Рассвет Водолея

--- Я твой? Голубые глаза, ясные, как небо в солнечный день, когда они сияли счастьем, и мрачные, глубокие и бурные, как океан, когда они наполнялись печалью или вспыхивали горячим гневом. Глаза, которые смотрели на него так, как будто он был самым красивым, самым чудесным созданием в мире. Глаза, полные безусловной любви, полные тоски, полные желания. — Фред? Светлые волосы, медово-золотые в лучах солнца, падающих сквозь окно в крыше, разметались по подушке рядом с ним. Его лицо уткнулось в эту мягкость, окутанное знакомым ароматом волос и кожи того, кто пах для него слаще, чем что-либо еще в мире. Его руки обвились вокруг стройного тела, угловатого и все же мягкого, местами. Я твой? — Фред. — Хм? — Фредди поднял глаза, тупо уставившись на Брайана на мгновение, прежде чем его взгляд прояснился, — Прости, дорогой, я был за много миль отсюда, — он попытался улыбнуться, но не смог этого сделать. Ошибка. Это было ошибкой. Каждый шаг был ошибкой. — Во сколько завтра ты должен ее сдать? — спросил Брайан. — До шести часов, — устало вздохнул Фредди, глядя на беспорядочно склеенные страницы перед ним. Конечно, в последнюю минуту он решил кое-что переделать, и теперь все это представляло собой лоскутное одеяло из его записей и скотча. Брайан смотрел на него из своего кресла в углу гостиной. Его сосед по квартире ушел, и поэтому, после короткого перерыва и перекуса в виде наспех приготовленных бутербродов, они устроились в гостиной. Фредди занял диван, разложив перед собой на кофейном столике страницы. — Иди домой, — мягко предложил Брайан, — Отдохни немного. Завтра у тебя будет достаточно времени. — Я злоупотребил твоим гостеприимством, верно? — Фредди на мгновение встретился с ним взглядом и начал приводить страницы в порядок, — Прости, дорогой. Мне пора идти. — Нет, не говори глупостей, дело не в этом. — Нет, правда, я уйду через минуту… — Фредди, прекрати. Я не выгоняю тебя, — уголок рта Брайана приподнялся в улыбке, — Ты бы понял, если б я выгонял. — Хорошо, — Фредди посмотрел на него как следует и прекратил то, что делал, вернув улыбку, — Я ценю твою честность. Брайан издал короткий, тихий смешок. — Большинство людей не ценят. — Ну конечно, не ценят. Есть две вещи, которых люди боятся, — беспечно сказал Фредди, пытаясь вспомнить, на какой странице он остановился, и ища следующую, — Смерть и правда. Брайан задумчиво хмыкнул и немного пожевал карандаш. — Знаешь, моя подруга — она учится на медика — недавно одолжила мне очень интересную книгу. Я думаю, тебе может понравиться. — О? — Фредди закончил упорядочивать свои страницы, когда Брайан продолжил. — Да… Это должно быть своего рода руководство для студентов-медиков о… ну, она немного псевдонаучна, если хочешь знать мое мнение. Думаю, она скорее из области философии. — Как называется? — «О смерти и умирании». Фредди фыркнул. — Веселое название. Брайан усмехнулся. — Да, вполне. По большей части речь в ней идет о горе. Автор выделяет пять стадий горя, это довольно интересно… В любом случае, было еще кое-что, что мне запомнилось. Она предполагает, что в основе каждой эмоции, которую мы испытываем, лежат только два основных чувства. Страх или любовь. Фредди опустил свои бумаги и, нахмурившись, склонил голову набок. — А как насчет ненависти? — А, — Брайан поднял брови и указал на него карандашом, — Страх. Фредди прищурился, глядя на него с легкой любопытной улыбкой на губах. — Как так? — По большей части мы ненавидим что-то, потому что не понимаем, — сказал Брайан, наклонившись вперед в своем кресле, явно получая удовольствие от беседы, — Когда ты начинаешь понимать что-то или… или кого-то, если ты начнешь сопереживать кому-то, ты больше не сможешь ненавидеть его. — Ну допустим, — Фредди потянулся своей ноющей спиной и взглянул на диван, на котором сидел, — Я устроюсь немного поудобнее, дорогой, если ты не возражаешь. — Конечно, нет, вперед, — Брайан пренебрежительно махнул рукой, и Фредди