Рассвет Водолея

Примечания: Песня, упомянутая в этой главе Donovan — Hurdy Gurdy Man. — Роджер проснулся, вздрогнув. Во рту у него было невероятно сухо, в голове стучало, а разум мгновенно пробудился. Он взглянул на окно в крыше. Только рассветало. «Около пяти утра», — подумал Роджер и со вздохом закрыл глаза, надеясь, что сейчас же снова задремлет. Какая-то часть его пока не желала смотреть в лицо мрачной реальности. Но нет. Сон покинул его. Он отчаянно хотел выпить стакан воды, но не хотел двигаться, чтобы не разбудить Фредди, который мирно спал, обхватив его одной рукой и одной ногой. Роджер прислушался к его медленному дыханию. Слегка пошевелил пальцами на талии Фредди. Черт возьми, у него ужасно болела голова. Но сердце болело еще сильнее. Знакомое чувство стыда заполнило его грудь, сжав ее. Осознание того, что он сделал, скрутило его внутренности в узлы. Роджер посмотрел на голову Фредди, лежащую у него на плече, и в смятении закатил глаза к потолку. Господи. Бля. Уже не в первый раз он просыпался, подавленный воспоминаниями о прошлой ночи и о том, что считал хорошей идеей под влиянием момента и слишком большого количества выпивки. Пьяному Роджеру нельзя было доверять принятие правильных решений. К сожалению, только трезвый Роджер знал об этом факте. С другой стороны, большую часть времени пьяный Роджер был хохмачом и душой вечеринки. Все его любили. Роджер любил себя, в эти моменты. Но прошлой ночью никакой вечеринки не было. Было только много разочарований и душевной боли, смешанных с большим количеством выпивки. Катастрофа, ожидающая своего часа. Так и произошло, с горечью подумал Роджер. Он по-королевски облажался. ––– Автобус до Клэпхем-Джанкшен был не слишком переполнен, но они все равно поднялись на верхнюю палубу, выбрав места в самом конце салона, где свет был приглушен. Это всегда было неловко. Мимолетные взгляды. Ожидание. Как сдержать желание? Осознание. Понимание, куда они стремятся и зачем. В этот момент было не о чем говорить. С большинством людей. Кэрри не была исключением. Она немного улучшила ситуацию, уронив голову ему на плечо, положив руку ему на колено. Роджер наклонил голову к ее голове, в ответ проводя пальцами вверх и вниз по ее бедру. Он попытался побороть сонливость, поскольку поездка на автобусе укачивала. — Я рада, что снова встретила тебя, — сказала Кэрри после долгого молчания и уткнулась лицом ему в шею. — Да? — Да, — ее губы вывели его из дремотного состояния медленными, дразнящими ласками, — Ты мне нравишься, барабанщик. Роджер не ответил. Вместо этого он повернул голову и поднес руку к ее лицу, притягивая в поцелуй. Целоваться было лучше, чем разговаривать. _ _ _ — Привет, Фред! Фредди с ухмылкой обернулся и театрально поклонился. Серебряные цепочки и подвески звякнули у него на шее. — Я вернулся, дорогие мои! — провозгласил он. Парни из музыкального ларька заулюлюкали. Было прекрасное солнечное субботнее утро, и Фредди чувствовал себя на вершине мира. Формально оставалось две недели семестра и один последний художественный проект. Но Фредди это не волновало. Это требовало действия, а не размышления, а линии, цвета и яркие образы, так же, как и музыка, давались ему гораздо легче, чем слова. Он был свободен. Он был готов. Его будущее представляло собой пугающую, не нанесенную на карту землю, но в данный момент это его тоже не волновало. Он улыбнулся, отпирая ларек, напевая какую-то мелодию и наблюдая, как гирлянда освещает пространство. Фредди вдохнул затхлый запах старой ткани, провел пальцами по меху и шелку и почувствовал себя в гармонии с самим собой. Жаль, что Роджер не смог присоединиться к нему сегодня утром, но он репетировал с группой перед их вечерним концертом. После некоторого затишья, Smile теперь устраивали концерты повсюду, так как приближались вечеринки в честь окончания семестра в колледже и фестивали в небольших городках вокруг Лондона. — Было