Рассвет Водолея

Предисловие: не музыка, а уязвимость — вот пища любви. А иногда и то, и другое. _ _ _ Было очень шумно. Сотни голосов перекликались, в два раза больше ног стучали по земле, торопливо поднимаясь и спускаясь по лестницам. Объявления трещали по громкоговорителям, проливной летний дождь бил по крыше над платформами, а поезда, въезжая на станцию, с визгом останавливались. Одним из них был поезд Роджера. Он кивнул в его сторону, когда тот остановился рядом, не сводя глаз с Фредди. — Что ж, я должен… — Да, — кивнул Фредди и поджал губы, удерживая взгляд своего парня. Они стояли близко, но не слишком, окруженные незнакомцами, которые не обращали на них внимания. Их разделял страх привлечь любопытные взгляды, если бы они попрощались друг с другом так, как им хотелось бы. — Ты ведь позвонишь, не так ли? — сказал Фредди и почувствовал себя нелепо. Можно было подумать, что Роджер отправляется на войну, а не едет всего на две недели в Труро, в конце которых Фредди все равно его увидит. Но дело было не только в отъезде. Сердце Фредди болело от того, что он не может быть рядом с ним, ради него. Роджер грустно улыбнулся. — Я буду звонить так часто, как только смогу. Конечно, они оба знали, что он имел в виду. «Настолько часто, чтобы это не казалось странным». Двери открылись, и со всех сторон посыпались люди. Роджер переминался с ноги на ногу, дергая за лямку своей сумки. — Мне пора идти. Фредди открыл рот и снова закрыл его. А потом он бросился к Роджеру, крепко обняв его за шею. — Я буду скучать по тебе. В ответ руки Роджера скользнули по его талии, прижимая к себе. — Это всего лишь две недели… — мягко сказал он, пытаясь успокоить их обоих. — Даже меньше. — Я люблю тебя, — прошептал Фредди, его голос почти потерялся среди шума. — Я тоже тебя люблю. Роджер отстранился, и Фредди отпустил его, внезапно не зная, куда деть свои руки. Они были повсюду, не желая успокаиваться теперь, когда их лишили тепла, которое они хотели ощущать. — Счастливого пути, — сказал Фредди. — Пока, — сказал Роджер и зашел в поезд. Через несколько мгновений двери закрылись. Фредди подошел к окнам вагона, выискивая своего парня между лицами незнакомцев, и снова увидел его в проходе. Роджер остановился и улыбнулся, прижав ладонь к окну. — Я люблю тебя, — прошептал он, и на его лице появилась широкая улыбка. Фредди не мог не улыбнуться в ответ, хотя его глаза были полны слез. Они помахали друг другу на прощание, когда поезд начал отъезжать от станции. Фредди прошел пару шагов рядом с ним и остановился, когда поезд набрал скорость. Через несколько секунд Роджер скрылся из виду. Фредди медленно опустил руку, его улыбка угасла. С глубоким вздохом он посмотрел вслед уходящему поезду и повернулся, чтобы уйти. _ _ _ — И она ей понравилась. Голос Фредди был отстраненным, на лице — обвиняющий взгляд. От этого у Роджера заныло сердце, а желудок завязался узлом. Он проследил глазами за Фредди, когда тот, не дожидаясь ответа, удалился на свою кровать и сел, уткнувшись в блокнот. Без сомнения, с намерением наказать Роджера молчанием до конца ночи. За что? У Роджера не было ни единой догадки. Он больше не понимал, что чувствует. Он так устал. Он был эмоционально и физически истощен, поскольку провел большую часть дня в напряжении от бессильной ярости. Он был очень зол. На звукозаписывающую компанию, на всю эту несправедливость, на Тима и Брайана за то, что они были так чертовски безразличны ко всему этому, а теперь и на Фредди, из-за того, что он был недоступным, капризным и расстроенным из-за чего-то, что явно не могло быть настолько важным, иначе Роджер наверняка знал бы, в чем дело. За то, что Фредди не говорил ему об этом прямо. За то, что пригласил Мэри вместо того, чтобы прийти к нему в паб. И зачем? Чтобы заставить