растянулся на диване, положив голову на один подлокотник, свесив ноги через другой и сложив руки на животе. — Итак, — продолжил Брайан, — если мы чего-то не понимаем, это пугает нас, потому что мы этого не понимаем, правильно? — Правильно. — Значит, ненависть проистекает из страха, — заключил Брайан, — Я имею в виду, что это только один сценарий. Это может быть страх смерти, страх неудачи… Подумай о чем-то, что ты ненавидишь. Ты будешь удивлен, насколько это верно. Фредди, наоборот, подумал о только что прошедших выходных и о той банде парней, о том, как сильно они, казалось, ненавидели его из-за его непохожести, за неимением лучшего слова. — Хм, — он почесал кончик носа и слегка повернул голову, встретившись взглядом с Брайаном, — Значит, ненависть на самом деле не противоположна любви… — Страх противоположен, — кивнул Брайан, — Да. В ней написано, что невозможно испытывать эти две эмоции одновременно. Если ты испытываешь любовь, в тебе нет страха. А если ты испытываешь страх, ты не можешь любить. Фредди поджал губы, прокручивая это утверждение в уме. Если ты испытываешь страх, ты не можешь любить. — Что, если страх обоснован? — тихо спросил он. Брайан пожал плечами. — Ну, я полагаю, иногда это так. В страхе по сути нет ничего плохого. Он обеспечивает нам безопасность. — Нет, но… нет, — Фредди поднес руку к губам, грызя ноготь и глядя в потолок, — Не думаю, что это правда, я думаю, однозначно можно любить и бояться одновременно. Брайан откинулся на спинку кресла и задумался. — Нет, — он покачал головой, — во всяком случае, не от всего сердца. Этого недостаточно! Фредди уставился на маленькую трещину в потолке, стараясь не моргать, потому что внезапно его глаза наполнились слезами, и он испугался, что одна из них может скатиться по его щеке. Стараясь не дышать, потому что боялся, что дыхание перехватит и выдаст его. Тебе вообще все равно… Волна эмоций обрушилась на него в полную силу и совершенно без предупреждения, и он отчаянно пытался взять себя в руки. Если бы только его лицо повиновалось ему, но уголки его рта не переставали подергиваться, поэтому он плотно сжал губы и вслепую потянулся за стопкой бумаг на кофейном столике. — В любом случае, уже поздно, — сумел выдавить он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал ровно и прячась за своей диссертацией. И как раз вовремя. Слеза скатилась из уголка его глаза и сползла к мочке уха. Он поспешно вытер ее, держа бумаги слишком близко к лицу, — Я… я просто перечитаю ее в… — Фредди прочистил горло, — в последний раз. И он продолжал смотреть на первую страницу, буквы расплывались от слез, которые, казалось, не собирались утихать. Боже милостивый, хватит уже, сердито подумал Фредди. За всю свою жизнь он не плакал так много, как за последние два месяца. Ладно, это была ложь. Но опять же, он не думал, что когда-либо чувствовал так много всего сразу. Неужели любовь должна была быть такой запутанной? Неужели все должно было быть так сложно? «Конечно, нет», — подумал Фредди с уколом постыдного самобичевания. Конечно, это было бы не так сложно, если бы он не влюбился в кого-то, к кому не должен был испытывать таких чувств. — Фредди…? Дерьмо. Этот тон голоса не предвещал ничего хорошего. Он был слишком осторожен, слишком заботлив. — Я в порядке, — выпалил Фредди, пытаясь предотвратить любые вопросы, его грудь сжалась от смущения. — Хорошо, — тихо сказал Брайан, — Я пойду в свою комнату. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? — Хорошо, — выдохнул Фредди, безмерно благодарный Брайану за его проницательность и сдержанность. — — — По-видимому, это был обычный вечер четверга в «Красном Льве». Из-за теплой погоды много народа пришло из парка, веселые и расслабленные. Некоторое время назад Кэрри увеличила громкость транзисторного радиоприемника за стойкой бара, хотя музыка все равно заглушалась болтовней и смехом. Но, сидя за барной стойкой, Роджер мог слышать ее, неосознанно барабаня пальцами в такт, потягивая свой напиток и держа сигарету в той же руке, что и стакан. Здравый смысл, наивность калечат человечество Мертвые короли, столько всего, не могу разобраться Возможности и убеждения сбивают тебя с толку Ладан и мята, цвет времени… Теперь он чувствовал себя хорошо. То есть, его разум был затуманен, тело согрето, а сердце уютно онемело. Этот бокал пива был четвертым или уже пятым? Он точно не был пьян. Во всяком случае, не слишком пьян. Кого волнует, какие игры мы выберем? Выигрыш ничтожен, так что терять нечего… Роджер бросил взгляд на столик у двери, занятый двумя девушками, которые пришли некоторое время назад. Туристы, очевидно. Какое-то время они хихикали и возбужденно показывали на карту. В настоящее время он пытался выяснить, на каком языке они говорили. Это не был французский или немецкий. Голландский? Шведский? Ладан и мята, бессмысленные существительные Включись, настройся, оглянись вокруг — Ты действительно собираешься сидеть здесь и дуться всю ночь? Роджер повернулся, допил остатки своего напитка и поставил стакан перед Кэрри. Затем медленно затянулся сигаретой. — Я не дуюсь, — сообщил он ей, выдыхая дым, блуждая взглядом по пустому стакану, который она еще не забрала. — Просто не хочу возвращаться домой, — добавил он и наблюдал, как она взяла стакан со стойки и скрылась из виду. Несмотря на то, что Фредди сказал, что он будет у Брайана — очевидно, Брайан был гораздо лучшей компанией, как минимум, гораздо более умной компанией, без сомнения, более достойной Фредди, — Роджеру не хотелось быть дома. Невольно возникло бы ощущение, что он ждет возвращения Фредди, тогда как, по-видимому, Фредди вообще не хотелось возвращаться домой, к нему. Просто мы слишком много времени проводим вместе… — …Могу я взять еще одну? — спросил Роджер, кивая на пивные краны и отгоняя мысли о Фредди. Сосредоточившись на моменте, на девушке перед ним, — Я заплачу, не волнуйся. — Стоит ли тебе заказывать еще? — спросила Кэрри в ответ с легкой улыбкой на губах, скептически оглядев его. Роджер цокнул языком и положил сигарету в пепельницу, затем поставил два пальца на стойку бара и медленно начал их переставлять на направлению к ней. — Что ты делаешь? — рассмеялась Кэрри. — Иду по прямой, — сказал он ей с кривой улыбкой, — Видишь? Я не пьян, офицер. На это она рассмеялась еще больше. Глаза Роджера проследили за собственной рукой, когда он провел пальцами по ее руке, лежащей на краю барной стойки. Его пальцы переместились на тыльную сторону ее ладони и медленно продолжили движение вверх по руке. Кэрри замолчала, когда он наклонился вперед над стойкой, кончики пальцев остановились на изгибе ее локтя. Роджер поднял глаза, встретился с ней взглядом, прикосновение превратилось в легкую ласку, когда он провел костяшками пальцев по внутренней стороне ее предплечья. — Выпей со мной, — сказал он, убирая руку и снова берясь за сигарету, — Я угощаю. Кэрри слегка покачала головой, но улыбнулась. — Тебе можно? — спросил он, слегка кивнув в сторону владельца паба, который в данный момент обслуживал кого-то еще в конце бара. — Да, но… — она на мгновение прикусила губу, обдумывая это. Роджер подпер подбородок рукой и одарил ее веселой невинной улыбкой. Сморщил нос. — Ну давааааай… Она закатила глаза с добродушным вздохом. — Чем травишься? Роджер наклонил голову и сделал ей жест, почти намек на поклон. — Выбор за дамой. Когда она поставила на стойку два бокала, он расплылся в победной улыбке и потянулся за бумажником. Он увидел, как она налила две рюмки водки, и одобрительно кивнул. — Каков ущерб? — С тебя шесть шиллингов и шесть пенсов, пожалуйста. Роджер тихо фыркнул и расплатился. Цены в Кенсингтоне, чувак. Кэрри подняла свой бокал, встретившись с ним взглядом. — За что будем пить? Роджер тоже поднял свой стакан и поджал губы, на мгновение задумавшись. — За хорошую компанию, — сказал он, затем сделал паузу и слегка покачал головой, — Нет, забудь. Давай выпьем за… нормальную