бы неплохо поднять шумиху, — сказал ему Тим на днях, когда их пути пересеклись в Илингском колледже, — прежде чем выйдет пластинка. Фредди провел утро, переставляя все сверху донизу и болтая с необузданным энтузиазмом со всеми, кто только бросал любопытный взгляд на его маленький магазинчик, заработав при этом очень приличную сумму за одно только утро. В обеденный перерыв он закрылся на двадцать минут, чтобы сбегать перекусить, и когда возвращался, заметил девушку, стоявшую возле ларька. Она оглядывала рынок, рассеянно проводя пальцами по длинным светлым волосам, свободно спадавшим на плечи. Когда он подошел, она смотрела в другую сторону и не заметила его приближения. — Чем могу помочь, дорогая? — спросил Фредди с улыбкой, привлекая ее внимание, когда остановился перед дверью с ключами в руке. Она повернулась к нему, и глаза ее расширились. — О, — сказала она, нерешительно, улыбаясь в ответ, — Привет. Я… я просто… ждала друга, — она оглядела рынок и сделала шаг назад, — Полагаю, что он… Полагаю, что он не придет. Фредди слегка прищурился и склонил голову набок. Ее лицо показалось ему смутно знакомым, но он никак не мог ее вспомнить. — Простите, мы знакомы? — спросил он, останавливая ее, когда она повернулась, чтобы уйти. Она посмотрела на него немного странно, все еще медленно удаляясь, как будто вдруг поняла, что ей действительно нужно быть где-то в другом месте. Где же он видел ее раньше? Однако девушка с вежливой улыбкой покачала головой. — Не думаю, — пробормотала она и поспешно ушла. Глядя ей вслед, Фредди увидел, что Алан идет к нему с той же стороны, и весело помахал рукой. Алан поднял руку в знак приветствия и бросил косой взгляд на блондинку, когда проходил мимо нее, а затем оглянулся через плечо. Фредди закатил глаза, отпирая дверь. — Он знает, как их кадрить, не так ли? — усмехнулся Алан, приблизившись. — Кто? — спросил Фредди, открывая двери. — Роджер! — Алан рассмеялся и кивнул в ту сторону, откуда только что пришел, — Я бы не возражал, если бы она присоединилась ко мне в обеденный перерыв! Фредди снова высунулся из ларька, включив гирлянду, и озадаченно нахмурился. — Прости, дорогой, я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. — Это была его новая пассия? — небрежно спросил Алан, — Я несколько раз видел, как они вместе обедали. Ну, неважно, я здесь не для сплетен. Просто решил посмотреть, как у тебя дела! — О… — Фредди уставился на то место, где блондинка только что исчезла в толпе, — Я… У меня всё хорошо. Алан завел небольшую светскую беседу, расспрашивая о его планах на будущее, интересуясь вопросом, собираются ли они сохранить ларек. Фредди отвечал коротко, хотя и вежливо, изо всех сил стараясь слушать собеседника. Новая… пассия Роджера? Неужели эта девушка ждала Роджера? «Должно быть, так оно и было, — подумал Фредди, — иначе почему она так удивилась, увидев меня вместо него?» Но почему она сразу не сказала? Алан вернулся в свой магазин, а Фредди все еще хмурился, думал и хмурился еще больше. «Значит, она подруга», — заключил он. Вероятно, поэтому она была ему знакома, возможно, когда-то встречал ее раньше. После концерта или на ночной вечеринке. Просто одна из друзей Роджера. Может быть, она работала поблизости? Фредди знал, что Роджер не проводит все обеденные перерывы в одиночестве, он знал, что у Роджера есть свои друзья на рынке, как и у Фредди. Вот только Роджер не дружил с девушками, заметила какая-то часть его разума, то есть обычно не просто дружил. Новая пассия Роджера. Фредди фыркнул и покачал головой. Конечно, Алан, этот старый сплетник, будет строить предположения. Сама идея… Нелепо. Фредди отмахнулся от всего этого и продолжил свой день, с энтузиазмом помогая покупателям и опустошая их кошельки, но в глубине его сознания все еще оставался этот вопрос. Кто была эта таинственная блондинка? И почему у него было такое странное, гнетущее чувство