survivors

Гермиона тяжело вздохнула, встала и почти бесшумно вышла из комнаты. Она уже несколько часов пыталась уснуть, но ни накопленная усталость, ни мирное посапывание Луны на соседней кровати, ни успокаивающее тиканье старых часов у стены не могли изгнать из ее головы события минувшего вечера. Она помнила все в мельчайших деталях: образ Рона, распластавшегося на дубовом столе, его бледное, обезображенное гримасами боли лицо и распухшие царапины и укусы Живоглота на левом предплечье, из надрывов на которых медленно просачивалась густая темная кровь. Помнила она и о конвульсиях, в которых содрогалось тело ее лучшего друга, о его жутких криках и мольбе о помощи и о полном боли и отчаяния взгляде Гарри… Грейнджер остановилась у одной из дверей на втором этаже и мягко ее приоткрыла. Рон спал. Сейчас он выглядел вполне умиротворенно и, казалось, даже улыбался сквозь сон. Ребятам пришлось споить ему убойную дозу сонного зелья и обезболивающего, чтобы утихомирить. Гарри сидел в кресле прямо возле кровати друга. Гермиона подумала было, что он дремал, но едва луч света из приоткрытой двери коснулся его лица, из-под очков тут же сверкнула пара зеленых глаз. Девушка с трудом различала силуэт приятеля в полумраке, но была уверена, что выглядел он немногим лучше измученного Рона. — Давай я тебя подменю, Гарри. Поспи немного. Но Поттер рьяно закачал головой и тихим, усталым, но уверенным голосом ответил: — Я в порядке. Отдохни сама. Гермиона не стала с ним спорить. Должно быть, парня мучила совесть за то, что он сделал, а точнее не сделал для лучшего друга. За то, что в самый ответственный момент он надломился. За то, что бросил меч. Его не смогли оттащить от Рона ни Невилл, ни Лаванда, ни даже Джинни. Так что и у самой Грейнджер шансов на это было немного. Она просто тихо затворила дверь и, перепрыгивая на носочках через скрипучие ступени, спустилась в гостиную. В комнате было темно, единственным источником света тут были лишь дотлевающие в камине угольки. Гриффиндорка взмахнула палочкой и подкинула несколько лежавших рядом дров. Чурбаны ярко вспыхнули и комнату залил мягкий теплый свет. — Тоже не спится? Гермиона вздрогнула и резко обернулась на голос, раздавшийся откуда-то из угла комнаты: на полу среди кучи перьев сидел Нотт. Выглядел он, мягко говоря, паршиво: мокрые после душа кудрявые волосы торчали в разные стороны, под глазами пролегли темные круги, а руки, держащие полупустую бутылку огневиски, немного дрожали. — Каждый раз, как смыкаю глаза, вижу Рона, — тихо ответила гриффиндорка и тряхнула головой, пытаясь избавиться от снова всплывших перед глазами воспоминаний. Тео хмуро кивнул и сделал несколько больших глотков из бутылки. Похоже, он тоже увидел эту картину. — В местных запасах не осталось никакого снотворного? Гермиона снова покачала головой: — Я отдала последний флакончик Лаванде. — Она столько в отключке пролежала, неужели не выспалась? Гриффиндорка не смогла сдержать смешка. Браун почти час пробыла в бессознательном состоянии, а когда пришла в себя, выглядела настолько плохо, что Гермиона решила силками уложить ее спать и подлила в чай остатки сонного зелья. — Ей оно было нужнее, — уверенно заявила девушка. Глаза Нотта блеснули, он криво усмехнулся и что-то бессвязно пробормотал себе под нос. Гермиона не стала его переспрашивать, спрятала палочку и принялась наводить в комнате порядок. — Знаешь, Грейнджер, с магией это можно было бы закончить за пару минут, — съязвил со своего места Тео. — К тому же в доме есть эльф. Эльф в доме действительно был. Даже не один. Они оба дремали на чердаке. Гриффиндорка нашла их там перед тем, как отправиться спать, и убедилась, что они не пострадали от Живоглота или еще кого-то из животных. Добби предположил, что кожа эльфов более плотная, чем у людей, поэтому кошачьи когти и клыки для них едва ли страшны. — Дело не в конечном результате, а в самом процессе, Нотт, — в тон ему отозвалась Гермиона, поднимая с пола драную подушку. — Магловская уборка меня успокаивает. Помогает отвлечься от всяких… неприятных мыслей. Она ожидала лавину шуток и саркастических комментариев в ответ, но слизеринец ничего не сказал. Какое-то время он просто наблюдал за действиями девушки, а потом вдруг встал и, слегка пошатываясь, вышел из комнаты. Вернулся Нотт уже через минуту, держа в руках облезлый веник и два длинных льняных мешка, которые обычно используют для хранения зерна или круп. В полной тишине они быстро привели гостиную в порядок: выкинули пустые бутылки от огневиски, убрали с пола рвоту Рона (здесь Тео сжульничал и все же воспользовался заклинанием, но гриффиндорка осуждать его за это и не думала) и