его ревновать? Чтобы что-то доказать? Какого черта. Ему было обидно. Потому что он уже простил Фредди за то, что тот не пришел, когда обещал. Ему больше не нужны были объяснения. Именно тогда он понял, что все, чего он на самом деле хотел, это вернуться домой и… Вернуться домой и быть любимым. Просто быть любимым, несмотря на то, что все вокруг словно разваливалось на части. Даже если он был идиотом без запасного плана, и его жизнь за один день превратилась из больших надежд в полную неопределенность. Потому что ему становилось страшно. От одной мысли о возвращении домой к родителям. От мыслей о том, что он ничего не стоит. От неизбежных слов отца и слез матери. Роджер резко выдохнул и подошел к своей кровати, освободив место, чтобы сесть, скрестив ноги и положив голову на руки. Как бы ему ни хотелось сорваться на Фредди, он больше не мог найти в себе силы злиться. В этот раз Роджер просто признал свое поражение. — Послушай, — устало сказал он через несколько мгновений, опустив руки на колени и уставившись на них. — Мне жаль. Что бы я ни сделал, мне жаль, хорошо? Я просто… Я не могу. Я не могу, только не сегодня. Ответа не последовало, поэтому Роджер вздохнул и поднял голову, глядя на Фредди, который краем глаза смотрел на него поверх блокнота. Его челюсть напряглась, а взгляд был темным и беспощадным. — Пожалуйста, — попытался сказать Роджер, но голос подвел его, и он прошептал: — Пожалуйста… «Пожалуйста, просто скажи мне, что я сделал», — хотел сказать он. Но он не успел договорить, потому что его горло сжалось, и следующее слово вырвалось со всхлипом. Слезы хлынули так сильно, так внезапно. Он даже не успел попытаться сдержать их. Роджер закрыл рот рукой и отвернулся, зажмурив глаза. Он был одновременно шокирован и смущен, пытаясь восстановить контроль над дыханием и унять дрожь в плечах. Он услышал скрип кровати Фредди и, почувствовав, как тот приближается, отшатнулся лишь при одной мысли о том, что к нему могут прикоснуться. Роджер вслепую поднял руку, чтобы удержать его на расстоянии, пальцы обхватили рубашку Фредди. — Родж, — произнес Фредди и взял его за запястье. Роджер снова не нашел в себе сил сопротивляться, когда тот отвел его руку. Фредди сел рядом с ним. — Роджи… Роджер покачал головой, лицо его было скрыто за вуалью из волос. Фредди придвинулся ближе, чтобы обхватить его руками, даже когда Роджер попытался оттолкнуть его. Возникла неловкая борьба, слабая со стороны Роджера, не выдерживающая сравнения со спокойным, непоколебимым упорством Фредди. — Нет, нет, оставь меня, я в порядке, — протестовал Роджер срывающимся от слез голосом, вплоть до того момента, когда Фредди наконец успешно заключил его в объятия. Фредди больше ничего не сказал. Просто обнял его крепко, очень крепко. И наконец Роджер перестал бороться. Перестал бороться с Фредди и со слезами, которые теперь пропитывали рубашку на плече его парня в том месте, куда он уткнулся лицом. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так сильно плакал. Его сотрясали рыдания, и он пытался отдышаться, но вместо этого глотал сопли и слезы. И при этом ему было так стыдно за себя, что хотелось исчезнуть с лица земли и просто перестать существовать. И это было глупо, чертовски глупо. Если бы Фредди спросил его в тот момент, почему он плачет, даже если бы Роджер был в состоянии ответить, то не смог бы ему объяснить. Вероятно, он представлял собой жалкое зрелище. Голос в его голове принадлежал его отцу. «Возьми себя в руки. Прекрати этот вой, слышишь меня? Прекрати сейчас же. О, ради всего святого, ты хуже своей матери». Но прошло так много времени, прежде чем он перестал захлебываться слезами и снова начал делать вздрагивающие, но чуть более ровные вдохи, пока Фредди нежно гладил его по спине. Еще больше времени