О нелегальных сделках и мёртвых курицах

— Деджу-ун, а ты знаешь, что я тебя люблю? — пьяненько тянет Тэн, плюхаясь на диван рядышком с потенциальной жертвой своих приставаний, на что «жертва», жалобно осмотрев всех гостей домашней вечеринки, смиренно принимает свою учесть и позволяет другу самозабвенно накручивать прядь его чёлки на палец. — Ты всех любишь после третьей банки пива, — язвительно замечает Янян позади, не отвлекаясь от листания чего-то в смартфоне, и лыбится себе под нос. — Ой, если я даже тебя трезвым люблю, то и для любви к остальным мне подавно напиваться не надо, — фыркает Тэн, сквасившись на секунду в его сторону, и продолжает лепетать: — ну так во-от. Деджун, ты даже не представляешь, насколько огромна твоя роль в том, что мы все сейчас сидим вместе здесь. — Он окидывает беглым взглядом четверых своих друзей и нарочито медленно и комично гладит того по голове, как будто одного из своих котов. Симпатично уложенные волосы Деджуна стремительно становятся вороньим гнездом. Наблюдающий за всей этой картиной Кун, явно искренне ему сочувствующий, но уже выучивший, что лезть к Тэну — себе дороже, с заинтересованностью на лице потягивает сидр из своего стаканчика и поддерживающе закидывает руку на плечо рядом примостившегося Лукаса. У того от развернувшейся перед ним картины с Тэном в главной роли разве что ноздри паром не пышут. Во-первых, длина его джинсовых шорт и степень плотности (то есть, полное её отсутствие) ткани, из которой сшита его майка с блёстками, явно способствуют поднятию уровня тестостерона в гостиной, во-вторых, если бы существовала награда за самую изящную провокацию, Тэн отдал бы её сам себе, не задумываясь. Возможно, думает он, Кун уже жалеет, что позволил им устроить субботнюю тусовку в их с Лукасом квартире по случаю месячного проживания по соседству. Хотя с каких это пор ему нужны поводы, чтобы посиделки с друзьями устраивать? — Не совсем понимаю, о чём ты, — на свой страх и риск вяло протестует Деджун, отставляя в сторонку свою баночку, наверно, чтобы та в порыве тэновой любви не оказалась на ни в чём неповинном диване, и с опаской поглядывает на Лукаса. Тэн мысленно делает пометочку, что надо купить Сяо мятно-шоколадный тортик за добровольно-принудительное участие в его заранее спланированном спектакле. — Ну как же, — цокает он, — если бы ты, такая занятая задница, не работал круглыми сутками в своём компьютерном сервисе, ты бы тем судьбоносным воскресеньем приехал и помог мне собрать всякое для квартиры. — И? — И тогда у меня не было бы повода пригласить вот это, — Тэн подмигивает Лукасу, — очаровательное недоразумение к нам с Яняном. Кто знает, может, мы бы так и остались друг для друга странными соседями-мудаками, если бы не рука судьбы. А так в моей компании тайваньской язвы, — он смотрит на Яняна, а потом на самого Деджуна, — и милого ботаника теперь есть сварливая хозяюшка и щеночек лабрадора. Яняна пробивает на дикий смех, а Кун давится сидром: — Прошу прощения? — Прощаю, — улыбается Тэн. — Мне всё нравится, — пожимает плечами Лукас, весело усаживаясь на кресло напротив, и Кун на него смотрит а-ля «конечно, тебе всё нравится, влюблённый ты хомячок». — Вот, ви-идишь, — замечает Тэн ещё более пьяно, на звук протяжного «и» запуская к своему рту баночку пива, — ты наша крёстная фея, Деджун, — заключает он, глядя на то, как к его ладони прилипли частички блестящего лака с головы Сяо, которым он его собственноручно обильно опрыскал перед вечеринкой. — О, кстати о феях! Давайте-ка добавим красок в нашу посиделку. — Мне страшно, — тихо выражает обеспокоенность этой репликой Янян, но Тэна уже не остановить. Он критичным взглядом оглядывает банки из-под выпитого, почти опустевшие тарелки с закусками, колонку с по второму кругу играющим плейлистом, коробки из-под сыгранных игр и решает, что они уже достаточно пьяные, уставшие и весёлые, чтобы не оказывать