Затерянный дом

      Драко стоял в душевой прямо в одежде, уже несколько минут позволяя холодным струям отбивать ритм на его вконец продрогшем теле, облепленном потяжелевшей тканью. Когда он прибежал в замок, в его голове творился настоящий хаос из мыслей. Он едва мог дышать, а каждый участок кожи предательски горел не только от долгого бега, но и от обуявшей его всепоглощающей паники. В ушах шумела кровь, и сердце стучало, кажется, быстрее, чем у колибри, будто и вовсе стремилось вырваться из груди. Малфой чувствовал себя совершенно потерянным, беспомощным и по-настоящему жалким. Он слишком долго бежал сначала по осенней пропитанной сыростью улице, затем по каменным ступеням замка, подгоняемый животным страхом, от которого, на самом-то деле, было не скрыться. Волшебник будто пытался сбежать не от вампира, а от себя самого, от своего поступка и своих эмоций, преследовавших его. И конечно, дело это было бессмысленным и провальным. Слизеринец двигался словно по инерции, даже не задумываясь о том, куда несут его ноги и что же делать дальше. Удивительно даже, что по пути он ни с кем так и не столкнулся, особенно учитывая тот факт, что он абсолютно не соблюдал осторожность, по правде и вовсе забыв о том, что посреди ночи носиться по замку, будто взрывопотам, было не лучшей затеей. И вот теперь каждая его конечность нестерпимо болела, тело ясно давало понять, что стоило бы сделать хоть одну остановку с того момента, как он покинул лес. А ведь Драко всегда считал, что его физическая форма была как минимум выше среднего. Но он слабел — морально, а оттого и физически. Юноша терял былую форму, и его самообладание таяло на глазах, — ему все сложнее было сохранять маску безразличия, сложнее было не думать, не переживать. Сложнее было оставаться «холодным». На нем неумолимо сказывался стресс, он все больше погружался в самое грязное болото для самых «чистых» волшебников. Ведь для него было предельно ясно, что каждый новый шаг, каждый поступок делал его не просто последователем Темного Лорда, поддерживающим его взгляды, а соучастником других преступлений. Клубок становился все запутаннее, мешая в себе все оттенки серого. Малфой понимал — в любой момент он мог и сам стать убийцей, расколоть свою душу одним взмахом руки. Как бы он ни относился к такому, рано или поздно его вынудит судьба — или Темный Лорд. Заставит стать таким же, как тетушка Беллс, которую он всей душой презирал.       А сегодняшняя ночь — то, что случилось с грязнокровкой Грейнджер, — это только подтверждала. Он хотел отрицать, что в том была и его вина, пусть он не убивал ее самолично. Но, как ни крути, факт оставался фактом: он просто ушел, оставил все как есть, спас лишь себя самого. Как много людей поступили бы иначе? И как много времени понадобится Драко, чтобы остудить свою не пойми откуда взявшуюся ярость, заморозить страх, отбросить граничивший вместе с тем стыд?       Ведь только сейчас его понемногу начало отпускать. Теперь Драко трясло от холода, а не от такой разрушительной эмоции, как чувство вины, которой и вовсе не было места в его душе. Был ли хоть малейший шанс не заболеть после такого душа? Откровенно говоря, Малфою было плевать.       Тем не менее, совладав с собой, он все-таки выключил воду, вышел из душевой и придирчиво осмотрел себя в большом заляпанном зеркале. Словно в грозу бежал из отделения психбольных Святого Мунго. В подобном виде Драко никогда бы не позволил себе явиться в подземелья. Да и вообще куда бы то ни было. Он заклинанием высушил и разгладил свою одежду, подрагивающей рукой уложил волосы и поправил воротник рубашки. Малфои всегда должны выглядеть безупречно. И неважно, рухнул ли мир — внешний, внутренний. Красивое лицо, ухоженные волосы, лучшая одежда, уверенная или же почти что ленивая, но отражающая власть походка, — то, что решало, что должно было быть неизменным. Этому его учили с ранних лет. Это было важным, незыблемым.       Вышагивая по пустующим коридорам замка, Драко продолжал убеждать себя в том, что его вины во всем случившемся нет. Грейнджер погубил нездоровый интерес ко всему, что ее совершенно не касалось. Она вечно влезала не в свое дело, вот и поплатилась. И Драко ничего не мог бы сделать. Кто он против кровососущего монстра?       В эту ночь Малфой так и не смог уснуть. Стоило ему лечь и закрыть глаза, как он начинал задыхаться, словно кто-то опять безжалостно сжимал его горло. В голове снова и снова звучал душераздирающий крик Грейнджер, умоляющей не трогать его.       Малфой просидел до утра в гостиной Слизерина, греясь у огня. Чтобы успокоиться, он наделал кучу бумажных журавликов, которые теперь парили под потолком. Если на него так повлияла смерть какой-то сучки, как же он собирается дальше служить Темному лорду?..       Иногда Драко ненавидел свою жизнь. Ему казалось, что за него уже давно все решили, и стоит хоть немного отойти от прописанного сценария, как страшные последствия не заставят себя ждать. И, сука, как же его раздражал этот сценарий.