собрали в мешки перья и порванные наволочки. Подушки, конечно, можно было подлатать, но Гермиона, к своему стыду, обычной иголкой владела куда хуже, чем волшебной палочкой, да и заклинаний по домохозяйству сходу вспомнить не смогла. Когда уборка была закончена, время близилось к рассвету. Черное ночное небо окрасилось в более светлые тона, а вдалеке из-за горизонта показались первые солнечные лучи. Уставшие ребята уселись на полу напротив камина. Какое-то время они оба молчали, думая каждый о своем. Но вскоре Нотт заговорил: — Я тоже это вижу. Снова и снова. Не нужно было пояснять, что он имел ввиду. Каждый в этом доме сегодня мучался от одного и того же кошмара. Тео нагнулся и взял в руки длинную железную кочергу и принялся ворошить ею угли в камине. — Стоит хоть на миг прикрыть глаза, как я снова оказываюсь в этом гребанном кабинете с гребанным мечом в руках. И кровь… повсюду эта гребаная кровь… и этот гребаный Уизли… и Поттер… кровь… Речь парня превратилась в бессвязный поток слов. Из-за алкоголя и усталости его язык сильно заплетался, поэтому Гермионе с каждой секундой становилось все сложнее понимать, о чем он говорил. — Эй, дыши глубже! — воскликнула она, заметив, что слизеринец стал все чаще хватать ртом воздух. Его глаза метались из стороны в сторону, а рука непроизвольно потянулась к горловине. — Посмотри на меня! Но он едва ее слышал, и Гермиона не придумала никакого иного способа привлечь внимание парня, кроме как обхватить его лицо двумя руками и просто повернуть на себя. Кажется, это напугало Нотта ещё сильнее. Его зрачки расширились так сильно, что почти полностью перекрыли радужку, а рот слегка приоткрылся. — Вот так, — прошептала гриффиндорка, отчаянно стараясь не краснеть от пристального взгляда карих глаз. — Дыши со мной в такт, Тео. Неизвестно, сколько они так и просидели друг напротив друга. Гермионе показалось, что прошла целая вечность. Она даже подумала, что снова немного опьянела от огневисочного амбре. За это время девушка успела в подробностях изучить лицо слизеринца, попыталась сосчитать количество веснушек и родинок на нем и внимательно осмотреть каждую царапину. Она делала все, лишь бы не смотреть в его глаза. — Прости, Грейнджер, — хрипло сказал он, понемногу приходя в себя. — Я сам не свой после всего случившегося… ещё и эти чертовы стены… ненавижу сидеть взаперти, это меня сводит с ума. Гермиона понимающе кивнула. Она начала подозревать о том, что у парня клаустрофобия еще в замке, когда поймала его и Блейза в коридоре в ночь нападения инферналов. Она отпустила лицо слизеринца и уже собиралась было вернуться на свое место, как вдруг Нотт сам медленно потянулся к ней. Его пальцы едва заметно коснулись кожи на ее щеке, а затем мягко погрузились в густую копну каштановых волос. Гермиона почувствовала, как кожа на каждом участке ее тела в один миг покрылась мурашками, а места, до которых дотронулся Тео немного саднило, как от крохотного электрического разряда. В груди что-то заклокотало, и гриффиндорка резко отскочила назад. Нотта реакция девушки, похоже, немного позабавила. Криво улыбаясь, он продолжал держать руку в воздухе там, где еще мгновение назад была ее голова. Гермиона присмотрелась: между сжатых пальцев торчало крохотное белое перо, видимо прицепившееся к ее волосам во время уборки. — Не доверяешь мне, Грейнджер? Несмотря на улыбку, его голос был тихим и даже каким-то грустным. По интонации было сложно определить, задавал он вопрос или же просто констатировал факт. Гермиона почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. — Доверие нужно заслужить, Теодор, — ответила она, надеясь, что Нотт не догадается, что немного ошибся с трактовкой ее поведения. Она старалась, чтобы ее слова звучали уверенно, но бешеный стук ее сердца заставлял девушку смущаться еще сильнее. — Я уже ни раз спасал ваши жизни. Твою, Уизела… — напомнил слизеринец. — Что же еще я должен сделать? Гермиона виновато потупила взгляд. Тео был прав, он действительно уже сделал многое для нее и ее друзей. Но один момент перечеркивал все его благодеяния. И он действительно волновал Грейнджер. — Я слышала ваш разговор в выручай-комнате, — сказала она. — «Выжить любой ценой», верно? Нотт вмиг посерьезнел и напрягся. На его лбу появились морщины, а губы сжались в тонкую линию. Он смотрел на Гермиону немного вызывающе, как бы призывая продолжать говорить. — Как… как я могу знать наверняка, что ты делаешь искренне, а что — ради собственной выгоды? Как я могу тебе доверять, если ты можешь в любой момент солгать и воткнуть нож в спину? — Поэтому ты направила на меня палочку? — сухо спросил он. — Там в кабинете. Прежде чем я… опустил