гребаную жизнь. — Как скажешь, — усмехнулась Кэрри. Нормальная гребаная жизнь. Потому что в конце концов он бы этого захотел, верно? Как любой обычный гребаный парень. Они чокнулись бокалами и опрокинули свои напитки. Роджер почувствовал, как водка прожигает ему горло. Обманчивая теплота. Искусственное возбуждение. Его взгляд упал на их руки, лежащие бок о бок на стойке бара, все еще держащие бокалы. Он двигался инстинктивно, его тело действительно принимало решение за него. Роджер отпустил стакан и коснулся внутренней стороны ее запястья, слегка поглаживая его кончиками пальцев. — Во сколько ты заканчиваешь работу? — услышал он свой вопрос, подняв на нее глаза. Кэрри ответила не сразу, просто посмотрела на него с непроницаемым выражением лица. Однако она не убирала руку, заметил он с ухмылкой. — В одиннадцать, — наконец сказала она, заправляя прядь волос за ухо, — А что? — Ну… — его пальцы медленно очертили круг и провели линию по ее большому пальцу, прежде чем отстраниться. Он в последний раз затянулся сигаретой, — …просто выясняю, в какое время ты планируешь… кончить? Он приподнял бровь, все еще ухмыляясь, держа сигарету у губ и провел безымянным пальцем по краю нижней губы, выпуская дым через рот. Часть его хотела чувствовать вину, но этого не произошло. Воспоминания о ее обнаженном теле танцевали в его опьяненном сознании. Кэрри слегка приподняла подбородок, подавляя усмешку. — Очень смело с твоей стороны предполагать, что у меня нет планов. Роджер затушил сигарету, все еще не сводя с нее пристального взгляда. Ничуть не смутившись. — У тебя есть планы? — Может быть. — Отмени их, — его голос был страстным. Возмутительно уверенным в посуле, который в нем звучал. — Поверь мне, это стоит твоего времени… Не в силах больше сдерживать улыбку, Кэрри прикусила губу и опустила глаза. Он на мгновение лишил ее дара речи, подумал Роджер и почувствовал прилив возбуждения. Однако в этот момент кто-то еще в баре потребовал ее внимания, и Кэрри бросила на Роджера быстрый заинтригованный взгляд, прежде чем уйти. «Вот так, — ухмылка вернулась на его лицо, когда он смотрел ей вслед, беззастенчиво наслаждаясь видом. — Подумай об этом немного, милая.» В этот момент Роджер был совершенно уверен, что все идет по плану. Что он вернется домой не один. Даже не так. Он вообще не вернется домой. Позже вечером он уткнется лицом в ее великолепные сиськи. Вылижет ее киску и сведет ее с ума. Блядь, да. Пусть она катается на нем, как в прошлый раз, пока… Пока в его голове не останется ни одной гребаной мысли, потому что ему осточертело обо всем париться. Пожалуйста, не делай этого со мной… Сегодня вечером ему было на это насрать. Его взгляд вернулся к той милой паре туристок, потягивающих напитки и болтающих без умолку. Он посмотрел на часы. Начало девятого. Осталось три часа. Игра была в разгаре. Роджер обернулся через плечо и сумел привлечь внимание владельца паба, пока Кэрри была занята. Он заказал виски, заплатил за него и надел кепку. Затем он взял свой стакан и пошел поболтать с этими иностранными девушками. Как оказалось, они были из Норвегии. — — — Свисток поезда был оглушительным. (Он собирался умереть.) «ФРЕДДИ!» Роджер был далеко, слишком далеко, его рука была просто вне досягаемости. Он не мог пошевелиться. Ему хотелось закричать, но у него не было голоса. У него не было голоса. «Ты думаешь, Бог не накажет тебя?» (Он собирался умереть.) Мчащийся поезд летел на него, и он ничего не мог сделать, совсем ничего. Все было кончено. Все было кончено. Фредди проснулся с испуганным вскриком и открыл глаза в темноте, совершенно дезориентированный и борющийся с весом, который, казалось, удерживал его, пока он не понял, что это было не что иное, как нежелание его собственного тела повиноваться ему. Где он? Где он, черт возьми? «Дом Брайана», — наконец пришел ответ из глубины сознания. Дерьмо. Фредди сел и сбросил шерстяное одеяло, укрывавшее его, и понял, что, должно