Рассвет Водолея

Краткое содержание: упражнение по чтению между строк _ _ _ «Мой дорогой Роджер» — нет, конечно, нет. Может быть, просто «Роджер», но так нельзя было начинать письмо. Фредди поставил дату в углу страницы, пока размышлял над тем, что написать.

29 августа

Ну, это было совершенно лишним, зачем он это сделал? Фредди поморщился, подумал, не начать ли заново, а потом просто оставил все как есть. Дорогой Роджер, Вот так. Это было идеально, правда? В конце концов, это ничем не отличалось от письма, которое он написал Брайану. Его перьевая ручка отбрасывала длинную тень на линованную бумагу, солнце низко висело в небе за окном. Лежа на животе на матрасе в комнате, которую он делил с Миффером — тот сегодня уехал к семье, — Фредди размял плечи и наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону, поморщившись от хруста во всем позвоночнике. Конечно, было бы удобнее писать, сидя в гостиной, но там находились Джефф и его друзья, а Фредди нуждался в покое и уединении. Особенно из-за этого письма, которое он оставил напоследок, хотя именно его он хотел написать больше всего. Однако сейчас перед ним лежала пустая страница, и он не знал, с чего начать. Как у тебя дела? Что касается меня, Боже, разве не было глупостью писать ему так рано? Всего неделя прошла с тех пор, как они виделись в последний раз. Хотя ему казалось, что прошло гораздо больше времени, но не только потому, что он скучал по Роджеру. Действительно, в новой обстановке у него не оставалось времени на то, чтобы вспоминать о событиях в Болтоне или о чем-либо еще, если уж на то пошло. В Ливерпуле все было новым. Новые лица, новые друзья. Новые впечатления, поездки по городу и разговоры допоздна. В большинстве случаев Фредди было на что отвлечься, чтобы развеять меланхолию, сведя ее к отдаленному щемлению в сердце. Только по ночам, в темноте и тишине комнаты, не похожей на дом, одиночество несколько раз настигало его в виде воспоминаний, от которых он не мог избавиться. Вспоминались теплые объятия, глупые шутки за завтраком и проникновенные разговоры в сумерках. То, как они вместе сидели на кровати и пели, не переставая, даже когда Фредди брал совсем не те аккорды. Как он держал руку Роджера под столом в пабе, чувствуя его мозоли и теплую кожу. Блеск в глазах Роджера, когда он наблюдал за ним через зеркало. Глупые рожицы, которые Роджер корчил, чтобы рассмешить его, и, даже если ему не хотелось смеяться, все равно это всегда срабатывало. Глаза Роджера загорались, когда Фредди входил в дверь в конце долгого дня, возвращаясь домой. Этого дома больше нет, напомнил себе Фредди. Это была лишь иллюзия. Глупая фантазия. Тихое прослушивание музыки на кассетном плеере не приносило ему утешения в эти ночи, потому что каждая песня напоминала ему о Роджере и вызывала желание вырвать себе сердце и разрыдаться. Все, что ему оставалось делать, — подчиняться натиску эмоций, глотать слезы и стараться дышать ровно, чтобы не выдать себя, пока им не овладевала усталость и он уже не мог ничего чувствовать, а милосердный сон наконец не настигал его. Насколько дни были наполнены весельем, шумом и смехом, настолько ночи были пропитаны одиночеством и печалью. Фредди коснулся пером бумаги и начал писать.

