peace

      — Привет, Гокудера. Держи свой пиджак, — Сильвия стоит в дверях его квартиры и протягивает ему пиджак, который он набросил на её плечи несколько недель назад, когда они отдыхали в баре. — Прости, что я так затянула с его возвращением, у нас возникли дела, пришлось улаживать.       — Что-то серьёзное? — спрашивает, не особо надеясь на ответ и отстраняясь. Но Сильвия отвечает, проходя в квартиру.       — Дядя Нилин, Дарио, что-то натворил. Я не знаю, что именно, отец Эду с этим разбирался.       — Разобрался.       — Вроде да.       Конте не хочет посвящать его в дела семьи Бергамо, потому что это не относится к Тсуне и Нилин. К Нилин, конечно, относится, всё же Дарио его дядя, но это не связано с помолвкой. Сколько себя Сильвия помнит, Дарио всегда был себе на уме. Это говорил и его брат — Алессандро, отец Нилин, — и Данте, отец Эдуардо, правая рука Аллесандро.       Гокудера кивает. Опускает взгляд вниз и понимает, что Сильвия пришла к нему в коротком платье в цветочек, поверх которого надета чёрная кожаная куртка.       — Тебе идёт платье.       Она усмехается уголком губ.       — Звучит как комплимент. Мне расценивать твои слова как комплимент?       — Может быть. Вот только узор у платья дурацкий — напоминает бабушкину сорочку.       — Хорошо, что это не флирт — было бы отвратительно.       — Тебе нравится флирт?       — Я прагматична в этом плане. Время можно потратить на другие вещи, чем на всякие глупости.       — И практична, Конте.       И вот как всё начинается: Сильвия тянется к нему, Хаято склоняет голову, и её губы, пухлые и чуть покусанные, накрывают его.       У него слишком давно никого не было, да и когда, ведь нужно работать на благо процветания Вонголы. Есть чем заняться: следить, чтобы Ламбо не натворил ничего с дочерьми донов, пресекать попытки Хибари и Мукуро разнести кабинет; беситься из-за вида слишком счастливого Ямамото. Вещи есть более важные, и личная жизнь отступает на второй план, но сейчас отодвинуть её не получается.       Глаза Хаято чуть расширяются, когда его пальцы оказываются там, где слишком узко и тесно. Щеки Сильвии вспыхивают, она отворачивает голову, и растрепавшиеся пряди мажут её по лицу.       Гокудера отстраняется.       — Так ты?..       — Давай сделаем вид, что этого не было.       — Как?       — Ты этого не заметил.       — Ну уж нет.       Ему приходится обхватить лицо Сильвии ладонями, чтобы заставить на себя посмотреть. Какие бы про него слухи не ходили, как бы Мукуро не смеялась над его трепетом к матери Тсуны и холодностью к другим женщинам, кроме ещё, пожалуй, Бьянки, он ведь не… бесчувственный. Сильвия доверилась ему, и предать её доверие Гокудера не может.       — Мы не будем этого не замечать. Ты заслуживаешь большего.       Она слабо улыбается.       — Что ж, раз ты так считаешь…       Сильвия быстро учится, а еще она податливая и искренняя. И жадная до прикосновений.       — Это было… неплохо, — комментирует она, когда после произошедшего устраивается под боком Хаято. Они лежат на полу посреди разбросанной одежды и вставать совершенно не хочется.       — Неплохо? — хмыкает Гокудера, дотягиваясь до выпавшей из брюк пачки сигарет. Попутно цепляет пальцами свою рубашку и набрасывает её на плечи Сильвии. Она хмыкает и, приподнявшись, щёлкает его по носу.       — Не зазнавайся, Гокудера.