сопротивление его авантюрам. Сейчас бы только вспомнить, на какой полке в его квартире лежит стратегический запас блесков, ярких теней и мелких блёсток для таких случаев… — Деджун, ты у нас по части компьютеров, так что будешь Текной, — припечатывает Тэн ладонью в его плечо, успешно оставляя все собранные блёстки на его футболке. Деджун смиренно вздыхает. — Лукас, солнце, ты будешь Стеллой, — перебираясь на подлокотник кресла, заявляет он и пристально осматривает смущённое лицо, беспардонно сплюснув его так, что губы складываются в пухлый бантик. Стараясь не думать об этой соблазнительной детали слишком долго, Тэн оставляет тут же порозовевшие щёки в покое, напоследок игриво заправив прядь тёмных волос за ушко. — Кун, а знаешь, кем будешь ты? — Ехидство в голосе скрыть не получается, поэтому грядущий подвох становится очевидным для каждого. — Я пожалею об этом, — отнюдь не вопросительным тоном произносит Кун, уже приготовившись к панчлайну. — Да, — подтверждает Янян, что, впрочем, не мешает ему похрюкивать, явно ощущая садистское удовольствие от всего этого. — Фарагондой! — сообщает Тэн гордо, довольный собой, на что даже Деджун ржёт в сгиб локтя, пока мысль самозабвенно несётся дальше: — Я буду Флорой, а… — Тэн, при всём уважении, ты на Флору с её мягким характером июньского цветочка похож только когда спишь, — в перерывах между смешками имеет смелость возразить Деджун. — Или когда молчишь — и то с натяжкой, — добавляет вдогонку Янян. — Ой, да какая разница, мне просто хочется блёсток розовых, — отмахивается Тэн и добавляет, притянув Яняна к себе за подол фиолетовой толстовки: — а ты вообще будешь Дарси, — он тыкает его пальцем в живот, заставляя согнуться пополам от щекотки и отпрыгнуть. — Но она же ведьма? — показывает язык Янян, уворачиваясь от его цепкой руки. — Именно, — кивает Тэн в ответ и невинно хлопает глазками. — Ну вот и порешали! Стратегический запас блёсток и теней всё-таки находится на верхней полке шкафа в ванной. Правда, поскольку остатки трезвости в Тэне заснули ещё полчаса назад, по дороге к добыче всего этого добра он одну баночку благополучно рассыпает в раковину и на так не вовремя крутившихся у ног котов. «Ну всё, пиздец, сейчас растащат по всей квартире, — проносится в голове с досадой, и Тэн решает забрать этот котячий Мулен Руж на выезде с собой в квартиру Куна и Лукаса. — Всё равно же потом убираться будут». — А это вместо феечек пикси, да? — имеет неосторожность прокомментировать Янян, забирая бедного Луи, посыпанного золотой пыльцой, на руки, и именно поэтому Тэн садится издеваться над ним в первую очередь, пока Кун матерится на заднем фоне, бегая за Леоном с совком и щёткой. На его скромный взгляд, Дарси получается очень даже аутентичная. Правда, выползла она явно из Эйфории, судя по количеству страз в виде лучиков под глазами, и не спала где-то недельку, но никто и не говорил, что фиолетовый — цвет свежести и здорового сна. Да и в целом янянова реакция в лице лаконичного «пиздец» возле зеркала говорит, что образ удался. Деджуну везёт уже больше: Тэн не попадает ему в глаз кистью и даже выводит блестками и зелёными стразами на скулах какое-то подобие симметричного узора. Под конец он, конечно, уезжает куда-то на висок, но безапелляционное «я художник, я так вижу» снимает с него ответственность, и фея технологий вылезает из-под его кисти полностью устряпанной глиттером и даже довольной. Чтобы усадить на диван Куна, уверенного в том, что ему нарисуют морщины, требуется минуты две и сила очень заинтересованного в развитии этой саги Лукаса. На очереди в коробочке со стратегическими запасами оказываются красные сердечки, поэтому коллективным консилиумом принимается решение сделать Музу. Убедить Куна в том, что композиция из вензелей на нём смотрится шикарно, удаётся попытки с пятой. «Успех», — заключает Тэн, однако рука предательски начинает трястись, когда настаёт очередь