survivors

Вернувшись в свою комнату, первым делом Гермиона залезла под одеяло и несколько часов прорыдала в подушку. Холодный ветер завывал за окном и прорывался сквозь мелкие щели в стенах старой крепости. Но Грейнджер было плевать на холод, она даже не стала создавать для себя колдовской огонь, как делала обычно, чтобы не окоченеть в морозные зимние ночи. Более того, ей хотелось одним взмахом палочки выбить ко всем чертям тонкое стекло, чтобы температура в комнате упала еще ниже и превратила ее кусок льда. Может, хоть так она перестать чувствовать эту обжигающую изнутри боль от поражения. Несколько раз к ней заходили друзья. Но и Гарри, и Рон, и Симус так и не смогли достучаться до Грейнджер, столкнувшись с препятствием в виде запертой двери. Джинни оказалась куда упорнее. Она почти час проторчала у комнаты старосты и испробовала, пожалуй, все доступные в ее арсенале методы убеждений от простых разговоров, мольбы и, наконец, угроз. — Если ты сейчас же не откроешь дверь, Гермиона, — грозилась Уизли, — я снесу ее с гребаных петель! Гриффиндорка не ответила. По-правде, ей было плевать, что сделает подруга, чтобы прорваться сквозь баррикаду. Из постели ей все равно ее не вытащить никаким заклинанием. — Ну же, Гермиона, — снова взмолилась Джинни. — Ты же не будешь сидеть весь день в комнате и рыдать из-за проклятого Грюма и его заскоков? Грейнджер хмыкнула в подушку. Именно это она и собиралась сделать. — Пожалуйста, подруга! Сегодня же Рождество! Фред и Джордж решили закатить вечеринку в честь окончания программы… — она осеклась, поняв, что зря ляпнула про экзамены, и выругалась. — Забудь про Орден! Мы обязательно найдем выход. А пока пойдем просто напьемся и забудем про него хотя бы на одну ночь! Гермиона громко всхлипнула. Идея накидаться до беспамятства огневиски отчего-то звучала неплохо, но как забыть про Грюма и все остальное, если она буквально находилась в нынешнем сердце Ордена Феникса, где каждая комната, каждый кирпич, каждая паутинка напоминали ей о том, как она облажалась. — Не получается? — раздался тихий мужской голос за дверью. — Можно я попробую? — Думаешь, она послушает тебя, Забини, а не свою лучшую подругу? — фыркнула Уизли. — Ну, флаг тебе в зад. Но учти, я вернусь через полчаса и, если эта чертова дверь все еще будет закрыта, я клянусь, что разнесу ее щепки! Последнюю фразу девушка произнесла нарочито громко, специально для Гермионы. Блейз хихикнул, словно не рассчитывая на то, что Уизли сказала это всерьез. Но, судя по тому, как резко оборвался его смех, лицо гриффиндорки говорило об обратном. — Гермиона? — позвал слизеринец, едва громкий злой топот Джинни утих. — Могу я войти? Грейнджер не ответила. — Ну, попробовать стоило, — пробормотал парень. — Тогда слушай так. Я не буду уговаривать тебя перестать плакать, злиться и все такое. Потому что ты имеешь на это полное право! Грюм поступил с тобой несправедливо. И это понимают все в крепости, кроме, наверное, самого этого одноглазого гоблина-переростка. Гермиона фыркнула с этого сравнения. Гоблины были куда симпатичнее Грозного глаза. — Я пришел, чтобы попросить тебя о помощи. Знаю, не самое подходящее время, да и мы, вроде как, совсем не друзья, но я подумал, что… — он задумался, подбирая слова. — Я тут из-за Тео. Гриффиндорка оторвала голову от мокрой подушки и вслушалась. Она сама не поняла, почему имя Нотта так привлекло ее внимание. — Он в порядке? Девушка тут же пожалела о своем вопросе. Ей должно быть наплевать на слизеринца. Она должна злиться на него. Ведь именно он стал причиной того, что Грюм не зачел ей последний экзамен. Но тут перед ее глазами появился его образ — испуганный подросток в доме с кучей боггартов, с глазами полными ужаса и надежды от встречи с «матерью». Гермиона просто не могла его винить. — Он пропал, — тихо ответил Блейз. — Макгонагалл сказала, что он не мог сбежать из крепости, поэтому, уверен, он все еще где-то здесь… но я не могу нигде найти его. — Быть может, он тоже просто хочет, чтобы его оставили в покое. Хочет побыть один. — Ему нельзя оставаться наедине с собой, Гермиона! Только не сегодня! Только не после того, что он пережил прошлой ночью! Голос Блейза дрожал. Гриффиндорка никогда слышала его таким. Даже, когда едва не погиб в Запретном лесу после падения с метлы с Луной. — Сегодня его день рождения, — с какой-то мольбой в голосе проговорил слизеринец. — Уверен, ты уже знаешь, что это значит. Годовщина смерти его матери. Гермиона снова всхлипнула. Ее тело била дрожь, слезли катились по щекам не редкими каплями, а тонкой струйкой. — Я переживаю за него. В последние месяцы он был сам не свой из-за всей этой чертовщины с инферналами. Знаю, он винит себя, и я сотни раз ему объяснял, что это все чушь! — Забини хмыкнул. — А он отвечал, что я говорю, как ты. Губы девушки дрогнули. — Но я видел его сегодня утром! Это был не Тео! Понимаешь?! Я никогда его не видел таким. Даже в день похорон. Клянусь, если бы его дементор поцеловал, он бы все равно выглядел куда более живым, чем сейчас… это просто не он. Гермиона почувствовала, как ком в ее груди разделяется надвое. Сердце билось так быстро, словно она пробежала марафон. Мысли в голове путались. — С чего ты взял, что он послушает меня? — тихо спросила она. — Что я вообще