ушло на то, чтобы набраться смелости и поднять голову, освободившись из объятий Фредди, и отстраниться, чтобы признать то, что только что произошло. Блядь. Роджер вытер лицо о рубашку и потер опухшие глаза, уставившись на колено Фредди рядом со своим. Он не мог поднять на него глаза. Пальцы Фредди осторожно перебирали его волосы и опустились ниже, чтобы найти его руку. Он взял ее в свою и слегка сжал. По какой-то проклятой причине этот крошечный жест заставил свежие слезы навернуться на глаза Роджера. Ради всего святого. Он задохнулся от разочарования и вытер их, прежде чем они успели упасть, чувствуя себя одновременно опустошенным и оцепеневшим. В его голове была серая пелена из-за множества разных эмоций, но не было ни одной ясной мысли, за которую он мог бы ухватиться. Кроме той, что их руки выглядели прекрасно, когда они вот так, сплетясь, держались друг за друга. После мучительно долгого молчания Роджер прочистил горло. — Не поможешь ли ты мне, — прохрипел он, на мгновение взглянув на Фредди, — ну, слегка подтолкнуть, потому что я сейчас хочу сброситься с крыши, так что… Фредди был достаточно любезен, чтобы поддержать его отчаянную попытку выйти из ситуации с юмором. — Я сам тебя сброшу, если хочешь, — сказал он. — Не думай ни на секунду, что ты отделался, дорогой, у меня все еще есть к тебе претензии. Но нотки недовольства в его голосе были перевешены мягкостью, а большой палец поглаживал руку Роджера, когда он крепко держал ее в своей. На мгновение Роджер подумал, что это может быть идеальным способом избежать разговора о том, что только что произошло, потому что, ей-богу, он не был готов к этому. Он ухватился за возможность сменить тему, даже если это означало выяснить, что он теперь сделал не так. — Итак… Наконец Роджер поднял голову и смог задержать взгляд Фредди еще на некоторое время, стараясь не отводить глаза, когда его парень пристально изучал его лицо с явным беспокойством. — Что я сделал? — подавленно спросил Роджер. Фредди слегка сузил глаза, в его взгляде мелькнула обида. — Я расскажу тебе, — произнес он тихо. — После того, как ты скажешь мне, что случилось. Черт. Роджер вздохнул и провел рукой по лицу, оглядывая комнату, как будто в ней могли быть ответы. Но их не было. — Это глупо, — пробормотал он, нервно запустив пальцы под воротник рубашки. — Они не собираются выпускать нашу пластинку в Великобритании. Только в США. — Что? — голос Фредди звучал так же недоверчиво, как и у Роджера в начале дня. — Почему? — Я ни хрена не понял, — пробормотал Роджер, качая головой. — Там что-то о рыночной стратегии и тому подобном, но, честно говоря, это просто… — Это кажется ужасной стратегией, — усмехнулся Фредди, выхватывая слова прямо у него изо рта. — Почему они не могут выпустить ее и там и здесь одновременно? — Именно это я и сказал! — Роджер не мог не воскликнуть. — Спасибо! Потому что он понимал Брайана, который пытался сохранять осторожный оптимизм, и он понимал Тима, который не видел смысла жаловаться на то, над чем они не властны. Но Фредди понимал его, и в данный момент это значило для Роджера все. Он начал подробно рассказывать обо всем, что произошло, поведал о встрече и о том, что едва не переросло в неприятную ссору с Тимом. — Боже, — озабоченный хмурый взгляд не покидал лица Фредди. — Вы помирились? Ты и Тим? — Да, да… — Роджер пожал плечами, дергая себя за концы волос. — Все в порядке, мы в порядке. Я не… — он прервался, несколько мгновений покусывая нижнюю губу. — Я не хотел так злиться на него. Я просто злюсь на себя. — Почему? — Потому что… Комок в горле вернулся. Блестяще. Роджер попытался проглотить его, но безуспешно. — Потому что, а вдруг мой отец был прав, — сказал он тихо, — насчет меня. Он посмотрел на Фредди, который ничего не ответил, поэтому