Веритасерум

Выходные я провел в той самой городской библиотеке, в которой мы с Грейнджер однажды встретились во сне. Я узнал тот самый диванчик в углу волшебной секции, между книжными полками, и конечно, решил там и устроиться. Меня ждали напряжённые выходные. Я начал с того, что выбрал все справочники по древней магии, по невербальной магии, жизнеописания великих магов древности, талмуды по истории. В итоге на журнальном столике образовалась настоящая крепость из стопок с книгами, и я приступил к чтению. Должен сказать, что постепенно картинка складывалась у меня в голове: древняя магия отличалась от современной не принципиально, но порой встречались неожиданные варианты. О каких-то заклятиях я уже знал. Например, та защита, которую Лили дала Гарри через Обряд Жертвы, не нуждалась ни в палочке, ни в каком бы то ни было словесном заклинании. Всё, что было необходимо - лишь искренне пожелать отдать свою жизнь за другого человека. Сердце сжалось: Лили действительно любила мальчишку больше жизни! Я тогда просил Темного Лорда не убивать ее, и он, действительно, дал ей возможность уйти, но она предпочла жизнь сына своей. Раньше я не мог этого понять, а теперь точно знаю, что и сам отдал бы жизнь за жизнь своей будущей жены, если бы пришлось выбирать. Древняя магия несомненно участвует и в Непреложном Обете. Однажды я дал такой обет Нарциссе Малфой, пообещав, что буду оберегать и поддерживать ее сына Драко. Нарушить такой обет невозможно, наказание - смерть. Еще один пример древней магии - эльфы. Они колдуют всегда без палочки, они умеют обходить запрет об аппарации, и никому достоверно неизвестно, как это работает. Моё собственное воскрешение стало возможным также только благодаря древней магии: дубльдуму требовалась связь между мирами, в виде истинной безусловной любви, которая вернула меня к жизни. Выходит, древняя магия не так уж сильно зависит от палочек или словесных заклинаний; в ней куда большее значение имеет искренность желаний, сила чувств. Кто мог искренне желать Гермионе несчастной судьбы? И почему? Ревность? Зависть? Мне сложно представить, за что можно ненавидеть такое чудесное создание. Казалось, Гермиона находит в своём сердце место для всех - даже для врагов. Не говоря уже об униженных и оскорбленных, например, эльфах. Я подумал о Драко. Малфой еще будучи студентом ненавидел девушку за то, что та была «грязнокровкой». Меня передернуло. Я ведь и сам - Принц-Полукровка. К тому же, я уверен, магические способности зависят отнюдь не от чистоты крови, а скорее от работоспособности, усердия. Я часто наблюдал эту разницу между своими учениками в школе. Но некоторые волшебники упрямо считают, что со временем магия становится всё слабее, и что это происходит из-за смешения крови. Зависть, банальная зависть к таланту - вот реальная причина ненависти Драко к Гермионе. Еще один претендент - Рон. У Рона тоже могло возникнуть желание «отомстить» бывшей жене за «потерянные годы». Но я тут же отмел эту мысль: надо признать, что Рон не способен на такую низость. И на невербальное заклинание, кстати, он тоже неспособен. Значит, Драко. Ох, похоже, что пора навестить Малфой-Мэнор и потолковать с кем-то из их семейства. * * * Не откладывая дела в долгий ящик, я тут же аппарировал в Уолтшир, по традиции, не внутрь здания, а к решетчатым воротам Малфой-Мэнора из кованого чугуна, и не торопясь, пешком пошел по направлению к главному входу по дорожке, густо обсаженной значительно подросшими с тех пор, как я их последний раз видел, тисами. Я помню каждый сантиметр этого пути от ворот до фонтана: у Люциуса в поместье когда-то располагалась штаб-квартира Пожирателей Смерти, и каким только пыткам не подвергал Воландеморт своих врагов, да и собственных сторонников на этой самой территории. Она запятнана большим количеством крови и страданий. От