могу сделать?! Я ведь для него никто! Блейз засмеялся. — Мерлин, Грейнджер! Поверь мне, будь ты хоть на сотую долю никем, он бы не кидался спасать тебя из раза в раз. В голове девушки пронеслись все те моменты, когда она была буквально вырвана из когтистых пальцев смерти руками Теодора Нотта. — Выжить любой ценой, — проговорила она, вспомнив его слова. — Это он тебе сказал? — с губ Забини снова сорвался смешок. — Старина Тео в своем репертуаре. Послушай меня, Гермиона. Он не лгал, когда говорил это. Но все изменилось! Теперь уже пришла очередь гриффиндорки смеяться. В последний раз Нотт напомнил ей про этот принцип буквально несколько дней назад, за пару минут до того, как Гарри рассказал о падении министерства. Слабо верилось в то, что слизеринец так быстро мог отказаться от него. — Клянусь, это правда! Не знаю, в какой момент это произошло. Быть может, Тео сам этого пока не понял, поэтому и повторяет, как попугай, эту чертову мантру. Но я же все вижу! Я вижу, как ты влияешь на него. Мерлиновы кальсоны, да я уверен, если бы не ты, он бы давно сошел с ума от всей этой тьмы, пожирающей его изнутри! — Но я ведь ничего не сделала… — Иногда достаточно просто быть рядом, — тихо ответил Блейз. — И мне чертовски жаль, что я не смог справиться с этой простой задачей. Все пытался снискать чужого расположения, стать кем-то другим… Мне кажется, я подвел его, Гермиона. И если с ним что-то случится, я никогда не смогу себе этого простить. Грейнджер почувствовала столько боли в словах слизеринца, что ей безумно захотелось его обнять. Ей было наплевать, кого имел в виду парень, говоря о расположении — Драко, Пэнси и или еще кого-то — это все не имело значения. Забини терял лучшего друга и просил ее помочь это предотвратить. Вот, что было важно. Девушка встала. От резкого подъема в глазах тут же потемнело, но она проигнорировала этот недуг и повернула дверной замок. Блейз смотрел на нее с отчаянием. — Я видел его, Гермиона, — снова повторил он тихо. — Выжить любой ценой? Сейчас он мыслит ровно наоборот. Помоги мне найти его прежде, чем он наделает глупостей. Гриффиндорка кивнула. Голова почти не соображала, мысли разбегались в разные стороны, сердце колотилось, как сумасшедшее. Как в таком состоянии она может помочь Нотту? — Есть идеи, где его можно найти? Слизеринец покачал головой. — Я прошерстил всю крепость. Его нигде нет. — А в лесу? — Думаешь, он пошел к тому дому? Гермиона устало потерла висок. Чтобы найти Тео, нужно было думать, как он. А судя по словам Блейза, сейчас он не думал ни о чем, кроме матери. — Я пойду туда сам, — предложил Забини. — Возьму какую-нибудь метлу и долечу. Благо, вы знатно надымили, спалив там все дотла, найти это пепелище не будет проблемой. А ты пока осмотри еще раз крепость, может, он уже вернулся… или я его проглядел. Грейнджер снова кивнула. Ей совсем не хотелось возвращаться к руинам старой хижины. Да и вообще возвращаться в лес. Похоже, Блейз это понял, раз сам предложил такой вариант. — Спасибо тебе, Гермиона. Правда. Спасибо. Слизеринец сдавил девушку в медвежьих объятиях. Из-за большой разницы в росте девушку даже оторвало от пола, но она не стала никак выказывать недовольство ни этим фактом, ни тем, насколько сложно ей стало дышать. Она просто позволила Забини обнимать ее столько, сколько ему требовалось. Возможно, в глубине души она тоже нуждалась в этом. — Если найдешь его раньше меня, — с улыбкой сказал парень, отстраняясь, — пропиши этому засранцу каким-нибудь заклинанием по его дурной башке. Может, хоть в себя придет. Гермиона улыбнулась. Блейз мягко потрепал ее по голове и, отсалютовав, скрылся в соседнем коридоре. Через мгновение оттуда выскочила Джинни. — Поверить не могу! — воскликнула она. — Теперь я должна Гарри пять галлеонов! Что он тебе сказал? Впрочем, неважно. Я выпытаю это у него сама… ты как вообще? — Бывало и лучше, — призналась Грейнджер, вытирая ладонями все еще мокрые от слез щеки. — Ничего, мы это исправим, — заявила Джиневра, хватая подругу под руку. — Фред и Джордж такую вечеринку готовят! Ты и думать забудешь о чертовом экзамене! Гермиона нахмурилась. Никакое веселье не входило в ее планы, она только поможет Блейзу найти Нотта и тут же вернется в свою комнату. — Еще чего! — воскликнула Уизли, когда подруга озвучила ей эти мысли. — Я же сказала, я не позволю тебе киснуть из-за какой-то ерунды. И нечего на меня так смотреть! Грейнджер тяжело вздохнула. Иногда Джинни была упрямей даже собственной матери. — А что с Ноттом? Тоже загоняется из-за произошедшего? — Просто не любит праздновать день рождения, — соврала гриффиндорка. Впрочем, это нельзя было назвать ложью. Скорее недоговоркой. — Вот и прячется от всех, чтобы не донимали. — Это потому что его еще никто нормально не поздравлял! — заявила Уизли. — Но мы это исправим. Время еще есть, мама успеет испечь свой фирменный торт. Мерлин, от одной мысли о нем аж слюнями захлебываться начинаю! Гермиона пожалела, что вообще ляпнула про день рождения. Слушая, как Джинни на ходу придумывает идеи для праздника, гриффиндорке даже стало жаль ее. — Не трать силы, Джин. Он не придет. Я просто поговорю с ним и… Но Уизли ее не слушала. Радостно прихлопывая в ладоши от возбуждения, девушка выскочила из коридора в сторону лестниц, бросив