Спать?..

- Тэгу! - Тэхён звонко ударяет ладонью о ладонь, прежде чем пройти в их совместный номер отеля. Прохлада, тишина и темнота комнаты стремительно превращается во что-то ярмарочное, и продержавшись пол часа, Юнги сбегает оттуда, когда к ним присоединяется ещё и макнэ. - Мин?.. - Хоби распахивает дверь, приглашая внутрь. - Что-то случилось? Юнги тяжело вздыхает, обессиленно падает в кресло у окна. - Я не хочу играть в уно, составлять акростихи, и проводить лайвстрим. Хоби включает чайник, стоя у длинной тумбы с подносом. Они молчат, с Хосоком, на самом деле, самое комфортное и уютное молчание. Из ванной доносится приглушённый шум воды, а когда он прекращается, к ним выходит Чимин, в одном только полотенце на бёдрах. - Хён?.. - У меня голова болит. - допивая свежезаваренный чай, поясняет Юнги. - Ложись, я сделаю тебе массаж. - Хосок указывает на свободную кровать. Юнги ворчливо бурчит, но послушно вытягивается на покрывале, задрав футболку до подмышек. - Сраный джетлэг. - Здорово тебя размазало. - Хоби растирает крем для рук, согревая в ладонях, прежде чем коснуться бледной кожи в редких родинках. Он садится поверх худых бёдер, осторожно разминая окаменевшие мышцы. Чимин, торопливо переодевшись, устраивается на полу у изголовья кровати, и запускает пальцы во влажные волосы Юнги, массируя кончиками пальцев. Звук, вырывающийся из горла старшего, похож на мурлыканье. - Почему ты не пошёл к Сокджин-хёну?.. - Я пошёл. Там храпит Наму. Чимин и Хосок переглядываются с улыбками, разнеживая Юнги под своими руками, редко когда такого уязвимого и податливого, сонного и практически безвольного. - Схожу тоже в душ. - шепчет Хоби, жестами показывая, чтобы Пак продолжал за него. ...Смена позиций происходит плавно, чтобы не тревожить, тыльной стороной ладоней Чимин ведёт от поясницы к лопаткам, и обратно, прихватывая пальцами тёплую кожу. Ничего. Особенного. Он вырисовывает широкие круги, давит большими пальцами вдоль позвоночника, приподнимается, когда Юнги переворачивается, и ловит его руки в свои. - Я не хотел напрягать. - Всё в порядке. Ты можешь поспать здесь, если хочешь. - Хочу. - Мин заваливает на бок, закидывает ногу поверх ног Чимина, и закрывает глаза. Хоби накрывает их одеялом, и уходит на поиски еды и развлечений. Чимин пододвигается поближе, делить одну подушку на двоих не удобно, но он не жалуется. - Спокойных снов. Невесомый поцелуй в уголок рта. Юнги отвечает более прицельно, оставляя такой же целомудренный, едва шевеля губами, его тёплое, влажное дыхание оседает в лёгких Чимина, он не отстраняется, они буквально носом к носу. - Ты такая зараза, хён. Пак отворачивается к стене, маленькой ложечкой, кипит от возмущения, и тает, когда ещё один поцелуй-бабочка на мгновение - на шее. На рассвете объятий как-то слишком много - Хосок будит их, распластавшись поперёк кровати, на ходу сочиняя песню про котят и цыплят. - С нооосиком-клювиком, с мяягкими пёрышками, глаааадит он ласково, шёрстку у кота... Кооотик наш беленький,.. - Даст по зубам сейчас, долбаааанной белочке... - Доброе утро! Юнги возвращается в их с Тэхёном номер, и настаивает на том, чтобы его руммейтом стал Джин, перетасовывая юниты. Чимин совсем немножко чувствует себя отверженным. За завтраком Сокджин перепачкался в йогурте, засовывая в рот как всегда огромные порции разом, и Наму кидает в него салфетками. Юнги цедит кофе, равнодушный, и вроде бы даже выспавшийся, хотя по нему никогда нельзя утверждать наверняка. ...На обратном пути в Сеул - Чонгук делится со всеми жевательными конфетами в самолёте, и Чимин, пряча в глубину кармана свои леденцы, решает прекратить всяческие провокации и алкогольные возлияния, оставаясь неподалёку, чтобы в случае чего получить, принять ещё поцелуев, если вдруг они будут. Он почти перестаёт есть в присутствии Юнги, и тот иногда кормит с рук, давая попробовать то, что сам приготовил. Намджун проводит воспитательную беседу о вреде голодания, а Мин готовит всё чаще. - Попробуй. - в кулинарных щипцах зажат сочный кусок мяса в соусе. Пак раскрывает рот широко, и старательно жуёт. - Какой послушный. - зачёсывая его чёлку назад, Юнги улыбается. Без издёвки, но с какой-то хитринкой. Или нет. Или да. - Мы возобновим запись?.. - Пока нет на это времени. К странностям Тэхёна все, в принципе, привыкли, без бурной реакции. Поэтому, когда в один из вечеров тот громко, вслух, зачитывает список всевозможных фетишей, мемберы не перебивают, радуясь только тому, что все уже поели. Чонгук краснеет, Намджун хмуро вслушивается, Джин рассеянно выдёргивает нитки из прорезей в джинсах, Хосок задаёт уточняющие вопросы, Чимин дышит через раз, Юнги не отрывает взгляда от своего телефона. Тема секса неловкая, все уже взрослые, и они всё ещё айдолы без права на открытые отношения. - Гетерохромофилия! Фетишизируется цвет кожи партнёра, например... - Не произноси слово на букву " Н "! - Да здесь никого, кроме нас. - Всё равно. - Ладно... У Тэхёна достаточно длинный перечень, и многое он опускает, слишком шокирующее, так что достаточно быстро движется вниз по алфавиту. Чимин наблюдает за реакциями, и ловит всего одну от Юнги, когда тот резко поднимает взгляд от телефона на сомнофилии. - Это