***
Ближе к вечеру Чонгук уже был свободен. Правая рука слегка ныла от того, что он сегодня много писал. Да, конспекты — это всегда трудно и на них часто не хватает терпения. Но когда этику и эстетику преподает такой прекрасный, да еще и красивый преподаватель, то до минусов, скажем так, абсолютно нет дела. Самое главное, что Чонгуку интересно все то, что говорит Тэхен, как бы нудно это ни звучало бы от другого преподавателя. Однако про все занятия так или иначе он на время забывает: совсем скоро стукнет время, когда Чимин и Юнги заедут за ним. Отца он уже успел предупредить и даже «слегка» приврать. Ему не хотелось говорить о том, что он со своими друзьями отправляется в ночной клуб, а не на интеллектуальную беседу с чаечком да конфетами. Они уже давно не дети, хотелось совсем других развлечений. Только отец не одобрял такой стиль. Для него было важно, чтобы сын вырос добропорядочным мужчиной, а Чонгуку, хоть он и таков, не нравилось вечно сидеть в клетке. Именно поэтому он готовит себя: хотелось выглядеть красиво. Чонгук слегка нанес макияж, подобрал достойную одежду — в клубе явно никто ровня ему не будет. Мысль о «подцепить» кого-то у него не присутствовала. Ему этого совсем не хотелось, хотя большинство людей идут в клуб как раз только ради одноразового перепиха. Чону просто хотелось посидеть в компании своих друзей в вип-зоне, выпить и обсудить все насущное. Никакого секса или какой-либо тактильности. На нем были широкие черные штаны, такого же цвета футболка и сверху куртка. На ногах — кроссовки с массивной подошвой. На пальцах серебряные кольца. Поняв, что его устраивает свой внешний вид, Чонгук вышел из своей комнаты и быстро спустился по лестнице. Он не боялся, что его кто-то застанет в таком внешнем виде: отец работал в своем кабинете, не вылезая оттуда чуть ли не днями, выходя только из-за положенных завтрака, обеда и ужина. Рабочее время слуг — до восьми. Потому в доме никого не было, кроме Чонгука, преподавателя и отца, сидящего в кабинете. Конечно, если бы отец увидел Чона в таком виде, то задался бы вопросом, куда тот собрался в таком одеянии. У него, Чонгука, друзья ведь аристократы, а при встречах с такими людьми положено выглядеть презентабельно (в классической одежде — обязательно), а не приходить в подобном шмотье, как выражается отец. Но, слава Богу, он его не увидит. Чонгук, не заметив силуэт перед лицом, отвлекся на телефон, набирая сообщение в общий чат с друзьями. И как же он удивленно охает, когда чуть ли не сбивает своего преподавателя с ног. Тот, удержав равновесие, ошарашенно приоткрыл глаза. — Куда так торопишься, Чонгук? — интересуется тот, а Чонгук, выпалив тихое «Извини, я не заметил тебя», неловко поджал губы. Чон не хочет говорить. Да, хоть Тэхен и добрый, но все же он новый для него человек и он все еще к нему не до конца привык — они знакомы от силы два дня, не дай Бог скажет отцу о том, как он выглядел. Фишка недоверия к малознакомым людям всегда в нем присутствовала. — Я… — Чонгук на секунду замялся. Взглядом бегает по всему возможному, но в глаза Тэхена, как в тот раз, не удосуживается смотреть, что делает его вид виноватым — заметно невооруженным глазом, что что-то скрывает. А Тэхен это чует, но ничего не говорит, видя, как его вопрос Чона сбил с толку. — Я с друзьями. Чон слышит, как ему приходит уведомление на телефон — похоже, друзья уже подъехали к его дому. — В таком наряде? Разве ты дружишь не с аристократами? Да, неуважительно со стороны Тэхена задавать столько вопросов, особенно когда человек явно куда-то торопится — это видно по выражению его лица, по тому, как он кусает губы, по тому, как переминается с ноги на ногу. Однако что-то кольнуло у него, Тэхена, в груди — то ли волнение, то ли что-то другое, но явно ему непонятное. Вдруг Чонгук связался с плохой компанией? Или, может быть, еще что хуже… У Тэхена не было догадок. — Нет, Тэхен, — Чонгук вздыхает. — Мне нужно идти, ладно? Меня ждут друзья. Чон