напоследок: «Начало в семь. Не смей опаздывать!». С губ Гермионы сорвался раздраженный стон. Ей хотелось злиться на подругу за ее приставучесть. Она всегда вела себя так, лезла без всяких угрызений совести во все, что ее касалось и нет. Это давно стало чем-то привычным. И со временем даже менее раздражающим. Но сейчас все было по-другому. Почему она просто не могла оставить ее и Тео в покое, наедине с собственными мыслями. Последние дни, даже месяцы выдали совершенно безумными. А после вчерашней вишенки на торте этого хаоса мысль о каком-то веселье казалась неправильной, глупой, кощунственной. А затем она вспомнила Блейза. Похоже, Уизли двигало то же самое чувство, что и им. Ведь когда-то давно, еще на первом курсе Джинни, никто не помог ей, пока едва не стало слишком поздно. Многие отчего-то недооценивают ее травму. А ведь ей было всего одиннадцать! Она проживала ту боль и тот страх в одиночестве, а теперь просто не могла позволить, чтобы кто-то повторил ее путь. Быть может, если бы кто-то был рядом с ней в тот момент, тех ужасных событий можно было бы избежать. Но история не терпит сослагательного наклонения. Гермиона обошла всю крепость в попытках найти Нотта, но ни в спальнях, ни в обеденном зале, ни в тренировочных классах его не было. Не было его и в крохотной библиотеке на первом этаже. Прошло, по меньшей мере, пара часов, прежде чем девушка успела обойти каждую комнату крепости. Последнее надеждой были теплицы, но шансов на то, что Тео решил провести день рождения в компании овощей и созревающих мандрагор было немного. Но парень умел преподносить сюрпризы. — Вот ты где! — облегченно вздохнула гриффиндорка, отмахиваясь от назойливых веток одного из любопытных растений профессора Стебль. Нотт сидел прямо на полу, пустым взглядом таращась на то, как за стеклянной стеной бушует пурга. Погода была настолько же отвратительна для того, кто был снаружи, как и красива для тех, кто сидел в здании и любовался на нее издалека. От окрика Гермионы слизеринец вздрогнул, словно и не заметил того, как она вошла. — Что ты здесь делаешь, Грейнджер? — спросил он прямо, возвращаясь к наблюдению за ветром и снегом. — Впрочем, не важно. Просто оставь меня в покое. — По-правде говоря, я сейчас тоже мечтаю о тишине, — призналась гриффиндорка. — Джинни чуть дверь не сорвала с петель, пытаясь прорваться в комнату… могу я посидеть с тобой? Тео хмыкнул, кивнул и немного подвинулся, освобождая место рядом. Гермиона сняла с шеи шарф и постелила его на пол, чтобы было немного мягче и теплее, хотя теплицы, на ее взгляд, казались едва ли не самым теплым место на базе Ордена. Было приятно вот так сидеть и просто наслаждаться тишиной, разгребая весь тот бардак, что творился в их головах. Тишина не угнетала, напротив, она казалась умиротворяющей. — И все-таки, что ты здесь делаешь? — вдруг спросил Нотт. Его тон был нарочито безразличным, но блеск на долю секунды сверкнувший в карих глазах все же выдал его любопытство. — Фред и Джордж устраивают вечеринку. Рождество, окончание программы обучения… — Падение министерства, — хмуро добавил слизеринец. — Да уж, поводов веселиться хоть отбавляй. — Не забывай про свой день рождения, — напомнила Гермиона. Тео закатил глаза и тяжело вздохнул. — Джинни собирается устроить тебе праздничный сюрприз. Торт, хлопушки, песни Ведуний… Ох, похоже я разрушила всю суть сюрприза, рассказав тебе это… — Уизли тебя убьет за это, — хмыкнул Нотт. — Как и тебя, если ты не явишься, хотя бы чтобы задуть свечи, — хихикнула девушка. — Похоже, нам обоим лучше не появляться на этой вечеринке. И не попадаться Джинни на глаза в ближайшие несколько недель. — Если только мы не хотим умереть самой мучительной смертью, — закончил ее мысль Тео. — Впрочем, теперь эта мысль начала мне казаться даже привлекательной. Гермиона посмотрела на него. Парень выглядел так, словно не спал несколько суток. И этот человек еще пару недель назад давал ей наставления по поводу необходимости нормального сна. Иронично. — Ты в порядке? — тихо спросила гриффиндорка. — Да, — также тихо ответил Нотт. «Лжец». Гермиона и не ожидала от него другого ответа. С чего бы парню откровенничать с ней? Он и с лучшим другом нормально не разговаривал в последнее время, а тут какая-то грязнокровка, пытающаяся залезть в его голову. Но Нотт снова удивил. — Нет, — вдруг сказал он громче. — По-правде говоря, я совсем не в порядке, Грейнджер. Сегодня ровно десять лет, как не стало моей матери. Гермиона снова почувствовал, как ее сердце обливается кровью от боли за его историю. — Могу я что-то сделать для тебя? Тео посмотрел на нее немного растерянно. Похоже, он ожидал любого вопроса, но только не этого. — Просто… побудь со мной немного. Гриффиндорка кивнула. В голове снова промелькнули слова Блейза: «Иногда достаточно просто быть рядом». — Какой она была? Гермиона не была уверена, что ее вопрос вообще был уместен в данной ситуации, и что сейчас Нотт разозлится и просто выгонит ее из своего убежища, но Тео вдруг улыбнулся. — Как солнце в июльский полдень, — он прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. — Казалось, от одного ее присутствия вся комната наполнялась светом и теплом. Гермиона улыбнулась такому поэтичному сравнению. Она тоже решила закрыть глаза и