этих воспоминаний я невольно поежился, но продолжил свой путь, стараясь вести себя как ни в чем не бывало. Обогнув фонтан, ныне сухой, я подошел к высокой тяжелой двери. Меня явно уже заметили, потому что в тот же момент, как я подошел, дверь сама открылась. Молодой, но хорошо вымуштрованный лакей вытянулся как по струнке. - Я могу говорить с мистером Малфоем? - спросил я лакея, но тот молчал и не шевелился. Пришлось воспринять его поведение за приглашение, и войти в холл. Внутри всё было по-старому: широкая шикарная лестница приглашала подняться наверх, в комнаты; в зале стояла старинная мебель ценных пород дерева. Всё убранство здесь дышало стариной и роскошью. Я остановился в нерешительности. Предлог, под которым я явился сюда, начал казаться мне смехотворным, но отступать было уже поздно. Естественно, я находился под воздействием оборотного зелья, а значит, должен был себя вести так, будто не знаю, где можно искать хозяев. - Я Вас слушаю, - Драко будто материализовался прямо из воздуха на самой верхней ступеньке парадной лестницы, нависая надо мной, как бывало Люциус и Темный Лорд встречали Пожирателей Смерти. Эта лестница наглядно показывала всем тот уровень, на котором каждый находился. Чем выше, чем ближе к верхнему пролету лестницы, тем значимее фигура. На самом верху всегда стоял Воландеморт, и даже Люциус не смел встать с ним на том же уровне, он всегда встречал гостей, стоя на одну ступень ниже, несмотря даже на то, что сам являлся наследником и полновластным хозяином резиденции. Я в который раз получил подтверждение, что исчезновение Темного Лорда было на самом деле на руку семейству Малфоев. Никто теперь не мог встать на ступень выше, чем Люциус или его наследник. Драко выглядел значительно возмужавшим. Он научился держаться почти так же величественно, как отец. Его белые, как снег, волосы отросли до плеч, как у Люциуса. В руках Драко также держал трость. Он был бы похож на своего отца как две капли воды, если бы не глаза. Глаза были мамины. - Добрый день, мистер Малфой! Не будете ли Вы так любезны обсудить со мной один вопрос? - Я старался быть максимально вежливым, чтобы ничем не выдать себя. - Мистер… - Драко вопросительно замолчал, в его приветствии я почувствовал недоумение. С какой стати незнакомец врывается в святая святых родовое гнездо Малфоев, да еще не предупреждая о своём визите заранее? Я же решил, что неожиданный визит будет эффективнее обычного пути поиска встречи. Кроме того, будучи недавно прибывшим в Лондон приезжим волшебником, я мог сослаться на незнание местных обычаев. - Рад представиться, мое имя - мистер Фрэнк Дэвис. Я замещаю мисс Гермиону Грейнджер в больнице Святого Мунго, пока она… Не имеет возможности вернуться к работе. - Я приветственно приподнял шляпу и улыбнулся. Это движение уже входило в привычку. - Ах, да! Я слышал, что на Грейнджер кто-то напал, это правда. Так чем могу быть Вам полезен, мистер Дэвис? - Драко был нетерпелив, так же, как и раньше, еще будучи моим учеником в Хогвартсе. Но он всё же за прошедшие годы научился чуть лучше сдерживать эту свою нетерпеливость. Он медленно спускался все ниже, пока не оказался на одном уровне со мной. Странно, но голос Малфоя не дрогнул. Либо моя версия неверна, либо он научился совершать преступления совершенно не мучаясь совестью, что, конечно, неприятно, особенно учитывая, что один из величайших волшебников и великих умов Альбус Дамблдор пожертвовал своей жизнью ради спасения души этого мальчишки. Мне было бы интересно увидеть и Люциуса через столько лет, но для моего дела это не имело никакого значения, ведь это именно Драко был под подозрением, поэтому я продолжил, пожав руку хозяину: - Понимаете, я хочу сварить экспериментальное зелье, которое возможно, поможет справиться с недугом мисс Грейнджер, - я внимательно следил