***
Драко был невероятно счастлив, когда Забини наконец понял его невнятное утреннее бормотание и влил в него спасительную дозу Антипохмельного. Обычно Малфой не напивался до такой степени, как накануне. Но этим утром даже не мог вспомнить, как и когда попал в подземелья из ночного клуба. Голова болела так, словно он полз по ступенькам, радостно встречая ею все препятствия. А вонь… Он ощущал себя пакетом мусора, — грязнее любого из Уизли. Будто сегодня ему пришлось ночевать на помойке в луже чьей-то блевотины. Никогда прежде перегар не был столь удушающим. Вероятно, все потому, что он предпочел старому доброму огневиски коктейли сомнительного происхождения, разрекламированные Блейзом. Когда звон в голове стал тише, а конечности наконец ожили, возвращая себе способность слушаться сигналов мозга, парень отклеил себя от кровати, чтобы провести заслуженные пятнадцать минут в душе. Стоя под горячими струями, Малфой пытался собрать единый пазл из вчерашних событий. В его голове то и дело мелькала назойливая Паркинсон, которая после нескольких неудачных попыток подкатить, ко всеобщему удивлению, решила переключить свое внимание на мулата. Скорее всего, в отместку. Но кого это, на самом деле, волновало? Судя по всему, был обычный вечер в кругу друзей, — с неизменными шуточками Блейза и невероятной заносчивостью Дафны. Малфой резко распахнул глаза, когда вспомнил свой неожиданный порыв спуститься с балкончика к танцующей… Грейнджер?! От волнения Драко вцепился в собственное плечо, на которое как раз наносил гель, и зашипел от боли. Как назло, все его воспоминания обрывались на этом моменте, так что он даже не мог с точностью сказать, чем в итоге закончилась эта история. Его история. Спустился ли он, что сказал или что сделал? Все ответы прятались где-то в глубине его сознания и определенно не хотели показываться на свет. Малфою оставалось лишь надеяться, что там не было чего-либо постыдного. Хотя что такого он мог совершить, чего бы не сделал трезвым? К тому же, рядом отирался тот вампир-библиотекарь. Убить он ее точно бы не смог. В красноречивых высказываниях в любом случае отказывал себе редко, — да такое и не убивает, — а приставать к этой… Он бы в жизни не стал. Наверное. Честно говоря, Драко нехотя делал ставку на сильное алкогольное опьянение и длительное воздержание. Если в эту же копилку добавить пережитые прежде стрессы, он был… Уязвим. Можно даже сказать, — слегка спятившим. Да. Он мог. Иногда Драко действительно казалось, что мир пытается свести его с ума, а обстоятельства подталкивают к бездне. Но не настолько ведь. Должны же быть хоть какие-то пределы у окружающего его безумия?***
— И ты меня не позвала?! — возмущенный возглас Джинни был настолько громким, что приковал к себе не одну пару заинтересованных глаз. Рыжая не обратила на это ровным счетом никакого внимания, а вот у Гермионы от неловкости блинчик встал поперек горла. Она смущенно закашлялась и запила еду соком, чтобы без помех высказать Джинни очередную просьбу вести себя тише. — Прошу, не заставляй меня жалеть, что я решила тебе об этом поведать за завтраком, — Гермиона обвела окружающих их студентов пристальным взглядом. Остановилась на Гарри, который вопросительно приподнял брови. Видимо, и ему придется рассказать. Вкратце. Чуть позже. — В следующий раз дождусь глубокой ночи и заглушающих чар. — Не вредничай! Я просто расстроилась, что ты тусовалась без меня. Да еще и с таким красавчиком! Гермиона закатила глаза, когда увидела в глазах подруги заинтересованный блеск. И почему вампиры обладали умением пленять? Словно у них и без этого не было уймы преимуществ над людьми и даже, в какой-то мере, над магами. Гермиона могла сколько угодно храбриться и держаться с Деймоном непринужденно, но она уже дважды была свидетелем демонстрации, с какой легкостью мужчина мог расправиться с ними. Стоило ли упоминать, что он когда-то питался людьми? И не просто какой-то кровью из пакетиков. Для Гермионы это было чем-то выходящим за все рамки, — страшным, грязным, непростительным. Девушка