прошел мимо него, не заметив, как Ким заломил брови от легкого переживания, что осело на его сердце. И только Чонгук касается ручки двери, как Тэхен озвучивает: — Возьми мой номер. — Что? Зачем? — Чонгук округлил глаза и повернулся к Тэхену, который за это время уже успел подойти. — Мне нужно знать, что ты в порядке, — объясняет он ровным тоном. Собственную тревогу было трудно объяснить даже ему самому. — Просто позвонишь мне, как приедешь на место, хорошо, Чонгук? Чон, конечно, конкретно офигел от такого поведения. Но все же протянул свой телефон, чтобы Ким записал себя в контакты. Когда с этим делом было покончено, Ким заботливо выдал: — Будь в порядке. — Все будет хорошо, — быстро кинул Чонгук в ответ. Он коротко улыбнулся напоследок и вышел из дома. Друзья, увидев его силуэт, посигналили. Чон издалека улыбнулся и ускорил шаг, быстро усевшись на заднее сидение машины. А преподаватель, наблюдая за этим через окно, скрестил руки на груди и задумчиво поджал губы. Странное беспокойство.***
В клубе громко. Музыка бьет по ушам. Со временем Чонгук привыкнет, но пока эти биты бьют по ушным перепонкам так сильно, что, кажется, те попросту лопнут. — Ну что, как там твой преподаватель? — Чимин первый, кто этим поинтересовался. Они уже заказали разные виды алкоголя — им на троих должно хватить. Юнги принялся пить коньяк, а вот Чонгук с Чимином отдали предпочтение белому вину. Разговор шел сам собой. Они говорили о том, о сем, в голове никаких мыслей совершенно не присутствовало. Алкоголь постепенно начинал делать свое обязанное дело: тело расслабилось, на лицо непроизвольно лезла глупая улыбка даже при самых тупых шутках Чимина. Даже Мин, постоянно хмурый и едва ли не храпящий на каждом шагу, чувствовал себя более веселым, да и смеялся вместе с ними за компанию. С друзьями встретиться было здорово. Они давно не виделись, а потому увидеться перед предстоящим банкетом отлично сказалось на настроении. — Он хорошо объясняет, не ругает, — Чон начал загибать пальцы. — У него безупречно красивое… — он замялся, а затем неловко усмехнулся. — Все? — Надо же, повезло, — комментирует Юнги. — У меня вот преподаватель тем еще уродом был, — Чимин и Чонгук посмеялись, а Мин, состроив серьезное выражение лица, сказал, что это не смешно. Но, конечно, наврал: он следом хихикнул. — А сколько ему лет хоть? Есть возможность, ну, как бы сказать… — Чимин улыбнулся и дернул бровью. Это означало одно: что-то пошлое. — Я не знаю… Я не спрашивал у него. — Ну, а на вид? — Лет двадцать семь. — Ого, неплохо. Похоже, он и вправду хорош. — У меня все равно нет шансов, — Чон коротко улыбнулся, но эта улыбка вышла расстроенной. — Он ведь мой преподаватель, да и к тому же… Явно не гей. — А кто знает? — хмыкает Мин. — Попробовать все же стоит. — Нет, постойте, — Пак остановил обоих. — Давай-ка для начала ты спросишь, сколько ему лет. Вдруг ему сорок, но просто молодо выглядит? — Разве это проблема? — Юнги искоса посмотрел на Чимина. — А разве нет? — Ну, знаешь, наши дамочки, — он про этих самых аристократичных змей, которые всегда готовы плюнуть ядом в кого-либо. — И за восьмидесятилетних выходят. — Ну еще бы, — фыркает Чимин, цепляя сыр шпажкой. — Потому что им выгодно, особенно тогда, когда у папиков нет детей. Все наследство достается им. — Каждый по-разному с ума сходит, — Юнги пожал плечами. А Чонгук все же прислушался к совету Чимина: он достал телефон и, неуверенно смотря на мигающий курсор, закусил нижнюю губу. — Он не посчитает, что я идиот? — Посчитает, — Юнги убедительно кивнул. — Но разве советы Чимина когда-то были хорошими? Пак закатывает глаза на очередной подкол и, получив свою порцию тумаков в виде тыканья указательного пальца в ребро, Юнги успокаивается, больше не комментируя ситуацию. Иначе Чимин ему, как минимум, достанет то самое ребро своими проворными пальцами. — Ладно, я рискну.Вы:
Эм… Этот вопрос будет максимально странным и нетактичным. Но мне нужно знать. Сколько тебе лет?