за Драко, но тот даже бровью не повел, - но мне не хватает одного очень редкого ингредиента. - Что ж, я несказанно рад тому, что кто-то заботится о несносной Гриффиндорке, - Драко усмехнулся, - но какая тут связь со мной? Не выглядело, чтобы Драко запаниковал. - Дело в том, что мне нужен порошок когтя дракона, - я смущенно опустил глаза, - в обычных аптеках его не купишь. Но я услышал о могуществе рода Малфоев, и подумал, что наверняка вы могли бы мне помочь? - я уставился на Драко тем, что надеялся выдать за наивный невинный взгляд. - Знаете, мистер… - Драко явно не озаботился тем, чтобы запомнить мою фамилию. - Дэвис, мистер Малфой, - подсказал я. - Да, именно. Так вот: я в самом деле ужасно рад, что Вы помогаете Грейнджер, но наша семья никогда не занималась зельями, мы не водимся с драконами или драконоводами. Боюсь, я никак не смогу Вам помочь, - в его голосе появились нотки нетерпеливости и желание поскорее выпроводить незваного гостя. - Но, мистер Малфой, коготь дракона - это очень… - Я замялся и понизил голос, - дорогая вещь! Что-то подсказывает мне, что Вы можете располагать несколькими экземплярами. - Что ж, тут Вы правы. С финансами в Малфой-Мэноре всё обстоит неплохо, - когда Драко понял, что речь идет о деньгах, он заметно оживился, - расскажите поподробнее, о чем речь. Я знал, что дело не в Грейнджер, дело как всегда, в деньгах! Конечно, дело было в Грейнджер. Для верности я легонько коснулся разума Драко легилименцией, так, чтобы он ничего не заметил, и убедился в том, что он не имел отношения к несчастному случаю. А коготь дракона действительно никогда не помешает. Порошок всего из одного этого ингредиента многократно усиливает работу мозга, а также кровообращение. Неплохо было бы испробовать это средство на Гермионе. Ускоренное кровообращение может разбудить и все остальные процессы жизнедеятельности, ныне значительно замедленные. А также мысленные процессы могли бы помочь Гермионе самой выйти из коматозного состояния. В итоге, конечно, коготь нашелся, мы сошлись на невыгодной для меня цене, но всё же оба довольные сделкой, расстались. Под конец нашей встречи оказалось, что Драко всё же запомнил мое имя, и прощаясь, он пожал мне руку гораздо охотнее: - Несмотря на то, что я Вас не ждал, с Вами оказалось приятно иметь дело, мистер Дэвис, - сказал он мне и чуть заметно улыбнулся. - Это взаимно, мистер Малфой! Позвольте откланяться! Странным образом мы с Драко общались на равных, это меня одновременно и удивляло, но вместе с тем было логично и естественно. * * * Итак, Драко не при чем. И теперь у меня есть порошок из когтя дракона. Минус на плюс в данном случае дал плюс, и я остался доволен результатом операции. В тот же вечер из порошка я приготовил микстуру, и поставил Гермионе капельницу. Я ждал несколько часов, не отходя от постели, и вглядываясь в дрожание ресниц любимой. Если кровообращение и усилилось, то к сожалению, этого было недостаточно для того, чтобы она очнулась. С глубоким вздохом я направил палочку на прикроватную тумбочку: - Орхидеус, - в вазу опустился свежий букет орхидей. Это стало уже традицией: я регулярно обновлял цветы. Это стало будто навязчивой идеей: казалось, если цветы достаточно свежие и ароматные, то Герми может очнуться в любой момент. Однако, она оставалась неподвижной, поэтому я каждый день менял букет на свежий, еще и еще раз. Можно вычеркнуть еще две идеи: Драко, а также порошок из когтя дракона. Не то! Я готов был крушить всё на своём пути, но как всегда, сдержался. Вместо этого поцеловав Гермиону в лоб, я аппарировал домой - в свою одинокую палатку посреди пустынного леса в далекой Шотландии. По обыкновению, несмотря на моё более позднее, чем обычно, возвращение, меня ждал теплый ужин, приготовленный эльфом, а также достаточно удобная постель. Завтра я не планирую поездку