Я не могу жаловаться! Что касается меня, все было очень насыщенно и интересно. Селин провела меня по всем модным бутикам Ливерпуля. Конечно, это совсем не Лондон. Я уже скучаю по Кенсингтону, как ты понимаешь. (Как там киоск? Что ты думаешь, оставишь его себе?) В культурном плане здесь все немного консервативнее. В связи с этим Майк сказал, что в прошлые выходные он чувствовал себя полным дураком в той накидке. Я заверил его, что это было незабываемое зрелище! Все согласны с тем, что выделиться было хорошей идеей. Нашу фотографию напечатали не в одной, не в двух, а сразу в трех местных газетах. Это первые отзывы обо мне! Может, мне их в рамку вставить? Я просто шучу, они практически не упоминали нас. Хотя в одной газете нас назвали «местным перспективным коллективом», и это всем запомнилось. А еще Стив, парень с фотоаппаратом, сделал несколько очень хороших снимков. На самом деле, хороших только пара. А некоторые из них очень нелестные. Странно видеть фотографии, на которых я позерствую на сцене, но когда мы будем записывать альбом, я думаю, что одна или две из них могли бы стать хорошей обложкой. На этой неделе мы также добавим в наш репертуар несколько новых песен, две из которых — мои. Ты помнишь Drifting Away? Я показал ее ребятам, и мы просидели до двух часов ночи, работая над ней. Ты был прав, ей нужно было что-то большее, и мы добавили целую часть в конце, где меняется темп. Я переименовал ее в Green, и есть еще одна песня, которую ты пока не слышал, «Скиталец-изгой». Я придумал ее совсем недавно, а потом мы с Майком вместе написали текст. Если в ближайшее время нам удастся договориться о выступлении в Лондоне, я уверен, что мы сможем ее сыграть, и

Фредди оторвал перо от бумаги, прикусив губу. «Возможно, ты смог бы прийти и сказать мне, что ты об этом думаешь. Мне кажется, тебе должно понравиться, по крайней мере, я надеюсь, что тебе понравится, потому что если и есть кто-то, кто поймет…» Нет.

возможно, тогда ты ее услышишь.

Подув на чернила и высушив их, Фредди перевернул страницу и продолжил на другой стороне.

Родители Джеффа — прекрасные люди, и мы живем, как говорится, на харчах из паба. Его мама постоянно приносит нам остатки еды, и мне удается на этом сэкономить. Зато теперь у меня есть большое искушение потратить все деньги в музыкальном магазине. Я немного послушал новый альбом The Doors, хотя в итоге и не купил его. Во втором треке звучит клавесин! Целый оркестр, фактически. С экспериментальной точки зрения, это не совсем «Белый альбом» или та пластинка The Mothers of Invention, о которой я говорил (эта пластинка мне все еще отчаянно нужна!). Так или иначе, кому-то может показаться, что это недостаточно рок-н-ролльно, но лично я считаю, что у них было несколько потрясающих идей.

«Ты должен послушать второй трек», — хотел написать Фредди, но ненадолго замешкался.

Ты должен как-нибудь послушать ее, дай мне знать, если она тебя зацепит.

Он наконец-то дописал, кончик пера завис в самом конце предложения. Он не может продолжать сомневаться в себе, иначе это письмо никогда не будет написано.

Завтра мы бесплатно выступим в пабе внизу, чтобы представить наши новые песни, и еще несколько выступлений запланировано на следующей неделе и после. Как твои дела в Лондоне?

Фредди вздохнул. Добавлять что-либо еще было бы равносильно пересказу того, что он написал Брайану. «Есть какие-нибудь новости о вашей пластинке из-за Атлантики? Передавай Тиму привет и мои извинения за то, что не успел написать ему. С любовью…» Нет, он не мог так написать. Но, впрочем, это ничего не значило. Что еще он мог сказать? И в любом случае… это была правда.