меч. Ты подумала, что я убью его?! Убью гребаного Уизли?! — его голос звенел от гнева. — Ты вообще нормальная, Грейнджер? По спине гриффиндорки пробежал холодок. Она отвернулась, закрыла глаза и невольно снова оказалась в той комнате. Она увидела бьющееся в конвульсиях на столе тело Рона. Увидела Дина, отлетевшего к стене, как тряпичная кукла, и Гарри с глазами полными ужаса и отчаяния. Увидела, как Тео забрал меч из рук Джинни. И как занес его над своей головой. Затем она услышала вскрик. Громкий и пронзительный. «Убей его!» Сердце пропустило удар. Гермионе хватило секунды, чтобы принять решение. Она схватила палочку и направила ее прямо на Нотта, но не успела сказать ни слова. Меч со свистом рассек воздух и с громким хлопком прошел сквозь плоть. Гермиона никогда не могла подумать, что вид отрубленной руки сможет вызвать у нее такое чувство облегчения. Она открыла глаза и снова оказалась на полу гостиной. По ее щеке медленно покатилась слеза, голова потяжелела, словно кто-то залил туда свинца, виски пульсировали, а ком в горле увеличился в несколько раз. — Мне было так страшно, Тео, — дрожащим голосом прошептала она, вытирая лицо рукавом свитера. — Мне тоже, Грейнджер. Мне тоже. Это не было какой-то попыткой поддержать ее или, напротив, сфокусировать вектор жалости на себе. Он просто констатировал факт. Ему тоже было чертовски страшно. — Слизеринцы не такие монстры, какими ты их себе представляешь, Грейнджер, — уже более спокойно сказал Нотт. — Ты нас совсем не знаешь. Гермиона не удержалась от смешка. Ее опыт шел в противовес словам слизеринца. — Так расскажи, — попросила она. — Что же скрывается за вашими масками? Она и не пыталась скрыть иронию в голосе, но Тео, похоже, она мало волновала. Он задумчиво уставился в камин, пытаясь придумать, с чего бы начать. — Ну, например, Блейз тот еще маменькин сынок, — хмыкнул он. — Он сделает все, что скажет его мать, хотя сам никогда в этом не признается. Но, по правде говоря, миссис Забини действительно прекрасная женщина и очень многое делает для этого дуболома. Да и для меня тоже. Порой ее методы, конечно, вызывают вопросы… но иногда приходится быть жестоким, чтобы выжить. — Я слышала, что она убила каждого из своих мужей, чтобы заполучить их имущество, — смущенно сказала Гермиона, вспомнив случайно подслушанную ночью в спальне болтовню Лаванды и Парвати. Слизеринец покачал головой: — Там все намного сложнее, Грейнджер. Но не буду об этом. Не люблю рассказывать чужие истории. «Ты и своими делиться особо не рвешься», — подумала гриффиндорка, с трудом подавив желание закатить глаза. — А вообще Блейз хороший человек. Не без своих тараканов, конечно, но сердце у него доброе. По сравнению с ним даже Пэнс — тот ещё кремень. Вот уж кто, если заупрямится, то будет стоять на своём до конца. В этом, вы кстати, похожи, — Гермиона фыркнула от такого сравнения, а Нотт ухмыльнулся. — Да, иногда она ведет себя, как редкостная стерва… — Иногда?! Тео засмеялся. — Ну, возможно, чуть чаще, чем иногда, — примирительно сказал он, и Грейнджер снова не смогла сдержать смешка. — Слушай, Пэнси очень внимательная и заботливая девушка. Да, характер у нее не сахар, но такое поведение — всего лишь самозащита. — Больше похоже на контрнаступление, — буркнула Гермиона и чуть громче спросила: «И от кого же она защищается?» — От всех, — пожал плечами Теодор. — Пэнс как-то сказала, что лучше иметь разбитое лицо, чем сердце. Возможно, это странная позиция для девушки, но близкие люди слишком уж часто причиняли ей боль. Он не стал пояснять, что имел ввиду, и Гермиона решила, что смысла допрашивать слизеринца нет. К тому же ей самой было немного некомфортно разговаривать о Паркинсон — лестные слова в ее адрес вызывали у гриффиндорки настоящий когнитивный диссонанс. — А что насчет Малфоя? — спросила она в надежде сменить тему. Тео нахмурился и, как показалось Гермионе, немного агрессивно перевернул очередной обугленный чурок. — Не могу сказать, что мы с ним друзья. Когда-то были. Он изменился. Да и вы, наверное, это заметили. Раньше Драко был лидером, душой компании, заводилой. А теперь из него и слова не вытащишь. Всегда в стороне, словно какая–то мрачная туча. Школу и Дамблдора поносит при первой возможности. Он и раньше это, конечно, делал, но сейчас стал совсем невыносим. — Гарри думает, что он принял метку, — прошептала Гермиона, не до конца уверенная, стоило ли ей вообще озвучивать эту догадку. Но Нотт не выглядел удивленным от ее слов. Напротив, он задумчиво закивал головой, словно и сам задумывался об этом. — Не думаю, что Сама-знаешь-кто настолько отчаялся, что рекрутирует школьников. У него полно соратников по всей