то акцент. Ларри еще отходил от всего сказанного, а вот ей нужно было как-то прокомментировать всё это. — Очень жаль, что всё так вышло, но я не думаю, что на этом всё закончится, — негромко произнесла она. — Вы будете видеться в школе, придётся как-то контактировать, да и, я полагаю, это не первая ваша ссора. — И не последняя, — пробурчал патлатый, отодвигая опустевшую чашку в сторону и обращая взгляд на мать. — Было бы глупо прервать общение из-за одной ссоры, — продолжила та. — Ничего криминального не произошло. Его решение было спонтанным, а значит, необдуманным. Возможно, он и хотел остаться, но просто, как и ты, не смог перешагнуть через свою гордость. Дома он наверняка успеет хорошенько над этим поразмыслить, прийти к определенному решению, а там, глядишь, и ты тоже до чего-то дойдешь. Поверь, вы не можете вот так всё завершить, вам лишь нужно научиться понимать друг друга, — видя, что слова произвели некое впечатление на приободрившегося сына, Лиза улыбнулась, завершая речь. — Я верю в то, что вы сможете всё исправить, потому что вы оба в этом нуждаетесь. Впервые за весь разговор на лице Ларри заиграла лёгкая улыбка, и он кивнул, обдумывая эти слова. — Только вот, мам, Салли там никто мозг не промывает, он сам пешком к таким мыслям сто лет идти будет, — хмыкнул парень. Женщина рассмеялась, вставая и убирая их чашки в раковину, а затем слегка подмигнула сыну. — Не волнуйся, даже если он сам до этого не дойдет, его всегда может кто-то подтолкнуть... Патлатый широко улыбнулся, вставая из-за стола и направляясь в свою комнату. — Спасибо, мам, — негромко произнес он, ощущая привычную лёгкость от разговора.***
— Неужели ты и правда так не хочешь поговорить, излить душу? Ты до сих пор не готова? Эшли молчала, а в её потускневших глазах читалось только безразличие. Она смотрела в пол. В её голове не крутилось ни единой мысли. Она была готова. Но она не находила в себе сил довериться этим людям. Чужим людям. — Твои друзья приходили к тебе, — предпринял еще одну попытку психолог и попал в точку. Девушка подняла взгляд, на секунду изменившийся, но затем вновь ставший пустым. — Особенно... такой блондинистый паренёк тебя часто навещает. — Почему вы их не пускаете? — внезапно чётко, но очень тихо спросила Кемпбелл, глядя в глаза врача. Тот растерялся от неожиданности, но быстро пришел в себя, хватаясь за эту нить, как за спасательный круг. Будто бы это ему нужна помощь, а не его пациентке. — Ты ведь не отвечаешь никому. Главврач счёл нужным не пропускать их, пока ты не будешь готова к общению. В его глазах читалась явная надежда на то, что он сможет вытянуть из Эш ещё хотя бы несколько фраз. Она всё прекрасно понимала и молчала бы до последнего, но увидеть друзей ей очень хотелось. А если она не будет разговаривать с этим навязчивым мужчиной, он не разрешит посещения... — Я поговорю с ней и попрошу разрешить визиты только тогда, когда увижу явную инициативу с твоей стороны, — поняв, что перебарщивает, он быстро исправился. — Ну, или хотя бы частые ответы и общение. — Мне очень важно их присутствие, — медленно и с расстановкой произнесла девушка, а в её взгляд пробиралась осознанность. Психолог быстро-быстро закивал, словно болванчик, питаясь ее словами, как привычной пищей. — Я прекрасно это понимаю, просто я тоже хочу видеть, что ты готова к общению... мне достаточно частых и, желательно, полных ответов с твоей стороны. Я иду тебе навстречу, но и ты ответь мне тем же. Впервые за всё время, проведенное в компании этого мужчины, Эшли ощутила слабое желание довериться ему. Но только ради друзей! — Я поняла Вас. Психолог одобряюще кивнул, поднимаясь и кивая ей. — Что ж, тогда на сегодня наш диалог окончен. Даю тебе время обдумать всё, продолжим завтра. Попрощавшись, он покинул палату, оставляя пациентку потерянно глядеть ему вслед.