быть, задремал на диване. Боже, благослови Брайана, но почему он просто не разбудил его? В доме было тихо. Ничего, кроме слабого тиканья часов и звука одинокой машины, проезжающей снаружи. Господи, сколько времени? Фредди поднес наручные часы к лицу и, прищурившись, посмотрел на них. Начало третьего ночи. — Черт возьми, — пробормотал Фредди и потер лицо, оглядывая тускло освещенную комнату. Было два варианта. Остаться до утра или отправиться домой прямо сейчас. Ему потребовалось не больше полуминуты, чтобы принять решение. Он хотел избавиться от этой одежды. Он хотел принять душ в своей собственной ванной утром. Он хотел спать в своей постели. Но прежде всего Фредди не хотел, чтобы Роджер думал, что он не вернулся домой, потому что был расстроен из-за него. Единственным человеком, из-за которого Фредди был расстроен, был он сам. Он тихо поднялся на ноги и начал собирать свои вещи, на мгновение запаниковав, когда вспомнил, что его сумка и обувь были в комнате Брайана. Пока он не обнаружил их аккуратно разложенными рядом с диваном. Дай Бог здоровья Брайану. Фредди обязательно пригласит его на ужин, как только у него снова появятся деньги. Не прошло и десяти минут, как он тихо выскользнул за дверь. Снаружи дул сильный ветер, рвал на нем одежду и ерошил волосы. Воздух был холодным. Фредди поежился и подумал, не попробовать ли сесть на ночной автобус. Но к тому времени, когда он найдет нужную автобусную остановку, а затем подождет, пока автобус подойдет, он решил, что с таким же успехом мог бы дойти пешком. Как прошлой ночью. Путь занимал всего сорок минут. Может быть, меньше, если бы он шел быстро. Однако через десять минут после начала прогулки он уже начал сомневаться в своем решении, когда ветер усилился еще больше, и вдалеке послышался низкий раскат грома. — — — Так было всегда. У него не было никакого намерения на самом деле чего-то добиться с этими девушками, поэтому, конечно, они вцепились в него. Идея состояла в том, чтобы ненадолго удалиться из бара, чтобы Кэрри не подумала, что он слишком увлечен. Роджер решил, что флирт с двумя другими девушками сделает его гораздо более привлекательным в ее глазах, чем если бы он просто продолжал сидеть и таращиться на нее, как придурок. Однако теперь рядом с ним были две довольно привлекательные, хихикающие норвежские цыпочки, льнущие к нему и ловящие каждое его слово, словно они действительно понимали большую часть того, что он говорил, — чего явно не происходило, — и он уже почти был готов передумать насчет Кэрри. Потому что, черт возьми, если был шанс, что все это может привести к тройничку… С другой стороны, зачем рисковать, когда он мог бы получить то, что, гарантированно будет отличным сексом? (В любом случае, кто знал, что там могут предпочитать эти норвежцы? Был один случай, когда одна француженка ударила его по лицу прямо посреди процесса и спросила, нравится ли ему это. Очевидно, «Ай! Какого черта?!» было не тем ответом, которого она ожидала.) К тому времени, когда были объявлены последние заказы, Роджер выучил пару фраз по-норвежски, которые он наверняка забудет к утру, и пригласил девушек на концерт Smile в Империал в субботу. Они ушли незадолго до закрытия, пообещав прийти посмотреть, как он играет, и, выходя за дверь, перешептывались и хихикали. Роджер ухмыльнулся, слегка помахал им через окно и повернулся к пустым стаканам на столе. Его взгляд скользнул к бару, где Кэрри была занята посетителями, оплачивающими счета, и старыми завсегдатаями, ухватившимися за возможность немного поболтать с симпатичной молодой девушкой за стойкой. Он перестал пить после того последнего виски, в основном потому, что действительно не мог позволить себе еще один стакан, но также и потому, что чувствовал себя балансирующим на грани между приятным опьянением и кружащейся комнатой. Однако теперь он начинал жалеть, что у него не было выпить. В этот момент он мог либо поддерживать нынешний уровень опьянения, либо погрузиться