***
Больно, больно, больно! Что это?.. Голод. Крысы мало. Двух крыс мало. Неимоверно болит рука. Рука? Это… нет, не вспомнить. Крик? Помню. Кричала… девочка. Найти её? Сначала поесть. Сначала… охотиться.***
- Значит, если мы… - Всё верно, юноша! У вас на редкость светлая голова! - Ха, и вы неплохи… профессор? - Изменить полярность было вашей идеей, не надо скромности. Вас с распростёртыми объятиями приняли бы в Академии Пилтовера! Почему… Хеймердингер резко замолчал. Экко грустно усмехнулся. - Именно, профессор. Пилтовер - город возможностей. Для тех, у кого есть деньги и покровитель. Для всех остальных… - Это ужасно, мой дорогой Экко, - усы йордла поникли. - Что началось с катастрофы, не могло не закончиться трагедией… - О чём вы? Хеймердингер помолчал, грустно глядя в своё отражение на корпусе ховера. - Ош-ра Заун, - тихо начал профессор, словно разглядывая в отражении картины прошлого. - Богатейший город Шуримы, торговый порт, сосредоточение всех мыслимых богатств мира. Через руки здешних торговцев проходили немыслимые артефакты и ценности, только чтобы найти нового хозяина и обогатить посредника. Но людям… всегда хочется большего. Хеймердингер замолчал. Экко терпеливо ждал. Профессор частенько погружался в свою память, хранящую бездну информации, историй и баек. - Да, большего, - вздохнул йордл. - Жители решились на невероятное. Прорыть канал, соединяющий два моря. Логистика облегчится, скорость доставки товаров из Шуримы в Валоран сократится… в шестнадцать раз! Представляете, какие барыши это сулило? - Думаю, мы видим результат? - Вы правы, юноша. Во время рытья канала почва обрушилась и Пилт опустился ниже уровня моря. Ош-ра Заун затопило. Теперь это приют для бедных, опустившихся на самое дно. Таких же умных, гениальных, трудолюбивых, как и жители свеженького Пилтовера, но… - Но хуже. - Беднее, я бы сказал, - покачал головой профессор. - Нынче мерилом знания стала выгода. Инновации и технологии рассматриваются через призму того, сколько денег, потенциально, это может принести, без оглядки на человеческие судьбы. Взглянув на поникшего йордла, Экко произнёс: - Вы ведь сейчас говорите про кого-то конкретного? Хеймердингер испытующе взглянул на юношу. - Вы правы. Джейс и Виктор… - Джейс - это новое лицо Пилтовера, - кивнул Экко. - А Виктор? - А Виктор - его вторая половина. Очень многообещающие молодые люди, - покачал головой учёный. - Но их взяла в оборот советница Медарда. И хорошие люди быстро влились в её общество… Порыв ветра всколыхнул пламя светильников, когда Ракан ворвался в каморку, выделенную учёному. Юноша знал, где искать своего предводителя. В серых, с фиолетовой поволокой глазах плескался ужас, пока Ракан пытался отдышаться под недоумеваюшими взглядами Экко и Хеймердингера. - Миротворцы? Химбароны? Нас нашли? - Нет… нет, - наконец, отдышавшись, Ракан распрямился. - Дело в Фэй. Она с ребятами ушла на нижние уровни, откачать топлива с труб завода Кроппов. - Их поймали? Экко уже был на ногах, готовый к действиям. Хеймердингер обеспокоенно переводил взгляд с одного юноши, на другого. - Их… убили. В руках Ракана - окровавленный шарф Фэй. Экко сжал кулаки. - Они за это поплатятся. Поджигатели уничтожат этот завод. - Это не… - Ракан помотал головой, подавив всхлип. - Их словно порвали. На части, Экко! Я не знаю, кто на это способен. Это ж не нижние линии, твари туда не суются. Но… они там… по… кускам… Расплакался. Экко осторожно подошёл к Ракану, положив руки ему на плечи. - Эй, тише, здоровяк. Тише. - Взглянув на учёного, Экко решительно произнес: - Зови ребят. Каркина, Лусио, Мэг, Нату. И собирайся сам. Покажешь дорогу. - Мне… я… - Ракан стушевался. - Мне страшно, Экко. Монстр… - Худшие монстры здесь - люди, - в голосе Экко лязгнула сталь. - Сегодня поохотимся. - Если вы… - Молодые люди обернулись на подавшего голос йордла. - Если вы не против, я бы хотел отправиться с вами. - Это небезопасно, профессор, - покачал головой Экко. - Я не хочу вами рисковать. - Это была вежливость, прошу меня простить. Я не спрашивал разрешения, дорогой юноша, - голос йордла ожесточился. - У меня огромный багаж знаний во всём, что касается биологии, медицины и конструирования. Я пойду, потому что без меня с вами что-то может случиться. А за себя я постоять смогу.***