жутко. Насиловать спящих или тех, кто в отключке либо вообще в коме. - Так и до некрофилии не далеко. - В чём прикол занятия сексом с человеком, не отвечающим ни на что? Юнги прикусывает нижнюю губу, не произнося ни слова. Чимин думает об этом всю следующую неделю. Юнги сонный и занятой. У него отдельная спальня. Чимин трясёт ногой, пока по ней не ударяет Чонгук, останавливая. - Мистер садист, держите свои руки при себе! - Я не садист. - Скажи это Сокджин-хёну, любителю асфиксии, что весь в синяках из-за тебя. - Чимин, а самому-то тебе что нравится? - Не знаю. - Да брось... Чимин любит, когда жарко. Когда потеешь и задыхаешься. Именно это он чувствует, когда приходит ночью не в свою кровать, потянув на себя толстое одеяло, и замерев рядом со спящим телом, боясь лишний раз пошевелиться. Его хватает на пол часа, и он возвращается к себе. На следующую ночь он задерживается чуть дольше... Будильник стоит на три часа, без звонка, только вибрация под подушкой, чтобы не тревожить Хоби. Пак не делает ничего такого, он просто приходит и лежит в стороне, слишком нервничая, чтобы заснуть дольше, чем на час. Юнги же, наоборот, спит спокойно, и постепенно его спокойствие передаётся Чимину - однажды тот просыпается, и открыв глаза, видит, как лёжа на спине, Мин постукивает пальцами по своей груди в каком-то одному ему известном ритме. Чимин выскальзывает прочь, спеша босыми ступнями. - Тэ, пиздец, Тэхёнииииии! - В чём дело? - Я всё испортил! Я... Я сплю с Юнги. Младший Ким редко когда настолько серьёзен с каменным лицом. - Нет! Не в том смысле! Я заснул в его кровати, и он... Он увидел это. - Господи, я-то уж подумал... Бро, расслабься, это не криминально. Это и в половину не так странно и стрёмно как то, что Мин ел у тебя изо рта. - Что я ему скажу, если он спросит, почему я там оказался? - Да что угодно. Тебе приснился кошмар, Хоби испортил воздух, и ты искал спасения, его кровать удобнее, ты его хочешь... - Прекрати! - Вы забавные придурки. - Тэ взъерошивает и без того растрёпанные волосы своего соулмэйта. - Собирайся, и пойдём завтракать. - Я пропущу. - Голову из задницы вытащи. Тебя не выгнали с криками, это уже что-то. Чимин натянуто улыбается. За завтраком он размазывает кашу по тарелке, с трудом жуя. Намджун втягивает всех присутствующих в разговор о будущих планах, и спорящее многоголосье отвлекает. - Ты можешь продолжать. - тихо произносит Юнги, на секунду задерживаясь за его спиной, слегка сжав напряжённое плечо. В течении дня они вынуждены взаимодействовать на площадке, и Чимин делает это как профессионал, он поёт, танцует, улыбается, и всё, как всегда, пока не наступает ночь, и он не может себя заставить выйти из комнаты. Он паникует ещё двое суток, изводя себя, и в конце концов сдаётся, решительно заходя в дальнюю спальню, и ложась на место, что уже успел окрестить своим. Они же раньше спали вместе, за столько-то лет. Если сделать вид, что это ничем не отличается, то так и будет. Ничего страшного. Ничего особенного. Лишь бы никто не задавал вопросов. ...И вопросов действительно нет. Ни от кого, хотя Джин спалил, как Чимин выходит рано утром в коридор. В один из разов Юнги сильно задерживается в студии, и обнаруживает у себя в постели уже спящего Пака. Вопросов нет, Чимин сам задаёт их Тэхёну. - Он обнял меня за талию во сне. Что это может значить? - Сейчас, раскидаю карты таро... - Меня трахнут, пока я сплю, да? - Мне поговорить с ним? Или вам презервативы подарить на годовщину совместного сна? Сколько вы уже так спите? - Чуть больше месяца. Не регулярно. - Мдаааа. Любой другой на твоём месте давно бы уже во всю обнимался или как-то прояснил ситуацию... - Мне хватает того, что есть. - Точно?.. Чимин дрожит от этой их тайны, от чувства сопричастности. Кроме короткого: " Ты можешь продолжать " больше ни полуслова, ни намёка не было на эту тему. Они без заминок разговаривали во всё остальное время, иногда даже желали друг другу спокойной ночи... В три часа, Пак перемещался между спальнями. В комнате хёна обычно приоткрыто окно, у него две подушки, и гигантское, тяжёлое одеяло. Постельное бельё всегда однотонное, без узоров, иногда тёмное, иногда светлое, никогда не яркое. Юнги спит слева, в разных позах, но только не на животе. Он спит глубоким сном, не тем, когда предварительно предаёшься размышлениям и фантазиям, а тем, когда отключаешься от переутомления с темнотой перед ещё открытыми глазами. Чимин проводит с ним три-четыре часа, натягивая одеяло до подбородка и быстро согреваясь. Эти часы для него интимнее, чем их почти поцелуи в клубе. Утром он видит бесстрастное, спящее лицо, перед тем как уйти, и это не самое красивое зрелище в жизни - иногда Юнги и впрямь похож на пельмешек, но открытость и уязвимость... В эмоциональном плане, Мин как жемчужина в, с таким трудом, открываемой раковине на самой глубине моря. Тэхён внезапно и самостоятельно устраивает тур по кроватям, растягивая процесс на пару недель, чтобы особо не палиться. С Намджуном они читают в мягком свете бра перед сном. С Чонгуком играют во всё подряд. С Хосоком делают друг другу массаж ног. С Чимином разговаривают. С Джином они крошат печенье на простынь, долго потом отряхивая. Юнги выглядит крайне недовольным, и разрешает находиться исключительно молча, обещая выгнать при малейшем писке. - Фу, Чимин, это был самый неприятный опыт, как в склепе, честное слово. - Ты нахрена всё это устроил?.. - Чимин спрашивает не в первый раз, и Тэ снова лишь пожимает плечами. Они в гримёрке, оставшись наедине. Пак растирает мизинцем бальзам по губе, смотрит в отражение зеркала с вызовом - с новым стилистом поменялись их сценические образы, пришлось перемерить бесчисленное количество тряпок и украшений. Ещё и обувь не подходящего размера... Сегодня всё утомляет и раздражает, и хочется поскорее раздеться, смыть с себя лак, гель, косметику, парфюм, и... " Попозже ", успокаивает он себя, собирается с силами, и идёт выступать. ...