представить себе женщину, что описывал Теодор. Получалось с трудом, ее образ то и дело обращался в гребанного боггарта с окровавленной одеждой и безумным взглядом. — Она любила цветы. Не какие-то розы, хризантемы и или даже певучие пионы. Тюльпаны. Она говорила, что один их запах сводил ее с ума и наполнял жизнью. Раньше старый дом был постоянно усыпан этими цветами, буквально насквозь пропах ими. Тео шумно втянул носом воздух, словно пытаясь почувствовать этот аромат. — А еще она часто таскала втихаря домой магловские сладости, — продолжал вспоминать слизеринец. — И учила Блинки, нашего домового эльфа, читать, представляешь? — он негромко засмеялся. — Уверен, вы бы с ней быстро нашли общий язык. — Определенно нашли бы, — отозвалась девушка с улыбкой. На миг в ее голове всплыло лицо Нотта в темном коридоре между рамами двух портретов Джиффорда Аббота. Сейчас ей уже не казалось, что он собирался насмехаться над ее инициативой с Г.А.В.Н.Э. Возможно, ей действительно стоит еще немного поработать над названием организации. — Еще она любила петь, — сказал Тео. — Правда, делала это совершенно ужасно. Бабушка всегда говорила, что мамино пение хуже любого круциатуса. Он засмеялся от этого сравнения, а потом грустно добавил: — Я бы сейчас все отдал, чтобы еще раз услышать хоть одну песню в ее исполнении. Гермиона не смогла найти в голове хоть один подходящий ответ, чтобы его поддержать. Но Нотта такой вариант даже устраивал. Вихрь воспоминаний уносил его все дальше и дальше. И любые комментарии гриффиндорки могли только все испортить. — На каждый день рождения она рассказывала мне одну и ту же историю. Она преподносила ее, как сказку, но я понимал, что это не выдумки, — на миг он замолчал, собираясь с мыслями. — У них с отцом долго не получалось завести ребёнка. Четыре выкидыша. Несколько лет они ходили по разным знахарям, целителям… Он снова замолчал, прорисовывая в голове образ родного человека. — Как-то раз, гуляя по городу, мама набрела на старую церковь. Она никогда не верила в богов и в прочую ерунду маглов, но в тот момент решила, что ничего не потеряет, если просто попробует. Она молилась несколько дней напролет. Просила Бога о ребенке. Одном единственном ребёнке. Гермиона почувствовала, как образа монстра в ее голове медленно растворяется. Вместо него перед глазами предстала молодая, хрупкая женщина, сидящая на полу у креста в заброшенной церквушке. — Отец с ума чуть не сошел, пока ее искал. Поднял весь Лондон на уши, и даже аврорат заставил помогать. Ее обнаружили спустя три дня. Еще столько же она пролежала в Мунго. А через пару недель мама узнала, что беременна. Гриффиндорка почувствовала, как по ее коже пробежали мурашки. — Спустя девять месяцев, прямо в рождественскую ночь у нее родился сын, — голос слизеринца задрожал. — Теодор. «Подарок бога». Я был ее мечтой. Ее благословением. Отец считает, что я стал и ее погибелью. «Что за чушь! Это не твоя вина!» — хотела было закричать Гермиона, но с ее губ не сорвалось ни звука. — Возможно, он все-таки прав, — тихо сказал Тео. Гриффиндорка почувствовала желание дать оплеуху сначала самому Тео, а потом и его отцу. — Мама всегда отличалась слабым здоровьем, а роды и вовсе подкосили ее. Целители в лучших магических клиниках не могли понять, что с ней происходит. Зато смогли маглы. Раз в несколько месяцев она бегала в их клиники в тайне от отца. Он бы ни за что не одобрил этого из-за своих предубеждений. — Его любимая была серьезно больна, как он мог отказываться от любой возможности лечения?! — все-таки не выдержала Гермиона. Ее начала переполнять злость на старшего Нотта и сочувствие к бедной женщине. — В любом случае оно ей не помогало. Как выяснилось, некоторые болезни нельзя вылечить ни с помощью хирургического ножа, ни с помощью колдовства. Только отсрочить, — он снова втянул носом воздух и выдохнул. — Она медленно умирала. Весь тот свет, что был внутри нее с каждым днем угасал все сильнее. Тогда отец и стал экспериментировать с древней магией. Он пытался спасти ее. Но все вышло из-под контроля. Продолжать не было смысла, что было дальше знали они оба. Тео встал, подошел к маленькому горшку с сушеными листьями тентакулы, завернул их в папиросную бумагу, которую достал из кармана пальто, и закурил. Гермиона не собиралась никак поучать его на этот счет. — Когда она умерла, — сказал слизеринец, возвращаясь на свое место, — бабушка мне сказала, что это не конец. Сказала, что мама будет ждать меня на другой стороне, — он грустно усмехнулся и снова затянулся. — Может, прозвучит странно, но я до сих пор в это верю. В другую сторону. И в то, что она ждет меня где-то там. Гермиона не считала это чем-то странным или глупым. Мысли о смерти и о том, что настигает человека после нее всегда казались ей интересными. Первый раз она задумалась об этом, когда умерла ее тетя. Родители гриффиндорки не были религиозными людьми, на вопросы четырехлетней дочери они старались отвечать рационально и честно. «Шарлотта просто уснула. Но не так, как спим мы — она не видит никаких снов и, к сожалению, она никогда не проснется». Бабушка Грейнджер была категорически иного мнения, она рассказывала внучке о рае, аде, ангелах и апостолах. Но в итоге ни один из ответов Гермиону так и не удовлетворил. В какой-то