стране, да и не только. Уж поверь. Горечь в его последних словах была настолько явной, что Гермионе стало жаль слизеринца. Она подумала о том, что Тео, должно быть, встречал многих Пожирателей смерти, а потом вспомнила, что с одним из них он жил под одной крышей. — Как твой отец причастен к появлению инферналов? — спросила она прямо. Тео усмехнулся, бросил быстрый взгляд на гриффиндорку и снова вернулся к кромсанию обгорелых дров в камине. — И давно ты догадалась? — вопросом на вопрос отозвался он. Гермиона молчала. Ей не хотелось признавать о том, что эта мысль появилась у нее практически с самого начала этого кошмара: Нотт-младший слишком много знал об инферналах и слишком неохотно делился информацией о своих источниках. К тому же знания парня отрывочны, как если бы он случайно подслушал чужой разговор или прочитал фрагменты записей. Но вишенкой на блюде, наполненным теориями и догадками Грейнджер, стала фраза, брошенная парнем еще в Хогвартсе, о «снова вышедшем из-под контроля эксперименте». Он видел этих монстров не в первый раз. Тео быстро понял, что ответа от гриффиндорки ждать не стоит, а вот от своего снова увильнуть уже не выйдет. Он сделал глубокий вдох и произнес: — Он их создатель, — его голос дрогнул. Он сделал еще один вдох, а затем чуть громче повторил: «Мой отец создал этих тварей». Гермиона подумала, что это признание далось слизеринцу уж очень непросто. Его лицо в лучах рассветного солнца, пробивающегося сквозь щели между шторами, теперь казалось намного старше. Глаза, еще совсем недавно блестевшие от алкоголя, вдруг потухли, а рука, все еще сжимавшая кочергу, немного дрожала. — Отец всегда любил древнюю магию, — сказал Тео после недолгого молчания. — Говорил, что она настолько сильна, что может обмануть смерть. Парень вдруг усмехнулся собственным словам и устало покачал головой. — Он много с ней экспериментировал. Бывало даже по несколько дней не вылезал из своего кабинета. Я пытался подслушать или подсмотреть, но на двери были наложены защитные чары. Мама говорила, что он занят чем-то очень важным и не стоит ему мешать. Но я знал, что ей тоже не были по душе его эксперименты. Игры с черной магией никогда не заканчиваются добром. Он снова усмехнулся и разломил пополам большой обгорелый кусок дерева в камине. Гермиона заметила, что дрожь в его руках усилилась. — Так и случилось. Он доигрался. Прямо на Рождество, представляешь? Прямо на мой день рождения… Все семейство было в сборе, даже дядя Герберт изволил притащить свой жирный зад в наше поместье… — Тео покачал головой. — Еще вечером мы все вместе сидели за праздничным столом, а уже на рассвете почти вся моя родня была похоронена под завалами дома. От слов слизеринца по спине Грейнджер пробежал холодок. Она вдруг заметила, что тоже задрожала. — Отец соврал мракоборцам, что взрыв — просто несчастный случай, но вряд ли они ему поверили… с таким-то прошлым. Впрочем, тогда им было не до разбирательств с бывшим пожирателем, и его почти сразу отпустили. Мы переехали в дом бабушки на севере Лондона, а руины старого поместья так и остались просто памятником отцовской ошибки. Он до сих пор часто туда ходит. Наверное, замаливает свои грехи. — Похоже, что твоего прощения он не смог добиться, — тихо пробормотала Гермиона. — Он превратил мою мать в одну из этих тварей и не позволил мне даже проститься с ней. Сказал, что тело слишком сильно пострадало при взрыве и мне не стоит этого видеть… Он приспустил горловину свитера, и Гермиона разглядела на предплечье несколько тонких бледных рубцов, словно следы от впившихся в кожу ногтей. — Последний ее подарок, — пояснил Тео, кривя губы. — Я пытался привести ее в чувства, докричаться… думал, меня-то она послушает… — Тео тяжело вздохнул. — Бабушка успела меня спасти до того, как я превратился в рождественский десерт. Он усмехнулся собственной шутке, но глаза выдавали его браваду. Было видно невооруженным глазом, насколько тяжелыми для Нотта были эти воспоминания. — Он клялся, что больше не вернется к своим играм с некромантией. Но соврал. Снова. Гермиона не знала, что сказать. Все слова вдруг стали казаться такими неправильными. Она почувствовала сильное желание обнять парня, но вместо этого просто поджала ноги к груди, положила голову на колени и быстро вытерла скатившуюся по щеке слезу. Тео снова потянулся к огневиски. — Этого достаточно, чтобы заслужить доверие, Грейнджер? — спросил он. Девушка вздрогнула то ли от слов Нотта, то ли от тона, с которым он их произнес — холодного, обвинительного. Слизеринец не смотрел на нее, но девушка была даже рада этому. — Почему… почему оно для тебя вообще так важно? — спросила она тихо. Ей действительно