Роджер сделал глубокий вдох и продолжил. — Что, если он прав, Фред? Что, если они просто не считают нас достаточно хорошими, понимаешь? И они просто… они просто не хотят тратить деньги, потому что больше не видят в этом смысла и… — Роджер положил голову на руку, крепко держась за руку Фредди другой рукой. — Все это время… все это время, я думал… Я бы приехал домой, знаешь, и сказал им, что я бросил учебу, но что все в порядке, правда, потому что это имеет смысл, и я знаю, что делаю. Я был так уверен, что… что я знаю, что я делаю… Последнее слово далось с трудом. Роджер прервался, покачал головой, плотно сжав губы. — Ты знаешь, — мягко сказал Фредди, — Роджер, ты знаешь, что делаешь. Ты… ты очень хорош. Ты и Брайан… и Тим. — Очень хорош. Да. — Роджер сухо усмехнулся, глядя на него снизу вверх. — Очень хорош — но на самом деле ничего особенного… не так ли? Фредди вздохнул, но ничего не сказал и на мгновение отвел взгляд в сторону. Роджер тихо фыркнул, на его губах появилась грустная улыбка. — Видишь? Ты тоже не очень-то веришь, что у нас получится… — Я верю в тебя, — сказал Фредди, не дав ему договорить. — Почему? — Потому что… — их глаза снова встретились, Фредди задумчиво нахмурился. — Потому что, Роджер, — твердо сказал он, — ты веришь в себя. Как и должно быть, дорогой. Роджер пожал плечами. — Ну да. Только толку от этого немного. Это не будет иметь значения, когда мне придется возвращаться домой и объяснять родителям, что я бросил учебу, что у меня нет нормальной работы и больше нет пластинки, которая скоро выйдет, и я… я не знаю, что делать, то есть, черт, Фредди. Я не знаю, что делать или… или о чем я думал, правда. Мой отец убьет меня нахуй. Но это не… — Роджер сделал паузу, зажав нижнюю губу между зубами. — Знаешь, это… да пошел он, мне плевать. Мне наплевать, что он скажет. — И он сказал это с такой уверенностью, что это было почти правдой. — Но он… но он обвинит в этом мою маму. — Роджер нахмурился, потирая ключицу. — Я знаю, так и будет. Он всегда так делает. Как будто она позволила этому случиться, понимаешь? Как будто она виновата в том, что я такое гребаное разочарование, и я просто… — Слезы вернулись. Роджер провел рукой по лицу. К черту все это, ему уже было все равно. — Я не хотел ее разочаровывать, понимаешь? И я не… Я не хочу быть причиной их… Эм. Вот… вот почему я так долго это откладывал, я думаю. Мне нужно быть там, когда я скажу им, потому что он должен злиться на меня, а не на нее, понимаешь? Просто я… — Его голос упал до шепота, он смотрел на их руки, все еще переплетенные. — Я боюсь ехать туда. — Ох, Роджер, мне так… — Не надо, — фыркнул Роджер, потирая кончик носа. — Не надо. Это я сделал. Это моя собственная вина. Это он виноват в том, что вообще уехал, думал Роджер. Он бросил мать и Клэр, и все стало еще хуже. Он не мог избавиться от ощущения, что все усугубилось после его отъезда, так что, во всем был виноват он. Это только его вина. Он мог бы остаться. Поступить в колледж где-нибудь поблизости. Но нет, ему ведь так нужно было уехать именно в Лондон. И все же он не жалел об этом, ни об одном мгновении своей жизни в Лондоне. И кем же он был, если не эгоистичным мерзавцем? _ _ _ Фредди хотел бы придумать, что ответить, но, по правде говоря, он не мог найти, что сказать, чтобы это не было банальностью или пустыми словами. Потому что он не знал, все ли будет хорошо. И он понимал, что Роджер не должен чувствовать себя обязанным защищать мать от ярости отца, но если что-то было неправильно, это не означало, что это не было реальностью. Поэтому в конце концов Фредди мог предложить ему лишь единственный вариант. — Я поеду с тобой, — сказал он, прислонив свое колено к колену Роджера и поглаживая большим пальцем его запястье. Роджер поднял на него глаза, и Фредди