***

      В первом же коридоре Хогвартса Гермиона лицом к лицу столкнулась с Филчем. Словно и без него проблем было недостаточно. Аргус торжествовал, словно ребенок, одержавший долгожданную победу в любимой игре. Благо он был настолько сконцентрирован на собственных эмоциях и мыслях, что не слышал, как сопровождаемый им незнакомец пару раз порывался им отужинать или попросту свернуть ему шею. Гермиона едва не поседела, удерживая пылкий вампирский нрав, пока они добирались до директорского кабинета.       Дамблдор еще не спал, — сидел в своем высоком деревянном кресле, обложившись пергаментами и внушительных размеров талмудами. Он встретил нежданных гостей с улыбкой, поблагодарил Филча за верную службу, отпустив его «дальше трудиться во благо магического сообщества», и предложил посетителям лимонные дольки. Деймон проигнорировал угощение, отойдя в сторонку, облокотившись на одну из колонн и сложив на груди руки. На его лице не было ни капли трепета или удивления, лишь ухмылка и сверкающие ленивым интересом глаза.       Гермиона извинилась за вольность, которую себе позволила, приведя в школу незнакомца. Вкратце рассказала о том, как отправилась в Запретный лес за необходимым для зелья ингредиентом, попала в беду, и ее выручил этот вампир. Деймона поразило и то, как спокойно старик воспринял эту историю, и то, что не задавал никаких вопросов. Что это вообще за школа-интернат такая, если директору нет дела до того, где по ночам шляются его ученики? Тем более, что места здесь не отличались сказочной безопасностью, а лес так и вовсе таил в себе немало угроз для жизни. От Деймона также не укрылось, как осторожно девушка опустила все подробности, включая присутствие на ночной прогулке еще одного молодого волшебника. И ни слова о том, что спасать ее пришлось от этого наглого, трусливого и жалкого слабака.       Дамблдор жестом подозвал незнакомца к себе, и его взгляд из-под очков-половинок был настолько проницательным, словно старик заглядывал в самые потаенные уголки души, — Деймона даже передернуло. В самом деле, к чему подробности, если этот дед выглядит так, будто читает мысли?       — Мистер?.. — вопросительно протянул пожилой волшебник, доброжелательно улыбнувшись.       — Сальваторе, — коротко бросил Деймон, насторожившись. Он уже встречал волшебников, и, что уж говорить, в этой Вселенной некоторые из них были совершенно шизанутыми. Да, они не могли колдовать без палочек, словно феи из сказки. Однако с этим «оружием» они справлялись с заклинаниями с невероятной скоростью. Вероятно, им не нужна была концентрация внимания в той же мере, что и в его собственном мире. Это упрощало их магию, делало ее еще опаснее, ведь для убийства достаточно было лишь взмахнуть рукой, после чего колдующий волшебник вовсе не падал без сил, а продолжал с той же ловкостью бросать заклинания во все стороны.       — Мистер Сальваторе, вы ведь в наших краях совсем недавно? Не хотите ли чаю?       — Я бы предпочел что-нибудь покрепче, — Деймон с усмешкой присел на предложенный стул, скользнув по старому волшебнику оценивающим взглядом.       Ко всеобщему удивлению, Дамблдор достал из ящика початую бутылку огневиски и с лукавой улыбкой водрузил на стол.       — Предпочитаю кофе с парой капель вот этого волшебного напитка. Мисс Грейнджер, вы любите чай с молоком? — Гермиона кивнула, и директор призвал домовика, чтобы сделать заказ.       Деймон едва не рухнул со стула, когда в шаге от него прямо из воздуха с тихим хлопком материализовался костлявый карлик в старой наволочке. Больше всего поражали воображение длинный заостренный нос и огромные уши существа. Гермиона вежливо поздоровалась с домовым эльфом, и он почтенно поклонился в ответ. В голове вампира промелькнула мысль о том, что сколько бы он ни прожил на свете, всегда найдется нечто новое и удивительное. На столе незамедлительно возник поднос с тремя ароматными чашками и блюдом, наполненным свежими булочками с корицей.       — Так что же вас привело сюда? — с воодушевлением поинтересовался Дамблдор, добавляя в свой кофе несколько ложек сахара.       Деймон брезгливо поморщился, на секунду вспомнив, какой мерзко-приторной бывает кровь у диабетиков.       — Что ж, прозвучит как полнейший бред, — начал он, насчитав шесть ложек сахара и отведя наконец взгляд от белоснежной фарфоровой чашечки. — Но в моем мире произошли некоторые события, и моя подруга-ведьма, которая просто обожает всех спасать, решила стать воротами в мир мертвых. Одна из "лучших" ее идей, — Деймон с усмешкой покачал головой, — История крайне занимательная, и я…       — Это великолепно! — Дамблдор замычал от наслаждения, откусив значительный кусок от булочки. — Вы просто обязаны это попробовать, вышло замечательно! Вы продолжайте, продолжайте, я весь во внимании.       