Рассвет Водолея

_ _ _ — Знаешь, — Брайан сделал глоток из бутылки. Он прислонился к стене у изголовья своей кровати, вытянув длинные ноги и скрестив их в лодыжках. — Не так давно я читал, что есть пять стадий горя. Лежа на боку на матрасе рядом с кроватью, Роджер фыркнул и сделал глоток пива. — Ты хоть о чем-то не читал? Это было не слишком честно: он знал, что его друг просто пытался помочь. Сейчас, плавая где-то между тупой, но всепоглощающей грустью и оцепенелым безразличием ко всему на свете, Роджер чувствовал, что все внутри него было в полном беспорядке. Все смешалось. И, наверное, это было заметно. — Первая стадия, — непоколебимо продолжал Брайан, — это отрицание. Шок, неспособность осознать происходящее. — Ну, да, — Роджер нахмурился. — Это называется «получить плохие новости». — Да, — Брайан согласился и замолчал. Он поднес бутылку к губам и дунул сверху, чтобы создать резонирующий звук, затем сделал еще один глоток и дунул чуть тише. Понаблюдав за ним несколько мгновений, Роджер в конце концов подпер голову рукой и сдался. — Хорошо, продолжай. Какой второй этап? Брайан прекратил играть на бутылке и, опустив ее на колени, стал ритмично постукивать указательным пальцем по горлышку. — Гнев. — Это… — начал Роджер, намереваясь возразить. Но вместо этого замолчал и опустил глаза. _ _ _ — Спасибо, Фред. — Он слез с кровати и направился в ванную. — Это просто прекрасно. Роджер со злостью захлопнул дверь и заперся изнутри. Хмуро взглянув на капающий кран, он прислонился к раковине и некоторое время стоял там, пытаясь осознать то, что только что услышал. Затем схватил зубную щетку и принялся яростно чистить зубы и готовиться ко сну. Прежде чем снова открыть дверь и пройти по комнате, он заглушил тихое бормотание Фредди, который обращался к нему по имени, гневным и слишком высоким «Спокойной ночи, Фред». Роджер бросился в постель и повернулся лицом к стене, сердито натянув одеяло до самого уха. И в течение следующих двадцати минут он прислушивался к каждому звуку, пока Фредди тихо укладывался спать. Однако он обнаружил, что не может закрыть глаза, даже когда погас свет. Он был слишком зол, чтобы заснуть. Как он мог… Как он смеет… Гребаный Ливерпуль! Осознав, что искусал себе щеки изнутри, Роджер наконец перевернулся на спину и повернул голову, уставившись в темноту. Фредди тоже лег к нему спиной. Роджер мог различить его фигуру, лежащую на кровати. Всего в нескольких шагах. И все же как никогда далеко. Молча кипеть от гнева было совсем не похоже на Роджера. Но сказать было нечего. Не о чем было кричать. Потому что хуже всего было то, что Роджер понимал. Он понимал. И все же тот факт, что Фредди даже не подумал о них, ни на секунду, ощущался как горькое предательство. Конечно, Роджер осознавал, что в ближайшем будущем у них будет мало возможностей уединиться, если Фредди переедет в Ливерпуль. И все же готовность Фредди легко отказаться от них — вот так просто — была словно удар под дых. Потому что Роджер был бы счастлив потратить слишком много мелочи, разговаривая по телефону. Он был бы готов довольствоваться тайными соприкосновениями рук под испачканным пивом столом ливерпульского паба. Он был бы готов выжить благодаря сказанным шепотом словам и невинным, мимолетным прикосновениям. Он жил бы ради тех редких моментов, когда у них появлялся бы шанс разделить поцелуй. И, может быть, это было глупо. Потому что жить так было бы ужасно, и очень скоро он возненавидел бы это. Они оба. И, возможно, постоянный страх разоблачения, тоска, разочарование и недостаток близости приблизят конец всему раньше, чем они успеют осознать. Тем не менее, Роджер был готов