Nossas lembrancas

Когда Тэхен упомянул испорченные штаны, Чонгук подумал, что это тонкий намек на что-либо. Но нет: они действительно сейчас стоят в ванной и пытаются отстирать ткань от вина. Чон даже как-то слегка расстроился, что это не было намеком на что-то большее, но на лице эту эмоцию не показывал, чтобы преподаватель не задавался вопросом. Главное, что они под шумок ушли и теперь могут побыть немного наедине. Быть рядом с Тэхеном, пусть тот даже ничего и не говорит, немного волнительно. — Господин Чон говорил, что банкет состоится через неделю с лишним. Совсем скоро, — озвучил мысль вслух мужчина, пока Чонгук переступает с ноги на ногу. Стоять, конечно, в одних трусах перед преподавателем немного неловко, но в мозг давно ударил алкоголь, так что он не умирает со стыда, как бы это было при трезвом состоянии. Кажется, Кима это тем более не волнует. — Мы с тобой пропустили несколько уроков из-за игры в «кошки-мышки». Нужно наверстать, понимаешь это? Чонгук робко кивнул и опустил взгляд в пол. С одной стороны, это его вина, что они пропустили несколько уроков по этике и эстетике, ведь эти бегалки были его инициативой. А с другой: он не мог иначе, потому что боялся, как ребенок, жутких последствий. Чону повезло, что его преподаватель именно Ким Тэхен, потому что, он уверен, произошла бы эта ситуация с человеком постарше (может, лет на пять), случился бы самый настоящий кошмар. Как правило, чем преподаватель старше, тем больше он строже. Это правило Тэхена обошло. Да, он, определенно, строгий в некоторых моментах, но в меру. Другой бы учитель, наверняка, его ругал даже за глупейшие ошибки, а о той ситуации точно бы узнал отец, и тогда домашний арест было бы не миновать. Чонгук в некоторых аспектах очень боится отца. Так как их семья была аристократичной, здесь обязательно держалась дисциплина. Чона растили уже чуть ли не с пеленок со словами: «Тебе стоит подчиняться моим приказам и не нарушать запреты. Для нас, аристократов, ошибки недопустимы». И так получилось, что он к этому привык. То есть, запреты на какие-то вещи давно его не удивляют. В свои двадцать шесть, бесспорно, хотелось погулять, повеселиться хотя бы немного, но сам Чон не особо увлекался распутным образом жизни; вылезти один раз в месяц-два с компанией куда-то и позабыть об этих нудных аристократичных обязанностях было уже великим достижением, и этого ему хватало по горло. Он знал, что, даже если и просить разрешения у отца выйти в такие места, то он получит отказ. Мин-Дже был строгим, непонимающим подобные желания, а потому упрашивать его было попросту бесполезно. Поэтому уходил он всегда скрытно под предлогом «я спать пошел, ко мне не заходить» или врал о том, что едет в гости к Чимину или Юнги, дабы не было вопросов. Чонгук даже не представляет, какую взбучку бы ему устроили за то, что он попросил своего преподавателя забрать его пьяного и таких же в щи друзей. Весь этот контроль был дотошным, однако Чонгук уже ничего с этим не сделает — так уж «повезло», что он родился в аристократичной семье. Только если съедет от отца, но пока возможности нет: он не работает, а деньги требуются много где. Как вариант — это попросить у отца деньги на квартиру, но на множество вопросов, вроде: «Зачем?», «Тебе что, не нравится жить со мной?», «Почему?», отвечать не хотелось. — Кажется, отстиралось, — Тэхен заставил выбраться из своих мыслей. Глянув на него, он протянул мокрые штаны. — Мы же просто могли закинуть штаны в стиральную машину. — Для начала стоит обработать пятно перекисью водорода — она вытягивает винный пигмент. Учитывая, что твои штаны светлые, они бы попросту без этого не отстирались. Да уж, ему еще многому предстоит учиться у своего преподавателя. Теперь хотя бы будет знать, как отстирать вино с одежды. — Надо подождать десять минут, пока впитается, и потом уже закинем в стирку. Чон коротко кивнул и присел на бортик ванной. Время удивительно быстро летит: казалось бы, еще недавно Чонгук случайно зашел сюда, когда Тэхен мылся, а уже столько дней прошло с того момента… Кажется, почти неделя? Тэхен уперся поясницей в раковину и скрестил руки на груди. — Нас не потеряют? — задался вопросом Чонгук вслух. Преподаватель только повел плечами. Они ведь даже не предупреждали, что уйдут, и это было их ошибкой. Однако Чонгук надеялся, что друзья что-то наверняка придумали, чтобы обосновать их уход. С того момента, как они закончили пить, прошло максимум двадцать