в Лондон до самого вечера, и лишь визит к Гермионе я пропустить не могу. Значит, можно не принимать оборотное зелье, и побыть немного самим собой. * * * Сказать, что вернуться в своё собственное обличье было облегчением - это ничего не сказать. Я уже устал от Фрэнка Дэвиса, от его чрезмерной вежливости и рыхлого тела. Хорошо устроить себе наконец выходной! Пользуясь возможностью, я решил перечитать некоторые книги в поисках решения. К вечеру мне на глаза попался знакомый том. Копия, которую Гермиона сделала в Центральной Библиотеке. «Дубльдум или второе назначение Омута Памяти». Я знал содержание книги практически наизусть, но в этот момент я осознал, что знал не целиком, а лишь до половины. Ни разу мне не довелось прочесть книгу полностью. Когда я доходил до того места, где описывается воскрешение, я прекращал чтение! И в этот момент в голове возникла фраза, часть того отрывка, который я читал множество раз: «… поэтому данная информация не является достоянием общественности, и получить ее может только тот, кто точно знает, чего ищет». Так вот оно! Я ведь знал, что книга заколдована, и прочесть можно только зная, чего ищу! Итак, я ищу информацию о последствиях. Я открыл книгу, и она распахнулась ровно в том месте, где заканчивался последний абзац, который я помнил: «Близкий человек должен прикоснуться к усопшему, и подумать о самом светлом и счастливом, что происходило между двумя. Через тела пройдет нить любви, заплетенная с нитью жизни, и когда она наполнит мертвого светом и любовью, тот снова оживет». С волнением, я впервые перелистнул страницу вперед. «Связь между двумя людьми после совершения данного ритуала сохранится навечно. Даже если волшебники захотят от нее избавиться, сделать это будет невозможно, поэтому следует особенно тщательно подходить к выбору Alter Ego. Магия Дубльдума с момента воскрешения поселится в обоих, и станет спутником, с которым придется научиться вместе жить. Далее приведен список возможных последствий, который может быть неполным, так как заклятие недостаточно изучено». Я всегда понимал, что с древней магией шутки плохи, но почему, почему я не изучил весь фолиант досконально еще тогда? До того, как принял решение? Если последствия использования магии Дубльдума опасны для Гермионы… Я бы никогда не заключил такую сделку! Никогда! Но книга, похоже, имела слишком сильную власть над читателями. Волосы падали мне на лицо, прилипали к взмокшему от плохого предчувствия лбу, но я не обращал внимание. Я медленно перевернул еще одну страницу, и прочел: «Жизнь и смерть неразрывно связаны - одно не может существовать без другого, пусть даже Омут Памяти и вмешается в обычный ход событий, баланс всё равно должен быть сохранен. Это значит, что за жизнь нужно заплатить смертью. Если волшебник не выберет жертву, Дубльдум сделает выбор сам - выберет такую жертву, которую посчитает достойной обмену». По телу побежали мурашки, и я подумал обо всех жертвах Великой Войны. Кто из них??? Я не знал! Я этого не знал! Впившись с силой в обложку, я дрожащей рукой перелистнул страницу. «Также, теперь оба будут жить как один - и смерть, однажды выкупленная, разделится пополам». Мерлин, что это может значить? Чем полусмерть отличается от смерти? Вероятно, моё блуждание в снах и есть полусмерть? Значит, Гермиону кто-то пытался убить, но благодаря Дубльдуму она попала в сны… Ее кто-то хотел убить! «Всю жизнь два волшебника должны провести не предавая друг друга, доказав чистоту намерений и истинность безусловной любви». Это не звучало, как угроза для меня. Скорее, как лучик надежды. Выходит, в Гермиону кто-то швырнул невербальное убивающее заклятие, но Дубльдум спас ее. Что ж, значит, также, как и она смогла вернуть меня, я тоже могу вернуть ее! Итак, необходимо коснуться усопшего и воскресить в памяти все самые светлые