Чон уже мысленно хлопает себя по лбу, когда отправляет это сообщение с глупым содержанием. Разве тактично интересоваться такими вещами, да еще и каким способом? Через телефон! Тэхен там подумает, что он свихнулся и точно посчитает дурачком, которого, как минимум, в детстве роняли на пол головой вниз раз пять. Однако отправку сообщения уже не отменить. Ким отвечает очень быстро — даже и двух минут не прошло. Преподаватель Ким: Мне тридцать пять. — Ему тридцать пять, — озвучивает сообщение вслух. — Пойдет, — отмахивается Юнги. — Спроси, гей ли он, — советует Чимин, явно уже поддатый. — Надеюсь, сейчас ты сам поймешь, что иногда советы Чимина следует игнорировать, — Чимин обиженно надул губы на слова Юнги, а Чонгук кивнул, подтверждая, что не станет слушать подобный бред. Видно, Чимин уже достаточно выпил, и из адекватного разума здесь остались только Чонгук да Юнги. Не густо, но и не страшно. Следом прилетает еще одно сообщение: Преподаватель Ким: Чонгук, что за странные вопросы ты задаешь мне в двенадцать часов ночи? И когда ты будешь дома? Уже поздно. Почему ты не позвонил мне? Чонгук, прямо как маленький ребенок, которому дали конфетку, улыбается, смотря в телефон. Сердце волнительно застучало: преподаватель за него переживает. От этого чувства приятно тянет внизу живота, а улыбка так и не сходит с лица, становясь все шире и шире.Вы:
Я скоро вернусь. Не переживай.
Чонгук все-таки отложил телефон, уже не интересуясь тем, что ему отправил преподаватель. Он продолжил общаться с друзьями, но из головы не выходила мысль, что Ким за него переживает. Казалось бы, они знакомы всего два дня, а тот поддается таким чувствам… Значит ли это что-то? Или Чонгук сам себе придумывает, надеется на что-то? Он не станет скрывать — только, конечно, перед самим собой, — что Тэхен его привлекает. Возраст мало влияет на мнение Чонгука. Этот странный интерес разжигает в нем огонек посередине груди, заставляя сердце учащенно биться, а дыхание сбиться. Это было странным для него, но в то же время новым, тем, чего хотелось достигнуть. Этого чувства хотелось еще и еще, больше и больше. За разговором с друзьями они много пьют. Чимин, видно будет даже слепому, уже пьян в хлам, и Чонгук даже не представляет, как они теперь поедут домой: совершенно все пьяны. Даже Чонгук, которого редко хорошо берет алкоголь, все-таки оказался пьян через пару-тройку бокалов белого вина. Юнги, который только так пил коньяк, тем более. Время близилось к часу ночи. Быстро они, однако, нажрались… Даже и не заметили, как за общением весь алкоголь был выпит. У Чонгука перед глазами начал размываться вид и это означало одно: пора прекращать, ему уже хватит, иначе он упадет и точно больше не встанет. Чимин же требовал еще, мол, он еще недостаточно выпил и не хотел с ними расходиться. — Время уже… Пора ехать домой, — думает Юнги вслух. — Как мы поедем домой? — задается очевидным вопросом Чон. Юнги коротко посмотрел на него и в итоге пожал плечами — и сам не знает. Пак вообще не хотел об этом думать: тот уже уперся головой в свои руки и дремал, бубня что-то под нос. Все решение свалилось на них, Юнги и Чонгука. — Что-то я совсем забыл, что у нас нет того, кто развезет по домам… И водителю домой ехать сказал, — Мин тяжело вздыхает и трет напряженный лоб. — А твой? — У нас нет водителя. Отец любитель поводить самостоятельно. — Есть идеи? Музыка, что играла в клубе, кажется, начала идти по второму кругу и уже порядком надоела. Чон тяжело вздохнул