минут. В теле все еще чувствовалась слабость, от которой тело покачивалось, а руки дрожали. — Хочешь вернуться туда? — Ким кивнул подбородком в сторону двери, намекая на то, чтобы он вернулся на задний двор. Чонгук только отрицательно покачал головой. — Почему так? — Не знаю. Я устал, — и ведь действительно: Чон уже думал о сладком сне, что ждет его. От выпитого алкоголя всегда появляется расслабленность и вялость, из-за которых тянет в сон. — А как же друзья? — поинтересовался Тэхен. — Они и без меня посидят, — Чонгук кратко улыбнулся. Чонгук улыбался очень мило, прямо как самый настоящий кролик. Тэхен ловит себя на мысли, что слишком уж засмотрелся на это чудо: он был пьяный, сонный, едва ли не клевал носом. Чонгук был такой простой, оттого и прелестный. Дождавшись, когда десять минут пройдет, Тэхен закинул штаны в стиральную машину. — Не включай ее, слуги сами разберутся. Они выходят из ванной комнаты и медленно идут к своим комнатам. Тэхену тоже не хотелось возвращаться точно по той же причине, что и Чонгуку. По его режиму он уже давно должен читать книгу часик-другой и лечь спать, чтобы набраться сил на новый день. Прощаться не хотелось. Но ни Чонгук, ни Тэхен не давали об этом понять. После того разговора за столом, Тэхену до боли хотелось обнять чужое хрупкое тело и прижать к себе как можно сильнее. Для него все еще кажется странностью то, что он влюбился в парня, младше его на девять лет, с первого взгляда, но, смотря на этого чудного в который раз, он совершенно забывает о неправильности всего между ними происходящего. — Доброй ночи, Чонгук. Чон хмурится и опускает взгляд. Тэхен хмурится следом, не понимая, в чем дело. — Ты можешь сегодня побыть со мной? — неуверенно попросил он, а Тэхен клянется, что у него сердце пробило несколько ударов и пульс отдался глухим звуком прямо в ушах. Он молча прошел следом за Чонгуком в его комнату. По Чону видно, что тот обрадовался, как маленький мальчишка. Ким чувствует при одном взгляде на него, как влюбляется с каждой секундой сильнее. Чонгук, улегшись на кровать, похлопал по месту рядом с собой. Тэхен неторопливо стянул с себя кофту, под которой была футболка, и повесил ее на спинку стула, а затем улегся рядом. Смотреть друг на друга в кромешной темноте вызывало миллионы ярких, практически невинно-детских чувств. Это было до одури приятно. В глазах Чонгука ярко светилось множество звезд, а его улыбка не стоила и всего мира. Тэхен смотрел в этот черный омут, понимая с концами, что он забрал его в свой плен. От взгляда в чужие глаза было практически невозможно оторваться. На самом деле, и не хотелось. На душе было так спокойно, когда смотришь в них. — Я хочу поцеловать тебя, Чонгук, — раздалось в тишине. В груди у Чонгука кольнуло от неожиданной фразы. Тело как будто бы стало еще легче. — Поцелуй, — шепотом. Ким пододвигается по кровати к нему, практически упершись носом в чужой. Зрительный контакт ни на секунды не прерывался — от этого как будто зависела их жизнь. Тэхен неторопливо наклоняется и все-таки смакует чужие губы. Поначалу так мимолетно, нежно: он едва ли коснулся губ Чонгука своими, но как же это было приятно. «Смелее» — говорит в своей голове Тэхен, и целует уже настырнее. Чонгук тяжело выдохнул прямо в губы, прижимаясь телом к чужому. Тэхен скользнул рукой по талии, которую оголила съехавшая вверх футболка, провел ею по животу, изучая каждую частичку тела. Чон окольцевал одной рукой шею Тэхена, напористо толкаясь в его рот языком. Перед глазами словно бы звезды: целоваться со своим преподавателем было чем-то новым и таким заводящим, что Чонгук едва ли держал себя в руках. Было бы прекрасно просто остаться двумя телами, целующимися в темноте. Никуда не выбираться. Хотелось, чтобы этот день никогда не заканчивался — он был таким насыщенным и удивительным для Чонгука, что хотелось произвести все заново. Да, Ким Тэхен понимал, что допускать какие-либо любовные отношения со своим учеником было нельзя — это может обернуться ему увольнением. Вряд ли отец Чона допустит то, что между ними сейчас происходит. Мало того, что он строг, так еще и плюсом, наверняка, зверский гомофоб. Но Чонгука жутко хотелось: этого человека хотелось забрать под свое крыло, одарить заботой, вниманием и теплом. Было ли для него это странно? Определенно. Он не привык влюбляться по щелчку пальца, но с Чонгуком что-то пошло не так. Этому не было объяснения, но все происходящее явно радовало не только