Чимин почти засыпает в машине, везущей в общежитие, когда перед лицом появляются нетерпеливо перебирающие воздух длинные пальцы. - Хён?.. - Телефон. Юнги задолбан и вымотан ничуть не меньше, забирая смартфон, он быстро касается несколькими движениями по разблокированному экрану, и возвращает, не выходя из приложения. Чимин, зевая в плечо, сонно моргает. Будильники. Тот, что стоял вибрацией на три часа, теперь сдвинут на час ночи, а утренний и вовсе удалён. Подумав, Чимин всё же ставит его заново, двадцатью минутами раннее, чем обычно встают все. ...Когда Пак приходит, и с тихим вздохом опускает голову на прохладную, взбитую подушку, Юнги поворачивается к нему, и молча смотрит. В комнате темно, выражение лица нечитаемое, Чимин вытаскивает руку из-под одеяла, и преодолевает ею половину расстояния между ними, вытянув указательный палец. Пошуршав, Мин делает тоже самое, прижимаясь к подушечке пальца. Чимин не говорит об этом Тэхёну. Организм подстраивается под новый распорядок, легко засыпая, просыпаясь, поднимаясь, снова ложась, засыпая, просыпаясь, сразу шлёпая на кухню за водой... Это становится рутиной, даже это. По-своему приятной и безмолвной. - Ээээй, Чимини? Ты как будто в лабиринте своего сознания гуляешь. - зовёт Намджун. Хосок пытливо изучает, и ему очень хорошо знаком этот блуждающий взгляд. Юнги, отрывающий головы мармеладным медведям, и прилепляющий их в новом сочетании, меняя местами, в точности такой же заторможенный лунатик. - Шуга-хён, ничего не хочешь нам рассказать? - Ммм? - Шуга, блять... - Трепанация черепа. Был культ... Это из книжки. Про людей, что делали маленькую дырочку в мягкой пластине у виска, чтобы видеть особенный цвет - индиго. Намджун сжимает переносицу, сильно зажмуриваясь. - Мармеладку хочешь?.. Чимин понимает, что всё не так, едва переступив порог - тускло светит лампа на тумбочке, а Юнги сидит в кровати, с ручкой и блокнотом на согнутых коленях. Сделав приглашающий жест, тот продолжает делать записи. Чимин сворачивается в клубочек, подглядывая из-под опущенных ресниц. Его клонит в сон без сновидений, а свет мешает, не сильно, но всё же. Подождав, Чимин упирается ладонью в мягкий бок, царапая ногтями через ткань футболки, Юнги открывает рот, и тут же закрывает, слегка улыбаясь. Придвигаясь ближе, Чимин обвивает рукой талию, пряча лицо в тени. Юнги пишет быстрее, и щёлкает ручкой, щёлкает выключателем, поворачивается на бок и обнимает сверху, запуская пальцы в волосы и делая глубокий вдох над макушкой. Уплывающее сознание пытается сигнализировать об исключительности момента, но нет сил, Чимин обмякает, уже не чувствуя поцелуй на лбу. - Так, друг. - отбирая второй по счёту стакан кофе, Тэ легонько хлопает по щеке. - Ты уже на пределе физических возможностей, тебе надо это прекратить. - Отстань. - Двух таких амёб мы не выдержим, пожалуйста, проведи у себя хотя бы пару ночей полностью. Ты сейчас спишь даже меньше, чем он. - Это неважно. Каждому человеку нужен... Свой... Объём... Часов. Для здорового сна. - Я тебя привяжу к кровати, серьёзно. - Так вот какой твой фетиш... - Чимин почти беззвучно смеётся. В час ночи он уже на своём месте, сразу прижимаясь к тёплому телу со спины, и под одеялом становится жарко в таком положении, что его вполне устраивает. ...Настолько, что он не слышит свой будильник, хмурясь сквозь сон от звучания другого, громкого. Может, он и правда истощён. Вставать не хочется и не можется. Чимин сам не замечает, как проваливается обратно в дрёму, приходя в себя уже от поцелуев по всему лицу, и нежного поглаживания за ухом. Он приоткрывает рот, и влажный язык лижет коротким движением поперёк губ, снизу вверх. Он не успевает ничего сделать в ответ, как Юнги отстраняется, и опять - звенит будильник. Выходя из комнаты, старший стягивает с него одеяло. Днём всё произошедшее кажется сном, бредом воспалённого сознания. Мин вполне активен на съёмках шоу, после обеда его батарейки садятся, он спит пол часа в перерыве, становясь всё ворчливее к вечеру, а Чимина откровенно шатает, хоть и улыбается широко и смеётся ( иногда невпопад, но ему никто не делает замечаний ). " Я могу прийти раньше? " - печатает он в заметках телефона, показывая текст Юнги под столом, и тот кивает, не прерывая разговора с Джином. - Фанкам, это почти как туннельное зрение. Когда видишь только то, что ровно перед тобой, а всё, что вокруг - блекнет и пропадает. Чимин принимает душ, натягивает чистую, хлопковую пижаму с длинными рукавами. На часах почти двенадцать, когда он ничком валится, и перекатывается на спину, в центр кровати, раскинув руки и ноги в стороны. Хозяина комнаты ещё нет. Нервозности тоже нет. ...