момент она просто пришла к выводу, что единственный способ узнать, что же происходит после смерти — это узнать лично, когда придет время. А пока оставить эти мысли и рассуждения в стороне — каждый волен верить в этом вопросе, во что хочет, если это помогает справиться со скорбью. — Когда не стало моей бабушки, мне было шесть, — тихо поведала Грейнджер. Тео задумчиво отложил сигарету и повернулся к ней. — Священник в церкви, где проходило прощание, произнес очень длинную и трогательную речь. Но я была слишком мала и слишком подавлена, чтобы запомнить его слова полностью. Но одна вещь все же въелась мне в память… Он сказал, что лучший способ почтить ее память, это провести этот день так, как бы она сама хотела его провести. Ушедшим не нужны слезы, о них следует вспоминать только хорошее. Она замолчала, пытаясь подобрать правильные слова, но чувствовала на себе пристальный взгляд слизеринца, отчего делать это становилось намного сложнее. — Я тебе скажу кое-что. И, скорее всего, тебе это совсем не понравится. Просто… пообещай, что не разозлишься. — Что за ерунда, Грейнджер? — закатил глаза Нотт. — С чего бы мне злиться на тебя? Гриффиндорка нервно теребила край своего шарфа, стараясь все также не смотреть парню в глаза. Тот догадался, что девушку такой ответ совсем не устроит и все же ответил: «Обещаю». — Мне кажется… твоя мама… — Гермиона осторожно подбирала слова, на краткий миг даже пожалев, что вообще решила открыть рот — настолько тяжело ей было это делать. Но сдавать назад было поздно. — День твоего рождения был самым светлым днем в ее жизни. Она бы не хотела, чтобы ты проводил его вот так — напиваясь и накуриваясь в одиночестве. — Можешь составить мне компанию, — с грустной улыбкой отозвался слизеринец, протягивая девушке сигарету. Девушка нервно стукнула его по руке и Тео снова посерьезнел. — Я не могу, Грейнджер, — тихо сказал он. — Я просто не могу пойти веселиться, танцевать и петь песни со всеми… Это просто неправильно. — Это то, чего она бы хотела. Чтобы ты продолжал жить. — Откуда ты знаешь? — Она твоя мать. А какая мать не желала бы, чтобы ее ребенок был счастлив? Тео молчал. Гермиона чувствовала, что ее предложение все же не очень понравилось слизеринцу и понимала его оценку. Но мертвые не видят слез живых, а если и видят, то вряд ли им рады. — Просто попробуй… — Нотт активно закачал головой, но гриффиндорка схватила его за руку, призывая слушать. — Достань из глубины своей памяти самые светлые и самые добрые воспоминания о ней, позволь им выйти на передний план! Если это не сработает, если это не поможет облегчить твою скорбь, мы просто уйдем. — Уйдем? — насмешливо переспросил слизеринец. — Да, уйдем. Вернёмся в эту теплицу. Будем пить, курить, смотреть в окно и что ты там еще планировал делать. — Поверить не могу, что слышу это от тебя, Грейнджер, — парень покачал головой. — Один час, Нотт. Продержись хотя бы один час. Мне тоже не совсем не хочется делать это, но нельзя вот так позволять тьме захватывать разум. В конце концов, в итоге она может просто полностью поглотить и начать управлять тобой. Несколько минут Тео молчал, обдумывая ее слова. Гермиона даже подумала, что он просто пытается подавить злость, чтобы не выплеснуть ее на гриффиндорку, и сдержать обещание. Ей было немного страшно решиться посмотреть на него, но она все же подняла глаза. Слизеринец смотрел на нее с легкой улыбкой, но взгляд был все таким же грустным и растерянным. В конце концов он встал и протянул девушке руку: — Это все звучит дико неправильно и совершенно глупо, но я готов попробовать, — на его лице заиграла хитрая усмешка. — Чего только не сделаешь ради того, чтобы увидеть нравственное грехопадение великой заучки Грейнджер! — Сделай это не ради меня, — попросила Гермиона, поднимаясь на ноги. — Сделай это ради матери. В качестве места для вечеринки было выбрано самое просторное помещение в крепости — дуэльный класс. Фред и Джордж изрядно постарались превратить его в действительно уютную и праздничную площадку: повсюду висела мишура, мерцали гирлянды, приятно пахло едой и хвоей от притащенной из леса Хагридом пушистой ели. — Ты можешь не стоять тут, как статуя, Рон? — недовольно воскликнул Джордж, проходя мимо брата, наблюдавшего за последними приготовлениями в зале. — Помоги лучше Флер и маме. Он протянул брату пыльный стакан и кивнул на полотенце, лежавшее неподалеку на столе. — Как ты прикажешь мне его натирать? — спросил парень. — Если ты не забыл, у меня нет руки! Он потряс перед носом брата культьей и фыркнул. — Не расстраивайся, Ронни, — хмыкнул Фред, услышав часть спора. — У тебя есть девушка. Как-нибудь справитесь. Джордж засмеялся во весь голос и похлопал покрасневшего брата по плечу. К семи часам последние приготовления были окончены. К десяти — праздник уже был в самом разгаре. Изрядно опьяневший Хагрид во весь голос распевал песни в дуэте с подпискивающим профессором Флитвиком. Помона Стебль весело отплясывала в центре зала вместе с кучкой пятикурсников. Билл, близнецы и Ли жгли разноцветные бенгальские огни и взрывали хлопушки. Флер учила ребят вальсировать, вытащив в качестве второго инструктора смущенного Гарри. — Ах, как прекрасно, что во Франции обучают разнообразным танцам и этикету! — протянула миссис