его, Тэхена, но и Чонгука, который после того поцелуя бегал от него, сверкая пятками. Тэхен навис над Чонгуком, заставляя его раздвинуть под своим телом ноги. Не хотелось переходить во что-то страстное. Хотелось изучить друг друга сполна, целоваться до сбитого дыхания, наслаждаться каждой секундой. С Чонгуком хотелось нежно, но в то же время преподаватель до чертиков желал изучить его тело, узнать, что его обладателю нравится в постели, а что наоборот недопустимо. Всего Чонгука хотелось узнать «от» и «до». Чувство к нему было тянущим внизу живота и пылким, заставляющим сердце биться учащенно. Ким клянется, что давно такую сильную влюбленность и вовлеченность в кого-то не чувствовал. Чонгук прижимается всем телом к чужому, водит ладонями по крепким плечам и отдает всего себя в поцелуе. Его дыхание сбито, грудь каждый раз вздымается, намекая, что в небольших перерывах он старается взять побольше кислорода в легкие. Тэхен не был сильно настойчивым. Поцелуй был утонченным, спокойным, но до чертиков возбуждающим. Интересно, как бы друзья отреагировали на то, что он все же поговорил со своим преподавателем и… Сейчас целуется с ним? Наверное, те бы с ума сошли от шока. Почему-то это осознание Чонгука делало радостным. — Чонгук-и… Солнышко, — выдыхает Ким в губы, разрывая поцелуй в кои-то веки. Чон смотрит на него расфокусированным взглядом, хватая губами воздух. То ли Тэхен слишком влюблен, то ли видит в этих прекрасных глазах миллионы звезд, в которых готов сейчас же утонуть. — Ты же понимаешь, что никто не должен знать о наших взаимоотношениях? — шепотом уточняет он, засасывая нижнюю губу Чона, на что тот томно выдыхает и тянется вперед, дабы продолжить поцелуй. — Ответь, — прозвучал приказный тон. — Понимаю, — говорить о том, что друзья знают о их неких взаимоотношениях, не хотелось. Чонгуку не хотелось прекращать поцелуй, он не хотел, чтобы преподаватель уходил. Наверное, узнав об этом, он очень разозлится: не понимает ведь, что друзья Чонгука никогда никому не расскажут о его тайнах. — Умница, солнышко мое, — от похвалы у Чонгука голова кругом. О последствиях не хотелось думать ни разу. Пока они с Тэхеном наедине, хотелось насладиться им вдоволь, пока есть возможность. Ким продолжает целовать: однако уже не губы, а шею. Он изучает ее влажными после недавнего поцелуя губами, тихо чмокая участки кожи. Чонгуку в один момент хочется просто стянуть с Тэхена одежду и расстелиться под его телом, доставить своему преподавателю удовольствие и получить его взаимно. Чонгук пробует проскользнуть ладонью вниз между их телами, накрывая ладонью член через ткань штанов. Размер довольно впечатляющий. Осознание, что преподаватель возбудился только от одного их поцелуя, очень льстит и заставляет сердце, и без того слабое, биться чересчур сильно. Но Чон не станет обманывать: он и сам возбудился. — Ты уверен, что хочешь сейчас? — заботливо спрашивает Тэхен, когда чувствует трение ладони о его возбужденный орган. Ему не хотелось торопиться, но одновременно он так сильно желал Чонгука, что искушению не поддаться было безумно сложно, практически невозможно. — Мы пьяны. Не пожалеешь на утро? — Нет, Тэхен, я… — Чонгук запнулся и громко сглотнул, когда Ким поцеловал его ниже уха. Слабое местечко нашел. — Я очень хочу тебя. Я не пожалею. Чонгук его хочет и это чувство взаимно. Тогда почему бы и не заняться любовью, если они этого желают в данный момент? Искать какие-то отпирательства было бы неправильно, особенно когда так голову кружит от прелюдий. Тэхен отстраняется от Чонгука и, стянув с себя верхнюю одежду, откидывает ее прочь. Они снова соединяют губы в поцелуе, но тот моментально, по сравнению с их первым, становится диким, наполненным «от» и «до» желанием, жадностью. Чонгук отвечает на каждое прикосновение языка ко своему, удовлетворенно мычит в поцелуй, чувствуя, как Ким помогает ему снять с себя трусы. Одеяло смялось в ногах и сползло на пол. Ни единого источника света в комнате. Тишина, разрываемая только чмоками поцелуев, звуком прикосновений друг к другу и шуршанием снимаемой одежды. Чонгук даже не заметил, как с прелюдий они перешли на подготовку. Тэхен был очень обаятельным мужчиной: и в своих выражениях, и в своем поведении, и даже в сексе. Он относился к Чонгуку заботливо. — У тебя был секс с мужчиной, Чонгук? — интересуется Ким. Чонгук наблюдает за тем, как тот поцелуями спускается от груди до его впалого живота. Каждый чмок на коже отдавался