Приятно. Сквозь вату в сознании он чувствует, что ему приятно - каждый сантиметр открытых участков тела обласкан, без спешки и давления. Он почти полностью просыпается, когда Юнги обводит косточку на лодыжке, и ведёт губами у самых пальчиков ног. Тело слишком уставшее, чтобы испытывать возбуждение, ласки слишком лёгкие, чтобы окончательно пробудить. Тепло и приятно. С утра у Чимина томное настроение, от него сладко пахнет, он грациозно танцует в зале для практик, сосредотачиваясь на собственной осязаемости. Сегодня он не просто кости, мышцы, связки, не идеальные части и фрагменты, узелки на фалангах, выпирающие позвонки, прыщики на щеке, которые, вроде как, всё равно любят в нём фанаты. Сегодня он сам невесомо касается своей кожи, пытаясь понять, насколько это хорошо ощущается для того, кто его трогает. Было ли это в первый раз, или это первый раз, когда Чимин подловил момент взаимодействия с собой посреди ночи? Сколько раз его уже в действительности целовали?.. Он ищет Юнги, чтобы заглянуть ему в глаза, и находит в студии Намджуна. - Вот эти строчки особо не рифмуются, может, перенести их в бридж?.. Мин задумчиво трёт подбородок, выделяет текст, копирует... - Я этот трек продам врагам, блять, пусть сами с ним ебутся. - Чимин?.. - Остальные собираются уже уезжать, вы с нами? - Ох, боюсь, что нет, мы тут застряли надолго. - Понимаю. Юнги сосредоточенно кликает мышкой, не принимая участия в разговоре. - Что ж, тогда... Удачи вам. И заранее спокойной ночи. - Обязательно выспись. - добродушно желает Джун. Чонгук открывает бутылку вина, уверяя, что один бокал никому не повредит. Впятером сидя на кухне, они болтают о всякой ерунде, расслабляясь, мечтая о сауне и бассейне. - Вот будет у нас выходной, скоро, и мы обязательно туда пойдём. - А помните массаж горячими камнями? - Оооо! Пак обнимает себя за плечи, и не сопротивляется, когда Хоби сворачивает посиделки. Просыпается Чимин в своей спальне, во рту привкус разочарования и перегара. Он спешит в душ, и находит на животе маленький нарисованный смайлик чёрной ручкой. Юнги объясняет за завтраком Тэхёну в чём секрет движущихся камней в Долине Смерти. - Магнитные полюса? - Да причём тут... Лёд, всё дело во льде. Юнги в чёрных спортивных штанах и белой футболке, он упирается щекой о кулак, жестикулируя свободной рукой без особой экспрессии. - Так не интересно, все мистические случаи оказываются обычной физикой. - Разве наука не удивительна? Почему она не может вызывать священный восторг? - И когда ты в последний раз восторгался чем-то сугубо физическим? - Постоянно. - На-при-мер? - Отъ-е-бись. - Нет, подожди, не закрывайся. Аргументируй. Прыжок кузнечика, когда ты идёшь в поле, он прекраснее, чем разбирание того же кузнечика по составным частям в лаборатории во имя науки. - Пуская его белую гемолимфу... - Чего? - У насекомых нет крови. А у осьминогов и кальмаров она голубая. Знаешь, почему? Гемоглобин отсутствует. - И поняли это люди, убивая несчастных. - Ты на прошлой неделе осьминогов ел. - Однажды! Однажды, я стану вегетарианцем. - Ну, успехов. Тебе бы подошёл образ сектанта. - Веганы не сектанты. - Представь, ты в шароварах, с венком на голове, распеваешь песенки, кружась в хороводе... Чонгук, краем уха слушающий их бессвязный разговор, усмехается. - Представлю, и тебя там, как старца, брюзжащего на расшалившуюся молодёжь. - А почему не как такого же молодого, но опытного сына главы, который ставит раком зазнавшихся? - Вы там флиртуете? - Джин видит, как Тэ принимает соблазнительную позу, и шагает пальцами по плечу Юнги к его шее. - Фигурально, или буквально, м? - Фигурально. - напрягаясь, Мин стряхивает. - Я смотрел один фильм с групповой сценой секса... - Это называется порно. - Нет, там как раз про сектантов. - И чего? - Да ничего. Просто там молодые и опытные были гораздо смелее. - Ты в курсе, что чем ниже у человека интеллект, тем выше его сексуальная активность? - Пока нимфоманишь, конечно, не до книжек. Как, кстати, у тебя с лирикой в последнее время? - Сочиняется. - Даже не знаю, радоваться за тебя, или нет. - От моей работоспособности зависит и твоя зарплата. - Я не умаляю твоих способностей и значимости. - Тогда прекращай меня провоцировать. - Ну кто-то же должен. - Не ты. Тэхён хохочет, удовлетворённый ответом. - Я устал от себя. Чимин просматривает отснятые кадры, сотни кадров. Разная одежда, позы, декорации, и везде он, он, он. - Это похмелье. - Нет, Хоби, мне правда стало слишком много самого себя. Постоянный контроль мимики, танца, голоса, слов. Самососредоточение. - Попробуй... Даже не знаю, что при нашей карьере можно посоветовать. - Как думаешь, мы уже превратились в нарциссов?.. - Ребёнок, ты перетомился от внимания. Все мы. Ночью Чимин находит выход из ситуации, слушая, как дышит Юнги. Мерно, спокойно, усыпляюще. Устраивая голову на его груди, под самым ухом у Чимина раздаются замедленные удары сердца. Забравшись ладонью под футболку, он чувствует едва отдающуюся вибрацию, и гладит, визуализируя, как внутри сжимаются и разжимаются