и встал из-за стола. — Я схожу в туалет и позвоню преподавателю Киму. Может, он сможет нас развезти… — это было плохой идеей, думает Чонгук. Явно плохой, потому что ему не хотелось показывать Тэхену ни себя пьяного, ни своих пьяных друзей, но вариантов не было. Да и тем более, время уже позднее — он практически заставит его встать с постели. А может, тот вообще уже спит. Юнги кивнул на его слова и проследил за тем, как тот, покачиваясь, вышел из вип-зоны. Чон еле как ковыляет к туалету. Быстро справляется с нуждой, едва стоя на ногах, потому что его качает неимоверно из стороны в сторону; глаза самостоятельно закрываются. Мозг уже требует отдыха. Помыв руки, Чон вытирает их и, достав телефон из кармана штанов, нажимает на контакт Тэхена. Да, было неловко звонить в такое время. Преподаватель, должно быть, уже спит и видит десятый сон, пока Чонгук тут веселится в клубе. Да и неловко, в принципе, было то, что ему придется затруднить Тэхена. Но, опять же, вариантов не было от слова «совсем». — Чонгук? — голос был слегка сонным. — Я разбудил тебя? — тон прозвучал виновато. Чон, и сам не заметив, поджал губы оттого, что расстроился. — Нет. Я дремал. Что случилось? Чонгук, прикрыв глаза, глубоко вздохнул и сказал: — Получилось так, что мы с друзьями не подумали, что… Кто… Ох, — из-за алкоголя он путается в словах, что звучит, наверняка, жутко нелепо. — Нас некому развозить по домам… Тэхен, ты можешь забрать меня и моих друзей? Пожалуйста. И извини, что я… — Ты пьян, Чонгук? — Чон даже вздрогнул от того, как тон преподавателя, поначалу обеспокоенный, превратился в ровный, почти в хладнокровный. Или, может, даже злой? — Да, — робко озвучил он. — Говори адрес. Я приеду. Чонгук забегал взглядом по туалету, сказал точный адрес клуба (слава Богу не забыл) и уточнил: — Ты злишься? — Поговорим после того, как приеду и отправлю твоих друзей домой. Это ничего хорошего явно не обещало. Чонгуку непонятно было, почему он чувствует перед преподавателем вину, ведь хорошими приятелями он назвать их не мог. — Хорошо, — вздохнул он и положил трубку.***
Чонгук уже морально готовился видеть этот тяжелый взгляд, который обычно всегда бывает у тех, перед кем провинились. Но и по сути, нихрена он не провинился, просто чувствует себя вот так странно. Он морально готовился, да, но, — черт побери, — когда он увидел эти черные глаза и нахмуренные брови, то понял, что подготовка была полнейшей ерундой. Она тут не поможет. Тэхен выглядел рассерженно. И непонятно из-за чего именно: что его попросили выйти из дома в такое время, когда он практически заснул, или потому что Чонгук не объяснил ему перед выходом, что пошел пить. Юнги затащил Чимина на задние сидения. Тот до сих пор спал, так что Мину до машины пришлось его практически тащить на себе, что мало ему понравилось. Чонгук же уселся на переднее сидение, и это было жутко дискомфортно. Он буквально чувствовал на себе горячий, практически обжигающий кожу тяжелый взгляд, но Тэхен молчал. Чонгуку он ничего не сказал. Видимо, весь разговор предстоял после того, как он развезет ребят по домам. И это пугало, потому что было неизвестно, что от Тэхена ожидать. Чонгук еще не прощупал почву — с Кимом это трудно. Юнги сказал, куда их везти. Чонгуку объяснил, когда тот вопросительно глянул на него через зеркало заднего вида, что переночует у Чимина, чтобы не затруднять Кима их, так скажем, разъездом. А это значит, что совсем скоро будет малоприятный разговор. В салоне машины была