легким приятным жжением. Чонгуку бы хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. — Нет, — честно отвечает Чон, тяжело выдыхая от того, что губы преподавателя коснулись гладко выбритого лобка. Ноги почему-то задрожали от осознания, что последует за этим действием. — Неужели? А с девушкой? — вид Тэхена, который поднял на него взгляд, размещенный между ног — это нечто. Это возбуждает только больше. Чонгуку становится неловко от такого зрелища, но, черт возьми, как же это сексуально выглядит. — Был, но… — Чонгук проскулил, когда Тэхен, пропустив руки под ягодицы своего ученика, резко сжал их. — Мне не понравилось. — Все же, значит, я первый, кто лишит тебя анальной девственности, верно? — Тэхену нравилось, как это звучит. Что-то вроде: «я буду его первым». Ким не останавливался в поцелуях: он оставлял их и на лобке, и на торсе, и под пупком. Это было так нежно и мило со стороны Тэхена. — Получается, что… Да, — неуверенно озвучил парень, немного замявшись. Все происходящее было до жути смущающим, один Тэхен чего стоит. Чонгук не привык, когда на него смотрят так часто и пристально, как будто прям до костей. Наверное, с Кимом к этому придется так или иначе привыкнуть. Уголки губ Тэхена непроизвольно дрогнули. Он улыбнулся и, отстранившись, подтянулся ближе к лицу Чонгука. — В этот раз я буду нежным, но… — он жарко выдохнул Чонгуку в губы, опаляя их дыханием, и мокро чмокнул их, со свистом втянув воздух: дышать было тяжело от возбуждения. — Но в следующие разы, боюсь, я буду очень грубым в сексе. — Грубым? — вопрошает Чонгук, часто заморгав. Его ресницы мило дрожат, а сам Чон похож на любопытного ребенка. Очаровательный. — Это как? — Я буду тебя шлепать, — озвучивает Ким, целуя его в шею. — Буду втрахивать в этот матрас, — целует в ключицу, пока от сказанного Чон скулит и досадно мычит в поджатые губы. — Буду тебя брать полностью и без остатка, Чонгук, понимаешь, о чем я? — Да… — он жадно хватает губами воздух. — Я не против. Ким улыбнулся одобрению и потянулся за новым поцелуем: они несильно стукнулись зубами. Тэхен едва слышно смеется в поцелуй и заново отстраняется со звонким чмоком, заставляя Чона нахмуриться и недовольно промычать. — Мне нужно сходить в мою комнату, солнышко, — он оставляет прощальный поцелуй за ухом Чонгука. Блять… Это ужасно приятно. — Без лубриканта вряд ли мы зайдем дальше, чем поцелуи. — Хорошо, — Чон наблюдает, как Тэхен поднимается с кровати и, едва ли найдя свои вещи, выкинутые в порыве страсти, прикрывает вставший член, совсем позабыв о заднице. Чонгук звонко смеется. — Я жду тебя, мистер голожопик. — Попрошу, — хмыкает демонстративно у двери. — Мистер Ким, — поправляет он его, а затем, улыбнувшись напоследок, выходит из комнаты, для начала убедившись, что в коридоре никто не присутствует. Чонгук, радостно улыбаясь, смотрит в потолок. Дыхание было неровным, в груди что-то необъяснимое дрожало от волнения. Он счастлив? Похоже на то. Это чувство было до жути прекрасным. Не хотелось бы, чтобы оно заканчивалось. Чувствовать себя счастливым — это сравнимо с полетом птицы: было легко, было свободно. Когда это чувство заканчивается, становится не по себе и не хватает той простоты. Тэхен не заставляет себя долго ждать. Он закрывает дверь на щеколду (слава Богу, она присутствует на двери в чонову комнату, иначе оставаться наедине с такими действиями, что сейчас происходят, было бы довольно рискованно), и откидывает вещь, которой прикрывал голый пах. Чонгук раздвигает ноги, как будто подзывая, и Тэхен сразу же помещается между них. Они нежно целуются: от таких поцелуев сердечко у Чонгука быстро бьется; это похоже чем-то на детскую, запретную любовь. Только вот Чонгуку двадцать шесть, а его идеалу из всех идеалов тридцать пять, и он его преподаватель. Несмотря на то, что невелика разница в возрасте, так или иначе отношения у них должны быть чисто деловые и только. Опасно иметь особую связь, когда вы приходитесь друг другу преподавателем и обучающимся. Но пока они в этой комнате наедине, эти факты не особо волнуют. Они изучают губы друг друга, звонко причмокивая, тела — горячими, будоражащими прикосновениями. Чонгук тает в Тэхене, Тэхен тонет в Чонгуке. Чувство гармонии возникло как никогда кстати: они так идеально чувствуют друг друга, так гармонично смотрятся вместе. В этот момент было спокойно на душе. Было осознание, что никто их не тронет, пока что никто не узнает их маленькую шалость, никто не