хотя бы попытаться. Потому что альтернатива… Альтернатива казалась невыносимой. Немыслимой. Но не для Фредди. Роджер сглотнул, сердито кусая губы. Очевидно, Фредди был совершенно готов уйти из его жизни, оставив позади все то, что у них было. Он уже принял решение. Нет, горько подумал Роджер. Фредди все решил с самого начала. Не так ли? Он никогда не верил в то, что все, что было между ними, было настоящими отношениями. Верил ли он, что это может продолжаться? Но Роджер верил, действительно верил, что убедил его. Думал, что любил его достаточно, чтобы суметь показать ему: все может сложиться иначе. Думал, что сумел доказать, что Фредди ошибается. Осознание того, что это не так, всецело и окончательно опустошало. Все вышло иначе — Фредди доказал свою правоту. «А может быть — просто может быть — он был прав, — прошептал тихий голос в глубине сознания Роджера, где все еще были свежи воспоминания о пребывании в полицейском участке. — Все это — запрещено. Незаконно». Преступно. Разве ты не устал от этого? Устал. Конечно, он тоже устал от этого. И он знал, что у Фредди есть все причины не желать жить дальше с этим страхом и разочарованием. Но это было чертовски несправедливо! Роджер тихо фыркнул и зажмурил глаза, повернувшись к стене. Было трудно не издавать звуков, когда сбивалось дыхание и приходилось глотать слезы. Это было больно, но еще труднее было вести себя как мужчина и перестать плакать. _ _ _ — Третье — это торг, — объяснил Брайан, медленно отклеивая этикетку со своей бутылки. — Например… пытаться найти способ избежать этого или как-то исправить. Роджеру подобная ситуация показалась совсем не знакомой. — Не уверен насчет этого, — сказал он. Брайан пожал плечами. — Я имею в виду, что на самом деле книга была о смерти и неизлечимых болезнях. Я просто применяю теорию… к другой ситуации. — Ясно. — Попытавшись сделать еще один глоток из бутылки, Роджер обнаружил, что она пуста. Вот черт. Он знал, что им следовало взять больше. — А четвертая стадия? — Депрессия. — А. А вот это звучало знакомо. _ _ _ Это было худшее утро. Худшее. Среда, 20 августа. Фредди не мог мысленно не отметить эту дату в своем сознании. До четырех месяцев оставалось всего шесть дней. Всего четыре месяца? Нет. Разве это могло быть правдой? Конечно, прошло полжизни с тех пор, как Роджер впервые взял его за руку и… «Это чудесно, мне нравится». Нервно. Бессвязно. Ласковое прикосновение к его щеке. Не дыша. «Как насчет этого?» Губы мягкие и нежные. Сердце парит. Худшее. Фредди уже давно проснулся, или ему так казалось, но до сих пор он почти не шевелился. Глядя на серые облака сквозь окно в крыше, он ждал, когда его мысли станут чем-то большим, чем такая же серая масса неопределенности. Он заблудился, пробираясь сквозь туман в своей голове. Время от времени он поглядывал на другую кровать, где Роджер спал, словно ангел. Конечно, он не был таким. И он бы фыркнул от смеха и скорчил гримасу, если бы Фредди сказал об этом вслух. Хотя он и нарисовал его таким, только один раз. Небесным и божественным. «Адонис», — сказал Фредди. «Мой ангел», — подумал он и покраснел, потому что это было так глупо. Прощай, ангел. «Нет, — кричала каждая частица его существа. — Не прощай, нет». Но другого выхода не было. Разве только заставить время остановиться. Нет Ливерпуля — нет группы. Нет группы — нет будущего. Бесконечная неудовлетворенность. Им не было места на том пути, который он выбрал. Потому что дело было не только в квартирах и расстоянии, отсутствии уединения. Всегда будет риск. Кому-то будет так легко увидеть слишком много, узнать о них лишнее. Так легко разрушить их жизни. Разрушить