внутри? Рынок затих за добрый час до закрытия, и Фредди достал свой альбом для рисования, рассеянно рисуя образ, который превращался в сказочное существо в современной моде, когда внезапно осознание обрушилось на него, как тонна кирпичей. — Он еще и художник. Разве я не упоминал? — Роджер потягивал пиво, совершенно довольный собой, — Очень талантливые пальцы, во всех смыслах. Девушка стояла рядом с ним, теребя прядь своих светлых волос. — Это так круто… Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь нарисовал меня… Фредди чуть не выронил карандаш, когда к нему вернулись воспоминания. Он опустил альбом и уставился в пространство, разинув рот. Домашняя вечеринка. Девушка-шотландка, чей акцент он едва мог понять. Слишком много алкоголя, слишком много людей втиснуто в одну маленькую квартирку, но никто не возражал… И Роджер. Роджер и блондинка, почти неприлично знакомящиеся в кресле рядом с ним, так глубоко засунув языки друг другу в глотки, что не заметили бы, даже если бы дом загорелся вокруг них. Фредди почувствовал себя так, словно земля внезапно ушла у него из-под ног. Это была она. Это определенно была она. «Но этого не может быть», — подумал он, пытаясь разобраться в происходящем. В конце концов, она его не помнила. Этого не могло быть, потому что после вечеринки они больше никогда не встречали этих девушек. То есть Фредди их никогда больше не встречал. На мгновение его охватило ужасное чувство. Он стряхнул его, отказываясь от мысли, что это было что-то иное, чем недоразумение. Наверняка, так и было. Всему этому было объяснение, и он услышит его, как только спросит об этом Роджера сегодня вечером, а потом они оба будут смеяться и шутить над нелепой идеей, что Роджер все это время тайно встречался с какой-то девушкой. Потому что Фредди знал Роджера. Знал его, как собственное сердце, и не было ни малейшего шанса… Ни единого шанса. Верно? _ _ _ Комната Кэрри почему-то оказалась совсем не такой, как ожидал Роджер. Стены и даже шкаф украшали красочные плакаты, изображавшие несколько групп, в основном, психоделичных. Гирлянды и большой кусок ткани с индийским принтом висели, как балдахин, над матрасом, который лежал на полу. Рядом с «кроватью» на стене был нарисован радужный знак мира. Любовь — было написано поперек него. Коллекция статуэток — слоны, черепахи, белый лебедь — украшала угол стола, рядом со статуей индийского Будды, с которой свисало с полдюжины разноцветных ожерелий. Еще больше драгоценностей свисало с угла настенного зеркала. На полу лежали две стопки книг, а между ними — коллекция пластинок. Проигрыватель стоял на низком кофейном столике, придвинутом к стене. В воздухе витал слабый аромат ладана. Это была самая шикарная комната, которую он когда-либо видел. Роджер чувствовал себя ужасно неловко, стоя в ней и гадая, что она, должно быть, подумала о его комнате. — Мне нравится твое жилье, — сказал он, беря затейливо вырезанную зеленую черепаху и рассматривая ее поближе. — Мне тоже, — рассмеялась Кэрри, откидывая волосы назад и бросая на себя быстрый взгляд в зеркало, — Вот почему я до сих пор не решила, хочу ли я переехать. Она извинилась и пошла в ванную, а Роджер снял ботинки и побродил по комнате, осматривая все вокруг. Сесть было негде, кроме матраса, и он чувствовал себя не в своей тарелке. Он немного протрезвел, достаточно, чтобы задаться вопросом, как, черт возьми, он оказался здесь и что, черт возьми, он делает. Парень, который делал неприличные сексуальные намеки в баре, теперь исчез. Теперь это было по-настоящему. Прежде чем сомнения одолели его, вернулась Кэрри с двумя бокалами и наполовину полной бутылкой белого вина. Роджер с благодарностью согласился. — Твое здоровье, — сказала она, чокаясь с ним бокалами. — За что мы теперь будем пить? — спросил Роджер. Кэрри с легкой улыбкой пожала плечами. — За внутреннюю свободу. — Ладно, — усмехнулся Роджер, потому что не имел ни