узнает, что они пошли наперекор должным правилам. — Ты очень-очень красивый, Чонгук, — шепчет Тэхен, целуя мягкую щеку Чона, на что тот довольно фыркает, словно песик, которого чмокнул его хозяин. В тоне было столько невообразимой нежности; Чон в ней утопал, становился без вести пропавшим. Голос Кима кружит ему голову, слова остаются в шкафчике прямо в сердце. Его преподаватель был очень обаятельным и красивым. Был заботливым, чутким, в меру строгим, на постоянной основе носил классические вещи. Ким Тэхен — это как самая дорогая картина в известном на весь мир музее, только гораздо лучше, но на пример этого «лучше» ничего не придумать. Когда-то где-то обращенное на Чонгука внимание, кусочек заботы, искренней улыбки Тэхена повлияли на чувство под названием «влюбленность». Она появляется не из-за тех подарков, что змеюкам-аристократкам дарят, измеряется не нулями на счете, а едва заметными действиями. Постепенно, короткими шажками, можно добиться самой искренней любви. Чонгук старался быть с Тэхеном наравне: он везде трогал его, оставлял свои невидимые отпечатки, желая подарить самую прекрасную ночь. Но, с другой стороны, она уже прекрасна тем, что они наедине друг с другом. В тишине слышать звуки поцелуев на коже, едва заметного трения, шуршания простыни под двумя телами на кровати — многого стоит. От этого скручивает внизу живота, а сердце лихорадочно бьет. Бабочки, ожившие посередине груди, бунтуют, почти разрывают органы. Каждое действие было незабываемым. Ким открывает баночку смазки и выдавливает ее на пальцы; трет между пальцами, чтобы та стала комнатной температуры. Даже в подобных мелочах преподаватель был внимательным, что не могло Чонгука не радовать. — Скажи, если будет больно, — поцелуй под подбородком. Чонгук коротко кивает, тихо ахнув от слегка надавившего пальца на дырочку. Он подозревал, что будет неприятно. Но ради Тэхена, да и ради будущего удовольствия он готов был потерпеть несмотря ни на что. Ему не хотелось портить их настрой, их планы, когда они уже зашли за полосу. Как говорится: пути назад нет. Переступил полосу — следуй дальше. Тэхен, как и обещал, очень аккуратен: он, проникнув целым пальцем, неторопливо растягивает его. В заднем проходе слегка покалывало, но это было мелочью, до которой совершенно не было дела. Чонгуку хотелось Тэхена, всего и целиком. Знаете, есть такое ощущение, когда с человеком хочется слиться воедино. Не в интимном плане, а в моральном. Стать одной душой, что-то вроде этого — Чонгук сейчас чувствует это, и не знает, как это объяснить. Но мысли об этом из головы моментально выходят, когда Тэхен вставляет второй палец. Он влияет на тело, что больше похоже на накаленный провод в данный момент, отвлекающими маневрами: поцелуями у сосков, несильными укусами. Чонгук клянется, что Тэхен, наверняка, оставил миллион невидимых отпечатков от поцелуев на всем его теле. Это было здорово. Чонгук чувствовал себя нужным кому-то спустя столько-то лет. Отцу было на него все равно. Чонгук привык к наплевательскому отношению, потому что давно не ребенок и понял, что к чему. Он также понял, что отцу тоже было нелегко в какой-то определенный этап его жизни: в то время, когда Чонгуку нужно было изучать весь этикет (потому что подобным занимаются сразу с детства), умерла мать. Отцу было совершенно не до того, чтобы воспитывать сына — он закрылся и поник. Воспитание какое-никакое хоть и было, но отцовскую любовь вряд ли Чонгуку удосужилось почувствовать. Появилось уже позже, такое ненавязчивое, глазу незаметное, внимание отца. Но только когда тот остыл и смог смириться с тем, что жена погибла. Чонгуку тоже было плохо тогда — вряд ли бы он смог заниматься подобным после смерти матери. В груди был тяжелый осадок, от которого до боли скрипели зубы. — Ох… — неровно выдохнул Чонгук возле уха Тэхена, на что тот расплывается в довольной улыбке. С Тэхеном было хорошо. Он давал внимание и заботу — этого хватало сполна. Человек, который был без этого практически большую часть жизни, всегда поведется на неизведанное. Может, только поэтому Чонгук влюбился в своего преподавателя. А возможно, дело всего-навсего в том, что в компании с Тэхеном было слишком тепло и интересно. Вроде бы, столько незначительных вещей, а это действительно может влюбить в себя. Постепенно Ким ускоряет движение пальцами внутри Чонгука. Последний уже успел расслабиться и отдать всего себя процессу: целовал губы Тэхена, громко дышал, самостоятельно