Деймон подозрительно сощурился, пытаясь припомнить все факты, которые Дин и его недоделанный брат, до жути напоминающий Стефана, ему выложили. Он точно не ошибся адресом? Пока это место больше всего напоминало ему жутковатую психушку.       — И вот я здесь, а Бонни перенесло в другое место. Я уже несколько месяцев не могу ее разыскать и связаться с ней. Зато я нашел братьев-охотников, которые рассказали про эту школу и про то, что вы считаетесь великим колдуном. Как раз такой мне и нужен.       — Это… занимательно, — Дамблдор отложил еду и поправил свои очки. Его глаза заинтересованно блестели, — как у ребенка, распаковывающего подарки. Казалось, еще немного, и он начнет потирать руки от нетерпения. — Вы так и не притронулись к вашему кофе. Добавить вам немного волшебного напитка? — Дамблдор на глаз подлил в другую чашку огневиски, а Гермионе подал ее чай с молоком.       Девушка благодарно улыбнулась, принимая в свои руки обжигающую кружку. Однако ее голову занимали совсем другие мысли… Деймон из другого мира? Насколько такое вообще было возможно?       Гермиона не переставала украдкой наблюдать за Деймоном, — его вальяжной позой, самоуверенным взглядом и ухмылкой, то и дело возникающей на красивом лице. Где-то она уже видела подобное выражение. Но он не казался ей плохим. Возможно, из-за той маленькой детали, что Деймон спас ее? Не отужинал ею? Каким-то чудом все-таки не грохнул Малфоя? Не самый приятный персонаж, — возможно, чересчур самоуверенный и крайне дерзкий, но, кажется, вполне искренний. Вероятно, Дамблдор тоже поверил ему. Он не просил никаких доказательств, не устраивал допросов с пристрастием. Да и зачем, если он был одним из трех величайших легилиментов своего времени? Насколько Гермиона знала, вампиры не отличались особым умением блокировать разум. Потому директору было достаточно лишь одного внимательного взгляда, чтобы прочитать все его мысли. Высока вероятность, что вампир подобного вмешательства даже не заметил бы. А вот Гермиона уже не раз за этот разговор ощущала мягкие, ненавязчивые толчки внутри своего разума. Девушка безоговорочно доверяла великому волшебнику и позволяла ему это делать. Хотя, будь она против, вряд ли сумела бы противостоять. А вот про Малфоя она намеренно не стала говорить, ей даже вспоминать не хотелось о произошедшем. Да и к чему рассказывать? Она ведь не жаловаться пришла. Что нужно, Дамблдор и сам увидит. А сидеть, отчитываться, да еще и при незнакомце… Она и так поведала ему о тайных походах Малфоя в Выручай-комнату в учебное время и упомянула подозрительные махинации с Исчезательным шкафом. Конечно, эта информация могла быть и не самой важной для директора, но нетрудно было догадаться, для чего восстанавливали подобный «предмет мебели». Если уж слизеринец собирался кого-то тайком провести в замок или получить от кого-то какую-то посылку, пусть уж лучше Дамблдор будет осведомлен. Мало ли, насколько на самом деле это могло быть опасным. Да и, что уж говорить, Гермионе хотелось скинуть эту ношу со своих плеч, притом минуя Гарри. Продолжать следить за Малфоем, устраивать свое внутреннее расследование в течение долгого времени, — все это одна она бы и не потянула. В особенности потому, что это могло значительно отразиться на учебе. Не могла же Гермиона, как Малфой, без конца прогуливать уроки.       На самом деле, девушка искренне не понимала, что творилось у Малфоя в голове, как долго он собирался оправдывать свои прогулы, да и понадобятся ли они еще, учитывая, что шкаф был починен. Наверное, да, ведь он еще не воспользовался им. А если захочет пойти ночью? Гермионе так и сидеть с картой Мародеров, словно сталкеру? Вопросов было много — во что ввязался Малфой, почему поступил так с ней. Сложив все факты, догадаться в причастности слизеринца к грязным делишкам Пожирателей было нетрудно. И нехотя она уже призналась себе — Гарри был прав. Возможно, не во всем, — быть может, Малфой уже и сам был не в восторге от того, во что был втянут семьей или же влез по собственной инициативе. Но многое друг точно угадал, так что стоило отдать ему должное. Однако сейчас Гермиона меньше всего на свете хотела беспокоить Гарри. Его сны, проклятые видения, — все это имело какую-то связь с Волдемортом. Глупо было полагать, что ничего такого в этом нет. Гарри не просто «что-то и когда-то видел». Он ощущал физическую боль, очень страдал морально от увиденных им кошмаров. Еще эти его странные попытки попасть под крылышко Слизнорта, связанные, кажется, с каким-то поручением от Дамблдора, который, вероятно, и подсунул ему «чудо-учебник» отличника. Чересчур много загадок на квадратный метр. А тут еще незнакомый вампир со своей невероятной историей…       Скоро директор отправил Гермиону спать, напоследок попросив не распространяться о случившемся. Волшебница покорно ушла, пока так и не узнав, чем же дело кончится. Но одна мысль, помимо прочих, продолжала не давать ей покоя, — где-то по-прежнему бесследно пропадали волшебники.