С любовью, Фредди x x

_ _ _ Это был скверный вечер вторника. Всего второй день сентября, а над Лондоном уже висела холодная, сырая осенняя прохлада. Брайан поднял голову с дивана, когда Роджер, убирая с лица мокрые волосы, вошел в комнату. — О, я видел, что на улице дождь. — Ага. — Роджер бросил сумку у двери и снял мокрые ботинки. — Попал под него. Взглянув на наручные часы, Брайан встал и направился в свою комнату. — Ты куда-то уходишь? — спросил Роджер. — К Крисси, — отозвался Брайан, входя в комнату. — Я не вернусь сегодня вечером, пожалуйста, доешь макароны в холодильнике. — О, хорошо. Ура. Роджер опустился на диван, слишком уставший, чтобы сразу снять с себя сырую одежду, и бросил взгляд в комнату соседа Брайана. Дверь была приоткрыта, но Тревора он не увидел, только услышал слабый шелест бумаги и заметил мерцание свечи. Тревор был тихим парнем, он любил посидеть в одиночестве и считал себя немного поэтом. Роджер еще не видел ничего из того, что он написал, но Брайан не казался слишком впечатленным. — Родж, — Брайан высунул голову в дверь, и Роджер повернулся, чтобы посмотреть на него. — Кстати, тебе письмо. — Появилась его рука, в которой был конверт. — Хорошо, оставь его на моей кровати, — сказал Роджер. — Оно от Фредди, — добавил Брайан. Он так старался сохранить бесстрастное выражение лица, что оно выглядело почти болезненным. — Хорошо. — Роджер медленно кивнул. — Все равно положи на кровать. — Как скажешь. — Брайан исчез из виду, а Роджер снял влажные носки и положил ноги на край журнального столика, откинув голову на спинку. Он смотрел на трещины в потолке и барабанил пальцами по бедрам, прислушиваясь к стуку дождя за окном. Из комнаты Тревора доносился скрип ручки по бумаге. Брайан еще несколько минут копошился в своей комнате. Наконец он вышел с рюкзаком и мимоходом улыбнулся Роджеру, пока тянулся за зонтом, стоявшим у двери. — Увидимся завтра. — До встречи, — Роджер улыбнулся и лениво потянулся, в спине послышался хруст. Дверь захлопнулась. Схватив носки, Роджер тут же вскочил с дивана и направился в комнату Брайана, закрыв за собой дверь. Он швырнул носки в угол, бросился на матрас и взял лежавшее на подушке письмо. После музыкального фестиваля прошло больше недели. Больше недели, а Фредди ни разу не позвонил. Роджер надеялся, нет, ожидал, что Фредди обязательно позвонит. Это заставило его чувствовать себя крайне глупо. И более того, он боялся. Что, если Фредди передумал? Что, если он решил, что не может, не хочет, не должен больше общаться с Роджером? Что полный разрыв — это именно то, что ему было нужно, в конце концов? От этих мыслей у него свело желудок. Каждое утро, когда он открывал киоск, у него было тяжело на сердце. Неужели после всего, через что им пришлось пройти, воспоминания — это все, что у него осталось? Роджер сглотнул, сердце колотилось в горле, когда он разорвал конверт, развернул письмо и начал читать. Он не мог не улыбнуться, прочитав его один раз, а затем еще раз перечитав медленнее. Ему казалось, что он слышит голос Фредди. «Дорогой», — он представлял себе, как Фредди говорит это в конце предложения, так небрежно, но всегда с неподдельным оттенком тепла. «На втором треке звучит клавесин, дорогой! Ты можешь в это поверить?» Судя по всему, Фредди прекрасно проводил время. Улыбка Роджера померкла. Он вздохнул и перевернулся на спину, письмо лежало у него на груди. Это было хорошо. Было здорово, что Ibex дают концерты, и Фредди может петь свои собственные песни. Роджер был рад за него. И это было хорошее письмо, не так ли? Такое письмо можно отправить близкому другу. Или любому другу. Но почему же тогда он чувствовал себя так скверно, а первоначальное волнение полностью исчезло? Роджер отбросил письмо на матрас и перевернулся на спину, обняв подушку и уставившись в пыльную темноту под кроватью Брайана. Он ждал, когда удушливое, стесненное чувство в груди пройдет. Это была физическая боль, которая настолько крепко держала его в тисках, что не давала возможности дышать. Прошло уже больше недели, а это чувство никак не проходило. Периодически становилось только хуже. Всякий раз, когда он натыкался на какой-нибудь предмет одежды, он вспоминал, как Фредди примерял его в киоске. Или когда ему казалось, что он узнал лицо Фредди в толпе на рынке, его сердце замирало, хотя он прекрасно знал, что это не он. Или всякий раз, когда Фредди появлялся в его снах, все еще ярких и продолжительных, но потом он просыпался утром в реальности, в которой не было Фредди. Это было хуже всего. И вот теперь… Теперь было больно осознавать, что у Фредди все в порядке. Более чем в порядке. А он… Роджер закрыл глаза, уткнувшись головой в подушку. Никогда еще его сердце не было так разбито. _ _ _