малейшего представления, что именно это означает, но ему отчаянно хотелось выпить и вернуться в состояние внутреннего «все равно». «Хм, — подумал он, — может быть, это и значит». Роджер залпом выпил половину стакана и пошел в ванную, которую Кэрри делила с обитателями двух других комнат дальше по коридору. Когда он вернулся, запах благовоний сразу же ударил ему в нос, гораздо сильнее, чем раньше, и он заметил, что аромолампа на столе зажжена. Кэрри была на коленях у проигрывателя. — Тебе нравится Донован? — спросила она, опуская иглу на пластинку. — Он ничего так, — пожал плечами Роджер, поднимая стакан и допивая его содержимое, прежде чем налить себе еще, — Мне нравится «Солнечный Супермен». Кэрри закрыла глаза и откинула голову назад, покачиваясь в такт тихому пси-фолку. — Я одержима этой песней, — сказала она. — Ты ее знаешь? Брошенный, как звезда, в свой необъятный сон, я открыл глаза, чтобы заглянуть внутрь, И обнаружил, что нахожусь на берегу моря и спокойно смотрю на него… — Я уже слышал ее раньше, — Роджер потягивал вино, чувствуя, как расслабляется, возвращаясь к приятному кайфу. Он прислонился к столу и смотрел, как ее длинные волосы развеваются в такт движениям, а взгляд скользил от шеи к груди. Тогда-то и пришел Шарманщик, распевая песни о любви… Роджер старался не хихикать, потому что, несмотря на ее серьезное удовольствие от музыки, припев звучал как детская песенка. Кэрри открыла глаза и встала, встретившись с ним страстным взглядом. Внезапно ему больше не хотелось смеяться. Она подошла к нему, взяла бокал и, сделав глоток, посмотрела на него поверх края. — Ты знаешь «Mellow-Yellow»? — спросила она, — «Они называют меня Mellow-Yellow…» — Да, — ответил Роджер, наблюдая, как она облизывает губы и ставит стакан. — Ты знаешь, о чем она? — Кайф? — догадался Роджер. Кэрри рассмеялась. — Вообще-то речь идет о вибраторе, — сообщила она с ухмылкой. Роджер почувствовал, что краснеет, а его пульс слегка участился. Что-то в той очень небрежной манере, с которой она говорила, довольно сильно подстегивало воображение. — В самом деле? Ее ухмылка стала еще шире. — Электрический банан? — Понятно… Его стакан почему-то снова опустел. Но сейчас это не имело значения. Желание прикоснуться к ней было сильным, что он и сделал, положив руку ей на бедро и скользнув под край блузки, поглаживая нежную кожу чуть выше пояса джинсов. Кэрри обвила руками его шею, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. Его разум затих, и желание взяло верх. _ _ _ Субботняя утренняя репетиция обернулась настоящей катастрофой. Роджер был не в форме, он знал об этом и без постоянных напоминаний Тима. Препирательства начались на полпути, а потом все только обострилось, пока они в конце концов не решили сделать перерыв на обед пораньше, потому что враждебная атмосфера становилась невыносимой. Роджер вышел из комнаты последним и застонал, обнаружив, что Брайан ждет его снаружи, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. — Прости меня, ладно? — сказал Роджер ему, потянувшись за сигаретами. — Я приведу себя в порядок к вечеру, обещаю. Однако если он и ожидал упреков, то их не последовало. Только что они все немного повздорили друг с другом, и, очевидно, Брайан решил, что с этим покончено. — Я знаю, — гитарист пожал плечами и пошел в ногу с ним, направляясь к выходу. — Где ты хочешь пообедать? Роджер вздохнул, потирая плечо. Все его тело было напряжено, как бы он ни старался встряхнуться. — Нигде, — ответил он, — Не могу себе этого позволить. Брайан бросил на него косой взгляд. — Я могу дать тебе несколько шиллингов, если тебе нужно. — Все в порядке, — пробормотал Роджер и закурил, когда они вышли на улицу, — На самом деле я не настолько голоден. Двадцать минут спустя они оба жевали картошку фри в кафетерии. — Фред придет сегодня вечером? — спросил Брайан, вытирая соль в миске последним кусочком. — Да, — тихо