Синтез (Synthesis)

              На следующий день Майкрофт приходит снова. Шерлок думает о том, чтобы слететь с катушек и повторить вчерашний «успех» — он старается, но слова не приходят. Вместо этого он чувствует, что имя Майкрофта прочно засело на языке. Он мог бы открыть рот и позвать брата, но куда там. Само собой, Майкрофт остается ненадолго. Между чередой визитов, приемами пищи и прогулками по больнице Джон зачитывает новую книгу. На этот раз «В поисках Аляски» все того же Джона Грина. Он краснеет и заикается на сцене, где кому-то отсасывают, и Шерлок смеется, потому что сама сцена, и герои, и Джон фантастически несуразны. Эта книга короче предыдущей, и они доходят до половины прежде, чем их навещает Молли. В качестве приветствия Шерлок называет ее по имени — и только потом понимает, что произнес «Молли». Она повзрослела за те три года, что он скрывался; все еще застенчивая и мягкая, она стала уверенней в себе (видимо, все же решила, что застенчивость и мягкость — ее стиль по жизни). Теперь ею сложнее манипулировать, но общение от этого только выигрывает. Он улыбается, довольный ее визитом и тем, что освоил новое слово. Она вспыхивает и роняет принесенный ею букет. Он посмеивается, и она защищается, чего раньше делать бы не стала: — А я думала — слышала — ты не можешь говорить. Афазия, верно? Она наклоняется, чтобы собрать упавшие стебли. Он пожимает плечами, кивает и смотрит на Джона. Джон понимает значение этого взгляда: — Смешанная афазия, если быть точным. У него в запасе лишь несколько слов. Главная проблема в том, что он не может выражать свои мысли. — О, — она неприятно поражена. В какой-то момент, перед тем, как заговорить с Джоном, она смотрит на Шерлока с жалостью. — Другие симптомы? Потеря памяти? Шерлок закатывает глаза и отворачивается; может, с медицинской точки зрения он и дурачок, но его интеллект, как и прежде, на месте, и его тошнит от людей, считающих, что он отупел только потому, что больше не может объяснить, насколько тупы они сами. Воздух наполняется напряженным молчанием. Он слышит тихое шарканье: это Молли наконец осознает свою ошибку. Но она не спешит извиняться, а он не собирается оборачиваться к ней. — Он все еще Шерлок, Молли, — мягко констатирует Джон, окончательно ломая тишину. — Конечно, — говорит Молли, но звучит так, будто она не верит. — Мне жаль, Шерлок; это было глупо. Он не очень-то убежден ее словами, но, все же, позволяет себе повернуться. Толку играть в молчанку со столбом? Наказание так себе. Все равно что лишить ужина объявившего голодовку ребенка. Визит Молли обещает быть интересным — теперь, после того как они объяснились; она сидит на втором стуле (Джон, как всегда, развалился на том, что ближе к кровати Шерлока) и болтает. О чем? Конечно же о трупах в Бартсе. Шерлок удивлен: она подмечает небольшую деталь, которую все остальные по привычке упустили, и даже больше — дает ей объяснение. — Окей, — Молли краснеет, заметив ухмылку Шерлока. — Она просто не могла быть хирургом. Я имею в виду не так, не с такими ногтями. Даже мне мои иногда мешают, приходится стричь их коротко, — она демонстрирует маникюр. — А с ее ногтями и скальпель не нужен.