Уизли, с умилением глядя на них. — Шармбатон действительно воспитывает настоящих леди. Джинни скорчила недовольную гримасу. — Ах, Шармбатон! Ох, Шармбатон! — негромко передразнила она мать. — Больше похоже на какой-то Шармбордель. — Или Шармпритон, — добавила Лаванда, сверкая глазами в сторону Рона, крутившегося вокруг француженки. Дин и Симус, услышав комментарии приятельниц прыснули от смеха, а завидев несчастные попытки Невилла повторить танцевальное па, и вовсе едва не скатились на пол от хохота. — А вы чего не принимаете участие в этой вейловской бесовщине? — спросила Лаванда, выгибая бровь. — Нет огневиски, нет танцев, — пожал плечами Симус. — Потерпи еще немного, приятель, — хмыкнул Фред, — сейчас весь стар и млад разбредется по кроваткам, и будет тебе огневиски. — И не только он, — добавил Джордж, ухмыляясь. И действительно, не прошло и пяти минут, как в зал вернулась профессор Макгонагалл и объявила, что для всех младшекурсников вечер окончен. Под недовольные вскрики детей преподаватели постепенно стали выпроваживать их из комнаты. Молли попыталась было утащить со всеми и Джинни, но девушка заявила, что сбежит из спальни к друзьям, едва ей предоставится такая возможность. — Уильям, — обратилась к старшему Уизли Минерва, подгоняя к выходу пару второкурсников. — Оставшийся балаган на вашей ответственности, — глаза профессора сверкнули, но губы дрогнули в призрачной улыбке, — проследите, чтобы все выжили. — Обожаю эту женщину! — воскликнул Фред, едва за деканом Гриффиндора закрылась дверь и в комнате остались лишь старшекурсники и молодые орденцы. — Ее даже уговаривать не пришлось! — Ну, может, совсем немного, — хмыкнул Джордж, занося в зал несколько ящиков с горячительными напитками. — Мерлин, да вы три часа сидели под ее дверью, пока я не заверил ее, что не позволю никому напиться до состояния флоббер червя, — закатил глаза Билл, хватая пару бутылок и протягивая ее Флер. Девушка со скепсисом понюхала содержимое и брезгливо вернула алкоголь парню. — Всегда восхищался твоим талантом врать и не краснеть, братец, — засмеялся в ответ Фред. Через пару минут унылая, как ее прозвал Кормак, рождественская вечеринка стала намного интереснее для подростков. Музыка стала намного современнее, свет приглушеннее, а алкоголь крепче. К этому моменту и подоспели Гермиона и Тео. — Слава Мерлину, — облегченно выдохнул Блейз. Он сам вернулся из своего небольшого путешествия чуть меньше получаса назад. — Нотт, ты же знаешь, что я рано или поздно тебя придушу? Он вскочил с дивана так резко, что едва не вылил на себя половину содержимого своей бутылки, и подошел к ребятам. Тео тут же выхватил ее из рук приятеля и в пару глотков опустошил. — Ты же знаешь, что я на это и нарываюсь, Забини, — тем же тоном ответил он. Несколько секунд слизеринцы буравили друг друга взглядом, пока в итоге оба не рассмеялись. Гермиона решила, что ребятам есть чем поговорить, поэтому просто оставила их, пройдя до самого дальнего столика в зале. Она уговорила Нотта на один час, и было бы нечестно сбежать и бросить его, несмотря на то, что все ее нутро молило об обратном. — Вы опоздали, — сурово объявила Джинни, плюхаясь на соседний стул. — Младшекурсники слопали весь торт, который мама сделала для этого засранца. — Не думаю, что Нотт сильно расстроится из-за этого, — отозвалась Грейнджер. — Похоже, он все равно не смог бы вызвать у него столько радости, сколько вызвал ящик огневиски. Уизли хихикнула. Следующие пятнадцать минут она всячески пыталась выпытать у подруги историю ее разговора со слизеринцем, но Гермиона лишь отмахивалась и отвечала односложными фразами. Ей не хотелось ни с кем делиться подробностями, да и сам Тео вряд ли был бы рад, если бы гриффиндорка начала болтать об услышанном в теплице направо и налево. Когда в комнату вернулись близнецы с небольшой охапкой разноцветных шаров, внимание любопытной пятикурсницы приключилось на них. — Джинни, положи его на место! — воскликнул Фред, заметив, как сестра схватила один из шариков. — Лавгуд, ты тоже! — добавил Джордж, заметив, что когтевранку также привлекли новые реквизиты. — Ты и без этого видишь всякую хрень! Девушки раздраженно посмотрели в сторону близнецов, но все же отступили. — Что это? — спросил Невилл. — Веселящий газ, — секретным тоном прошептал Уизли. — Тут все слишком нервные и напряженные в последние дни, а он поможет немного расслабиться. — Вы притащили сюда наркотики? — возмущенно воскликнула Гермиона. Фред закатил глаза и приобнял гриффиндорку за плечи. — За кого ты нас принимаешь, Грейнджер? — фыркнул он. — Это просто гелиевые шарики. — С небольшим содержанием веселящих чар, — ухмыльнулся Джордж. — И еще меньшим содержанием эйфорийного зелья. Гермиона скрестила руки на груди сурово посмотрела на близнецов. Эйфорийное зелье само по себе было неопасным, если принимать его в малых дозах. А вот если увлечься, то вполне получить в подарок к хорошему настроению пару галлюцинаций. Снейп как-то рассказывал на одной из своих лекций, что за пару лет до их поступления в Хогвартс какой-то пуффендуец решил с его помощью снять стресс перед ЖАБА. Вот только не подрасчитал с дозировкой и в итоге половину экзамена смеялся, как ненормальный, потому что видел в экзаменаторах каких-то толстых, маленьких, розовых