было интересно. После слов парня в выручай-комнате она не питала никаких иллюзий, но в то же время совершенно не понимала, чем вызвана его сегодняшняя чрезмерная откровенность. Может, дело было просто в большом количестве выпитого огневиски и колоссальном стрессе, пережитым за последние 48 часов. Нотта, казалось, вопрос девушки немного озадачил. Он снова нахмурился и, наконец, поднял на нее взгляд. — Потому что вы — мой лучший шанс выжить, — просто ответил он. — Домой с остальными я не вернусь. А в одиночку… Он горько усмехнулся, покачал головой и снова уставился на камин. Гермиона поняла, что он имел ввиду. Тео не умел трансгрессировать или водить машину. Да, он неплохо управлялся с метлами, но сейчас их можно было найти разве что в Косом Переулке. Но до него еще нужно было как-то добраться. Про кулинарные способности Нотта девушка не знала, но догадывалась, что вряд ли человек, выросший в поместье с кучей домовиков, мог приготовить что-то сложнее яичницы. Волшебной палочкой Теодор явно орудовал куда более умело, чем сковородкой, впрочем, при встрече с инферналами Грейнджер не была уверена, какое из двух орудий было бы более полезным. Слизеринец был прав — в одиночку ему долго не выжить. Как и всем остальным в этом доме. Вдруг где-то в коридоре раздался громкий щелчок. Тео бросил вопросительный взгляд на Гермиону, пытаясь удостовериться, что она тоже это слышала. Они оба напряженно стали вслушиваться в повисшую тишину. Через пару секунд щелчок повторился. — Инферналы? — одними губами спросила гриффиндорка. Нотт неоднозначно пожал плечами. Он сжал покрепче кочергу, которую не выпускал из рук последний час, встал и выглянул в коридор. Гермиона последовала за ним. Щелкающий звук, как оказалось, исходил от входной двери, ручка которой немного подрагивала, а сквозь крохотную щель замочной скважины пробивался мягкий синий свет. Тео достал из кармана палочку и быстрыми уверенными движениями нарисовал в воздухе несколько рун. Замок трижды щелкнул, и ручка перестала дрожать. — Нужно предупредить остальных, — пробормотала Гермиона, пытаясь на ходу придумать план. Из-за сонного зелья, выпитого почти каждым нынешним обитателем дома на площади Гриммо, ребята спали так крепко, что вряд ли бы смогли услышать какой-либо шум на первом этаже. Свет в замочной скважине окрасился в ярко-красный и дверь с грохотом отворилась, едва ли не слетев с петель. По коридору пронесся громкий вопль Вальпурги Блэк. Ослепшие от яркого свечения, Гермиона и Тео отправляли в сторону двери одно заклинание за другим, но не было похоже на то, что хотя бы одно из них действительно поразило цель. Тогда Нотт не выдержал и просто швырнул туда свою кочергу. — Эй! — раздался возмущенный вскрик. — Совсем с ума сошли?! Гермиона протерла глаза, пытаясь избавиться от белой пелены и удостовериться, что ей не показалось. В дверях, держа в руках палочки, стояли Грюм, Макгонагалл, Люпин, близнецы Уизли и Тонкс (это был ее крик). Фред громко выругался, отчаянно растирая плечо, куда по всей видимости, прилетел снаряд Тео. — А если бы эта штука попала кому-нибудь в голову? — воскликнул Джордж, поднимая с пола кочергу. — Вообще-то так и задумывалось, — хмыкнул Нотт. — Твоему братцу просто повезло. Фред выхватил из рук близнеца железяку и с угрожающим видом двинулся на слизеринца: — Я сейчас задумаю засунуть эту штуку тебе прямо… — Уймись! — рявкнул на него Грюм, преграждая путь своей тростью. Фред бросил на него раздраженный взгляд, но окончание своей мысли озвучивать все-таки не стал. Грозный глаз навел палочку на Гермиону и что-то прошептал. Из кончика вылетел белый луч, который в один миг создал вокруг гриффиндорки такой же светлый ореол. То же самое Грюм проделал с Тео, после чего отряхнул мантию и молча проковылял в гостиную. — Это проверка на заражение, — пояснила недоумевающим ребятам Тонкс. — Если на ауре красные пятна, значит человек был укушен. Круто правда? Гермиона восхищенно рассматривала уже побледневшее собственное сияние, задумавшись о том, было ли это каким-то известным медицинским заклинанием или же чем-то совершенно новым, созданным специально под сложившуюся ситуацию. — Как вы узнали, что мы здесь? — спросил Тео. — На этот дом наложено столько чар, что вам и не снилось, мистер Нотт, — улыбнулся Ремус. — Мы узнали о вашем прибытии практически сразу, просто… не были уверены, что это действительно вы, а не забредшие обращенные. — Мало кто верил, что вы выберетесь из замка живыми, — пожала плечами Тонкс. — Мы верили! — заверил Джордж. — Я даже десять галлеонов на вас поставил, — хмыкнул Фред. — Кстати, Фордж, напомни мне предъявить счет старине Ли. Гермиона возмущенно