в пьяный сон. Роджер подавил зевок и вытащил бумажник, решив тщательно просмотреть его на случай, если в нем окажется больше денег, чем он помнил. Может быть, удастся убедить Кэрри угостить его чем-нибудь, даже несмотря на то, что паб закрывался. Его бумажник, как обычно, был в беспорядке. Номера телефонов, списки покупок, квитанции. Роджер вытряхнул все это на стол. Вполне можно было навести там порядок, пока он ждал. Он заметил его почти сразу же среди всего этого мусора. И его сердце пропустило удар. Не раздумывая, он потянулся за ним, вытащил полароидный снимок из кучи и поднес к лицу. Он забыл, что тот все это время был там, в его бумажнике. Фотография, которую Тим сделал с ним и Фредди в ту ночь, когда они переехали в свое жилище на чердаке. Он моргнул, вглядываясь в их лица на фотографии. Его собственная яркая улыбка. Ухмылка Фредди, его лицо повернуто к нему. Фредди ненавидел эту фотографию. «О, боже мой! Так не пойдет, сделай еще один снимок, дорогой!» Роджер знал, что Фредди просил об этом не потому, что вышел немного размытым, а потому, что его зубы были слишком заметны. Они выглядели счастливыми. Не волнующимися ни о чем на свете. Роджер уставился на фотографию и почувствовал болезненный укол вины. «Что ты делаешь? — спросил тихий голос у него в голове, тот самый голос, который он весь вечер пытался заглушить алкоголем, — Ты хочешь причинить ему боль?» «Нет. Может быть… Нет.» Я люблю тебя. Разве этого недостаточно? «Он ничего не узнает. Он никогда не узнает. " «Ты будешь знать». «Да». «И тебя это устраивает?» «Да». В конце концов, это было не в первый раз. Джо, Джилл… черт возьми, даже Эйлин. «Один раз обманщик, всегда обманщик». «…Да». «Гордишься собой?» — насмешливо спросил голос, и на этот раз он звучал как его отец. «Заткнись, заткнись нахер». Спорит сам с собой. Блестяще. И в любом случае, на этот раз все было по-другому. Разве не это сказал Фредди? Все совсем не так. Это не было отношениями. Не для Фредди. Это было гребаным ничем. Роджер засунул фотографию обратно в бумажник вместе с прочими бумажками, борясь с нахлынувшими эмоциями и отчаянно желая вернуться в состояние оцепенелого безразличия. — Пора отправляться домой, барабанщик. Он поднял глаза, немного застигнутый врасплох. Он не заметил, как она подошла. Кэрри улыбнулась ему, собирая со стола пустые стаканы. Роджер убрал бумажник и огляделся, понимая, что он был последним посетителем, оставшимся в пабе. Кэрри сложила стаканы и отставила их в сторону на подоконник, чтобы вымыть столешницу. — Что случилось с твоими друзьями? — спросила она, искоса взглянув на него. — Они ушли, — просто ответил он, глядя на бар. Владелец паба, казалось, исчез в задней комнате. Его взгляд вернулся к ней. Она склонилась с мокрой тряпкой в руке, тщательно вытирая стол. Ее глаза на мгновение встретились с его глазами. — Я думала, что ты мог бы уйти с ними. — Ага. Я тоже немного думал об этом, — признался Роджер, небрежно пожав плечами, — Но мне не захотелось. Кэрри закончила и выпрямилась, уперев одну руку в бедро, глядя на него сверху вниз. — Я подумал, что лучше подожду тебя, — тихо сказал Роджер и поднялся на ноги, облокотившись на стол рядом с ней. Он позволил своему взгляду спуститься к ее губам и снова подняться. — Ты пьян, — тихо, но без упрека сказала Кэрри. Роджер наклонил голову и приблизился, на мгновение остановившись, чтобы посмотреть, отодвинется ли она. Она этого не сделала. — А ты вот-вот позволишь мне поцеловать тебя, — прошептал он и сократил расстояние, мягко прижимаясь губами к ее рту. Через короткое мгновение она ответила на поцелуй. Сначала медленно и одними губами. Нежное повторное знакомство. Роджер почувствовал, как участилось его сердцебиение. Его рука нашла ее талию, притягивая ближе. Он почувствовал какое-то холодное возбуждение. Безрадостная победа. Молодец, Тейлор. Значит, все еще можешь. Их языки нашли друг друга, и на секунду или две он был ошеломлен, осознав, как