воспоминания. Я знаю, что слил тогда в Омут Памяти. И я знаю, какие воспоминания можно добавить. Я решил не пить в этот раз оборотное зелье, мне не хочется пугать Гермиону, если всё получится. К тому же, риск невысок: ночью мало кто ходит по палатам, разве что редкая медсестра реагирует на конкретный вызов. Я аппарировал прямиком в палату к Гермионе, и бросился к ней. «Прикоснуться», было сказано в инструкции. Я накрыл ее сложенные на груди руки своими, поцеловал ее, и не пытаясь сдержать слез, приник лбом к ее лбу. Любимая! Единственная. Мое счастье! «…и подумать о самом светлом и счастливом, что происходило между двумя». Воспоминания возникали легко; они вихрем проносились в моей голове: Хогвартс и Гермиона - маленькая первокурсница; поиски крестражей и она - молодая девушка; объятия с ней, молодой женщиной на утесе и полеты над Хогвартсом; мое воскрешение после двадцати лет блуждания между двух миров, и взгляд любимой; она массирует мне ноги и помогает вновь учиться ходить; я делаю ей предложение в вагоне Хогвартс-Экспресса; вспышка - и вот она здесь, в больнице. Слезы полились из глаз с новой силой, а я позволил им течь. С ней я научился открываться, не хотел скрывать настоящих эмоций и теперь. Некоторое время ничего не происходило, но мне было всё равно: я был поглощен Гермионой в воспоминаниях. Когда я наконец открыл глаза, вся палата была освещена мягким синим светом. Наши руки и лица будто пронизывало множество неосязаемых светящихся мягким си ним цветом нитей. Это выглядело волшебно. В душе бушевала буря, казалось, что я ощущаю нашу любовь чисто физически, каждой клеточкой своего тела, каждый вздох и каждое движение было поглощено этим чувством. Свет медленно потух, щеки Гермионы постепенно порозовели, сердце застучало быстрее, а дыхание выровнялось, теперь она, похоже, просто спала, а я не смел ее разбудить. Страстно желая увидеть ее живой и здоровой, я всё же не хотел нарушать ее покой. Поэтому я так и стоял возле постели на коленях, не выпуская рук любимой из своих. * * * Вспышка. Я неожиданно заснула, и увидела очень странный сон. Даже не так - множество странных снов. Неизвестные мне люди, непонятные ситуации. Порой незнакомый мне язык. Всё было очень странно, пока я наконец не догадалась: это не мои сны вовсе! Похоже, что вот этот сон принадлежит этому вот старичку. И вот, лишь старичок отвернулся, как окружающая действительность померкла, и стала расплываться. Четким стал тот предмет, который он рассматривает. Это брошь, в форме жука-скарабея. Похоже, это очень важная вещь для старика. Далеко не сразу, но я догадалась, что попала в ту же ситуацию, из которой год назад вытащила Северуса. Это ужасно! Он провел в таком состоянии больше двадцати лет! А я? Сколько мне суждено здесь пробыть? И почему? Ведь я не совершала обряд, не сливала в Омут Памяти свои счастливые воспоминания… Я бы напряглась всем телом, если бы у меня было тело… Как же мне выбраться отсюда? С каждым новым сном волнение, а потом и отчаяние нарастало. Как же возможно это вытерпеть? Как он смог? Мне одновременно стало жутко жаль и Северуса, и себя. * * * Ощущение времени давно размылось, я не могла сообразить, прошло несколько часов, дней, или недель, но я всё продолжала перебираться из одного сна в другой. Пока однажды, по-настоящему не заснула! Мне приснилось, что мы с любимым стоим в Большом Зале, в Хогвартсе, и студенты нас приветствуют. А потом Северус обнимает меня, и мы поднимаемся с ним вместе, вверх, под потолок, потом сквозь потолок, и поднимаемся над Хогвартсом. А я ни капли не боюсь, ведь я в надежных руках. Он зарывается лицом в мои волосы, целует в макушку а я жмурюсь от удовольствия… В этот момент я проснулась, ощутив поцелуи по всему лицу. Его поцелуи. Это было удивительно и прекрасно! Не сразу я поняла, что все происходит в