***

Как всегда, дурные идеи приходят перед сном. Один на один с собой — сопящий на расстоянии вытянутой руки Джон не в счет — Шерлок сжимает кулаки и, зарывшись лицом в подушку, позволяет мыслям течь своим чередом. Единственный раз, когда вместо того, чтобы согнать с языка хоть что-то, он старается не издать ни звука. Радоваться тому, что смог — элементарно — назвать знакомых по именам? Он действительно жалок и заслуживает всех унизительных взглядов, адресованных ему. Он бесполезен, когда его интеллект заперт в темнице без возможности выбраться наружу. Глаза горят, плечи трясутся, и, как ни старайся контролировать дыхание — ничего не выходит; он рыдает, и это мерзко, он жалок, он ненавидит себя, ПОЧЕМУ бы ему не сдохнуть — гораздо проще и легче... Несмотря на усилия, ему не удается лежать тихо, и Джон, который обычно просыпается от любого шороха, открывает глаза и сонно тянется к Шерлоку. — Шерлок... Все в порядке? Гениальный вопрос: Шерлок трясется и всхлипывает — конечно, все НЕ в порядке — но, как бы то ни было, тот отнимает лицо от подушки и с произнесенным «нет» касается руки Джона. Джон бережно сжимает ладонь друга. « 'Нет' — я все ждал, когда ты это скажешь», — замечает Джон, и новый всхлип Шерлока похож скорее на смех. Хотя слезы не перестают, он, все же, немного успокаивается. Джон вздыхает. — Если бы я мог что-то сделать. Что угодно. Шерлок поднимает глаза и стискивает пальцы Джона. «Ты уже делаешь», — он хочет, но не может сказать. Что потом? Шерлок не помнит. Кто засыпает первым? Он или Джон?

***

Шерлок снова просыпается один. Медсестра приносит завтрак. — Не хмурьтесь! Сегодня на выписку! — нарочито-жизнерадостно сообщает она. Это действительно отличные новости, однако Шерлок все еще ждет Джона, чтобы рассказать об этом ему одному. Он угрюмо ковыряется в тарелке с завтраком. Джона все еще нет, когда сестра забирает Шерлока на неожиданный сеанс МРТ. Окей — неожиданный для него, тогда как все остальные, кажется, в курсе. Никто из них не понимает смысла его взглядов и жестов, больше того — все обращаются с ним как с ребенком. Похоже, даже технологии МРТ дошли до того, что аппарат вот-вот спросит: «ВЫ П-О-Н-И-М-А-Е-Т-Е МЕНЯ, мистер Холмс?» Он хочет Джона; Джон понимает его, Джон знает, что он не идиот. Правда в том, что все это заставляет чувствовать себя полнейшим тупицей, и он уже на полпути к тому, чтобы признать, что не понимает элементарных инструкций — это злит еще сильнее. Он призывает всю силу духа только потому, что осознает, что чем быстрее окончится этот фарс, тем быстрее он окажется дома — это все, чего он желает с самого первого дня. Когда он возвращается в палату, Джон уже ждет, упаковывая их вещи в армейский вещмешок. Шерлок так успокоен его присутствием, что забывает о злости и почти готов обнять Джона. Однако он ограничивается своей рукой на его плече, скупой улыбкой и рукопожатием — Джон улыбается в ответ, извиняясь за свое отсутствие. — Прости, что исчез вот так. Думал, ты захочешь переодеться в свою одежду перед тем, как отправиться домой. Я положил ее на кровать, — он извиняется, задерживая взгляд на стопке вещей, как будто есть хоть один шанс, что Шерлок их не заметил. — Доктор Джейн придет, чтобы вместе взглянуть на результаты последнего МРТ, но потом — сразу домой, — он кривится. — Майкрофт прислал машину. Шерлок корчит мину, разделяя чувства Джона. Он начинает переодеваться. В Джона летит смятая пижама. Он пыхтит: «Туалет изобрели и для тебя тоже, Шерлок», — но все же ловит и складывает одежду. Шерлок рад наконец надеть костюм; это делает его похожим на себя прежнего, и он нравится себе чуточку больше. Когда раздается стук в дверь, на Шерлоке только брюки и едва накинутая на плечи рубашка. Он кивает Джону, и когда Шерлок начинает застегивать пуговицы, тот отзывается: «Войдите». Доктор Джейн сразу переходит к делу, показывая им снимки. — Вы делаете заметные успехи, мистер Холмс. Эта область все еще повреждена — взгляните сюда — но отек сошел, — она делает паузу, после чего добавляет. — Более того, все, что должно было прийти в норму, теперь в полном порядке. Шерлок тщательно переваривает новости, несмотря на то, что как раз этого он и ждал. Чего он точно не ожидал: а) увидеть Джона, сжимающего кулаки; б) увидеть Джона с выражением лица хорошо натренированного разведчика. Он наклоняет голову и не понимает ровным счетом ничего, до тех пор, пока их взгляды не встречаются. «Что опять? Что ты там задумал?» Джон не отвечает — лишь хмурится и отводит взгляд. — Сейчас важнее всего как можно быстрее перейти к терапии, — объясняет доктор Джейн. — Следующие четыре недели станут отправной точкой в выздоровлении. Не упустите шанс. Держите ваше направление, — добавляет она, вручая Шерлоку конверт. Тот протягивает его Джону — заполнить бумаги сам он не может. — На вашем месте, я позвонила бы сегодня же. — Мы так и сделаем, — уверяет Джон, забирая конверт, чтобы аккуратно сложить в сумку. — Ну, Шерлок... Пора сматываться. Шерлок хватает пиджак, переобувается и, даже не зашнуровав ботинки, спешит за Джоном. Они проходят мимо стойки медсестры, спускаются в лифте и попадают на освещенную солнцем улицу, где их ожидает машина Майкрофта.