старательно отгоняла от себя мысли, рожденные в ее голове неосторожно брошенными фразочками Деймона. Она знала, что мужчина доверяет ей. Ведь зачем еще делиться своими воспоминаниями о прошлой жизни? Он мог начать все с чистого листа, рассказать совсем другую историю о себе, расположив невероятно прекрасной ложью. Но он не стал. И за долгие часы, проведенные вместе в библиотеке, Гермиона удостоверилась в том, что новый знакомый не был таким уж положительным персонажем. Но главное, он это не скрывал. И это было похвально, пусть некоторые его истории не могли не разочаровывать. И волшебница старалась изо всех сил не делить все на черное и белое. В конце концов, вспомнить хотя бы ту историю с крестным Гарри, которого все считали злостным преступником. Или же, если копнуть еще глубже, тогда на первом курсе все они боялись и даже ненавидели Снейпа, но, в конечном счете, именно он пытался защитить Гарри, а не навредить ему, как постыдно были уверены они с друзьями. Да, в жизни Деймона были разные времена. И он когда-то был плохим вампиром, который поистине наслаждался охотой. Затем он встретил любовь своей жизни и стал меняться незаметно даже для себя самого. А теперь клялся, что за все это время не тронул ни одного студента, ведь Дамблдор обеспечил его всем необходимым. И, как ни иронично, Гермиона верила ему. Но вовсе не из-за умопомрачительного цвета глаз и очерченных скул, как это делала Джинни, которая едва ли не пускала слюни, глядя на молодого, — если вообще можно так выразиться, — мужчину. Гермиона еле сдерживалась, чтобы не рассказать подруге о том, кем на самом деле был новый помощник библиотекаря. Это могло хоть как-то оградить малышку Джин от ошибки. В конце концов, после разрыва с парнем в их-то возрасте было естественным искать новую жертву. Но Гермиона ощущала некоторое разочарование от того, на кого именно пыталась переключить свое внимание Уизли. Как ни крути, вампир из другой реальности не представлялся ей идеальной парой для кого бы то ни было в Хогвартсе. Пусть он, несомненно, и заслуживал счастья. Гермиона надеялась, что им удастся вернуть ему его подружку-ведьму или даже отправить его обратно в тот мир, к его девушке. Каким бы красивым и остроумным он ни был, Гермиона чувствовала, что эта реальность не для него. И совершенно неважно, что они даже в какой-то мере успели сдружиться. Волшебница бы не раздумывая отправила его домой, если бы только смогла. Так им всем было бы лучше. — Эй, ты так и не дорассказала, — Джинни потрясла блинчиком перед носом подруги, привлекая ее внимание. — Мне все еще интересны все подробности. Как вы там затусили? — Знаешь, я обязательно тебе все расскажу. Но чуть позже, наедине, — Гермиона бросила многозначительный взгляд в сторону Браун и Патил, которые даже не скрывали, что с интересом вслушиваются в каждое их слово. Юные сплетницы определенно искали пищу для размышлений и, что самое главное, — для обсуждений. Преподносить им подобный подарок Гермиона не планировала. Особенно учитывая, что история содержала непосредственный компромат на нее саму. Джинни мгновенно поняла намек подруги и с легкостью переключилась на другую тему, с увлечением щебеча об уроках по Зельям. Гермиона выдохнула, радуясь, что младшая Уизли была куда сообразительнее старшего брата, ведь Рон бы точно так легко не отстал. Да и Гарри не всегда в такие моменты отличался сообразительностью, из-за этого мальчишки иногда неумышленно ставили свою подругу в неловкое положение. Именно поэтому Гермиона не решилась завести за завтраком с ним разговор. А Джинни как нельзя кстати принялась настаивать, чтобы она села рядом. Разумеется, она ведь видела, что Грейнджер не ночевала в комнате… Гермиона испытывала к юной Уизли особую благодарность. Та как-то интуитивно считывала ее настроение и умела поддержать. А сейчас гриффиндорке особенно хотелось отвлечься. Малфой так и не пришел на завтрак, как, собственно, и Деймон. И у последнего девушка собиралась в скором времени в библиотеке выпытать все подробности…***