воскликнула, но ее вопль был быстро заглушен медвежьими объятиями парня. — Чертовски рад снова видеть твою лохматую макушку, Грейнджер, — хмыкнул он. — Уверен, ваша компания без тебя бы ни за что не выбралась. Кстати, а где они? Где Джинни? Гарри? Где наш малыш Ронни? — Это смотря какая его часть тебя интересует, — отозвался Тео. Орденцы недоуменно уставились на него. Гермиона решила попытаться объяснить произошедшее, как можно мягче, но подобрать слова оказалось не так просто: — Он был ранен… и мы… это было необходимо… — Я отрубил ему руку, — просто сказал Нотт, словно это было чем-то совершенно обыденным. В гостиной, куда все переместились, повисла мертвая тишина. Орденцы ошарашенно смотрели то на слизеринца, то на Гермиону. Взгляд Грюма скользнул по одинокой бутылке огневиски, оставленной на полу. Похоже, что он всерьез задумался в трезвости рассудка Теодора. — Скажите мне, что вы шутите, мистер Нотт, — почти шепотом взмолилась побледневшая профессор Макгонагалл. Тео сконфуженно улыбнулся: — Можете заглянуть в кабинет на втором этаже… хотя я бы не стал этого делать. То еще зрелище… — он вздрогнул, снова вспомнив жуткую картину. — Сейчас он в порядке, правда, — попыталась было успокоить всех Гермиона, но ее дрожащий голос давал лишь обратный эффект. — Мы споили ему кучу зелий и уложили спать на втором этаже… Декан Гриффиндора вскочила на ноги и вместе с близнецами быстро поднялась по лестнице к спальне, где дремали Рон и Гарри. — Как это произошло? — спросил Грюм. — Его укусили? — Он немного не поладил с Живоглотом… — Твоим котом? — уточнил Люпин. Гермиона кивнула. Она вдруг почувствовала себя еще хуже, чем раньше. Рон пострадал из-за её кота, из-за её Глотика. Еще через мгновение к чувству вины к Рональду добавилась вина по отношению к Живоглоту, которого она за весь вечер так и не навестила. — Мы заперли его на третьем этаже, — прошептала она, едва сдерживая подступившие слезы. Стеклянный глаз Грюма быстро завертелся, сканируя стены и потолок гостиной. Но прежде чем кто-либо успел подумать о том, насколько мерзко выглядит это действо, мракоборец встал со своего кресла и очень быстро для человека с протезом вместо ноги двинулся вверх лестнице. Остальные молча последовали за ним. Держа палочку наготове, Грюм медленно открыл дверь комнаты, в которой несколько часов назад Гермиона и Рон оставили животных, спасенных Добби из Хогвартса. То, что было внутри повергло в ужас всех, кроме разве что Грозного глаза: повсюду была разбрызгана свежая кровь и разбросаны искромсанные останки крохотных тел. В центре этого безобразия сидел, склонившись над серой крысой (точнее тем, что от нее осталось), Живоглот. Его густая рыжая шерсть сбилась в большие колтуны, а морда, грудь и лапы запачкались в крови. Но самым жутким был его взгляд. Безумный. Дикий. Охотничий. — Глотик, — сдавленно прошептала Гермиона, не в силах поверить в то, во что превратился ее любимый питомец. Кот моментально отреагировал на знакомый голос хозяйки, но совсем не так, как ей бы того хотелось. Он оторвался от своего перекуса и крадучись направился в сторону двери, обнажив клыки и шипя. Гермиона нервно сглотнула и попятилась назад, но Живоглот уже был готов атаковать. К этой атаке был готов и Грюм. Яркий зеленый луч вырвался из кончика его палочки и попал прямо в летящего в их сторону кота. Живоглот камнем рухнул на пол в полуметре двери. Гермиона вскрикнула, не в силах оторвать взгляд от остекленевших налитых кровью глаз Глотика. Она кинулась было к телу, но Грюм резко схватил ее за руку и захлопнул дверь прямо перед ее носом. — Не советую, девочка, — просипел он. — У животных этот вирус провоцирует более агрессивную форму бешенства. Меньше чем за сутки они превращаются в неконтролируемых чудовищ… Впрочем, ты сама все видела. Гермиона почувствовала, как по ее щекам покатились слезы. Она стояла перед закрытой дверью, но все еще видела лишь бездыханное тело Живоглота. — Жду всех внизу, — буркнул Грюм и, ковыляя, направился к лестнице. Ему в ответ раздалось лишь тихое нестройное мычание орденцев. Все пребывали в легком шоке от увиденного. — Больной ублюдок, — выругался Тео, первым придя в себя. — Грейнджер, ты как? Гермиона не ответила. Тогда Тонкс мягко приобняла ее из-за спины и начала что-то быстро шептать на ухо. Что именно она говорила, гриффиндорка не слышала. Ее мысли находились за деревянной дверью напротив. — Я проверю и позову остальных, а вы пока спускайтесь, — тихо сказал Люпин. Тонкс кивнула и немного подталкивая повела Гермиону в гостиную. Тео молча пошел следом за ними, обеспокоенно поглядывая на бледную гриффиндорку. — Может, хоть вы объясните, что, черт побери, вообще