его жизнь и любой шанс, который у него был, любой шанс приблизиться туда, где он хотел быть. Кем он хотел быть. Как будто это и так не было достаточно тяжело. Как будто ему не хватало других причин. Никто не достиг величия без жертв. Возможно, это была его жертва. Фредди прикусил губу с мрачным, ошеломляющим утешением от этой мысли. Заплати цену. Все было нормально. Роджер забудет о нем к середине осени. Следующая красавица или десять позаботятся об этом. Он никогда не был в его вкусе, не так ли? Просто исключение. Небольшая ошибка, и теперь пришло время снова действовать по программе. Пора попытаться обуздать этот хаос из голых эмоций и упорядочить его. Запрятать подальше. Вне поля зрения и вне досягаемости. Поступай так, как лучше; ты знаешь, что лучше. Вот так, вот так. Это даже почти не больно. На самом деле он не чувствовал практически ничего. Так будет лучше. В конце концов, не было времени предаваться чувствам. Сегодня и завтра вечером его ждет репетиция в квартире в Эрлс-Корте. В пятницу — переезд. Нужно организовать фургон, собрать вещи, в последний раз перебрать их товар в киоске, рассказать родителям… Рассказать родителям. Боже. Лучше раньше, чем позже. Наконец, сосредоточившись на этом необходимом шаге, как бы он этого ни боялся, Фредди вытащил себя из постели. Он принял душ и уже оделся, когда закипел чайник и Роджер зашевелился. Фредди осторожно налил кипяток через ситечко в чашку, каждая мышца его тела была напряжена. Он боролся за то, чтобы держать в узде свои противоречивые чувства, цепляясь за ощущение цели и ясность ума, которых он достиг. Впрочем, Роджер не сказал ему ни слова. Он просто ушел в ванную и затем вернулся в кровать. Это не было облегчением. Совсем нет. Фредди хотел, чтобы он подошел и обнял его. Так же сильно, как хотел больше никогда не видеть его. Чай был обжигающим, но он все равно быстро выпил его, стоя у столешницы. Съесть кусок тоста казалось слишком сложной задачей. Он бы купил круассан по дороге, в кафе рядом со станцией. «Правда, не стоит тратить на это деньги», — подумал он, ставя пустую чашку в раковину. Но, ладно. Последний взгляд в зеркало. Его волосы представляли собой ужасное зрелище. Беспорядочные волны, как всегда, все не на своем месте. — Куда ты так рано? Рука Фредди упала с волос, взгляд был твердо прикован к его отражению в зеркале. О боже. Даже одного звука голоса Роджера, обращенного к нему, было достаточно, чтобы пошатнуть его самообладание. Достаточно, чтобы сместить коробку с полки внутри его разума, где он так тщательно пытался сдержать свои чувства. Не дай ей упасть, не дай ей упасть. — К родителям, — ответил он, поджав губы. — Лучше я покончу с этим. — Разве твой отец не будет на работе? Фредди опустил глаза. — Да. — Трус. — Я зайду в киоск после обеда. — Хорошо, — сказал Роджер. — Тогда после обеда я буду собирать здесь вещи. Фредди дернул рубашку, натягивая ее на место. Кивнул. Они организуют свое время в их маленьком магазине, как разводящиеся родители договариваются о праве на посещение ребенка. Он уже собирался отойти от зеркала и надеть ботинки, но замешкался, когда Роджер поднялся с кровати и подошел к нему сзади. Фредди скорее почувствовал его, чем увидел; его взгляд задержался на трещине в нижней части зеркала. Плохая примета. Роджер вздохнул. Коробка качалась на краю полки, угрожая рассыпаться. — Мне очень хочется тебя ненавидеть. — Я знаю, — выдохнул Фредди. — Но я не могу. — Его голос был настолько же нежным, насколько и грубым, приглушенным и насыщенным эмоциями. — Я злился на тебя всю ночь и больше не могу. Слишком поздно. В его глазах уже стояли слезы, и все, что он успел