клапаны, перекачивая артериальную и венозную кровь. Там, должно быть, тесно, и очень тепло. Чимин касается рёбер, чуть выпирающих, защищающих. Думает о человечности и хрупкости. Ведёт к расслабленным мышцам живота, у пупка вспоминает, что это для каждого - первый шрам, со дня рождения. Ощупывает тазовые кости - ниже талии, у бёдер, и лобковую между ними - пальцы под самым краешком резинки белья, дальше лезть он не решается, перебирая короткие волосы, мягче, чем он ожидал. Интересно. Сползая, Чимин отодвигает одеяло, влажно целует низ живота, и прихватывает зубами, втягивая и пробуя кожу на вкус, но ничего ярко выраженного или специфического не находит. А насколько тонкие стенки сосудов? Как алое и фиолетовое будет смотреться на мраморной белизне?.. Как вообще правильно ставить засосы? Чимин практикуется, делая маленькие, рядом друг с другом, на поясе, лениво зализывая не зримые в темноте отметины, и засыпает, уткнувшись лбом в бок. ...Юнги медленно выдыхает. Пак понимает, что облажался, когда мемберы начинают обсуждать завтрашний поход в спа-комплекс, и Мин говорит: - Я не пойду. Остальные наперебой убеждают, предрекают, что он покроется плесенью в студии, развеивают страхи - вода в море и в бассейне это разное, никто не позволит утонуть... - Ребят, в другой раз. Чимину хочется посмотреть на своё творение, и не хочется, чтобы это видели другие. Утром он слишком поспешил, услышав, как на кухне уже гремят посудой старшие. Намджун склоняется над ухом Юнги, и тот коротко, отрицательно качает головой, и пожимает плечами. - Хён, там... Будет весело. - вяло присоединяясь к уговорам, Чимин размешивает ложкой давно растворившуюся таблетку сахарозаменителя в чае. Юнги издаёт смешок, уголки губ приподнимаются, в глазах уже плещется веселье. - Не настолько. Рабочий день проходит в павильоне, в помещении, больше похожим на ангар, с временными постройками-декорациями. Пол увит проводами, в некоторых зонах слепит яркий свет, в других, тёмных, мешанина какого-то барахла. Маленькие столики завалены техникой, повсюду складные стульчики, упаковки с бутылками воды, и - люди, много людей из команды. На вешалке на колёсиках покачиваются костюмы в прозрачной защитной плёнке, пока их катит смутно знакомый мужчина, приветливо улыбаясь. Шумно, прохладно, попытка нащупать взглядом потолок вызывает головокружение. Тэхён и Чонгук ведут себя чудаковато, двигаясь задом наперёд. - Я - Нил. - Нет, я! - Я тен. - Лин я! Сокджин и Намджун неожиданно присоединяются, к чему бы там ни было. Чимин роется в контейнере с кольцами, придирчиво выбирая. - С цветочком красивое. Чуть хриплый, низкий голос. Пак не часто слышит его в последнее время в свой адрес, и теряется, вместо ответа растопыривая пальцы и чуть разворачиваясь в сторону Юнги, на котором сейчас обтягивающие джинсы и не до конца застёгнутая рубашка. Юнги уравновешен. Стабилен. От него сильно пахнет кофе, когда он приближается, надевая цветочное кольцо на палец, ведя по всей его длине тремя своими. - Ещё?.. - Продолжай. Тонкое, серебристое, и похожее, но с чёрным камушком - следом. - Я бы хотел извиниться, Юнгия... - Нет. Большой палец остаётся между мизинцем и безымянным, указательный и средний - продолжают движение по руке до запястья, и, медленно, в обратную сторону. Чимин со всей ясностью понимает, что он хотел бы, чтобы это были губы, и он в упор смотрит на нижнюю часть лица Мина. - Эй, Шуга! Ты же видел " Довод " ? - Это я вам его и посоветовал посмотреть. - Вот скажи, каким образом... Сжав напоследок руку, Юнги уходит рисовать временные петли, споря с Джином, и договариваясь пересмотреть фильм ещё раз, уже со всеми вместе. Вечер перед грядущим выходным проходит с соджу в гостиной, Чимин, натягивая рукава свободной кофты до середины ладоней, не пьёт, пока не сдаётся под натиском, и опрокидывает одну рюмку под улюлюканье. - Что случилось с нашим живым воплощением Диониса? - Если я напьюсь, то буду спать как мертве...ц. А, хотя, давайте. Да. - Ура! Чонгук наливает, по этикету, поначалу все отворачиваются в стороны от старших, но две бутылки спустя, Хосок уже лежит на колене Джуна, а Чонгук в порыве кулинарного вдохновения что-то готовит, под руководством Юнги, Тэхён и Чимин учат Джина танцу живота,.. В компании, в хаотичных действиях и нескончаемых разговорах степень опьянения определить сложно, пока не ляжешь в кровать. Чимин знает свою норму, намеренно останавливаясь чуть раньше, чем обычно, чтобы без " вертолётов " и тошноты, с улыбкой извиняясь, и уходя одним из первых. Хосок уже спит в их спальне, достав пижаму из шкафа, Пак идёт принимать душ, тщательно чистит зубы. Он тенью мелькает в арке, бесшумно ступая мимо гостиной по коридору в сторону, противоположной от его комнаты. Заснуть сейчас совсем не сложно. Ему хорошо как минимум от того, что день закончен, и не нужно держать лицо, в окружении близких, и на подушке, что уже пропахла его любимым шампунем для волос. Последнее, что он делает перед тем, как вырубиться - снимает верх своей пижамы. - Блин, повезло Шуге, он может спать сегодня весь день. - Чем он, вероятно, и займётся. - Может, тоже не поедем никуда?.. - Ну уж нет! - Жалко денег за бронь? - Жалко проводить время