Привет, Фредди, Рад слышать, что у тебя все так хорошо. Чувствуется, что ты много работаешь, и я уверен, что это окупится достаточно скоро. Похоже, это уже произошло, учитывая твою фотографию в газетах. Это здорово. У меня все отлично, спасибо, что спросил! Я все еще живу с Брайаном, и, я уверен, ты в курсе. Думаю, сейчас он пишет тебе очень длинное письмо о том, какой я надоедливый сосед. Не верь ни единому слову. Хотя я полагаю, что ты в любом случае знаешь об этом больше, чем кто-либо другой. Тебе будет приятно узнать, что ларек не закроется в ближайшее время, по крайней мере, до тех пор, пока наша пластинка не начнет нормально продаваться в США. Я не буду вдаваться в подробности, думаю, Брайан тебе это все уже объяснил. Остается только скрестить пальцы. На данный момент ты вполне можешь записать альбом еще до того, как мы услышим какие-нибудь новости. Но будем надеяться, что наш Большой Прорыв не за горами. На днях я встретил Криса и Пола и сказал им, что ты взял и уехал, чтобы возглавить многообещающую группу в Ливерпуле. Ты бы видел их лица! В любом случае, они передают привет. На рынке тоже все передают привет. Алан и ребята из музыкального киоска просили передать тебе наилучшие пожелания. Кстати, о пластинках, сегодня утром я был в нашем любимом магазине возле Слоун-сквер, чтобы посмотреть, что у них там есть.

_ _ _ Утро среды выдалось таким же мрачным и дождливым, как и вторник. Роджер сделал перерыв пораньше и закрыл ларек незадолго до полудня только для того, чтобы отправиться в магазин пластинок, который они с Фредди часто посещали вместе. Выбор там был, пожалуй, не намного лучше, чем в других местах, но зато там царила отличная атмосфера, и владелец никогда не бросал неодобрительные взгляды, если кто-либо не спеша слушал альбом или несколько. Роджеру не потребовалось много времени, чтобы найти среди новинок альбом The Doors «The Soft Parade». Он сказал себе, что ему захотелось послушать этот альбом не только из-за Фредди. Ему нравились The Doors даже больше, чем они нравились Фредди, когда они впервые встретились, а потом, конечно, Фредди очень полюбил пластинку, принадлежавшую Роджеру. В любом случае, дело было не во Фредди. Хотя он сразу понял, что имел в виду Фредди. Первый трек вообще не был похож на рок-н-ролл. Это даже не было похоже на медленные блюзовые песни, которые были на их последнем альбоме. По его мнению, это было неплохо. Немного ошарашенный, Роджер подождал, пока песня закончится. Touch Me, вторая композиция альбома, началась гораздо лучше. Она была бодрой и сразу запоминающейся, и Роджер поймал себя на том, что качает головой в такт со слабой улыбкой на губах, рассеянно наблюдая, как крутится пластинка. Оркестровая аранжировка на заднем плане и, конечно же, клавесин привлекли внимание. Его улыбка стала шире, когда он отчетливо услышал его во время более медленного, мелодичного фрагмента через пару минут. Однако, когда припев повторился, в сопровождении одних лишь скрипок и этого чертового клавесина, текст песни неожиданно вышел на первый план. Более того, эти слова проникли прямо в его душу и, казалось, высосали весь воздух из его легких. Я буду любить тебя Пока небеса не прекратят дождь Он поднял голову и посмотрел на серую, дождливую улицу за окном магазина. Я буду любить тебя Пока звезды не упадут с неба Для тебя и меня… Со страхом осознав, как горят его глаза, он быстро снял наушники, оглядывая магазин, чтобы убедиться, что никто на него не смотрит. Через несколько минут он вышел из магазина без новой пластинки, ненадолго остановившись под навесом, чтобы прикурить сигарету. К его ужасу, песня засела у него в голове. Давай, прикоснись ко мне, детка Разве ты не видишь, что я не боюсь? Что это было за обещание, которое ты дала… Роджер почувствовал, что внезапно пришел в ярость, и сделал длинную затяжку, хмуро глядя на красный сигнал светофора вдалеке. Это была какая-то злая шутка? Какого черта Фредди посоветовал ему послушать именно это! Из всех вещей! Это было какое-то ироническое напоминание? Твою мать, да как он посмел! Он со злостью докурил сигарету и в ярости прошел пол-улицы под дождем, прежде чем до него дошло, что он ведет себя совершенно нелепо. Это была песня. Просто песня группы, которая нравилась им обоим. Фредди, скорее всего, совершенно ничего не имел в виду. Ему просто понравился этот дурацкий клавесин. Потому что у Фредди все было в порядке. У него появилась новая, захватывающая жизнь, и он был занят именно тем, чем всегда хотел заниматься. И он не знал, что Роджер больше не мог даже слышать чертовы песни о любви. Он не знал, что Роджер слушал исключительно пластинки Брайана, потому что ему было физически плохо, когда он пытался слушать что-то свое. Потому что все они стали настолько тесно связаны с воспоминаниями о Фредди в его сознании, что он не мог этого вынести. Потому что для Роджера ничего не изменилось. Его жизнь была точно такой же, с одной лишь разницей. В ней больше не было Фредди. И в то же время то здесь, то там его преследовали напоминание за напоминанием, вынуждая думать о том, чего больше нет. И не было никаких увлечений, никаких новых впечатлений, абсолютно ничего, что могло бы отвлечь его от того, как ему было больно. _ _ _