Вместо завтрака Драко решил отправиться сразу в совятню, чтобы через письмо выведать у отца хоть какие-то сведения об обстановке в Мэноре. Малфой почти не сомневался, что на вопрос о том, как дела у матери, получит лишь абстрактный ответ, и это его заведомо раздражало. Из размышлений его вырвал затхлый запах совиного помета и громкое уханье переполошившихся птиц. Драко и сам не заметил, как быстро добрался до нужного ему места. Неожиданно к нему подлетел большой черный филин и сел на ближайшую жердочку. — Так ты меня уже ждешь? — Малфой погладил насупившуюся птицу по клюву и забрал у нее письмо. От отца, разумеется. Драко нахмурился, вскрывая зачарованный от чужих глаз конверт. Парень провел пальцами по кипенно-белому листу бумаги, и через некоторое время на нем начали проявляться идеальные цифры, выведенные уверенной рукой лорда Малфоя. Всего лишь дата и время. И, к сожалению, Драко прекрасно знал, что именно это обозначало. Малфой с плохо скрываемым волнением наколдовал Темпус и на мгновение прикрыл глаза, осознавая, что до нападения оставались какие-то часы. Они даже не стали дожидаться ночи, — как самоуверенно. Кажется, Пожиратели не сомневались в легкой битве и счастливом для себя исходе. Что сказать, на их стороне был как минимум эффект неожиданности. Даже если Северус и рассказал что-то об их планах директору, то час "икс" знал теперь только Драко. К тому же, в расчет стоило брать неплохие боевые навыки Пожирателей и полное отсутствие пренебрежения ими темной магией. А вот студентам, вероятно, придется отбиваться обезоруживающим. Просто смешно. Малфою и самому слабо верилось, что Хогвартс сможет постоять за себя. Но в голове настойчиво вертелась мысль, что будь он честен с Дамблдором, исход мог бы быть другим. Время для принятия жизненно важного решения ощутимо сжалось, болезненно сдавливая светловолосую голову беспощадными тисками. Драко буквально физически ощущал, как в его голове крутятся шестеренки, по крупицам выстраивая некое подобие плана. Он заклинанием уменьшил письмо и убрал его в передний карман брюк. Теперь на стороне директора была и его мать, а это многое меняло. Он выбирал не просто мировоззрение — но и родителя. Темный Лорд никого не щадил, так каков шанс, что он примет Нарциссу обратно с распростертыми объятиями, даже если в конечном счете одержит победу? И могло ли быть такое, что однажды Драко вложат в руку палочку и прикажут убить пойманную мать как предательницу? Вероятно. Для Темного Лорда она уже не представляла никакого интереса, ведь ни для кого не секрет, что зачать в чистокровных семьях больше одного ребенка становилось все сложнее. А тут еще и возраст играл роль… Даже у Драко было чуть больше шансов выжить, учитывая его драгоценную сперму. Благо, у этого психа были свои сдвиги на чистоте крови. Парень горько усмехнулся, разглядывая на своем пальце мамин перстень. Он рвано выдохнул и направился прочь из совятни. С каждым своим шагом Малфой все больше утверждался в принятом им решении. Ему казалось, будто Жизнь вдруг сделала вывод, что ему давно пора повзрослеть, а потому специально шпыняла его из угла в угол, усложняя задачи. И стоит сказать, Драко сейчас как никогда чувствовал свою ответственность за мать. Ведь какой бы сильной она ни казалась, он знал, что с ним ей будет намного проще. Когда кто-то из семьи на твоей стороне — это совершенно другая история. И Драко хорошо понимал, почему мать приняла подобное решение, — она давно не ощущала себя в безопасности и, как оказалось, была права. Ее окружали насквозь прогнившие волшебники, которые готовы были навредить не только неугодным, но и своим. А значит, никто из них на самом деле не был в безопасности. В плохом настроении Темный Лорд подвергал пыткам любого подвернувшегося под руку, и кто угодно мог ударить в спину. Был ли Драко из того же теста? Безусловно, из схожего. Но для Малфоя-младшего всегда существовали какие-то границы, через которые он не смог бы преступить. А значит, в нем, безусловно, оставалось еще что-то хорошее, — даже он сам это осознавал.