ответил Роджер, помешивая кетчуп кончиком картошки и хмурясь. Он только что вспомнил о двух девушках, которых пригласил на их концерт. Господи, он надеялся, что они не появятся. Он сказал Фредди, что неожиданно оказался на домашней вечеринке в четверг вечером, так что ему не нужно было, чтобы кто-то опровергал его тщательно сфабрикованную историю. Все это просто сводило его с ума. В глубине живота у него постоянно жила тревога, которая не утихала с тех пор, как он проснулся в пятницу утром. Он был искренне рад, что Фредди отсутствовал большую часть пятницы и вернулся домой слегка навеселе после вечеринки с ребятами из Илинга. — Я даже денег не потратил! — объявил он, бросаясь на кровать с радостной улыбкой, — Все были очень щедры… Когда с дипломной работой было покончено, Фредди казался совсем другим человеком. Или он снова стал похож на себя? Как бы то ни было, Фредди тоже был очень щедр прошлой ночью. И Роджер никогда не чувствовал себя хуже от минета. Ответная любезность ничуть не улучшила ситуацию. Фредди прижимался к нему, когда они лежали в постели, шепча слова любви и называя его лучшим парнем в мире, и это делало все примерно в миллион раз хуже. Когда Роджер оторвался от еды, Брайан рассматривал банан, который достал из сумки. Роджер долго смотрел на него, потом глубоко вздохнул и уткнулся лицом в руку, лежащую на столе. — Послушай, — решительно сказал Брайан, — если ты не собираешься говорить об этом, не мог бы ты прекратить свои театральные постановки? Роджер хмыкнул и некоторое время не двигался. Поговорить об этом. Бля. Если бы только. — Ты собираешься ее есть? Вместо ответа Роджер вслепую толкнул тарелку с остатками картошки в сторону Брайана. Действительно, говорить об этом казалось смешным. Он поднял голову, подперев ее рукой, но не встретился взглядом с другом. Смог бы он поговорить об этом? Смог бы он поговорить об этом с Брайаном? — Это… — начал он и понизил голос, оглядывая столовую. Не то чтобы кто-то был в пределах слышимости, но все же. — Это связано с Фредди, — тихо сказал Роджер. — Да ладно, — ответил Брайан, жуя картошку, совершенно не впечатленный. Роджер бросил на него отчасти вопросительный, отчасти оскорбленный взгляд. — Извини, — Брайан бросил в рот еще один ломтик и махнул рукой, призывая его продолжать. — Ну, так что? Роджер долго барабанил пальцами по столу, закусив губу. — Хорошо, прежде всего, — сказал он, — обещай, что не будешь осуждать. Брайан посмотрел на него с заинтригованным выражением лица. Затем закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула. — Хорошо. Обещаю, что не буду осуждать. — Ладно, — Роджер тоже откинулся назад, сложил руки на коленях и уставился на них, сдвинув брови, — В общих чертах, хорошо? Я имею в виду, что тебе не нужны все подробности… — Просто расскажи мне. — Что ж… Мы поссорились на днях… Черт меня побери, я не могу поверить, что говорю тебе это, — Роджер нервно захихикал, но Брайан молчал и спокойно ждал продолжения. Каким-то образом это помогло. — Гм, — Роджер сглотнул, ковыряя ноготь, — Он сказал, что у нас нет отношений, так что… — А они есть? Роджер взглянул на друга и снова опустил глаза, слегка пожав плечами. — Ну, да, я так думал, — пробормотал он себе под нос, — Или что-то в этом роде. — Хорошо, — просто сказал Брайан и начал чистить банан. — Как бы то ни было, — Роджер наклонился вперед на стол, дрыгая ногой, внезапно почувствовав беспокойство, — Он как будто говорил, какой в этом смысл, понимаешь? Как будто это не по-настоящему… потому что… ну, ты же знаешь, — Роджер надеялся, что Брайан знал, потому что он не собирался вдаваться в подробности. — Так что я разозлился и… в итоге пошел домой к одной знакомой девушке. Он почувствовал на себе взгляд Брайана и поднял голову, встретившись с ним глазами. — Хм… — Брайан почесал в затылке, подняв брови. Роджер виновато пожал плечами. — Когда ты говоришь, что пошел к ней