- Кейтлин! Где ты была?! Ты в порядке?! Ты пропала, а потом… потом… Глаза отца были красными от слез. Сжимая дочь в объятиях, он тяжело дышал, приходя в себя. - Я думал, что ты отправилась в башню совета с матерью. И когда произошёл взрыв, я… Мужчина замолчал. Кейтлин прижалась к нему, стараясь сдержаться и не заплакать. Вай, тактично отошедшая к окну, молча наблюдала за семейной сценой. Сердце болело, плечи болели, всё болело; тело не лжёт. Скоро накроет. Надо будет побыть одной, чтобы Кейт не увидела; ей и так досталось. - Ты цела? Я уверен, Вай не дала бы тебя в обиду… Ох, вот это новость. Приятно, чего уж там. Да ещё и имя запомнил… - Я в порядке, отец, - тихо ответила Кейтлин. - А… ты? - И я, - они оба лгали, разумеется. - Мы справимся. - Мама?.. - Да. Выжили только советники Таллис и Медарда. Тишина окутала террасу. Должно быть, Кирамман распустил слуг, или приказал им не показываться. Ещё один реверанс в сторону заунки, которую пригласили внутрь. - У меня есть очень важная информация, отец, - Кейтлин нехотя отстранилась, заглянув в непонимающие глаза отца. - Пока советники не совершили ошибку и не залили Заун кровью. Надо чтобы… её жертва не была напрасной. - Подземники должны ответить за то, что они сделали, - резко произнес Кирамман. Взглянув на Вай, он поправился: - Виновные подземники. - Виновна лишь одна. И ей удалось скрыться, - покачала головой Кейтлин. - Мы не найдём её, если будем толпой шерстить Заун. Нужен более тонкий подход. Поэтому мне нужно поговорить с советниками. - Это уже не твоё дело, дочь, - покачал головой отец. - Кейтлин, тебе надо принимать дела дома. Мы смертны и… судьба твоей мамы показала, что мы… внезапно смертны. Без тебя род погибнет. Заканчивай эту игру в детектива. - Игру? - Девушка отступила на шаг назад, потрясенно глядя на отца. - Так… вот, что ты думаешь об этом? - Служить другим - это хорошая цель, - покачал головой отец. - Но всему надо знать меру. Оставь охрану низкорожденным. У тебя есть обязательства, как у наследницы дома. - Я не верю, что мы говорим об этом сейчас, - Кейтлин помотала головой. - Скажи, мама тоже так считала? - Конечно, - непонимающе ответил Кирамман. - Мы всегда знали, что, наигравшись в миротворца, ты вернёшься к делам дома. У тебя нет другого варианта. Твоя мама возлагала на тебя большие надежды. Ты хочешь подвести её? - Это нечестно, - потрясенно произнесла Кейтлин. - Это моя судьба. Вы всегда говорили мне делать то, что я считаю верным. Это была ложь? - Верно - думать о делах дома, - повысил голос Кирамман. - Не прошло и дня с трагедии, как ты уже… - Я поняла тебя, отец, - Кейтлин сжала губы. Круто развернувшсь, она двинулась к выходу, кивнув Вай. - Пошли.***
Девушки свернули с площади Прогресса в сторону шестой магистрали; до залов Совета было рукой подать, когда до ушей Вай донеслась тихая песня. За дальними морями, за тридевять земель, В сухом безжизненном лесу стоит кривая ель. А рядом врыт железный столб, на нем - ужасный кот, Стальные когти точит он и в тишине поёт… Нехитрая ноксианская колыбельная. Кейтлин встала, как вкопанная, прислушиваясь, словно гончая на охоте. Баю-бай, баю-бай, вечным сном засыпай. Баю-бай, баю-бай, свою душу отдай. Баю-бай, баю-бай, тебе буду петь И во сне колдовском ты отыщешь смерть. - Мама?.. Девушка устремилась вслед за звуками песни. Поворот, ещё поворот… Небольшой барак на выселках шестой магистрали. Тут жили рабочие, сумевшие выбраться из Зауна, но не сумевшие, пока что, накопить на что-то более пристойное… Рядом со входом, прямо на кирпичной стене, довольно искусно был намалеван рисунок: дети, взрослые, старики. Стена памяти, заунская традиция; рядом со стеной - фотографии, свечи, небольшие подношения в память об усопших. Привалившись лбом к стене, немолодая женщина пела. Тот кот - искуснейший певец, обманщик и колдун, Он знает вкус людских сердец, зовут кота - Баюн! Из дикой травки-лебеды сплетёт кошмары снов, Упырь костями прогремит, и кот мурлычит вновь: Баю-бай, баю-бай, вечным сном засыпай. Баю-бай, баю-бай, свою душу отдай. Баю-бай, баю-бай, тебе буду петь И во сне колдовском ты отыщешь смерть. Глаза женщины были сухи. Должно быть, вся горечь уже выплакалась, оставив лишь… память. Тихонько подойдя, Кейтлин молча встала рядом. Как сладок звук его речей! О, только б не пропасть! А кот мурлыкает нежней, клыками блещет пасть! Кто вечной жизни захотел - сумей кота поймать! А не сумеешь, твой удел в сырой земле пропасть! Баю-бай, баю-бай, вечным сном засыпай. Баю-бай, баю-бай, свою душу отдай. Баю-бай, баю-бай, тебе буду петь И во сне колдовском ты отыщешь смерть… - Мама пела мне её в детстве. - А я пела её Селике. Давно? - Сегодня ночью. - А Селика - десять лет назад… Вай сжалась. Десять лет назад… мост. Восстание Зауна. Сотни смертей. - Как… Как это пережить? - С родными уходит часть нас; это нельзя пережить. С каждой смертью мы становимся меньше… пока не пропадём совсем. - Как вы справились? Женщина улыбнулась, глядя в полные слез васильковые глаза. - Я не справилась, дорогая. Боль ушла, но она всегда уходит. А скорбь надо давить самой. Я не задавила и каждый день пою Селике колыбельную… Время уходило, но Кейтлин, прежде спешившая рассказать о Силко и Джинкс советникам, словно выпала из жизни. Для неё больше не существовало Зауна, Пилтовера, миротворцев, марширующих по Линиям - ничего не было, кроме человека, который мог понять и разделить её скорбь. Вай шагнула в тень, бросившись в сторону башни Совета. Кейтлин поймёт.