гоблинов. Симус тогда поинтересовался, не было бы среди проверяющих профессора Амбридж, но что декан Слизерина даже выдавил какое-то подобие улыбки. А затем снял пять очков с Гриффиндора за оскорбление преподавателя. — Не знаю, что ты ему сказала, Гермиона, — протянул Блейз, приземляясь на соседний стул от девушки, — но я твой должник. Он даже ведет себя нормально! Гриффиндорка посмотрела на Нотта, развалившегося на том самом диванчике, на котором восседал Забини, когда они вошли. Вокруг него лежало несколько опустошенных бутылок огневиски, еще одна была готова к ним присоединиться с минуты на минуту. — Ну, почти нормально, — с сомнением добавил Блейз. — Из него будто высосали душу, — хмуро отозвалась Гермиона, следя за каждым движением слизеринца. — Он не жив и не мертв, словно балансирует между двух миров. Тело здесь, а разум где-то далеко. Забини ухмыльнулся, видимо находя ее слова уж слишком поэтичными. — Забавно, что когда вы вошли, он определенно был здесь. И физически и ментально. Да и ты тоже. Гермиона непонимающе посмотрела на парня, но тот лишь снова усмехнулся и покачал головой. — Брось, Грейнджер, я же не слепой. Вы как… — его взгляд упал на пару пуффендуйцев, спорящих о чем-то за соседним столом. — Как мандрагора и удобрение. Помогаете друг другу стать сильнее и все-такое… — Прости, кого из нас двоих ты считаешь противным орущим растением, а кого кучей навоза? — поинтересовалась гриффиндорка. Блейз засмеялся. — Честно говоря, твои описания оба больше больше подходят старине Тео. Гермиона изо всех сил старалась сдерживать смешки, считая оскорбление друзей еще и за спиной достаточно грязным поступком, но уже через мгновение хохотала вместе со слизеринцем под удивленные взгляды проходящих мимо ребят. — Нет серьезно, вас же словно магнитом друг к другу притягивает! Я вижу это! — Ты пьян, — фыркнул Грейнджер. — А ты тупишь, — парировал Забини. — И он тоже. Гриффиндорка закатила глаза. Этот разговор становился все более невыносимым. Краем глаза она заметила у окна одинокую фигуру Невилла и подумала, что уж он то не будет лезть к ней в голову, как слизеринец или Джинни, раз уж в покое ее в этой комнате не оставляют. Схватив свою недопитую бутылку, она встала со своего места и уже направилась было к приятелю, как Блейз мягко схватил ее за руку. — Мир никогда не станет прежним, Грейнджер. Вы просто теряете время. — Это ты теряешь время, пытаясь вдолбить мне в голову, что я влюблена в твоего дружка, — немного резко отозвалась гриффиндорка. — Мы с ним даже не друзья, понимаешь? И уж точно никакие не мандрагоры, удобрения, магниты и все такое. Мы никто друг для друга. Никто. С этими словами она выдернула свою руку из его хватки и гордо удалилась к Невиллу. Парень удивленно посмотрел на однокурсницу, но ничего не сказал, просто освободил ей немного места на подоконнике. — Ты в порядке? — негромко спросил он, когда молчание уже стало немного неловким. — В полном. Подумаешь, мир катится в Тартар, а я не знаю, живы ли мои родные или нет. Какие-то идиоты отчего-то считают, что я не справляюсь со своей жизнью, и пихают в лицо кучу непрошенных советов. Ах да, и в довершении всего еще и завалила важнейший экзамен в своей жизни. Просто блеск. Невилл грустно улыбнулся. — Добро пожаловать в клуб неудачников. Гермиона тут же пожалела о своей резкости. Невилл был такой же жертвой обстоятельств, как и она сама. Он также не знал ничего своих близких, также постоянно жил под чужую указку и также провалил задание Ордена. Он прекрасно понимал и разделял ее чувства, как и многие собравшиеся в этом зале. Грейнджер вдруг почувствовала себя последней эгоисткой. Она свято верила, что ее проблемы — полная катастрофа, когда для людей, вроде Невилла, катастрофа уже давно стала синонимом жизни. Девушка вытерла набежавшую от всплеска эмоций слезинку и, усмехнувшись, легко стукнула своей бутылкой о протянутую бутылку приятеля. — Уверен, ты найдешь выход, Гермиона, — тихо сказал Долгопупс. — Ты всегда его находишь. Гриффиндорка благодарно улыбнулась. Друзья всегда верили в нее больше, чем она того заслуживала. В дальнем углу комнаты раздался звон битого стекла и громкая ругань — Симус уронил поднос с фужерами. Судя по неуклюжим движениям, перебрал он уже знатно. Грейнджер на правах старосты подскочила к нему и осмотрела на наличие ран от осколков. — Я в порядке, — заплетающимся языком проговорил Финниган. Гермиона отмахнулась от него, продолжая изучать его руки и лицо. Симус мутным взглядом следил за каждым ее движением, уж слишком активно пытаясь отобразить внимательность и сосредоточенность. — А по-моему тебе пора спать, приятель, — хмыкнул Дин, собирая палочкой разбитое стекло. Гриффиндорец замахал головой, но, видимо, эти движения оказались уж слишком резким для его состояния. Он немного покачнулся и схватился рукой за ближайшее кресло, едва не опрокинув и его. — Я провожу его, — сказала Гермиона, хватая парня под руку. Томас посмотрел на нее с сомнением, но девушка уже тащила Симуса к двери. — Я все равно хотела немного проветриться. Тут стало как-то душновато. Она не стала добавлять, что просто устала от шума и многозначительных взглядов Блейза и Джинни. Да и настроение, которое, как не парадоксально, немного улучшилось после разговора