пытался садиться на пальцы, на что Тэхен сказал ему особо не торопиться, царапал его плечи от нетерпения и желания получить большего. Чон практически под ним извивался, и это было самым красивым зрелищем из всех, что видел Ким. Чонгук очень красивый. За ним хотелось наблюдать долго, без перерывов. Преподаватель, которому тридцать пять, влюбился, как самый настоящий мальчишка с первого взгляда. И с самого этого первого взгляда попросту не смог его оторвать от Чонгука. Было ли это глупо? Возможно, и да. Но Тэхену не до выяснения. Ему хотелось наслаждаться, а не думать. Голова была пуста. Все тело заполнило возбуждение, до самых краев. Простыни под двумя телами давно уже смялись. Прикосновения друг к другу заставляли ощутить испарину на коже. В комнате стало жарче, практически невыносимо. — Возьмите меня, мистер Ким, — раздался шепот в тишине. Тэхена пробрало мурашками от подобного обращения к нему. Чонгука хотелось вылизать всего до единого, практически каждую частичку кожи, чтобы ни одной нетронутой не осталось. — Я так хочу тебя… Это больше походило на сумасшествие: им кружило голову друг от друга, а пульс ощущался даже в висках. Такой дикой страсти никому из двоих не приходилось ощущать. Это было чем-то новым, но таким нереальным… Они еще даже не закончили, а так хотелось уже повторить заново. Тэхен осторожно вынимает пальцы из Чонгука и разрывает упаковку презерватива, что захватил с собой вместе с лубрикантом. Член был почти как каменный — от такого красивого Чона это и вовсе неудивительно. Раскатав тонкий латекс по всей длине, Ким, бегло облизнув пересохшие губы, выдавил жидкость на ладонь и размазал по члену. — Не будешь бегать от меня после этого? — усмехнувшись, спрашивает Ким, но все-таки с опаской, потому что это может оказаться самой настоящей правдой. Чонгук отрицательно покачал головой, но все-таки добавил: — Не хочу больше убегать, — он обвил руками широкие плечи и ласково зарылся пятерней в мягкие волосы на затылке Тэхена, на что тот, как довольный кот, нажравшийся сметаны, мурлычит. — Я так соскучился за эти три дня… — Да уж, пришлось повозиться, чтобы словить тебя, мышка моя, — Тэхен наклоняется лицом к нему и хрипло смеется. Чонгук смеется за компанию и трется кончиком носа о чужой, коснувшись губ мягко и почти невесомо. — Надеюсь, нам правда не придется снова играть в кошки-мышки. Я устал от этого. — Все будет хорошо, — с нежной улыбкой обещает он. — Честно. — Я верю, — напоследок коснувшись его губ и оставив на них мокрый чмок, Тэхен выпрямляется в спине и, удерживая член за основание, приставляет головку ко входу. Он аккуратно толкается бедрами вперед и утробно рычит от ощущения того, как внутренние стенки принимают его и сдавливаются вокруг головки. Это до чертиков приятно, просто умопомрачительно. Чонгук проходится ногтями по груди Кима, оставляя за собой красные полосы. Чувствовать член в себе довольно необычно, но от самого осознания, что это делает с ним, черт возьми, тот, в кого он влюблен, голову верно кружит. — Все хорошо? — на всякий случай уточняет преподаватель, и Чонгук кратко кивает. То, как член расширяет пространство там, причиняет легкие неудобства, но Чон придерживается того же мнения: он вытерпит, а уже потом насладится приятной близостью. Покалывание почти незаметное, оно пройдет быстро. Прекращать только из-за этого Чонгук не видит смысла, ведь, привыкнув к наполненности внутри себя, будет хорошо, и он уверен почти на сто процентов, что ощущения будут сравнимы с попаданием в Рай. Ким нежен с ним, не торопится: по нему видно, что он не хочет причинять боль, учитывая тот момент, что у Чонгука это первый раз. Обаятельность и забота Тэхена когда-нибудь сведут Чонгука с ума. Чувствовать их в свою сторону было чем-то новым, принимать подобные ухаживающие элементы было довольно лестно. Сердце от прилившего возбуждения давно стучит так, словно планирует сломать ребра вдребезги — так несложно и задохнуться. Они сминают губы в коротком, но смачном поцелуе, и Тэхен дергает бедрами вперед — не слишком резко, но ощутимо, — чтобы проникнуть на еще какие-то жалкие сантиметры. Чон выглядел под ним весьма красиво, было, можно сказать, сложно оторвать от него такого взгляд: он, слегка потный и с плывущим взглядом, смотрел только на преподавателя, будто ничего вокруг не волнует (так и есть), шумно дышал через влажные от слюны губы, а руками так и бродил по торсу Тэхена, вызывая у того кучу