поразительная тишина, если не вспоминать про вздохи Пака во сне и его еле слышный храп. Для Чонгука же это затянувшееся молчание было неловким и пробирающим до мурашек, но и говорить не хотелось. Было назойливое ощущение того, что если Чон скажет что-то не то, то Ким убьет его одним своим взглядом, а это такая себе перспектива. — Хорошего вечера вам, — Юнги, кое-как вытащив спящего Чимина из машины, помахал им рукой и закинул друга на плечо. Чонгук улыбнулся ему и кивнул, таким образом желая того же. А затем эта улыбка с лица медленно сползла. Он напряженно уставился вперед, все еще чуть-чуть пьяный. Тэхен надавил на газ и съехал с места. Теперь это молчание было еще более неловким, чем прежде, потому что они остались наедине. Машин на дороге практически не было — это значило, что они совсем скоро приедут домой. — Так ты зол? — неуверенно спрашивает Чонгук во второй раз и боится посмотреть на Тэхена. Но все же делает это, хоть и через силу: замечает, как Ким сжал челюсть, отчего проявились желваки. — Безумно, — сказанное противоречит его же тону — тот был удивительно спокойным. — Это и есть твои друзья, Чонгук? Алкаши? Они тебя спаивают? Чон захлопал глазами и уставился на Тэхена как баран на новые ворота. Что? — Нет же… Они тоже аристократы, — Чон отвернулся и посмотрел в боковое окно. За ним было темно, эту мглу едва ли разбавлял свет тусклых фонарей. — Просто мы с ними иногда веселимся. Быть серьезными и правильными в нашем возрасте скучно, понимаешь? Тэхен резко надавил на тормоз. Машину тряхнуло, а Чонгук шокировано округлил рот и пискнул, как напуганная мышка. — Ты ушел в девять часов вечера, Чонгук, — спокойно продолжает Ким, потерев переносицу. Он нахмурился и, если честно, ему это совсем не к лицу. — Ты написал мне в двенадцать, а я тогда не спал. Знаешь, почему? — Почему? — снова вышло робко. Чон в очередной раз боится посмотреть на Тэхена. Тот выглядит очень серьезно и сильно. — Я ждал твоего звонка, — Тэхен посмотрел на него. Глаза в темноте блестели, как у какого-то Дьявола. — Я же сказал позвонить мне, как приедешь, Чонгук. Разве это было сложно? — Но я же… Позвонил. — Да. Через пять часов, — Ким наклонился к нему. — Я что мог подумать? — Но я же сказал, что еду с друзьями, — Чон сейчас похож больше на щенка с большими-большими невинными глазками. — Твои друзья выглядят очень сомнительно, — преподаватель, устало вздохнув, отвернулся от него и все же надавил на газ снова, продолжив движение. Диалог кончился. Чонгук теперь чувствует вину еще больше: Тэхен прав, он должен был позвонить, чего не сделал, потому что заговорился с друзьями. Хотелось попросить прощения, однако глупая гордость не давала. Чонгук понимал, что заставил преподавателя знатно понервничать, но ничего не мог поделать со своим характером, который запрещает ему просто-напросто извиниться за чужие вымотанные нервы. — Ты расскажешь отцу? — Чон грустно уставился обратно в окно. Тэхен ехал неторопливо. Ким немного помолчал, а затем, припарковавшись у их дома, озвучил: — Не скажу. — Правда? — Чонгук так обрадовался, что сможет избежать какого-либо наказания. Отец был бы очень недоволен тем, как Чонгук провел время, а уж тем более тем, что попросил преподавателя развозить своих друзей. Это показало бы их семью с неправильной стороны — так бы подумал отец. — Правда. Но пожалуйста… — Спасибо! — Чон на радостях (и на пьяностях) тянется к лицу преподавателя и смазано целует прямо в губы. Чонгук отстранился с громким