впустую. - Давайте без оценочных суждений чужих желаний. - Господи, ты мог ещё сложнее выразиться? - Говорите потише... Пожалуйста... - Когда уже таблетки подействуют? - А они не просроченные? Чимин покачивается, обводя каёмку стакана с пузырящимся витамином С. На завтрак Джин жарит, помимо прочего, бекон, и на его запах приманивается Юнги. - Мы уж думали, ты помер. - Я это каждый день слышу, чтобы я не делал. Вы хуже жёлтых газет. - В танц-зале ты убедительно неподвижно лежал. - Это была растяжка. - раздражённо взмахнув рукой, Юнги включает кофемашину. - Вообще-то, кофе сейчас может у тебя вызвать тахикардию. - Ха-ха. Не кофе у меня её вызывает. - А что? - Болтовня. - Послушай... - Кофе без кофеина, окей? Теперь ты спокоен? - Мне тогда тоже сделай. - Почему все такие нытики? - Кстати, я так и не понял причину, по которой ты с нами не едешь. - Слово " нет " не подразумевает за собой объяснений, а его значение усваивают ещё дети. Следовательно... - Ой, да отстаньте от него. - А что у тебя с губами? - Что с ними? - Они... Яркие? - М, кто-то ещё не протрезвел. - ...И распухшие. - У меня всё ебало распухшее. Хосок сжимает щёки Юнги, и тут же отпускает. - Прости. - Я вот знаете, о чём думаю... - Жги, Намджун. - Есть сравнение извинений с разбитой чашкой. Сколько бы слов не произносил, дела это не меняет. - Так... - А что насчёт кинцуги? - Это когда золотом склеивают? - Типа того, там клей и золотой порошок. - А какая разница, что ты обычным клеем отреставрируешь, что с золотом? - Мы говорим о языке метафор. -...Вне зависимости от того, как ты будешь чинить, или извиняться, ничто уже никогда не будет прежним. Чонгук залип, уставившись в одну точку. - Нет, ну... А если изделие станет лучше? Там же какая-то японская философия? - Почему бы нам просто не посмотреть новости или прогноз погоды? - Погоди. Смысл не в том, что станет лучше, а в том, что это часть истории. Не выбрасывай разбитое, не бросай человека. - Мин, ты чувствуешь себя разбитым из-за тисканья щёчек? - Честно?.. - Языком. - подаёт голос Пак. - Кинцуги для чашек, а для человека извинения языком, буквально. Не словами. - ...Вау. - Я не буду этого делать! - Хоби, успокойся. Мы всё ещё о метафорах. - И не то чтобы я в принципе просил извинений... Юнги почёсывает низ живота, что весь в засосах - Чимин рассмотрел их около часа назад, некоторые из них получились прямоугольными. Изменения в собственном теле он в полной мере ощущает уже в сауне, спешно выходя оттуда, чтобы нырнуть в прохладную воду бассейна, и становится ещё чувствительнее, не только от контраста температур. На нём нет следов, но к соскам больно прикоснуться, а кожа от плеч до пояса будто затисканная, капли воды стекают по ней, щекоча, и он вздрагивает, покрываясь мурашками. - Всё в порядке?.. - Очень хорошо. - Чимин улыбается Сокджину, проплывающему мимо. - Как будто заново родился, да? - Именно так. - Остатки алкоголя выходят с потом, очищение, омовение... Детокс. Кайф. С боевым кличем, Тэхён ныряет неподалёку, взметая брызги. Проморгавшись, Чимин смотрит на друзей - все как на подбор с отличными фигурами. У каждого своя красота, хотя от Сокджина в одних лишь плавках сложно отвести взгляд, он как произведение искусства, эталон. - О чём опять задумался? - Чонгук преодолел расстояние от одного конца бассейна в другой за рекордный срок. - О том, сколько людей нас любят не за это. Не за оболочку. - Мне кажется, любят не за что-то конкретное. А то, что ты сказал, это похоть. Похоть. От упавшей руки по воде расходятся круги, в голове эхом отдаётся слово. Пока Чимин воображал себя уникальным и особенным, специфическое отношение было вызвано лишь похотью?.. В душевой он с усилием трёт себя мочалкой. - Даже не смейте! Это искусство! - Это эротика. - резюмирует Намджун. На экране телефона - отрывок из сериала, в котором восемь разных людей в одном бассейне в пикантных позициях. - У них ментальная связь, это не банальный обмен слюнями, а всем. Чимин не хочет смотреть, мысли о сексе лишь усуглубляют появившиеся, фантомное - что он грязный. Складывая тарелки в посудомойку, он оставляет течь воду из крана, шум перебивает разговоры и мысли. - От тебя вкусно пахнет. - Юнги не нарушает личных границ, втягивая запах носом с не большого расстояния. - Массаж с ароматическими маслами... - Здорово. - Когда меня трогали, то всё вежливо удивлялись, какое у меня отзывчивое тело. Юнги выглядит хорошо, выспавшийся, с аккуратной причёской на светлых волосах, в белой кофте, такой домашний... - Я там извивался, как шлюха. Сознательно занимаясь таким родом деятельности, шлюхи ведь всё ещё жертвы насилия? В глазах старшего шок, он отшатывается, каменеет. Чимин горько усмехается, отворачивается, чтобы не сказать лишнего, поскольку его и так несёт. Всё-таки после спиртного он всегда в раздрае. Поначалу его радовало оказанное накануне ночью внимание к себе, свидетельство которому терпимая боль, затем появились сомнения, а не игрушка ли он, и добили его уже чужие ладони, втирающие масло. - Ты не шлюха. Вместо того, чтобы уйти, Юнги наоборот подходит ближе, и его руки на Чимине - как защитное крепление на американских горках, согнутые в локтях, они держат за плечи, прижимая спину к груди. - Забавно, что я весь такой из себя громкий и тактильный, а тебя бы и бревно устроило. - Из-за этого бревна я сегодня дома остался. - хватка становится сильнее, а шёпот у уха не какой-то там миленький, Юнги злится. - Накажешь меня? - ...