отделить от потока чувств, грозивших захлестнуть его, распадалось и таяло. — Потому что я не могу просто перестать тебя любить, — пробормотал Роджер, и Фредди закрыл лицо рукой, скрывая гримасу боли. — Не думаю, что когда-нибудь… Из него вырвался всхлип, беспомощный, жалкий звук. — Фредди, — его имя дрожащим шепотом сорвалось с губ Роджера. — Фредди… И тогда Роджер больше ничего не сказал, а просто сократил расстояние между ними. К полному отчаянию Фредди, нежные руки обхватили его, и он повернулся и упал в них без сопротивления, прижавшись лицом к плечу Роджера. Захлебываясь слезами и задыхаясь. — Почему я тот, кто… — тихо пробормотал Роджер и невесело рассмеялся, утешающе поглаживая рукой дрожащие плечи Фредди. — Какого хрена, это ты меня бросаешь. — Я знаю, — всхлипнул Фредди, вцепившись пальцами в футболку Роджера. — Скажи мне остаться. — Слова прозвучали едва слышно, но Роджер услышал. — Нет. — Пожалуйста. — Нет. — Роджер покачал головой и крепче прижал его к себе. — Ты возненавидишь меня, если не поедешь. — Я больше не хочу никуда уезжать, — хрипло прошептал Фредди, — никогда. Я ничего не хочу. Он знал, что ведет себя по-детски и ужасно драматично, какая-то часть его прекрасно это понимала, но его чувства были настоящими, и он остро ощущал их. — Нет, хочешь. — Рука Роджера лежала на его затылке, пальцы расчесывали волосы. — Ты хочешь всего. Прямо как я. — Фредди услышал печальную улыбку в его словах, когда он продолжил: — И знаешь что? Мы тоже этого добьемся. Просто подожди и увидишь. Потому что ты не собираешься сдаваться, и я не собираюсь, и… — Его голос на мгновение оборвался, и он сглотнул. — И кто знает? Может быть, когда-нибудь мы посмеемся над этим? Когда оглянемся назад. Посмеемся над всем, что случилось, с тобой и мной. Потому что будем богаты и знамениты, и нам будет плевать на весь мир. Фредди издал звук, нечто среднее между рыданием и усмешкой. — Мы могли бы купить дом. В глуши… — К черту это, — фыркнул Роджер. — Мы купим наш собственный остров. Уверен, мы сможем его себе позволить. Ты так не думаешь? Вытерев глаза и кончик носа ладонью, Фредди кивнул: — Да. — Он слабо улыбнулся. — Как думаешь, они разрешат нам назвать его? — Ну вот, теперь ты разговариваешь. — Губы Роджера задевали волосы Фредди, когда он говорил. — А что? Как бы ты его назвал? Фредди закрыл глаза и наконец сделал глубокий вдох, когда судорожный плач утих. Осознав, что его пальцы все еще сжимают в кулак рубашку Роджера, он медленно отпустил ее, прошептав в ответ: — Небеса. Он думал, что Роджер посмеется над этим. Глупый, сентиментальный Фредди. Но Роджер не засмеялся. Он просто обнял его чуть крепче, его тепло, запах и звук его дыхания парадоксально успокаивали, учитывая, что это было всем, с чем Фредди прощался даже сейчас. — Удачи тебе с мамой. — Спасибо. Слишком быстро Роджер отпустил его. Слишком быстро Фредди отстранился и сделал шаг назад, склонив голову и с ужасом осознав, что его лицо опухло. Они задержались в этом моменте на некоторое время, словно оба ожидали, будто другой что-либо предпримет. Скажет что-то, что могло бы изменить ситуацию. Поднимет руку и проведет кончиками пальцев по щеке другого. Фредди поразило, что он уже не мог вспомнить, когда они в последний раз целовались. Было ли это вчера утром? Или позавчера вечером? Он хотел бы помнить. — Мне нужно идти. — Да. Он успел лишь взглянуть на лицо Роджера, прежде чем выскользнул за дверь. И закрыл ее, не оглядываясь. _ _ _ Упаковка вещей была последним, о чем думал Роджер, покидая киоск в обед, всего через пару часов, как пришел туда. По большому счету, он просто не хотел возвращаться домой. Он