чмоком от чужих губ, разорвав ниточку слюны, что потянулась от их губ — и сам не понял, что сделал, уставившись на Кима удивленными глазами. А Тэхен был не менее ошарашен. Они оба долго смотрели друг на друга, в глазах было столько вопросов, но ответов — всего ничего, целых ноль. — Ты… — медленно начал Ким. — Простите! — Чон выскочил из машины как ошпаренный. — Я правда не знаю, что на меня нашло. Простите. Тэхен наблюдает за тем, как парень спешно, хоть и покачиваясь, удаляется в дом. А сам сидит в машине, до сих пор шокировано глядя вперед, и трогая свои влажные после поцелуя губы. Ему не показалось. Он тоже думает о нем не только как о преподавателе. Чонгук тяжело задышал — слишком быстро пытался спрятаться в доме и едва ли не бегом шел до своей комнаты. Ему хотелось забыть об этом, как о страшном сне. Он действительно и сам не понял, что сделал. Момент был коротким, практически незаметным, но щеки и губы горели от этого поцелуя так, будто они целовались приличные минут десять. Сердце тарабанило об грудную клетку будто бы в надежде вырваться на волю. Чону было страшно. Он так обрадовался, что Тэхен не скажет отцу, что произошло этой ночью, что совсем позабыл о личных границах. Это все было из-за мимолетного счастья и алкоголя в крови. Он должен признать, что ему понравилось: чужие губы хотелось попробовать еще раз и немного дольше этого мелкого поцелуя, что произошел в машине. Однако последствия своей глупости страшили похлеще ужастика. Чонгук уселся на кровать и спрятал лицо в ладонях. Собственное дыхание обожгло щеки и лоб. Ему хотелось сгореть со стыда, скрыться от чужих глаз на добрый год, а еще лучше перезаписать произошедшее в другом варианте. В комнате не было ни единого источника света. В его планах было переодеться и спрятаться под одеялом, заснуть крепким сном и забыть о том, что произошло, на следующий день. Он так и сделал: стянул с себя вещи и, не раздумывая, кинул куда-то на пол — в темноте ничего не разглядеть. Залез под одеяло и прикрыл глаза. — Чонгук. В дверь постучались. Голос за дверью дал понять, кто именно — это преподаватель. С ним сейчас, если честно, не совсем хотелось говорить. Чон сам себя не понимал. Избегать последствий, конечно, долго не получится, но пока закрытая дверь его комнаты их разделяет, его никто не тронет. — Ты не настроен на разговор, верно? — тон звучал даже как-то расстроенно. Чонгук выглянул из-под одеяла. Противоречивые желания накрыли его с головой: ему и не хотелось видеть Кима сейчас из-за собственного стыда, но в то же время хотелось поскорее впустить. Он сглотнул вязкую слюну. Все тело покрылось липким, неприятным холодным потом. Что ему хочет сказать Ким? Что он неправильно поступил? Что они не могут быть больше, чем преподаватель и обучающийся? Он все это прекрасно понимает — в свои двадцать шесть лет не глупый. — Я не готов сейчас к разговору, — пробубнил Чон едва различимо, но на приличной громкости, чтобы Тэхен, находящийся за дверью, отчетливо услышал его слова. — Уверен? — с надеждой спрашивает он. Он кратко промычал и спрятал лицо в мягкой подушке. От наволочки шел утонченный запах лаванды. Тело Чонгука тряслось так, словно бы от холода. Однако это было волнение. Он так боялся того, какие последствия могут быть от его пьяной проделки… — Хорошо. Я даю тебе время подумать над тем, что ты сделал. Обсудим это завтра. Чонгук слышит, как звук шагов отдаляется. Хлопает себя по лбу и морщится. В какую же нелепую ситуацию он попал.