привык к тому, как целовался Фредди. Фредди. Он, наверное, уже вернулся от Брайана. Или еще идет домой. Ожидая найти его там ждущим. Но Роджер не собирался думать об этом. На эту ночь с него хватит думать. Кэрри неожиданно прервала поцелуй, и он инстинктивно последовал за ней, но она приложила палец к его губам, их лица все еще были так близко, что носы соприкасались. — Послушай, — вздохнула она, — зачем ты это делаешь? Роджер игриво прикусил кончик ее пальца, и она убрала руку, положив ее ему на плечо. Он посмотрел на свою руку на ее талии и медленно опустил ее к бедру. — Мне нужна причина? — спросил он и наклонился к ее уху, его рука скользнула к ее заднице, сжимая ее. — Я хочу немного клубники, — прошептал он, — Достаточная причина? Ее дыхание немного сбилось, когда его губы опустились к ее шее. Она так сладко пахла. Как цветы. Как дикие ягоды. Может быть, как раз клубникой, кто знает? Он не мог сказать. Теперь все было в порядке. Он терял себя в желании. Влечение все еще было там, все еще сильное, особенно теперь, когда он позволял ему захватить себя. Да и куда бы оно могло подеваться? — Мне нужно закончить здесь, — сказала она, задыхаясь, обнимая его одной рукой за плечо. — Мы не можем пойти ко мне, — пробормотал Роджер, уткнувшись ей в шею, и на мгновение почувствовал настоящее отвращение к себе. Он с мрачной покорностью позволил этому чувству просочиться в него. В конце концов, это был настоящий он. Роджер Тейлор. Симпатичное лицо. Отличный секс. Не тот, кого ты хотела бы видеть рядом слишком долго, имей в виду. Немного раздражающий. Немного скучноватый, как только отбрасываются модные наряды и шутки. Немного придурок, правда. Определенно не тот, кого ты хотела бы видеть в качестве парня. «Я вообще сожалею?» — задумался Роджер, снова найдя ее губы, его бедро протиснулось между ее ног, когда они медленно повернулись и он прижал ее к столу. Он заглянул в свое сердце и не нашел ответа. Радио все еще было включено, хотя и приглушено, и играло ту старую песню the Righteous Brothers. Теперь взгляд твоих глаз не приветствует меня, когда я тянусь к тебе. Ее мягкие изгибы были великолепны, когда она прижималась к нему. И ты критикуешь каждую мелочь в моих действиях. Теперь обе его руки нашли ее задницу, притягивая ее к себе. От этого мне хочется просто плакать — Мы можем пойти ко мне, — прошептала она ему в губы, блуждая руками по его груди. Потому что, детка, умирает что-то прекрасное… — Да, — согласился он и поцеловал ее еще раз, глубоко и жадно, прижимаясь к ней бедрами, прежде чем отстраниться, — Я подожду снаружи. — Увидимся через минуту, — пообещала Кэрри и шлепнула его по заднице, когда он повернулся, чтобы уйти. Роджер оглянулся через плечо и подмигнул, с легкой намекающей улыбкой на лице, которая исчезла, как только он отвернулся. Черт возьми, он действительно жалел, что у него кончились сигареты. Ты потерял это чувство любви, Теперь оно ушло, ушло, ушло… — — — Это был момент поразительного озарения. Того озарения, которое, кажется, приходит только глубокой ночью, в отсутствие всех дневных отвлекающих факторов, не оставляющих для него места. Шаги Фредди эхом раздавались на пустой улице, раскаты грома приближались. Ветер стих, и в воздухе стоял запах приближающегося дождя. Влажной пыли. Где-то позади него в темных облаках вспыхивала молния. Но Фредди не тревожился из-за грозы. Не тогда, когда с каждым его шагом желание бежать возрастало. Бежать домой, к единственному человеку, которого он любил больше всего на свете и которому причинил больше всего боли. Да, он боялся. Но Фредди понял, что его худшим страхом было не то, что может произойти, если они продолжат идти по этому пути вместе. Худшим страхом было не быть вместе. Он не видел для них будущего, и все же не хотел будущего без Роджера в своей жизни, и он не знал, куда это его приведет. Не знал, что делать. Но он знал, что ему нужно сказать Роджеру то, чего он не сказал. Должен был