слабо улыбнулся. — Для моральной поддержки. Роджер грустно улыбнулся ему в ответ и покачал головой. — Нет. На этот раз я должен ехать один. Спасибо, конечно… Фредди натянул губу на зубы и кивнул, чувствуя себя довольно беспомощным и совершенно не в своей тарелке. Он разрывался между желанием задать Роджеру огромное количество вопросов о его семье, но в то же время боялся услышать ответы, потому что не представлял, что он мог бы сказать в ответ. Они никогда не говорили о таких вещах, ни один из них. После их поездки Роджер никогда не вспоминал о Труро, разве что вскользь, так же, как Фредди никогда бы не подумал говорить о том, почему он практически никогда не хочет видеть свою семью, хотя они живут так близко. Об этом просто не полагалось говорить. О том, что заставляло тебя плакать, как будто наступил конец света. И все же, несмотря на то, что Фредди с трудом подбирал слова, несмотря на то, насколько сложным и тяжелым был этот разговор, в глубине его груди было тепло, его переполняла любовь к другому человеку, которую он чувствовал только в самые сокровенные моменты. Несмотря на то, как он был зол всего полчаса назад. Он поднес руку к щеке Роджера и наклонился, сблизив их лбы. — Я хотел бы помочь, — пробормотал он. — Ты помогаешь, — Роджер коснулся его лица в ответ, пальцы скользнули по его щеке и обхватили шею. — Мне жаль, мне действительно жаль, что я такой. Это глупо… Фредди слегка покачал головой. — Это не так. — Теперь я в порядке, обещаю, — вздохнул Роджер и наклонился, чтобы поцеловать Фредди в губы, мягко и нежно. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. — Фредди слегка отстранился, чтобы встретиться с ним глазами, и хотя сейчас он говорил именно это, его мысли не могли не вернуться к тому, что он подслушал в пабе, и к тому, какие чувства это в нём вызвало. Возможно, Роджер заметил тень сомнения на его лице, потому что его брови сошлись, и он наклонил голову с вопросительным взглядом в глазах. — Что? О… — он, казалось, вспомнил и опустил взгляд, немного переместив свой вес на кровати. — Ладно, тогда... скажи мне. Фредди подождал, пока он снова поднимет голову и посмотрит ему в глаза, потому что, хотя ему почти не хотелось говорить об этом сейчас, ему нужно было знать правду. Он действительно предпочел бы знать правду, подумал он, даже если бы это было больно. — То, что я пишу — ты считаешь, что это дерьмо? Роджер моргнул и нахмурился, явно не ожидая такого вопроса. — Что? Высвободив свою руку из руки Роджера, Фредди вздохнул и на мгновение прикусил губу. — Мои песни. Ты считаешь их дерьмом, дорогой? — Он поднял бровь, его голос был строго контролируемым. — Пожалуйста, будь честен. Роджер нахмурился еще больше. — Нет. Конечно, нет. Фредди резко выдохнул и отвернулся, на его губах появилась невеселая полуулыбка, когда он взъерошил свои волосы и дернул за концы нескольких локонов. — Неужели. Тогда почему ты сказал Брайану и Тиму, что они никуда не годятся? - …Что? Я такого не говорил. Фредди издал почти комичный вздох и откинул запястье назад, по-прежнему не глядя на своего парня. — Я приходил в паб сегодня, — сообщил он ему, бросив на него настороженный взгляд. — И я услышал ваш разговор. — Подожди, что? Ты подслушивал? — спросил Роджер, его голос звучал одновременно рассеянно и недоверчиво. — Не специально! — Фредди надулся, встретившись с ним взглядом. — Но я был прямо за тобой, а ты меня не видел, и ты сказал… — Я сказал, что считаю их хорошими, — вклинился Роджер. Теперь настала очередь Фредди выглядеть явно озадаченным. — Нет, ты так не сказал. Не сказал! Ты говорил… — Я так сказал! Какого черта, Фред… — Ты сказал, что не можешь понять, насколько они хороши, потому что я даже не умею играть на гитаре! — воскликнул Фредди и скрестил руки, глядя на