действительности. Неужели он смог вернуть меня также, как когда-то я сделала с ним? Открыв глаза, я увидела его. Слезы бежали по его щекам, по его крючковатому любимому носу. Но он улыбался: - Гермиона, ты вернулась! - Северус… Я была там! Это ужасно! Это ужасно, как ты смог вытерпеть столько лет! - мои руки обвили его шею. - Это стоило того, чтобы ждать, - он тихо произнес. - Мерлин, как долго я была там? - Сегодня 10 октября. - Какой ужас! Это же больше месяца! А как же работа, как мои ученики??? А дети как же? - я опешила. - Работа и ученики в порядке. Дети, думаю, не в курсе. Если только Поттер им не рассказал, но я надеюсь на его благоразумие, - Северус поднялся и подошел к окну, - есть небольшая проблемка. - Небольшая? - было понятно, что таким тоном не сообщают о мелочах. - Я не должен находиться сейчас здесь, я в розыске за использование непростительного заклинания. Я убил человека. - Ты… что??? - я опешила, - кого? - Я не знаю, мисс Грейнджер. К сожалению, мракоборцы не позволили мне разобраться. - Мракоборцы? Они поймали тебя? - я понимала, что хоть они и служили на благо закона, ласковыми солдат назвать сложно. - Да, но я сбежал. - Сбежал? - я опешила еще больше. Но ведь из аврората невозможно… - Мой домовик Синко вытащил меня, - Северус всё еще смотрел в окно. - Северус… Но почему? Как ты…? Как так получилось? - я не была способна осознать весь абсурд ситуации. - Это неважно. Теперь, когда ты очнулась, это стало уже неважно. Всё казалось таким же абсурдом, как и вся ситуация. Только что я целовала любимого, и вот оказывается, он убийца, и он хочет… что? Уйти? - Северус, прошу! Ведь должно быть объяснение! Я же знаю тебя! - взмолилась я. - Не знаешь! Ты не знаешь меня, - Снейп не повысил голоса, и от этого стало еще страшнее, - Гермиона, я бы хотел освободить тебя от оков, связавших нас через Омут Памяти. Но похоже, что это невозможно. Мне очень жаль. Хочется надеяться, что ты сможешь найти решение этой проблемы. Прости, что впутал тебя в это. - О чем ты говоришь? Я не смогу никого полюбить, потому что я люблю… - Снейп растворился в воздухе с хлопком аппарации, и я добавила в пустоту, - только тебя… Что же это такое? Только-только я была счастлива, как снова у меня отобрали самое главное! Я нащупала на пальце кольцо. Золотое кольцо с изумрудом, окруженным россыпью бриллиантов. Что же случилось? Я вышла из палаты в коридор в одной ночнушке, босиком, и побежала. Я звала любимое имя, но никто не откликался. Почти на выходе полная волшебница-блондинка схватила меня за руку, не давая выскочить на улицу: - Успокойтесь, пожалуйста, мисс Грейнджер! Пожалуйста, пойдемте обратно в палату! Вам нужно отдохнуть. Руки безвольно опустились. Я почувствовала смертельную усталость. Ведьма дала мне какую-то микстуру, наверное, сонное зелье, глаза начали тут же слипаться, и я снова провалилась в ненавистный сон. * * * Я не мог более выдержать этот разговор, и аппарировал. Синко доставил меня прямиком в мою же камеру в аврорате, после чего я его отпустил, лишь попросил сложить палатку и по возможности избавить место стоянки в Шотландии ото всех следов нашего пребывания там. Впереди была долгая бессонная ночь. Я нахаживал круги по маленькому помещению, и пытался понять: что же теперь? Я всё сделал правильно: убийца должен понести наказание. Но Гермиона осталась привязана ко мне. Как я могу освободить ее от уз? Эти мысли не давали мне покоя до самого рассвета. «Всю жизнь два волшебника должны провести не предавая друг друга, доказав чистоту намерений и истинность безусловной любви». Если я сейчас не сдамся властям, я предам ее. А если я сдамся - предам ли я ее? В любом случае, убийца должен быть наказан. «Также, теперь оба будут жить как один - и смерть, однажды выкупленная, разделится пополам», - я повторял эту фразу наизусть, пока