Ты не готов. - Тяжело со мной, да? - Когда ты сонный, с тобой и правда проще иметь дело, никаких вопросов, и ты так поддаёшься, доверяешь, без сомнений. - Тебе придётся что-то делать со мной не спящим, чтобы успокоить и привести к такому же доверчивому состоянию. - Я и пальцем не трону, пока ты считаешь это насилием. - А что это?.. - Зачем ты приходишь? - Не переводи стрелки. - Не я к тебе лёг. Разберись в своих желаниях. Разжимая руки, Юнги всё-таки уходит, и без опоры позади, Чимин пошатывается, хватаясь за кухонную стойку. У нарисованных человечков проблемы мировых масштабов - суперспособности, суперответственность. Листая страницы манги, Чимин отвлекается. - Не хочешь поговорить? - О чём, Хоби? - О том, что случилось сегодня. - Что случилось сегодня? - Мы заметили, как тебе было не комфортно на массаже. Ты не должен молчать о таком. Я видел и то, что Юнги пытался с тобой обсудить твоё состояние, хоть он и не лучший кандидат для этой роли. - Почему? - Все мы прошли через разное дерьмо. Сокджин-хён справился лучше всего, уже не реагируя на все " красавчик ", опережая. Намджуни и я перестали считать себя уродами. - А Юнги?.. - Я не уверен насчёт него, что он... Преодолел. У всех нас калёным железом на подкорке выжжено " НЕЛЬЗЯ ", а в его случае это особенно травматично. Ещё во времена трейни был жуткий скандал из-за того, что Шуга зажимался с девчонкой по углам, любовь, гормоны, и когда о его активности прознали наверху, ему запретили доставать член кроме как в туалете. Весь этот кодекс чести айдола, посвящение себя фанатам. Либо работа, либо девушки. И всё. Его тогда стариком и прозвали, потому что интерес к сексу у него был убит начисто, вплоть до... - Это жестокая шутка, Хосок. - И как ты думаешь, кто её придумал?.. Чимину не хотелось обсуждать психологические проблемы, поскольку ему становилось в шесть раз тяжелее от того, что другие тоже мучаются. Бесконечные сальные комментарии в адрес Джина, Джун, стесняющийся собственных глаз, страстный Тэхён, которому было не на кого обрушить всё то, что горело в нём волшебным огнём. Хосок, чуть не ушедший из группы из-за злобных комментариев, Чонгук, остервенело тренирующийся, несущий тяжёлую корону золотого макнэ. Чимин, постоянно взвешивающийся, с неуверенным " Достаточно ли я хорош? ". Юнги, избегающий прикосновений, отсаживающийся, выражающий эмоции в текстах чаще, чем в жизни. Но что-то не складывалось. Разговор закончился взаимными подбадриваниями, Хоби уже спит, а Пак роется в памяти - Шуга... Он бывал дерзким, с шутками на грани фола, постепенно затухая, и снова вспыхивая. И то, что происходит за закрытой дверью и под одеялом... Чимин не может сформировать свой порыв в словесной форме, он почти бежит, не зная, что будет говорить, если Юнги спросит, разобрался ли он в своих желаниях. Мин лежит на самом краю, и младший оттаскивает его от возможного падения, вертит, чтобы впаять в свои тесные объятия, и, наконец, успокаивается - день был длинным, скомканным, как и все выходные, когда грызёт тревога, а заслуженный ли это отдых. В одном Чимин уверен, здесь, не в своей спальне, ему хорошо. Он засыпает и просыпается от того, что его спину гладят широкой ладонью, утешающе, не переставая. Второе пробуждение с серым рассветом, между ног - плотно прижато бедро Юнги, а его светловолосая голова ниже подушки. Желания. Чимин задирает пижамную кофту, обнажая грудь, что напротив лица Юнги, и рад тому, что тот тоже не спит, потому что сразу же сухие губы касаются кожи, расцеловывая сонно, невинно, проходясь по одним и тем же местам, это наяву, в этом нет эротического подтекста. Чимин хмурится, а было ли вообще что-то откровенно сексуальное, и оттягивает пальцами нижнюю челюсть, побуждая открыть рот, и шумно вздыхает, когда напряжённый сосок накрывает язык. Запоздало Чимин понимает, почему ему было больно к себе прикасаться после вечера с соджу, после ночи вдвоём, которую он провёл в отключке - его не выкручивали и мяли, а ласкали безостановочно. Язык Юнги без устали обводит ареолы, сжимает губами, расчерчивает влажные дорожки от одного к другому, удерживая Пака рукой на пояснице от ёрзаний на своей ноге. Будильник Чимин ненавидит особенно люто, потому что со звонком всё резко прекращается, Мин бормочет " утро " и выпутывается, встаёт, разминая шею. На прикроватной тумбочке со своей стороны Чимин замечает стакан воды, жадно выпивая весь на одном дыхании. Ещё вчера он дулся на похоть, а сегодня сам испытывает в полной мере, прикрывая пах рукой, семеня в туалет и мечтая о большем. Джин достаёт из холодильника упаковки с готовой едой от известного бренда, специализирующегося на рационах с подсчётом калорий. - Вот бы чего-нибудь вкусного... Юнги машинально облизывает припухшие губы. - Тут же был ванильный пудинг! Признавайтесь, кто его съел?! - Не я! - И не я! - Это Чимини! Он ночью бродит. - Намджун, опять бессонница? - Мин участливо спрашивает. - Работал над лирикой? - Составлял список художественной литературы для Тэхёна, нашего порноголика. - Ооооо! - Я не порноголик. - Тэ трясёт головой. - Ничего, я в твоём возрасте таким же был. - Интернет с тех пор стал разнообразнее. - Мы не будем обсуждать такие вещи, пока я ем. - Хосок втыкает палочки в салат. - Давайте поговорим о литературе. Какое ваше любимое произведение? - Никакое. - Чонгук включает блендер, перемалывая овощи с фруктами. -...