***

Шерлок обнимает миссис Хадсон. С языка почти слетает «Хадсон», но он не произносит этого вслух — слишком грубо. Джон, напротив, чересчур суетится. Он подталкивает Шерлока вверх по лестнице, чтобы поскорее уложить на диван, всучив одеяло, чашку чая и печенье. В конце концов, он возвращается на кухню, чтобы позвонить терапевту, и Шерлок вслушивается в разговор. «Да, мне нужно записать нового пациента. ...Да, по направлению. Доктор Джейн, Дэ-Жэ-Е-Ий-ЭН. ...Шерлок Холмс. Смешанная афазия. ...Достаточно тяжелая; он освоил всего 4 слова. ...Удар по голове тупым предметом», — Шерлок слышит, что Джон намеренно опускает подробности: «Он помешал преступнику. Семь, ммм, нет, восемь дней назад. ...Очнулся на третий день. ...Нет, никогда. ...Только той ночью. ...Да, знаю, я врач. ...Да, на скрипке. ...Хорошо. ...Ладно. ...Да, спасибо. До свидания» Джон возвращается, протягивая визитку. На задней стороне аккуратным военным шрифтом выведена новая надпись: «Понедельник, 14:30». Шерлок кивает и неожиданно понимает, что устал; теперь, когда утренняя суматоха позади, делать все равно нечего. Он отставляет чай и растягивается на диване. Голова все еще побаливает; он накрывает лицо ладонями, чтобы избавить глаза от назойливого света. Когда он просыпается, Джон дремлет в кресле. Шерлок запускает в него подушкой. Джон чертыхается. — Мог бы просто позвать по имени. Не прикидывайся, что забыл. Два дня ты только его и болтал. Шерлок кривит губы и, дразня, соглашается. «Джон», — он смакует каждый звук, произнося имя друга хриплым ото сна и долгого молчания голосом. Джон раздувает ноздри и закатывает глаза — но все равно выглядит польщенным. «Как насчет чая?» — он встает, собираясь пойти на кухню. Шерлок кивает; слово «да» пока еще не поддается. Он встает, и пока вспышка в глазах Джона не переросла в лекцию о постельном режиме, проходит к окну, чтобы взять скрипку. Он колеблется, настраивая струны непривычно долго. Что, если он и это забыл? Что, если все, что у него осталось — только мимика и имя Джона? Он начинает с Моцарта, и мелодия рождается так же легко, как и раньше. Чувствуя облегчение, он переходит к Песням Мендельсона, которые Джон слушает с явным удовольствием. — Мне нравится. Что это? Шерлок останавливает игру, и рот сам собой открывается для ответа. На несколько мгновений они застывают. Шерлок — с зажатой подбородком скрипкой и все еще открытым для ответа ртом, Джон — с широко распахнутыми глазами и пылающим лицом. В конце концов, Джон сникает и тянется к чашке. «Прости», — говорит он. «Я просто... Извини». Шерлок закрывает рот и замирает, с любопытством изучая Джона. За все время в больнице тот ни разу не забывал о том, что он не может говорить. Так почему забыл сейчас? Но простое наблюдение за Джоном не дает ответа, а Шерлок все еще не может спросить, так что через мгновение он снова вскидывает смычок — и комната наполняется музыкой Мендельсона, которого он исполнял столько раз, что можно забыть о нотах. Как же уютно и по-домашнему звучит повторяющее мелодию мурлыканье Джона.