она окончательно не потеряла смысл. Черт бы побрал этих древних волшебников! Как я должен это понимать? Почему нельзя было объяснить нормально? Я резко развернулся на месте, и пошел по кругу обратно, против часовой стрелки. «Смерть разделится пополам», - какая чушь! Я был в ярости. К этому времени уже рассвело, и в коридоре послышались шаги. Они приблизились к двери моей камеры, и остановились. Я знал - это пришел Поттер. Помедлив, незапертая дверь распахнулась, и тот вошел. Молчание. Я не остановился, продолжая расхаживать по кругу. Потом сказал только: - Спасибо, Поттер. Она в порядке. - Зачем Вы вернулись? - Поттер был явно раздосадован. Он что, в самом деле не понимает? Я даже остановился от удивления и вскинул бровь: - Включите Вашу смекалку, мистер Поттер, если она у Вас, конечно, есть. - Теперь никакого суда. И я ничего не могу сделать, - Поттер явно всё еще не понимал, почему я не мог поступить иначе. Я ничего не ответил, какой смысл? Если я должен объяснять очевидное, очевидно, что я не должен ничего объяснять. В конце концов, мы не в Хогвартсе, и не на уроке зельеварения. Поттер, похоже, чего-то ждал, но я был не в настроении угадывать. Пользоваться легилименцией ради такой малости было глупо, поэтому я никак не отреагировал. В конечном итоге, он глубоко вздохнул, и вышел в коридор. Буквально через несколько минут появилось четверо мракоборцев, они заковали мои руки в кандалы, конфисковали уже вторую мою палочку, и вывели во двор. Аппарировать изнутри было невозможно из-за антиаппарационных чар, а хорошего домовика им под руку не попалось. Надо сказать, эти солдаты выполняли свою работу, и не более. Не изрыгали проклятья в мою сторону, не били, и даже относились где-то с уважением. Наверняка это были другие мракоборцы, не те, что нашли меня в сентябре на перроне Хогвартс-Экспресса. Со двора мы без промедления аппарировали на остров в Северном море. Я никогда не видел Азкабана в живую, и если честно, мог бы и дальше обходиться без него, но надо признать, что выглядел он величественно, особенно на фоне скал и холодных морских волн. Авроры отконвоировали меня на остров, но не внутрь тюрьмы: очевидно, на Азкабан тоже были наложены антиаппарационные чары, поэтому мы стояли на берегу моря, и я имел счастье наблюдать силуэт того здания, которое должно было стать мне домом на всю мою оставшуюся ближайшую жизнь. Надо признать, отсутствие здесь дементоров оказалось приятным сюрпризом: после войны их всех отсюда выслали, но даже и без них ощущение было не из приятных. Моя мантия развевалась на холодном пронизывающем ветру, и волосы хлестали по лицу, но я никак на это не реагировал. Здание Азкабана заворожило меня: это был огромный треугольный в сечении короб без окон и дверей, такой же тёмный и безрадостный, как и пейзаж на фоне. * * * Оформление прошло быстро, меня обыскали на предмет личных вещей, но ничего не нашли, и отправили на один из средних уровней, в одну из тысяч других таких же камер. В камере не было ничего лишнего, только деревянный настил, который будет служить мне постелью, отхожее ведро, а также маленькое отверстие в двери, через которое видно небольшой кусочек коридора. Со всех сторон я слышал крики, лязг, стук и плач. Это всё. Это всё? Как меньше чем за полтора месяца я спустился от ощущения абсолютного счастья вот сюда? Что же, никто не обещал мне беззаботной жизни после воскрешения. Если у меня и были какие-то надежды, это всё было только в моей голове. Я ощутил жуткий голод. Как давно я не ел? Со вчерашнего дня. А сейчас уже почти ночь. В желудке предательски заурчало. Словно по мановению волшебной палочки, принесли «обед», который состоял из воды, хлеба и одной луковицы. Что же, потолстеть на таких харчах точно не получится, - я усмехнулся про себя. Что дальше? Этот вопрос я старался себе не задавать.