Я прослушал упомянутый тобой альбом The Doors. Он неплох. Думаю, мне больше нравится их ранний материал. На выходные я еду в Труро, чтобы повидаться с мамой и Клэр, папа также хотел и пообщаться с друзьями. Может быть, схожу на пляж, если погода не испортится. У нас всю неделю было прохладно и шел дождь, но мне не стоит жаловаться. На севере, наверное, еще холоднее. Надеюсь, у тебя будут хорошие выходные. Мне только что пришло в голову, что твой день рождения в пятницу, а сейчас среда, так что это письмо может успеть дойти до тебя вовремя. С днем рождения! Всего самого хорошего, побольше подарков и много счастливых впечатлений. Я не знаю, что еще написать, а Брайан сейчас отправится на почту, так что мне пора закругляться. Береги себя! Родж x

_ _ _ Фредди сочувственно кивнул, свернувшись калачиком в углу дивана и подтянув под себя ноги. В его руках была теплая чашка чая. — Я просто не знаю, что я сказал или сделал, — Джефф положил голову на руки и уставился на грязный журнальный столик. — Я думал, что у нас все очень хорошо, понимаешь? Я собирался пригласить ее на чай к маме в следующие выходные, как положено. Конечно, мама и так ее знала, но это должно было быть официально. Понимаешь? — Он хмыкнул и покачал головой, затем поднял глаза на Фредди. — Она говорит, что ей нужно разобраться в своих чувствах. Что, блин, это вообще значит? Я либо нравлюсь ей, либо нет! Мы дружили много лет, а теперь она ни с того ни с сего не может меня видеть? Это полная чушь! Фредди тихо что-то промычал и отпил глоток чая. Было восемь утра, и он совершенно не ожидал, что в гостиной окажется кто-то еще. Он вообще не ожидал, что встанет с постели, но из-за храпа Миффера и навязчивых мыслей, которые никак не хотели оставлять его в покое, он обнаружил, что уже проснулся, хотя и был измотан. Он надеялся, что после успокаивающей чашки чая сможет задремать на диване в гостиной или провести пару часов за рисованием. Однако случилось так, что накануне вечером возлюбленная Джеффа решила поставить точку в их отношениях. — Ты неважно выглядишь, дорогой. В чем дело? — сказал Фредди примерно полчаса назад. — Ничего, — буркнул Джефф. Его глаза были опухшими, а лицо — мрачным. А потом Фредди подошел к нему и сел на другой конец дивана со свежезаваренным чаем. Молчание длилось не более пяти минут. И последние двадцать пять минут Фредди терпеливо сидел и слушал, пока молодой человек изливал ему свою душу. — У нее, наверное, есть кто-то еще, — пробормотал Джефф сквозь стиснутые зубы. Он откинулся на спинку дивана, скрестив руки, и с размаху пнул ногой журнальный столик. — Просто она не хочет мне говорить. Фредди наклонил голову на бок. — Ну, если это так, то, конечно, тебе лучше без нее. — Угу, — пробурчал Джефф. — Но… — Фредди опустил глаза, смахнув с дивана крошки и грязь, которая, казалось, скапливалась там вечно, — ты сказал, что вы давно дружите? Джефф со вздохом кивнул. — Давно. — Ну, тогда, может, она просто… может, она боится потерять это. Если у вас двоих что-то пойдет не так? — Фредди поднял брови. — Может, она просто хочет быть уверена, что оно того стоит. Молодой человек повернулся к нему с недоверчивым выражением лица, а затем, казалось, немного поразмыслил над его словами. — Я не думал об этом в таком ключе. — Не думал? — Фредди проглотил остатки чая. — Она говорит, что ей нужно разобраться в своих