не переставал думать обо всем этом, до сих пор пытаясь найти решение. Пытаясь понять, как они перешли от того момента, когда все было хорошо — даже очень хорошо — к этому. Всего за несколько дней. Но все было не так просто. Ничего из этого. И чем больше он об этом думал, тем меньше во всем было смысла. Пока наконец не осталась только неизбежная грусть и разочарование. Это давило на сердце, как свинцовый груз, и затрудняло дыхание. Мысленно он уже дюжину раз решал подождать Фредди на рынке. Думал о том, как затащит его в киоск и закроет дверь, как обнимет и зацелует до потери дыхания. Только все это не имело бы ни малейшего смысла. Не так ли? Это лишь все бы усложнило. Так что вместо этого ноги сами повели его с рынка по другому маршруту. По маршруту, по которому он не ходил уже много недель. Словно на автопилоте, держа одну руку в кармане джинсов и зажав сигарету между губ, Роджер подошел к «Красному льву» и бросил окурок в сторону, всего на мгновение замешкавшись, прежде чем войти внутрь. Было довольно многолюдно, толпа только что пришла на обед. Пробираясь между столиками, Роджер подошел к барной стойке и облокотился на нее, барабаня пальцами по темному дереву и глядя на парня не намного старше себя, наливающего пинту пива. — Привет, что тебе принести? — поприветствовал его молодой человек, когда несколько мгновений спустя подошел к нему. — Пинту биттера. Твое здоровье, приятель. — Роджер оглядел паб, надеясь увидеть медово-светлые волосы. Но там был только хозяин, которого он смутно узнал. Парень за стойкой протянул ему пинту, и Роджер наскреб немного мелочи в бумажнике, чтобы расплатиться. — Прости… Не думаю, что ты знаешь… — сказал он, протягивая деньги, — здесь раньше работала девушка. Не так давно? Кэрри? — Да, да. — Молодой человек кивнул, оглядываясь по пути к кассе. — Она обучала меня. Но она ушла. — О. — Роджер некоторое время хмуро смотрел на полку с бутылками алкоголя за барной стойкой. — Навсегда? Бармен закрыл кассу и обернулся, криво улыбнувшись. — Ну, она отправилась в поход в Индию или что-то в этом роде. Так она сказала. Так что да! — хихикнул он. — В Индию, — сбивчиво повторил Роджер. — Ух ты… это далеко. — Точно, — согласился бармен, прежде чем уйти, чтобы обслужить кого-то другого. Хм. Роджер сделал большой глоток из своего стакана, глядя куда-то вдаль. В поход в Индию. На его губах мелькнула легкая улыбка. Неудивительно. Сейчас, задумавшись об этом, он действительно не понимал, почему ожидал, будто она все еще будет здесь, будет работать за барной стойкой. Ведь она всегда была намного лучше этого, была гораздо умнее. А теперь она уехала и вряд ли когда-нибудь еще встретится ему на пути. Странно, что это ощущалось как некая потеря, такое искреннее разочарование, хотя он почти не думал о ней все это время. Но вдруг стало трудно не задуматься о том, что могло бы быть, выбери он другой путь. Может, сейчас он бы тоже путешествовал с рюкзаком по Индии. При этой мысли Роджер фыркнул и потянулся за пачкой сигарет, закуривая еще одну. За барной стойкой все еще работал радиоприемник, игравший в данный момент бодрую и веселую мелодию, которую он сразу же узнал, как только обратил на нее внимание. …не могу представить, что полюблю кого-то еще, кроме тебя, за всю свою жизнь Пока ты со мной, детка, небо всегда будет голубым… Роджер сопротивлялся непреодолимому желанию швырнуть в радио ботинком. Одна пинта превратилась в четыре, пока Роджер бездумно рисовал на клочках бумаги, которые достал из бумажника, раскладывал мелочь аккуратными стопками и прислушивался к разговорам незнакомцев. После пятой пинты он позвонил Брайану, и трубку