творится? — спросил Симус, когда все, кроме Рона, собрались внизу. Уизли решили пока не беспокоить и оставить на контроль близнецов и Джинни. Гарри такому раскладу, если и не был рад, то виду не показывал. Он выглядел крайне измотанным и помятым. А еще от него сильно несло перегаром, впрочем, как и от всех остальных. В любой другой ситуации Фред, Джордж или Тонкс не оставили бы этот момент без внимания, но сейчас им было совсем не до шуток. — По нашей информации происходящее дело рук Сами-знаете-кого, — хмуро сказал Грюм. — В последние месяцы он активно вербовал сторонников со всего волшебного мира. Но, видимо, решил, что просто создания армии недостаточно. Он нашел способ нарастить собственную силу за счет выкачивания магии из других существ. Но что-то пошло не так… — Аластор, не сейчас, объясним им все на базе, — скомандовала Макгонагалл. Она вернулась с чердака, где проверяла обосновавшихся там Добби и, как бы это не было удивительно, Кикимера. — Мистера Уизли срочно нужно показать Поппи. Грюм хмуро посмотрел на Драко и остальных слизеринцев. — Они с нами не пойдут, — сурово сказал он. — Не хватало нам банды малолетних пожирателей на базе… — Вы не можете просто оставить их здесь! — громко возмутилась Гермиона. Она уже более менее пришла в себя после произошедшего, но теперь ее шок сменился на гнев. Несомненно, гриффиндорка понимала, почему Грозный глаз так поступил с Живоглотом, но не могла перестать злиться. — Это безумие! — Это же просто дети, Грозный глаз! — куда более спокойно сказала Макгонагалл, бросив обеспокоенный взгляд на свою студентку. Грюм закатил глаза (точнее глаз) и усмехнулся. — Это дети пожирателей, Минерва! — Они — не их родители, Аластор! Все еще усмехаясь, мракоборец встал и двинулся прямо на сидящих на диване слизеринцев. Он схватил Драко за руку, одним рывком поднял его с места, а затем резко вздернул рукав его рубашки, обнажив перед собравшимися яркую черную метку. По комнате пронеслась волна тяжелых выдохов, кто-то удивленно присвистнул, кто-то выругался. Гермиона бросила взгляд на Тео. Он смотрел на Малфоя с глазами полными ужаса и отвращения. — Не питай иллюзий насчет детей, воспитанных тварями, Минерва, — сказал Грюм, отпуская руку слизеринца. Драко одернул рубашку и срывающимся голосом воскликнул: — Вы ничерта не знаете! — И чего же я не знаю, маленький ты засранец? — прорычал Грозный глаз. — Дай угадаю, твой Лорд решил устранить Дамблдора руками шестнадцатилетки? Малфой смотрел на него обескураженно, не в силах выдавить из себя ни слова. По комнате снова пронеслись вздохи и шепотки. — У меня не было выбора — наконец, выдавил слизеринец. — Выбор есть всегда! Другое дело, что второй вариант тебе просто не пришёлся по нраву… — Аластор! — предупреждающе произнесла Минерва. — Достаточно. Но Грюма уже было не остановить. — Да и давай на чистоту, Малфой. Не смог бы ты убить Дамблдора. Кишка у тебя тонка для этого. У твоего приятеля и то было бы больше шансов на успех в этом деле, — он повернулся в сторону Нотта и заговорил с ним. — Странно, что он получил метку раньше тебя. Хотя, если подумать, твой отец никогда не был любимчиком Лорда, в отличии от Люциуса. Тео его слова совсем не пришлись по нраву. Он вскочил с места и воскликнул: — Я не мой отец! — О да, у тебя потенциал куда больше его, — хмыкнул Грюм, «сканируя» слизеринца своим волшебным глазом. — Хотя, уверен, ты такой же трус и жалкий прихвостень. Я вижу тебя насквозь, пацан. — А вы обычный мудак с непомерно раздутым эго, — едва сдерживая гнев, сказал Нотт. — И чтобы это понять, мне даже не понадобился волшебный глаз. — Достаточно! — оборвал их Люпин. — Минерва права, Рона срочно нужно доставить в госпиталь. Все остальное решим потом. Он смерил суровым взглядом стоявших посреди комнаты слизеринцев и аврора, после чего те, не скрывая раздражения разошлись в разные стороны. — Боюсь, мистер Уизли слишком слаб для трансгрессии, — сказала Макгонагалл. Она старалась говорить, как обычно, но в ее голосе все равно слышалась дрожь. — Проверьте камин, Ремус. Я разговаривала с Кингсли, его уже должны были подключить к транспортной сети. — Отлично, отправим змеенышей в их серпентарий, — заявил Грюм. — Это не будет слишком жестоко к детям, Минерва? Мы же вернем их домой. Губы Макгонагалл стянулись в тонкую линию, а глаза опасно заблестели. — Как насчет того, чтобы спросить у них самих, чего они хотят? — вклинилась в разговор Тонкс. — У пожирателей нет права голоса, — выплюнул Грюм, злобно сверкая стеклянным глазом на Малфоя. — Не хватало, чтоб он нам еще Сами-знаете-кого призвал одним взмахом палочки. Драко закатил глаза и усмехнулся. Но никому, кроме него, слова