сказать, хотел сказать. И для этого не было ни неправильного, ни правильного времени. Время пришло. Снова поднялся ветер, более холодный, чем раньше, и принес с собой легкую морось. Надвигалась буря. Фредди не возражал. Это казалось правильным. Каким-то успокаивающим. Пусть идет дождь. Пусть он смоет вчерашние страхи. Это был буквально новый день. «Пятница, тринадцатое», — подумал Фредди и рассмеялся сквозь ветер и бурю, переходя дорогу к входной двери дома, где ждал его парень. Он начал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, замедлившись только к верхним этажам. Сквозь щель под их дверью падал свет, и Фредди нахмурился, выуживая ключи. Удивленный и сразу же почувствовавший себя виноватым, что Роджер все еще не спал в три часа ночи. Неужели он ждал его все это время? Когда Фредди открыл дверь, он обнаружил Роджера сидящим на кровати, которую они обычно делили, все еще в ботинках и с кожаной кепкой в руках, уставившимся на Фредди с испуганным, настороженным выражением. Его лицо было в пятнах, глаза покраснели и выглядели усталыми. Он выглядел так, словно был пьян. Так, будто он вернулся совсем недавно. Фредди было все равно, где он был. Они оба были здесь, и это было все, что имело значение. — Привет, — слабо сказал Роджер охрипшим голосом, — не думал, что ты вернешься домой. Фредди закрыл дверь и откинул назад растрепанные ветром волосы, бросив сумку у ног. — Нам нужно поговорить, — выдохнул он, улыбка тронула уголки его рта, слова готовы были вырваться из него потоком эмоций. — Да, — прохрипел Роджер и отложил кепку в сторону на кровать, сев немного прямее. Его голос звучал печально, удрученно. Но Фредди собирался это изменить. Он собирался залатать рану, которую оставил, и залечить ее тысячью поцелуев. Фредди подошел к нему и опустился на колени, сжимая теплые руки Роджера своими холодными пальцами. Роджер почти отстранился от него, нахмурив брови в замешательстве, неуверенности, удивлении. Но Фредди ему не позволил. — Прости, — сказал он, и его голос дрогнул, — Я сожалею о том, что наговорил. Роджер издал сдавленный звук. — Фредди… — Я хочу быть твоим парнем, — произнес Фредди, его голос был едва громче шепота, — Я твой, — он поднес руки Роджера к губам, поцеловал его пальцы, — Я твой… А ты мой. Когда он поднял взгляд, моргая, чтобы прогнать пелену с глаз, Роджер смотрел на него сверху вниз с выражением, которое Фредди не мог до конца расшифровать. Его глаза блестели от скрываемых эмоций и непролитых слез. Он перевел дыхание и посмотрел на их соединенные руки, подняв пальцы к щеке Фредди. — Это все, что я хотел услышать, — прошептал он и с трудом сглотнул, проведя большим пальцем по щеке Фредди, — Если бы только ты сказал это раньше… — Прости, — со вздохом повторил Фредди, подтягиваясь и забираясь на колени Роджера, обхватив его ногами. Он обнял его за плечи и прижался губами к его рту, страстно желая быть еще ближе, так близко, чтобы не понимать, где заканчивается один и начинается другой, — Я испугался, — пробормотал он между поцелуями, на которые Роджер нерешительно отвечал. Пока тот не отстранился со страдальческим выражением на лице. Фредди наклонил голову, вглядываясь в его глаза, — В чем дело? Что случилось, дорогой? Роджер слегка покачал головой, крепко обнял его и прижался лицом к шее Фредди. — Прости меня… — Нет… — мягко сказал Фредди, приглаживая его волосы и крепко обнимая в ответ, — Тебе не за что извиняться. Роджер издал звук, нечто среднее между сухим смешком и всхлипом, вцепившись в него так крепко, как будто никогда больше не собирался отпускать. — Я люблю тебя… Я люблю тебя, Фредди. — Я тоже тебя люблю, — сказал ему Фредди, улыбаясь и закрывая глаза, — Несмотря ни на что. Снаружи завывал ветер, вспыхивали молнии, и небеса разверзлись с раскатом грома. Дождь хлестал по окну над ними, и казалось, что наступил конец света. Но все было в порядке, подумал Фредди. Потому что сегодняшняя ночь была началом чего-то нового. — — —