бамбук. По окончанию, слышно обрывок разговора, что вели Джун с Юнги, склонившись друг к другу. - Чего? - Да я говорю, что все истории Коэльо в голове перемешались. В какой было про бамбук, что долго набирается сил под землёй, а потом резко вырастает? - В энциклопедии?.. - Около сантиметра за день, ого. - Джин уже в телефоне, проверяя. Из общежития выходят, обсуждая панд. Юнги красят волосы в сине-голубой, а Хосока выбеляют до платины. Чонгук соглашается коротко подстричься, а Джин и Чимин отказываются от любых манипуляций, отращивая свой тёмный цвет. Тэхён действительно читает в свободные минуты с телефона, неосознанно перенимая манеру повествования - стихотворную, отчего весь день мемберы обмениваются высокопарными репликами, вызывая лёгкое недоумение у стаффа, когда Тэ склоняется в изящном реверансе. Группой движутся по пунктам расписания с серьёзностью и беспечностью в равных пропорциях, в конце Чимин ждёт особый пункт, и он разочарованно стонет, когда Юнги сообщает, что задержится с продюсерами для видеозвонка с коллегами в Америке. Не зная, чем себя занять, Пак затевает уборку на кухне, и садится с Сокджином смотреть какой-то нуарный детектив. - Я глупенький? - Задавая такие вопросы - да. - Я всё ещё не догадался, кто убийца. - Чимини, ты столько эмоций испытываешь от просмотра, именно этого и добивались создатели. Это же не кроссворд, тут важно погружение в атмосферу, а сопереживать ты умеешь как никто другой. - Всё равно хотелось бы быть умнее, на одной эмпатии далеко не уедешь. - Возобнови уроки английского, это всегда пригодится. Чимин стремится сейчас понравиться - не всему Сеулу и Южной Корее, и, чего уж там, половине мира точно, а одному конкретному человеку, до жопы занятому и немногословному. Чимин припоминает, как тот его периодически зовёт милым, и, пересматривая ночью видео под храп Хосока, замечает закономерность - Юнги гладит его, когда он в чём-то мягком и пушистом, что и правда мило, но не подходит под цель - заставить Юнги искриться так, чтобы выбило пробки и чтобы у него встало. Пак каждый день ходит в брендовых шмотках и наряжается в разные образы на работе, как вижуал, внешне он и так более чем в порядке. В три часа ночи Чимин включает свет в гардеробной, роясь в ящиках, в четыре - у него онлайн шоппинг, в пять он засыпает, в шесть Юнги вваливается в спальню, утыкаясь в шею и бормоча " Как хорошо, что ты здесь ". ...Может быть, всё, что нужно Юнги - это чтобы его ждали?.. Напряжённая неделя пролетает в заботах, и Сокджин, как посланник с твёрдой волей, отправляется к руководству с просьбой ослабить удавку. Мемберы загнанные из-за быстрого темпа, а для Юнги ситуация обостряется тем, что его явно взяли в оборот - Чимин переключается от милашки до стервы, обдавая то холодом, то теплом, отмечая малейшие ответные реакции, и дразнит без конца. Он маячит в студии, разрисовывая пол пачки стикеров, недвусмысленно прижимается по ночам, и пытается поцеловать, в любое время суток, недоумевая, почему от него уворачиваются. Когда Джин возвращается с победным: " Завтра выходной! ", его едва ли не на руках качают. - Давайте посмотрим " Довод ". ...И это такой долгий и запутанный фильм, что Чимин засыпает под тревожную музыку на коленях у Тэхёна, и зовёт во сне: - Юнгиии... Мин, жующий попкорн, физически чувствует на себе все взгляды. - Смотрите в экран, блять. Я в душе не ебу, что там ему снится. Тэ относит друга в кровать, и отвлекает от произошедшего, обсуждая сюжет, намеренно ошибаясь, чтобы его переубеждали. Чимин просыпается от холода, дезориентированный, ищет телефон, чтобы узнать, сколько времени. Пять утра. Почистив зубы, он приоткрывает дверь спальни, разглядывая в ворохе одеяла безмятежное лицо с растрёпанной синевой волос. Матрац прогибается от тяжести его тела, стоя на коленях, Чимин наклоняется, чтобы поцеловать в лоб, и на какое-то время замирает, соображая, что делать дальше. На Юнги серая, растянутая футболка и чёрные трусы, а под закрытыми глазами залегли тени. Хочется, чтобы этот котёнок проснулся, но в нужном настроении. ...Мин приходит в себя от собственного стона, и, помимо своего низкого и хриплого голоса, слышит влажный чмок. - Я тебе запрещаю ставить мне новые засосы. Рот нагло затыкают поцелуем, и в том, как двигает языком Чимин, чувствуется что-то смутно знакомое. Младший держит за шею, влезая глубоко, горячо, и для едва очнувшегося Юнги этого слишком много и резко, поэтому он прикусывает за язык, а когда этот намёк не понимают, с силой всасывает. - Аааааай! - Дай поспать, чудовище. - Сам ты чудовище. У нас будет секс? Мин распахивает глаза, смотрит на раскрасневшегося, явно возбуждённого Пака. -...Нет. - Почему. Юнги поднимает брови, и ничего не отвечает. - Ладно. - Ты куда? - Пойду подрочу, и забуду к тебе дорогу. - Чимин... - Пока.