мракоборца не показались забавными. — Тогда пусть решают те, у кого нет метки, — предложила Тонкс. Она скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на Тео, Блейза и Пэнси. — Я никуда не пойду с этим старым психопатом! — моментально воскликнула Паркинсон и схватила Драко за руку. — Отправьте нас домой. Макгонагалл устало потерла висок. Было видно насколько сильно она измоталась за последние дни. — Учтите, проверять там обстановку у нас нет времени, — она бросила взгляд на лестницу, на которой показались две рыжие макушки близнецов. — Либо вы возвращаетесь домой вслепую, рискуя нарваться на озверевших родственников, либо присоединяетесь к нам. — Трехразовое питание, прогулки на свежем воздухе и никаких злобных инферналов, — сказал Джордж в манере продавца дешевых туров. — Только злобный Грозный глаз, — хмыкнул Фред, но почувствовав на себе острый взгляд Грюма, исправился. — Милый. Я хотел сказать милый. Несмотря на привычную шутливость, выглядели близнецы, мягко говоря, обеспокоенно. Похоже, вид Рона произвел на них сильное впечатление. Гермиона снова посмотрела на Тео. Он был бледен, как мел, и с каким-то злым выражением лица смотрел на все еще сжатые руки Паркинсон и Малфоя. Гриффиндорка почувствовала странный укол в груди. — А что… что с другими слизеринцами там, на вашей базе? — вдруг спросила Луна. — Их вы тоже сослали восвояси из-за «неправильных» родителей? Ее прямота, казалось, на миг обескуражила орденцев. Впрочем, только на миг. — Мы никого никуда не ссылали, мисс Лавгуд, — миролюбиво сказала Макгонагалл. — Все представители факультета Салазара Слизерина находятся под защитой Ордена Феникса, как и все остальные студенты Хогвартса. — То есть Тревор Розье, Роман Эйвери и сестры Гринграсс на вашей супер секретной базе никого не смущают, а мы — да? — спросил Блейз, выгибая бровь. — Не вы, — прохрипел Грюм и указал на Драко. — Он. Затем его глаз скользнул на Тео. — И мальчишка Нотта мне тоже не нравится. — Взаимно, профессор, — процедил слизеринец в ответ. — Но теперь я просто не могу отказать себе в удовольствии мозолить вам глаза… Я иду с вами. Гермиона почувствовала сильное облегчение, словно кто-то отвязал от ее шеи веревку с тяжелым камнем. Она и не заметила, насколько сильно была напряжена в последние минуты. — А как же твой отец? — спросила Пэнси. — Ты разобьешь ему сердце. Тео моментально посуровел. Его глаза жутковато заблестели, а руки сжались в кулаки. — Мой отец погиб в ту же ночь, что и моя мать. А этот человек… я не уверен, что у него вообще есть сердце. В комнате на несколько секунд повисла звенящая тишина, которую смог прервать только вернувшийся с кухни Люпин. — Камин настроен, — сказал он. — Вы готовы? Все повернулись на Забини, он оставался единственным, кто еще не озвучил свое решение. — Мама сейчас должна быть на родине, в Италии. Самому мне туда не добраться, да и возвращаться в пустой дом смысла нет. С губ Малфоя сорвался смешок, словно другого ответа от приятеля он и не ожидал. — Отлично, — просипел Грюм, заковыляв в сторону кухни. — Прощайтесь и проваливайте. — Что я вам говорил? — усмехнулся Фред. — Ну каков милашка! Пэнси отпустила руку Драко и кинулась к Тео, сжав его в крепких объятиях. — Еще не поздно передумать, — тихо прошептал ей на ухо Нотт. — Нет смысла рисковать своей жизнью из-за этого хорька… Паркинсон усмехнулась и пихнула его под ребро. — Я должна найти маму, — так же тихо отозвалась она. — Ты же понимаешь… Тео мрачно кивнул. — Будь осторожна, Пэнс. Не позволяй эмоциям и чувствам снова взять над собой контроль. Пообещай мне это. — Только если ты пообещаешь мне, что будешь держаться подальше от Грейнджер, Поттера и остальных этих чудиков. На лице Нотта расплылась хитрая улыбка. Он бросил быстрый взгляд на Гермиону, а затем сказал: — Выжить любой ценой, Пэнс. Помнишь? Паркинсон улыбнулась и потрепала кудрявые волосы приятеля. — Береги этого идиота, Блейз, — попросила она, сжимая парня в объятиях. — Смотри, чтобы он там не влип в неприятности. — Ты тоже, — хмыкнул Забини, кося неприязненный взгляд на Малфоя. Похоже, новость о метке для него тоже стала сюрпризом. И далеко не самым приятным. — Хватит телячьих нежностей, — рявкнул Грюм. — Живо в камин! Пэнси вздохнула и последовала за Драко на кухню. В камине было достаточно места для них двоих, поэтому они снова взялись за руки, быстро забрались вовнутрь и набрали в свободные руки летучего пороха из протянутой Люпином вазы. — Счастливо оставаться, — хмыкнул блондин. — Малфой Мэнор! С этими словами их обоих поглотил столб яркого зеленого пламени. А когда он исчез, камин снова был пуст. — Наконец-то, — выдохнул Грюм. — А теперь домой.