мурашек. Каждое действие, словно они оба накаленные провода, отзывались мини-разрядами, после отдающими тянущим чувством в вниз живота. Чон, тяжело выдохнув и, вроде как, привыкнув к наполненности, поерзал под величественно выглядящим телом Тэхена, смяв простыни. Он уперся внутренними сторонами бедер в бедра Кима, а руки закрепил за его спиной. Немного подвигал тазом вверх и вниз, так сказать, на пробу, и, когда сие действие не отозвалось противной болью, Чонгук почувствовал себя гораздо смелее: бедра как-то самостоятельно двинулись быстрее, позволяя члену Кима войти в него до предела. — Ох, Чонгук-и… — низкий стон преподавателя до конца заставил помутнеть разум. Тэхен, упершись обеими ладонями в спинку кровати, посмотрел на парня сверху-вниз — и Чонгук чуть не откинулся. Его взгляд был томный, помутненный и полный возбуждения. Чон уже говорил, что такого взгляда сложно не застесняться? Ким всегда смотрел на него так, как будто на что-то весьма дорогое его сердцу. Его взгляд совмещал в себе и строгость, и некую заботу. Чон каждый раз готов продать душу Дьяволу, чтобы Тэхен никогда не прекращал его созерцать. Он чувствовал себя нужным ему. Чонгук млел от такого нежного, обходительного Тэхена: тот расцеловывал ему лицо, оставляя за собой невидимые отпечатки губ, гладил тонкую, практически кукольную талию, сжимал его ягодицы, немо говоря: «Мое по праву». Чону нравилось, насколько этот момент был эмоциональным для них обоих. Он практически задыхался от чувственности, от мелких толчков, что, словно по нарастающей, только ожесточались. Чонгук полностью привык к Тэхену и больше не чувствовал какую-либо боль. Ему было до одури приятно чувствовать член Кима в себе, его прикосновения, его поцелуи, места после которых горели. Пот собрался у висков, а тела терлись друг об друга, делая кожу разгоряченной. В комнате стало невыносимо жарко, практически до легкого головокружения. Чон клянется: он еще никогда так не был возбужден в процессе. Секс с девушкой ему не совсем понравился, а секс с парнем… Именно с Ким Тэхеном, честно говоря, секс был невообразимым. Чонгук задыхался от ощущений, которые дарил ему Тэхен. Тэхену тоже нравилось. Нравилось, как Чонгук высоко стонал от каждого жесткого толчка, из-за которого кожа бедер и ягодиц друг друга сталкивалась и издавала глухой шлепок. Голос Чона дурил разум. Ким толкается еще пару раз под разными углами и попадает головкой члена по простате: Чон под ним выгибается в пояснице, прижимаясь вплотную телом, и издает изящный, протяжный стон. Преподаватель ловит этот стон, сталкиваясь с чоновыми губами собственными. Он сразу же пропускает язык внутрь, прижимаясь им к другому. — Т-Тэхен… — задыхаясь, шепчет Чонгук в процессе влажного поцелуя, из-за которого у двоих даже слюна скатилась по подбородку. Это было так грязно, дико, но до чертиков сексуально. — Давай еще раз… Вот так, — Чонгук двинул бедрами в каком-то круговом направлении, пытаясь снова попасть по той точке. Тэхен усмехнулся и провел кончиком языка от подбородка до губ, собирая влагу, а Чон пытается поймать его язык и втянуть его губами в плен своего теплого рта, что, кстати говоря, у него с легкостью получается. Ким поддается вперед, жадно целуя своего ученика, руками придерживая мягкую попу, и, поерзав, резко толкается под углом. Чонгук звонко стонет прямо ему в рот, а его пальцы на ногах подгибаются с еле слышным хрустом. — Боже, да… — голос парня слегка сел от недавнего настолько звонкого стона. Тэхену льстило. — Мой хороший мальчик… — нежно шепчет Ким, сцеловывая слюну с уголка чужих губ. — Нас могут услышать, если ты будешь таким громким, — он неторопливо подобрался к уху Чонгука и зацепил зубами кольцо сережки, засосав ее в рот. Чонгук тихо проскулил от подобного действия. Чон, все-таки, старается вести себя тише, и ему от этого приходится трудно, потому что хочется стонать во все горло от того, насколько ему сейчас прекрасно. Каждое действие преподавателя отдается спазмом внизу живота, таким ярким и насыщенным, от слова «совсем» не больным, а наоборот. Он старается в такой позе насесться на член сильнее, и Тэхен ему помогает в этом: крепко сжав ягодицу между пальцами, он подталкивает его на себя, из-за чего член каждый раз проникает глубже. Честно говоря, если бы им сказали неделей ранее, что они трахнутся, а тем более так быстро влюбятся друг в друга, то оба бы повертели пальцем у виска. Это показалось бы им невозможным, но, как видите, все