домой?.. — Да, — вздохнул Роджер, потирая ключицу, — Ну, я имею в виду… _ _ _ Кэрри сидела на краю стола, обхватив ногами его бедра. Ее блузка лежала на полу рядом с ними, как и его рубашка. Ее руки гладили его лопатки, пока он покусывал и облизывал ее от шеи до ключиц, одной рукой обхватив мягкую, упругую грудь через лифчик. — Может, нам… э-э… переместиться на кровать? — спросил Роджер, поднимая голову и глядя ей в глаза. Он провел большим пальцем по сморщенному соску сквозь мягкое кружево. — Я имею в виду… — прошептал он между поцелуями. — тут тоже неплохо… Кэрри промурлыкала что-то с улыбкой и отпустила его, игриво отталкивая. — В постель. Роджер сделал пару шагов назад, наблюдая за ней с любопытной улыбкой, а сам опустился на матрас и отодвинулся назад, прислонившись к стене. Кэрри соскользнула со стола, расстегнула джинсы и, к большому удовольствию Роджера, медленно спустила их вниз. Он наблюдал за ней, закусив губу и страстно желая избавиться от собственных джинсов, жалея, что не снял их прежде, чем сесть. Сейчас они были ужасно тесными. Закончив, она наклонилась, чтобы достать что-то из-под стола. Роджер слегка нахмурился, гадая, что она делает. Кэрри появилась из-за стола, держа в руках что-то похожее на маленькую шаткую вазу из зеленого стекла. Честно говоря, сначала он понятия не имел, что это такое. Она бросила ему дерзкую улыбку через плечо, потянулась к жестянке на столе, открыла ее и взяла щепотку содержимого. — Ты ведь куришь, верно? — небрежно спросила она, набивая верхнюю часть металлической трубки, торчащей из стеклянной колбы, и Роджер, наконец, понял. Это был бонг. В руках она держала бонг. И она говорила не о сигаретах. Роджер разрывался между изумлением от того, насколько это было безумно круто, и чувством, что он немного не в своей тарелке. Он только однажды видел, как кто-то доставал бонг на вечеринке, и тогда он даже не видел его вблизи. Однако он был уверен, что тот было гораздо больше этого. Этот выглядел изящным и, ну, как подобает леди. — Э-э… — он откашлялся, вспомнив, что она задала ему вопрос, — Ага. Если под курением она имела в виду несколько затяжек из того косяка, который ходил по кругу на вечеринке в тот вечер, когда они впервые встретились, или одна или две экспериментальные затяжки однажды, когда он был в подобной ситуации раньше, но, честно говоря, он тогда был слишком напуган, чтобы вдохнуть как следует. Если она это имела в виду, то… Конечно, он курил. Роджер, конечно, знал, что она имела в виду совсем не это, и правдивым ответом должно было быть, скорее «нет». Но, черт возьми, он не собирался признаться в этом великолепной полуголой девушке с бонгом в руках. Роджер смотрел, как она зажигает… траву? дурь? гашиш? неужели все это одно и то же? — и глубоко вдыхает. Дым клубился внутри стакана, вода пузырилась. Это выглядело довольно изящно. — Колумбийский, — сказала Кэрри, медленно выдыхая — Хочешь? — Ага, — сказал Роджер, — Почему бы нет. Ну, а что еще он мог сказать? «Нет, спасибо, я пожалуй откажусь?» Кэрри направилась прямиком к проигрывателю, поставила иглу в начало песни и подошла к нему. — Ты должен послушать еще раз, — сказала она и с усмешкой уселась ему на колени. Роджер провел руками по внешней стороне ее коленей к бедрам, наблюдая, как пузырится вода, когда она снова вдохнула. А потом, прежде чем он успел сообразить, что происходит, ее рука обхватила его сзади за шею, и она прижала их губы друг к другу, пуская дым ему в рот. Он вдохнул его, не думая, чувствуя, как он раздражает горло, и стараясь не закашляться. Их губы разошлись, на лице Кэрри появилась улыбка, ее пальцы запутались в его волосах. Черт возьми. Все это было сексуальным, чувственным и каким-то нереальным. Роджер выдохнул, погрузившись в ни с чем не сравнимый приторно-сладкий аромат наркотика. Эта ночь была каким-то безумным, потусторонним приключением, которое он не скоро забудет. Ему