Роджера, прищурив глаза. Роджер открыл рот и медленно закрыл его снова. — Хорошо, — осторожно сказал Роджер, и у него хватило совести выглядеть смущенным. — На самом деле я не так выразился… — Ну, так это прозвучало. — Хорошо… да, — признал Роджер. — Я сказал… Я сказал, что ты знаешь только пять аккордов или что-то вроде того. В смысле, что, если быть честным. Фредди бросил на него взгляд, который тут же заставил его замолчать. Роджер поднял одну руку. — Да, нет, извини. Ты прав. Это было дерьмово. Но, — он встретил взгляд Фредди, — что, ты просто взял и ушел? Ты не подумал, ну, я не знаю, стукнуть меня по голове и спросить, какого хрена я несу? — Очевидно, что нет! — Фредди натянул губу на зубы, в его глазах был обиженный взгляд. — Я был смущен. Роджер, казалось, сжался под его взглядом. - …Мне жаль. — Ну, что ж. — Фредди пожал плечами, подняв глаза к световому люку. — Но… — медленно сказал Роджер. — Просто это было не все, что я сказал. Фредди скептически посмотрел на него. — Я сказал, что, вообще-то, я думаю, что то, что ты пишешь — хорошо. Но я имею в виду, что твои песни необычные. — Необычные, — повторил Фредди. — По-хорошему необычные, — заверил его Роджер, прежде чем он успел сказать что-то еще, и криво улыбнулся. — Прямо как ты. Фредди поднял подбородок, глядя на него снизу вверх, и, сам того не замечая, улыбнулся сдержанной улыбкой. — И, прости, это было не… — Роджер покачал головой. — Мне действительно не следовало говорить то, что я сказал, я просто… Я был в плохом настроении и… — он ковырялся в дырке на своих джинсах, отрывая несколько ниток. — Ну, ты знаешь. Фредди не знал. — Нет? О чем ты? — Я имею в виду, — пробормотал Роджер, накручивая на палец очередную нитку. — Сколько песен я написал, знаешь? Как положено. Музыку и все такое. Фредди просто смотрел на него безучастно, потому что, честно говоря, он понятия не имел. Конечно, они иногда говорили о написании песен, о том, что может стать хорошей песней, о том, какой звук им нравится или какие идеи приходят им в голову. Но никогда не обсуждали так детально, и хотя Фредди, конечно, не стеснялся показывать Роджеру некоторые из своих попыток написать песню до сих пор, ему вдруг пришло в голову, что Роджер никогда не делал того же самого. — Ни одной, — наконец сказал Роджер, встретившись с ним глазами. — Ноль. — Он невесело усмехнулся. — И это не то чтобы, в смысле… Я на самом деле… Я пытался, — тихо признался он. — Но… да. Просто… Это все немного дерьмово. А ты, ты просто… делаешь это. Как будто для тебя это так легко. Фредди был ошеломлен. Неужели Роджер завидовал ему? Сама идея казалась нелепой. В конце концов, именно Роджер был в группе. Именно у Роджера был контракт на запись, британский релиз это или нет. И Роджер завидовал… ему? Трудно было не почувствовать себя немного самодовольным. И снова он не знал, что на это ответить. Роджер тихо пробурчал: — Ты знаешь, каково это? Я имею в виду, что я единственный, кто… — Знаю ли я… — недоверчиво пробормотал Фредди, прервав его. — Прости, знаю ли я, каково это? Да, я, блядь, знаю это, ты, придурок! — Гм, — Роджер поднял брови, удивленный его внезапной вспышкой. — Извини, — проворчал Фредди, — я не хотел… но… черт возьми, Роджер! Тебе никогда не приходило в голову, каково это для меня — наблюдать за тобой на каждом концерте? В то время, как я хотел бы… нет, к черту, зная, что я тоже должен быть там? На этой гребаной сцене! А не болтать с Крисси и Энн о том, куда нам всем пойти выпить после и куда они ходили на свидание прошлой ночью, боже. — Я… — на мгновение Роджер выглядел удивленным, но потом он медленно кивнул, в его глазах появилось понимание. — Да. Я знаю. Последовало неловкое молчание, прежде чем Фредди заговорил снова. — Да, — вздохнул он, — но раз уж ты так против самой