взяла Крисси. — Так понимаю, ты занят? — спросил Роджер, как только Брайан подошел к телефону. — Мм… да, немного, — хмыкнул Брайан. — Как дела? Ты уже определился, что будешь делать? — Фредди определился. — О, хорошо! Трудно было не разразиться громким, издевательским смехом. — Да, — сказал он сухо. — Он переезжает в Ливерпуль. Наступило мгновение тишины. — …Что? — Он переезжает в Ливерпуль с Ibex, — сообщил ему Роджер. — В эту субботу. — Правда… это… боже. Правда? — Да! — Волна иррационального гнева захлестнула его. Может быть, он все-таки не хотел разговаривать с Брайаном. — В любом случае, извини, что побеспокоил тебя. Я приеду в субботу с вещами. Где-то после ужина. Ты не против? — Э, да, все в порядке. Я буду… — Хорошо. До встречи. — Роджер… — Пока. Как насчет еще пинты или трех? Не повредит. Все равно он уже потратил слишком много денег. И пусть у него не останется ни единого пенни. К черту все это. К черту хозяйку, к черту то, что им не вернули залог из-за этой долбаной двери. Блять… у него закончились сигареты. Бросив перед собой пустую пачку, Роджер достал бумажник и вытряхнул часть его содержимого на барную стойку. О. Прекрасно. Мало того, что он не мог купить ни выпивку, ни пачку сигарет, — если честно, он уже подозревал об этом — так еще и эта проклятая полароидная фотография. Та, которую ненавидел Фредди и которую они сделали в ночь переезда в их квартиру. И с тех пор он носил ее с собой в бумажнике. Не думая, Роджер взял ее и засунул в пустую пачку сигарет. Затем скомкал пачку. — Извини, — пробормотал он, привлекая внимание бармена. — Не мог бы ты это выбросить, пожалуйста? — Конечно. — Молодой человек взял смятую пачку и небрежно кинул в урну под баром. Роджер глубоко вздохнул и сам себе кивнул. Затем сложил все обратно в бумажник, выпил последние капли из своего стакана и, стараясь не упасть, слез с барного стула. _ _ _ — О, — вспомнил Роджер, поставив пустую бутылку рядом с матрасом и положив руку за голову. На потолке Брайана не было окна. Это было как-то неправильно — не видеть ночного неба. — Он сказал… он извинился, что не смог попрощаться с тобой как следует, он позвонит тебе на следующей неделе. Брайан кивнул. — Я бы помог тебе с переездом в пятницу, мне очень жаль. Я ждал, что ты позвонишь. — Нет, нет, все в порядке, — отмахнулся Роджер. — Была такая спешка, а потом в последнюю минуту приехал Пит на фургоне, и мы просто… мы просто сделали все втроем. Это было самое странное. Перевозить все их вещи примерно в полдень в пятницу. Возможно, они с Фредди оба были рады отсутствию Брайана. Было бы невозможно притворяться перед ним. Хотя Роджер все еще задавался вопросом, уловил ли Пит его подавленное настроение и тот факт, что они практически не разговаривали друг с другом. При этом оба много болтали и смеялись с Питом, словно стараясь это компенсировать, и как могли пытались не пускать его наверх, чтобы не объяснять, что случилось с дверью. К счастью, тот опоздал почти на час, и к тому времени они уже успели спустить вниз большинство вещей. Хотя Роджер был уверен, что именно он нес все самое тяжелое. Не то чтобы он возражал. Просто хотел покончить с этим. А потом Фредди забрался на пассажирское сидение, а Пит сел за руль, полностью закрыв его от посторонних глаз, пока тот не наклонился вперед. Когда Фредди встретился с ним глазами, Роджер осознал, что ни один из них не остановился, чтобы спланировать этот момент среди всего стресса. И вот они оказались здесь. Даже нормально не попрощавшись. — Все прошло так быстро, — сказал он Брайану, рассеянно почесывая шею. — Мы даже почти не виделись последние пару дней, просто бегали как