творить чудеса на своём лице. Всё, что он сегодня употребил, явно плохо сочеталось с его желанием ровных стрелок и розовых цветочков. — Ку-ун, — воет сиреной он, пугая почти отряхнувшегоя от блёсток Леона, — ты же у нас умелица на все руки, сделай мне красиво, а? — усаживаясь поудобнее на пуфик, просит Тэн и двигает в его сторону на столике подводку и розовые тени. — И блёсточек побольше, пожалуйста-спасибо. — Угу, Кун, сделай, как будто на него единорога стошнило, — будто демон, шепчет над левым плечом Янян. — Радугу, что ли? — предполагает Кун, покорно принимаясь разгребать косметические запасы. — Да какую радугу, он и так на всю голову радужный… — Кстати о птичках! — встревает Тэн. — Вы знаете, что единорога надо доить через рог? — серьёзным тоном изрекает он, игнорируя типичный янянов выпад и хитро щурясь. — Это как? — с искренним любопытством спрашивает подоспевший Лукас, легко попадаясь на удочку, как будто у этого знания действительно может иметься практическое применение, и Тэн мысленно ликует. — В общем, берёшь, над… — Лукас, нет! Ты не хочешь знать! — тут же спохватывается Янян, в летящей походке затыкая его горстью чипсов. — Кун, срочно крась ему рот, чтобы помолчал! «То-то же», — думает Тэн и чувствует запах клубники от своего густого бальзама для губ «цвета Яняна» или, как говорил он сам, baby pink. Самозабвенно доедая оставшиеся чипсы, руководя процессом, а заодно и отгоняя так и норовящего залезть под руку Яняна, Тэн периодически обращает внимание на Лукаса. Он неотрывно смотрит на него то как на принцессу, то как на что-то, что ему немедленно хочется украсть и спрятать, чтобы любоваться самому. Пытаясь ему подмигнуть, Тэн едва не прощается со своей мечтой о ровных стрелках, но он слишком расслабился, чтобы пытаться контролировать флирт, а за Лукасом слишком забавно наблюдать. Кун шикает и угрожает нарисовать вместо Флоры панду. Наконец, с поверхности зеркала на Тэна смотрит фея с милыми стрелками поверх розовых теней, и в дополнение к этой композиции он с горем пополам лепит на себя цветочки и блестящие дорожки на скулы, чтобы «было видно из космоса». Дело остаётся за малым — за «феей» солнца и звёзд. Усаживаясь почти к Лукасу на колени, Тэн замечает, как над ним все хихикают за спиной. Кажется, уже всем понятно, что тут происходит, ну ничего, он своего всё равно добьётся. — Это обязательно, да? — спрашивает Лукас и ёрзает на месте, не зная, куда деть руки, которые Тэн, сжалившись, в итоге занимает пакетиком стразов. Когда его голову запрокидывают назад, он тут же замолкает. То, что всё уже давно очевидно, совершенно не помешает Тэну воспользоваться чудесной возможностью немного поиздеваться. — Ага, расслабься и получай удовольствие, — советует Кун, кажется, уже снимая эту сцену для истории. Достав из своих запасов стразы в виде маленьких звёздочек, Тэн пытается смастерить из них на правой половине лица Лукаса созвездие Водолея и соединить их золотыми дорожками. Вряд ли, конечно, кто-то по достоинству оценит его задумку и великий замысел, но ему кажется, что в тематику он укладывается. — Ты вообще дышишь там? — насмешливо интересуется Янян у Лукаса. Со стороны, наверно, и правда кажется, будто он не подаёт признаков жизни, прикрыв веки и не шевелясь, но Тэн решает умолчать о том, что прекрасно чувствует его слишком учащенное сердцебиение и тяжелое дыхание. Это у него самого скорее надо спрашивать, в порядке ли он — даже с закрытыми глазами Лукас вблизи выглядит так, будто ни один пьяненький любитель фей и блёсток не способен испортить его красоту своими выдумками. Тэн замечает, что по-дурацки улыбается, слишком поздно, и его успевают поймать с поличным, когда он, застряв в своих воображаемых облаках, на автопилоте щекочет кисточкой смеющемуся Лукасу нос. — Ну как вам наша команда, м? Красота же, — стряхнув с Луи ещё несколько блёсток, говорит Тэн. — Ага, красота — страшная сила, — отвечает