чувствах… — повторил Джефф, почесывая щетину на щеке. — Хм… Глаза молодого человека снова обратились к нему. — Так что же мне тогда делать? Фредди отставил пустую чашку в сторону и сложил руки на коленях, сочувствующе улыбнувшись. — Ничего. Просто дай ей немного времени, дорогой. Скажи ей, что ты все понимаешь. — Ладно, — сказал Джефф. — Объясни, что ты чувствуешь к ней, но скажи, что ты в любом случае уважаешь ее решение, — предложил Фредди. — Э-э, — сказал Джефф, поморщившись. — Я знаю, — тихо пробормотал Фредди и закатил глаза. — Но это поможет быть честным. Если она поймет, что тебе не все равно, она, возможно, решит, что это того стоит. — Ага… — Говорю же тебе. — Если бы только следовать своим собственным разумным советам и знать, что делать, было бы так же легко, как давать советы другим и понимать чужое тяжелое положение. — Да, ты знаешь, я думаю, что ты, возможно, разбираешься кое в чем, — хмурое выражение лица Джеффа впервые за это утро прояснилось. — Я позвоню ей… — Да, позвони. — Нет. — Нет? — Нет, я скажу ее сестре, чтобы она попросила ее встретиться со мной, но… в парке. Да. В парке. На нейтральной территории, понимаешь? — Конечно, — Фредди кивнул. — Да, да. И я… хорошо. — Теперь Джефф выглядел как человек, у которого была цель. — Хорошо. Ну, бывай, Фредди. — Не волнуйся, дорогой. — Фредди смотрел, как он поднимается с дивана, и чувствовал себя вполне полезным и довольным собой. — Желаю удачи. Фредди наконец остался один и оглядел свое новое пристанище, которое все еще не было похоже на дом, и медленно опустился на диван, прислонив голову к его спинке. Возможно, одиночество — это не то, чего он жаждал. Не сегодня, не в утро своего двадцать третьего дня рождения. Потому что, несмотря на всех новых людей, которых он встретил, несмотря на все волнения и развлечения, которые могла предложить ему новая жизнь в Ливерпуле, внутри него оставалась пустота, которую ничто из этого не могло заполнить. Именно сегодня он не мог не вспомнить о дне рождения Роджера, как бы ни старался об этом не думать. Казалось, это было не так уж и давно. У него не было сомнений, что и свой день рождения он тоже проведет с Роджером. И ведь еще несколько недель назад он с нетерпением ждал этого дня. Размышлял, как они смогут отпраздновать его вместе. Даже строил предварительные планы, как избежать ужина в доме родителей, чтобы провести вечер с Роджером. «Мы могли бы сходить в кино», — предложил он, и Роджер вздернул брови: «Я могу сводить тебя в оперу». Фредди указал, что у них нет денег и им нечего надеть, а Роджер заметил, что если они оденутся в винтажную одежду из своего киоска, то впишутся в толпу старперов в зале. Фредди подтянул колени к груди и обхватил их руками, слушая, как со скрипом открылась и закрылась дверь, когда Джефф вошел в ванную. Трубы в стене загудели. Часы на стене отбивали минуты. Вспомнит ли Роджер о нем сегодня? Может быть, он пришлет что-нибудь? Хотя бы открытку. Фредди любил открытки. Он был уверен, что Роджер это знает. Звонить он не стал бы. Да и как он мог позвонить, если Фредди никому, кроме своих родителей, не оставил номера паба внизу — ближайшего телефона поблизости. Неважно. Он обнял себя покрепче, прикусив нижнюю губу. Вспомнит ли кто-нибудь из присутствующих, что у него день рождения? Неважно. Он уже не был ребенком. Сегодня был просто еще один день.