бывает: даже любовь с первого взгляда. Чонгук слегка приостановился в своих движениях и сжал ладони на широких крепких плечах в попытке остановить Кима тоже. Тот обеспокоенно глянул на него. — Что-то не так, солнышко? — интересуется Ким, а Чонгук только отрицательно покачивает головой, таким образом успокаивая мужчину. — Поменяем позу? — Как хочешь? — во время короткого разговора Тэхен от слова «совсем» не отстраняется губами от чужой шеи: он слизывает языком выступившие капельки пота, звонко засасывает кожу, оставляя едва заметные глазу бурые пятна, продолжая заставлять Чона задыхаться от страсти, происходящей между ними. — Хочу объездить тебя, — сказанные слова глухим эхом отдаются в голове Тэхена. Ох. Боже… Это звучит так сексуально, что от одного произведения картинки в голове Тэхен возбуждается только больше, хотя, казалось бы, уже некуда. Они быстро меняются местами: Тэхен располагается поудобнее на кровати, а Чонгук усаживается на его бедра. Чонгук трется половинками о крепко стоящий член, и от трения едва ли перед глазами не сверкают звездочки. Он уверен, что совсем скоро кончит: мало того, что это первый его раз, так еще и Ким слишком горячий. Перечисленное действует на него слишком ярко, так что скорый оргазм можно предугадать. Чонгук заводит руку за спину и обхватывает пальцами член. Сначала он невесомо проходится пальцами по всей длине, а затем подводит головку к дырочке и пропускает ее в себя. Невообразимо описать то, как Чонгук сексуально выглядит, сидящий на бедрах Тэхена. Теперь он полностью может рассмотреть «от» и «до» его тело, пройтись руками по груди и приковывающей к себе взгляд талии. Ким может хоть целую вечность заявлять о том, как же красив Чонгук, как же он к себе манит и характером, и своим телом. Тэхен ни разу не жалеет, что они перешли полосу запретного, ведь фраза «Запретный плод всегда сладок» имеет заслуженный вес в этом мире. Ким обхватывает ладонями ягодицы парня, заставляя усесться на себе поудобнее. Он торопливо задвигал бедра Чонгука благодаря движению за ягодицы — направляет его, дабы член вошел под правильным углом; кажется, касания к простате очень уж понравились Чонгуку. Тэхену нравилась реакция, сам Чонгук, как тот, хоть у него и первый раз, но старается изо всех сил предоставить Тэхену удовольствие. И, впрочем, у него хорошо получается, ведь Ким от этого секса попросту без ума. Постепенно движения только ускоряются, звук хлопков бедер об ягодицы разносится по комнате и отбивается от стен эхом. Чонгук стонет в голос, совсем позабыв, что их могут услышать. Конечно, родители и друзья на улице, но… Мало ли, вдруг они уже зашли в дом или вовсе разошлись. Этот момент вообще перестал волновать. Чонгук слишком доволен происходящим, весь разум отключился словно по щелчку. Ему нравится наслаждаться сексом, слышать низкие стоны Тэхена и эти пошлые хлопки кожи о кожу, ничего больше. — Ох, Чонгук-и… — тяжело выдыхает Ким, придерживая Чона за попу, чувствуя собственными пальцами, как член проникает в Чонгука. Возбуждающе. Горячо. Невообразимо просто. — Тэхен… — задушенно шепчет он, закатывая глаза от удовольствия. Оно растеклось по всему телу. Внизу живота свело и, словно бы, взорвался комок: Чонгук с громким стоном кончает прямо на живот мужчины, цепляясь ногтями в его грудь. Кажется, красные полосы от этого действия останутся на коже еще приличное время. Ким закусывает нижнюю губу, наблюдая за Чонгуком. Он последует его примеру: делает пару ожесточенных толчков, из-за чего Чон продолжает издавать скулящие звуки, и кончает в презерватив с низким «Чонгук», заставляя хозяина этого имени покрыться мурашками. Уставшие и потные, они оба тяжело дышат и пытаются прийти в себя. Тэхен аккуратно выходит из Чона, снимая и завязывая презерватив. Он выкидывает использованную вещь в урну и приобнимает усталого Чонгука за талию, оставляя нежный поцелуй на его щеке. Чонгук устроил голову на вспотевшей груди Тэхена. Тот зарывается пальцами в мягкие волосы парня, путаясь ими в прядках. — Мне так хорошо с тобой… — неожиданно ни для себя, ни для Тэхена шепчет Чонгук. Ким усмехается и целует его в макушку. — Мне тоже, Чонгук. То, как Чонгук быстро влюбился в своего преподавателя, немного пугает. Он не знает, почему так случилось, но внимание и забота Тэхена действительно приятны. И, самое главное, что влюбленность взаимна — это единственное, что заставляет Чонгука остаться здесь, с Тэхеном, и никуда не уходить.