не терпелось рассказать об этом Фреду- О, да… нет. Неправильность этой мысли настигла его на полпути, и он быстро отогнал ее. Кэрри отстранилась и протянула ему бонг. Роджер взял его и повторил то, что она делала, наполнив легкие едким дымом и задержав дыхание на несколько мгновений. На этот раз это заставило его слегка закашляться. Кэрри откинулась назад, поставила бонг на пол рядом с матрасом и снова запустила руки ему в волосы. Их губы нашли друг друга, и Роджер закрыл глаза, гадая, как это повлияет на него и заметит ли он. Если быть до конца честным, то в последние пару раз он чувствовал не так уж много. «О, ничего себе», — подумал он через несколько мгновений. Кэрри была права. Эта песня действительно была чертовски потрясающей. Как будто Донован пел ему прямо в ухо, и это было дико. Ритм пульсировал в нем. Он чувствовал, как он отдается эхом в его черепе. Электрогитара ощущалась — ощущалась? да, физически ощущалась, как океанские волны, пробегающие сквозь него. Он мог видеть их даже с закрытыми глазами. Кэрри прервала поцелуй и неторопливо перешла к его шее. Роджер запрокинул голову, глядя на гирлянды на потолке. Они ярко мерцали. Как звезды. Он хотел сказать ей, потому что, черт возьми, только посмотри на эти огни? Это было все равно что наблюдать за космосом. Однако его язык отяжелел, а челюсть стала неподвижной. Роджер медленно моргнул и понял, что не может заставить себя заговорить. Хотя на самом деле это не имело значения, потому что, черт возьми. Он мог чувствовать свою кожу. Каждый дюйм своего тела. Прямо сейчас. Ее губы на его шее были обжигающе горячими, заставляя его нервные окончания гореть самым лучшим способом, который только можно себе представить. И когда она снова поцеловала его, у него перехватило дыхание, ощущения были настолько обостренным, что ошеломляли. Кончики его пальцев были сверхчувствительны, читая узоры ее кружевного белья, как шрифт Брайля. Он понятия не имел, что говорилось в сообщении, но оно имело смысл. Время текло медленно, как песок в песочных часах в невесомости. Он был внутри своего тела и снова не был, наблюдая, как он возится с застежкой ее лифчика. Обычно это было не так уж трудно, только пальцы казались неуклюжими и не слушались его. Кэрри со смешком отстранилась и протянула руку, чтобы расстегнуть застежку. Ее мелодичный голос эхом отозвался в его голове. — Всё хорошо? — Да, — услышал он свой голос, не совсем уверенный в том, что сказал это на самом деле, или что его голос действительно принадлежал ему. Голос не был похож на его собственный. — У меня все отлично. Смех клокотал у него в горле, и он не знал, что в этом смешного, но Кэрри, похоже, поняла шутку. Они обнялись, хихикая между беспорядочными поцелуями, руки блуждали по телам друг друга. Ее грудь была такой мягкой. Он чувствовал ее жар сквозь слои джинсовой ткани и хлопка, разделявшие их, ее бедра вжимались в него, и внезапно это было все, о чем он мог думать. Смешки превратились в стоны, приглушенные губами друг друга, когда мириады ощущений, кружащихся в его голове, становились все более ошеломляющими. Затылок покалывало, легкое головокружение охватило его, когда он закрыл глаза. Лечь казалось хорошей идеей, поэтому он потянул ее за собой, а затем оказался сверху. Все было удовольствием, и музыкой, и каждое ощущение полностью завладело им. Но все еще оставалось неприятное головокружение, и когда они перевернулись, его затылок упал на матрас, и мир перевернулся вверх дном. Волна тошноты захлестнула его так сильно, что Роджер едва не оттолкнул девушку от себя, заставляя себя сесть, задыхаясь. Его глаза сфокусировались на одном из брошенных ботинков на полу, и он сфокусировался на нем, пытаясь удержать окружающее пространство от вращения или растворения во тьме, или чего-то еще, что оно пыталось сделать. — Эй, — Кэрри подвинулась к нему и положила руку ему на плечо, — С тобой все в порядке? И