безголовые курицы, чтобы все успеть. — Да? — Да. — Он взглянул на своего друга. — В среду вечером я спал, когда он вернулся с репетиции. — Он думал, что уже отключился, но лишь был близок к этому состоянию. — В четверг утром я пошел искать коробки, скотч и всю эту хрень для переезда. Упаковка вещей была совершенно угнетающим и безмолвным занятием. Они справились с этим, включив «Белый альбом» The Beatles — последнее приобретение Роджера на деньги, которые ему подарили родственники на день рождения. Это также был альбом, о котором, возможно, осталось меньше всего воспоминаний. Так что они сделали звук погромче, в последний раз наплевав на соседей. — А рано утром в пятницу мне пришлось идти в полицию, не так ли? — О, точно, — вспомнил Брайан. — Я так рад, что все закончилось. — Знаю, — вздохнул Роджер. Это должно было стать поводом для радости. Отдел полиции прекратил расследование. Вроде как из-за недостатка улик, отсутствия тяжких телесных повреждений и противоречивых показаний. Об этом говорилось в официальном письме, которое ему вручили. В общем, дело просто не стоило денег налогоплательщиков, и если только одна из сторон не решит обжаловать это решение, — а Роджер, черт возьми, точно не собирался и молился, чтобы их бывший сосед тоже не стал этого делать, раз уж они съехали, — все так и останется. — Что он сказал? — О чем? Как ни странно, ни один из них не произносил вслух имени Фредди. Роджер недоумевал почему. Как будто Брайан думал, что может обидеть его, назвав это имя, что было нелепо, но все же Роджер осознал, что тоже не хочет произносить его, и причина была ему неизвестна. — О том, что тебе удалось выпутаться. — Ну, — Роджер провел пальцами по волосам, почесывая голову, — он сказал, что это просто гора с плеч, а чего ты от него ожидал? — Нет, ничего, только… — отмахнулся Брайан, царапая последний кусочек этикетки на бутылке. _ _ _ — О, Роджи, слава богу. Это просто гора с плеч, — сказал Фредди, сидя на полу в окружении сумок и коробок, в которые была беспорядочно уложена их короткая совместная жизнь. На его лице промелькнула искренняя улыбка и быстро исчезла. И на мгновение им обоим показалось, что Роджер может подойти ближе или что Фредди может встать, чтобы они вместе вздохнули с облегчением в объятиях друг друга. Но никто не сделал первого шага. — Пит уже едет? — спросил Роджер. — Понятия не имею. — Фредди опустил глаза на маленький темно-коричневый блокнот в своей руке. На обложке было напечатано серебряной краской — «1969». — Думаю, нам лучше начать переносить вещи вниз. Не знаю, что делать с этим дневником: я никогда им не пользовался, а прошло уже полгода… Просто жалко выбрасывать. — Он снова поднял глаза. — Он нужен тебе? Роджер молча забрал его, бросил среди своих вещей и схватил ближайшую к двери коробку — содержимое их кухонного шкафа, чтобы отнести вниз. _ _ _ — Их четыре, — заметил Роджер и уточнил, когда Брайан поднял брови: — Стадии. Шок. — То есть отрицание. — Да, именно. — Роджер считал слова по пальцам: — Отрицание, гнев, торг, депрессия. Четыре. — Последняя стадия — это принятие, — сказал Брайан, поставив бутылку на тумбочку. Смутно осознавая, что друг наблюдает за ним, возможно, ожидая, как он отреагирует или что-то скажет, Роджер хмуро уставился в потолок. Принятие. Прощание с Фредди состояло из радостных пожеланий друг другу всего наилучшего. Они коротко и натянуто улыбнулись через окно машины, сделав в присутствии Пита вид, что все хорошо. Пит помог Фредди отвезти вещи в дом его родителей и высадил его там, после чего вернулся, чтобы передать фургон Роджеру, оставшемуся прибраться в квартире. Ничто не казалось