идеи видеть меня в группе… — Фредди, это не так… — Даже если это блестящая идея, а вы все идиоты… — Фред… — Нет, пожалуйста, — Фредди пренебрежительно махнул рукой. — Я не пытаюсь… Я просто говорю. — Я знаю. Этот разговор быстро принял невероятно неловкий оборот. Теперь, казалось, все вышло на первый план. — Послушай, — Роджер положил ладонь ему на колено. — Давай договоримся, хорошо? Фредди посмотрел вниз на руку, лежащую на своей ноге и снова на своего парня, подняв брови. — Если, — сказал Роджер, — если ничего не получится, со Smile. Выражение лица Фредди смягчилось. — Получится, дорогой. Я уверен, что получится. — Я имею в виду, я тоже очень надеюсь на это. — Роджер пожал плечами, проведя рукой по волосам. — Но, послушай, если нет… тогда мы создадим группу. Ты и я. Договорились? Они долго смотрели друг на друга. Натянув губы на зубы и подавляя улыбку, которая подрагивала в уголках его рта, Фредди кивнул. — Договорились. Они пожали друг другу руки. — К черту! — усмехнулся Роджер. — Мы втянем в это и Брими! Фредди громко рассмеялся. — То есть, по сути, вы просто выгоняете Тима из группы? — О, черт, похоже на то! — теперь они оба смеялись. — Черт, только не говори ему, что я это сказал! Он и так меня ненавидит. Когда смех утих, они посмотрели друг на друга и вздохнули. Фредди на мгновение погрыз ноготь, устремив взгляд на блокнот, лежащий на кровати. — Дорогой, ты поможешь мне кое-что выяснить? — Конечно. Фредди не был уверен, что именно побудило его взять блокнот и вернуться к Роджеру. Он наклонился поближе, ощутив внезапный прилив энтузиазма. В конце концов, как бы он ни любил обсуждать свои идеи, написание песен было индивидуальным процессом. Не так ли? То, что он всегда делал в одиночестве, закрывшись в своей комнате. Только теперь, как он полагал, его комната была также комнатой Роджера, и идти было действительно некуда. Но ему никогда не приходило в голову попросить о помощи. До сих пор. — Итак, ты знаешь эту, не так ли, — Фредди листал блокнот, пока не нашел нужную страницу. — Про фей? — Да, видишь, здесь, я тут подумал… — он сделал паузу, одна мысль сменялась другой так быстро, что слова не успевали за ними. — Могу я использовать твой голос, дорогой? Я очень хочу услышать, как это будет звучать… Роджер усмехнулся и кивнул, терпеливо слушая, как он рассказывает о том, какой представляет себе эту песню. Не балладой, совсем нет, а гораздо быстрее, потому что это трагедия, дорогой. Яростная битва. Фредди схватил гитару, демонстрируя резкими ударами вниз, как, по его мнению, звучало бы фортепиано, если бы оно было у него под рукой. Но она также должна была быть нежной и благоговейной, вроде как, потому что королевство фей было древним и полным чудес. Нежное и волшебное. И как высоко Роджер мог петь? Вскоре они уже гармонично исполняли припев, оба фальцетом, под смех и возгласы восторга, когда получалось неплохое звучание. Пока соседям снизу не надоело, и громкий и настойчивый стук грубо не прервал их. — Вот черт, — хмыкнул Фредди, взглянув на часы. — Уже чертовски поздно, кажется, у нас проблемы! — Э-э, они это переживут, — Роджер обнял его и повалил на кровать в тот момент, когда Фредди отложил гитару. Все еще хихикая, они крепко обняли друг друга, лежа поверх одежды Роджера и всего остального, что обычно захламляло его кровать. Роджер уткнулся лицом в шею Фредди, прижимая его еще крепче. — Я не могу дышать, — жаловался Фредди, все еще смеясь. Роджер ослабил хватку, но остался лежать на нем полубоком, теплый, тяжелый и настолько его, подумал Фредди, что казалось, будто он — продолжение его самого. — Можно я останусь здесь? — прошептал Роджер, прижимаясь к его коже. — Можно я останусь здесь навсегда? — Да, — вздохнул Фредди, хотя это было неправдой, и закрыл глаза. — Можешь.