снова его голосовые связки отказались повиноваться, поэтому он просто слегка покачал головой. Черт, он определенно не был в порядке. Все это было слишком неожиданно. Музыка эхом отдавалась у него в голове. Он не мог этого вынести. У него сдавило грудь. Он слишком боялся пошевелиться, слишком боялся даже моргнуть, опасаясь потерять контроль над реальностью. С нарастающим чувством беспомощности и паники Роджер понял, что не может пошевелиться. Даже если бы он захотел, он не смог бы этого сделать. Срань господня. Он не мог пошевелиться, и его мозг просто пылал. _ _ _ Брайан пытался сдержать смех. Роджер сверкнул глазами. — Прости, — прохрипел Брайан, — ты сказал «не осуждай», а не «не смейся»! — Это было ни хрена не смешно, Брайан, — сообщил ему Роджер, обхватив голову руками. — Извини, — Брайан откашлялся, — Так что же произошло? _ _ _ — Роджер? Где-то на краю сознания он чувствовал, как Кэрри поднимается на ноги и натягивает блузку. Она вышла из комнаты на мучительно долгое время, но он не сдвинулся ни на дюйм, когда она вернулась. — Выпей, — он почувствовал, как она заботливо вложила ему в руку бокал, — Это поможет. Все это, конечно, неплохо, подумал Роджер, только он все еще не мог заставить себя пошевелиться и был почти уверен, что его стошнит, если он сейчас попытается что-нибудь выпить. Ей потребовалось некоторое время, чтобы уговорить его выпить несколько глотков кока-колы, и еще больше, прежде чем он наконец восстановил контроль над своим телом. _ _ _ — Честно говоря, я не помню, — молодой барабанщик накручивал на палец прядь волос, глядя в окно кафетерия. — Я вышел оттуда и просидел на скамейке в Клэпхэме час или около того… просто ждал, пока это пройдет, — он фыркнул и покачал головой, — Всю дорогу шел домой пешком, понятия не имея, куда иду. А когда я наконец вернулся домой, через десять минут появился Фредди и… Брайан выжидающе поднял брови. — И…? — И он забрал свои слова обратно, — тихо сказал Роджер. — Те, что он говорил раньше, о том, что это не… по-настоящему. — Значит, вы… — Да, полагаю, — быстро перебил Роджер. Несколько мгновений они молчали, оглядывая кафетерий, который медленно пустел к концу обеда. — Насколько я понимаю, ты ему ничего об этом не говорил? — спросил Брайан. -… Нет, — признался Роджер и посмотрел на друга большими глазами, в которых читалось отчаяние, — Что мне делать, Брай? Мне сказать ему? — Ну, — пожал плечами Брайан, на мгновение задумавшись, — А ты хотел бы знать, если бы все было наоборот? Это был хороший вопрос. Роджер нахмурился и понял, что не знает ответа, потому что искренне не мог себе этого представить. — Нет? — ответил он, слегка приподняв брови. Брайана, казалось, это не убедило. — Это просто кажется эгоистичным, понимаешь? — Роджер нахмурился и откинулся на спинку стула, — Я не хочу говорить ему только для того, чтобы почувствовать себя лучше. Потому что, в конце концов, это не имеет значения. — Разве не имеет? — Нет. — А почему нет? — Потому что это ничего не значило, и я лю… — Роджер замолчал и откашлялся, глядя на свои руки, — Он мне нравится больше, чем она. Я имею в виду… Ты бы сказал Крисси, если бы это было с тобой? Брайан наклонил голову, задумчиво глядя в потолок. — Не знаю, — вздохнул он, — Если бы я ей не рассказал, я бы боялся, что это может выплыть наружу, и она узнает, но не от меня. Роджер закинул ногу на ногу и закусил губу. У него был некоторый опыт с этим сценарием. Это было самое худшее. Однако рассказать все обычно было не намного лучше. И еще: иногда его и не ловили на подобном. И вообще, как Фредди бы узнал? — Я не знаю, что делать. Ведь я уже солгал об этом. Ветер снаружи гонял облака по небу, бросая движущиеся пятна солнечного света на землю и окружающие здания. «Я не хочу причинять ему боль», — хотел сказать Роджер. Но правда заключалась в том, что он не хотел, чтобы Фредди его ненавидел. И он боялся, что так и будет.