Янян, поглядывая на себя боковым зрением в зеркало. — Хотя этот твой бальзам клубничный я бы ещё раз на себя намазал… — У меня блёстки уже в таких местах, о которых я даже не подозревал, — стряхивая с волос глиттер, говорит Кун и матерится себе под нос, окидывая страдальческим взглядом пол в гостиной. — Теперь эта фейская пыльца с вами минимум на месяц, — заключает Деджун с лицом эксперта. — Два, — корректирует Янян. — Жарко что-то, давайте хоть подышать выйдем, — совершенно не подозрительно предлагает Лукас, дёргая себя за майку, и все, быстро согласившись и якобы не замечая ничего странного, на минутку вываливаются на узкую лоджию. Тэн пристраивается как можно ближе к открытому окну и высовывается наружу. Воздух немного тяжелый и влажный, но ночная прохлада облегчает дыхание. Окна домов спального района мигают своим соседям редкими огнями, во дворе слышатся разговоры такой же неугомонной молодежи, редко прерываемые звуками одиноких машин на опустевшем к ночи шоссе. Тэн задумчиво смотрит вверх плывущим взглядом и едва различает белые потёртые крапинки мелких звёзд на небе, чей свет обычно тонет под влиянием иллюминации ночного города. — Ты в порядке? — подаёт голос Лукас, видимо, решив, что Тэна окончательно повело от глотка свежего воздуха и он решил заснуть, наполовину свесившись на улицу. Он только сейчас замечает, что все остальные «феечки» уже переместились обратно в гостиную и смеются над чем-то своим. — В порядке, — сонно моргает Тэн и подпирает голову рукой, замечая, как его профиль внимательно изучают в тусклом из-за плотных штор освещении разноцветных светильников в гостиной. — Что? — поднимает бровь он. — Ты очень красивый, — выдаёт Лукас мечтательно и тихо и наклоняется ближе, заставляя Тэна поймать волну мурашек на спине от его голоса. Круглые пучки света из комнаты мягко ложатся на лицо Лукаса, и маленькие стразы созвездия отзываются на их рассеянные лучи подмигивающими розовыми, зелёными и голубыми бликами. Загорелая кожа блестит от опавших на щёки с тонких дорожек блёсток, на кончиках ресниц застыла переливающаяся золотом крошка. — Нет, ты, — выдерживая прямой взгляд, улыбается Тэн и наблюдает за тем, как звёзды в глазах Лукаса смущенно дрожат. — Твоих рук дело, — вновь переводит он стрелки, укладывая свою ладонь поверх тэновой, покоящейся по подоконнике. — Но мне кажется, блеска не хватает, — неясно говорит Лукас и смотрит на губы Тэна, наверняка припухшие из-за пощипывающего бальзама, глянцевые и чуть розоватые от пигмента. — Я поделюсь, — зачем-то шепотом проговаривает вслух Тэн, прежде чем потянуться вперёд, но не винит себя за неумение вовремя замолкать, потому что он бы в любом случае сморозил в присутствии Лукаса что-то глупое. Голова отключается, когда он настолько близко, тянет его к своей груди за запястье и обнимает за талию. Наконец, созвездие перед глазами размывается в разноцветное боке — Лукас целует мягко и протяжно, первые несколько секунд позволяя просто ощутить чувственность своих губ, чем и вызывает окончательно короткое замыкание в теле Тэна. Фоновый шум сливается во что-то вязкое, и в нём утопает короткий звук, похожий на чей-то стон — он даже не разбирает чей. Через тонкую ткань майки ладони Лукаса на талии ощущаются почти как кожа к коже, а его дыхание разливается горячим потоком на тонком слое бальзама, который хоть и делится пополам, но по большей части съедается, оставаясь на языке привкусом сладкого. Где-то на периферии сознания Тэн шумно празднует не менее сладкую победу и с трудом пытается не улыбаться слишком широко, когда дыхание больше не позволяет долго целовать, и на его губы сыплются отрывистые поцелуи и едва ощутимые касания. — По-моему я переборщил, — шепчет Тэн с отдышкой, глядя на то, как раскраснелся рот Лукаса. — Ты художник, ты так видишь, — также тихо отвечает он, смеясь, и звёздочка на его щеке игриво подмигивает розовым бликом.