более сюрреалистичным — нет, душераздирающим, чем стоять в их пустой квартире за мгновение до того, как закрыть дверь в последний раз. Принятие? — Я должен ощущать покой или что-то в этом роде? — фыркнул Роджер, покачав головой. — Эм, — сказал Брайан, — ну, я не совсем… — Потому что я не чувствую себя так, — оборвал его Роджер. — И не принимаю этого. Не… не пойми меня неправильно… Дело не во мне и не в нем, просто, о чем он думает, какого хрена он едет в Ливерпуль? — Он уставился на Брайана, как будто тот мог предложить ответ, которого все же не последовало. — Скажи мне, и скажи честно, как ты думаешь, он должен быть с ними? В смысле, с Ibex. Серьезно, будь честен. Брайан, хмыкнув, на мгновение задумался. — Ну, давай! — Да, — вздохнул Брайан и закатил глаза к потолку. — То есть нет. Я знаю, о чем ты. — Просто не могу поверить, что он так поступил. Не со мной, а… вообще. Знаю, он думает, что у него нет выбора, если он хочет чего-то добиться, но… я хочу сказать… — Не похоже, что он добьется большого успеха в Ливерпуле. — Точно! — Роджер сел, почувствовав, как его снова внезапно охватывает бессмысленное разочарование. — Он должен быть здесь, в Лондоне, а не там… это не потому что… Это просто неправильно. Бля, я не знаю. Просто… — Он покачал головой, рука скользнула под воротник, кончики пальцев провели по ключице. — Мы все должны были поддерживать друг друга, не так ли. Потому что он всегда… И я, я всегда собирался пойти и увидеть его, и ты — тоже. — Конечно, — кивнул Брайан. — Потому что я также… его друг. — Роджер почувствовал, что его мысли вдруг понеслись со скоростью сто миль в час, когда он заговорил. — Мы его друзья. — Надеюсь на это, — согласился Брайан. — Поэтому… — Роджер открыл рот и закрыл его, качая головой. Затем его лицо медленно просветлело. — Брай. — …Да? — Пит не приедет за фургоном до утра понедельника. — Роджер облизал губы, его глаза бегали по комнате. — Завтра они играют на фестивале под открытым небом. В Болтоне. — Родж… — Брайан не казался убежденным. — Ты уверен, что это… — Да. — Роджер смотрел на него широко раскрытыми глазами, наполовину решительными, наполовину умоляющими. Он хотел объяснить ему примерно миллион вещей, и все они словно пытались одновременно вырваться из него, однако он никак не мог подобрать нужных слов. Нужных слов, чтобы хотя бы начать объяснять, почему он внезапно и непоколебимо осознал, что завтра утром поедет в Болтон и ничто его не остановит. — Он этого заслуживает, — это было все, что он смог в конце концов сказать. Но большего и не требовалось. Брайан криво улыбнулся и кивнул. — Так и есть. — Я обещал, — серьезно добавил Роджер. — Что ж, тогда, — Брайан поднял брови и слегка скривился, почесав затылок, — полагаю, мы едем в Болтон. — Мы едем в чертов Болтон! — воскликнул Роджер, энергично вскочив на ноги и тем самым немного напугав друга. Брайан бросил на него настороженный взгляд. — Надеюсь, не прямо сейчас? — Нет, — фыркнул от смеха Роджер на половине пути в гостиную. — Я звоню Тиму! — Что? Родж… — Брайан быстро проверил будильник на прикроватной тумбочке и свои наручные часы. — Уже почти полночь! — Сегодня суббота! — отозвался через дверь Роджер. Не прошло и двух секунд, как трубка оказалась у него в руке. Он обещал. Обещал, что придет посмотреть выступление Фредди. Фредди, который был почти на всех его концертах с момента их знакомства. Фредди, первый концерт которого он уже пропустил. Фредди, который стал его лучшим другом задолго до того, как стал кем-то еще. Потому что Фредди это заслужил. После всего случившегося он по-прежнему заслуживал хотя бы этого. Его поддержки. И настоящего прощания.