с Ноттом, снова откатилось к утреннему состоянию. Вести пьяного Финнигана оказалось куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Парня постоянно заносило в разные стороны, он спотыкался о собственные ноги, а в какой-то момент и вовсе начал распевать во весь голос песни собственного сочинения. Гермионе пришлось пригрозить ему палочкой, чтобы он не разбудил всю крепость. — Не будь занудой, — буркнул гриффиндорец. — Тебе это не идет. Нет, тебе, конечно, все идет… ты вообще очень милая… особенно твои волосы… и твой нос… Грейнджер устало вздохнула. До спален оставалось совсем немного, она вполне могла бы отправить парня дальше одного, но хотела убедиться, что тот доберется до постели в целости и сохранности. — А давай сбежим! — вдруг предложил Симус. — Вдвоем! Ну… можем Дина еще прихватить, он же мой друг. Он и твой друг тоже. Ты можешь взять с собой Джинни. А Джинни возьмет Гарри. А Гарри позовет Рона. А Рон… Нет, не будем звать Дина. Гермиона фыркнула от этой логической цепочки. Но сама идея побега отчего-то показалось заманчивой. — И как же мы сбежим? — Через камин, конечно! Помнишь? Такой огонек зелененький… Пуф, и мы в Лондоне. Главное назвать точное место! И порошок бросить. Шестеренки в голове гриффиндорки закрутилось с бешеной скоростью. Единственный камин, который точно был подключен к общей сети, был в кабинете с круглым столом, куда они прибыли с площади Гриммо. Скорее всего, именно через него Орден осуществлял все вылазки на главный остров. Но как пробраться до него незамеченной? Дверь спальни со скрипом отворилась. Гриффиндорка мягко подтолкнула приятеля вовнутрь, но тот вдруг схватил ее за руки и притянул к себе. — Давай сбежим, Гермиона? — снова повторил он. — Подальше от этих Грюмов, пауков, боггартов, слизеринцев… — Конечно, сбежим, — заверила его девушка. Спорить с приятелем в таком состоянии, равно, как и вести конструктивные беседы, было бессмысленно. — Но сначала тебе нужно немного поспать. Симус активно закивал, а затем икнул… и поцеловал ее. Гермиона спешно отстранилась, но парень был слишком пьян, чтобы заметить ее смущение. Он просто пробормотал «Спокойной ночи» и закрыл дверь прямо перед носом подруги. — Вау. Это было эффектно. Гриффиндорка вздрогнула и обернулась. У входа, облокотившись на дверной косяк стоял Тео. — Что ты здесь делаешь? Ты следил за нами? — Хотел убедиться, что ты не нарушишь условия нашего уговора и не бросишь меня. — Мне казалось, тебе там весело, — буркнула Гермиона. Она изо всех сил старалась не смотреть прямо на парня, чтобы тот не видел ее красное от смущения лицо. — Я хорошо умею притворяться, — пожал плечами Тео. «Это точно». — Пойдем, — покачала головой гриффиндорка. — Тебе тоже лучше отправиться спать. — Проводишь меня до комнаты? — насмешливо поинтересовался Нотт. — А поцелуй на ночь тоже входит в список твоих услуг няньки? Или эта акция была только для Финнигана? — Я не ваша нянька. И я никого не целовала. Симус сам… Слизеринец рассмеялся. Что ж, похоже, он ее дразнил. Снова. Комната Нотта, как и самой Гермионы, была на этаже старост. Через пару дней после прибытия на базу «Фоукс» Грейнджер поговорила с профессором Макгонагалл и предложила в отсутствии Малфоя, как старосты Слизерина, назначить его временным преемником Тео. Не то, чтобы девушка пеклась о том, кто в действительности займет этот пост. Ей просто вспомнились глаза парня, когда он увидел маленькую темную общую спаленку, и подумалось о том, что в более просторной комнате префекта клаустрофобия не будет так сильно мучить слизеринца. Это меньшее, что она могла сделать в качестве благодарности за все, что он сделал для нее и ее друзей. — У меня будет просьба, Грейнджер, — сказал Тео, когда ребята дошли до спальни. — Я не буду тебя целовать на ночь, Нотт, — резко заявила Гермиона. Слизеринец снова засмеялся, но затем посерьезнел. — Побудь со мной, пока я не усну. От удивления девушка не сразу переварила его слова. — Просто посиди со мной, — пояснил Тео. — Совсем немного. Не хочу снова проваливаться в эти кошмары в одиночестве. Гермиона все еще полная удивления и смущения быстро кивнула. Нотт, не раздеваясь, рухнул на кровать и похлопал по свободному месту рядом. — Я не кусаюсь, Грейнджер, — хмыкнул он. — И обещаю, целоваться не полезу. Гриффиндорка закатила глаза и села на кровать. Она аккуратно подтянула одеяло и накрыла парня, который уже уткнулся головой в ее бедро. — Скажи мне честно, Грейнджер, — пробормотал он сонно. — Кто лучше целуется, Крам или Финниган? — Я сейчас придушу тебя чертовой подушкой. Тео хмыкнул. — Я так и думал. Что это значило, девушка уточнить не успела — слизеринец мирно засопел у нее под боком. Гермиона устало облокотилась на стену и посмотрела на Нотта — несколько прядей волнистых волос упали ему на лицо. Грейнджер осторожно убрала их назад и, повинуясь какому-то странному чувству, медленно провела пальцем сначала по поджившему шраму на его переносице, а затем по морщинкам на лбу. Похоже, от кошмаров она его не уберегла. Впрочем, через мгновение лицо слизеринца разгладилось и он снова стал выглядеть вполне умиротворенным. — С Рождеством и с днем рождения, Тео, — прошептала она, прикрывая глаза. Через пару минут тишину комнаты нарушало сопение двоих. Это была первая за долгое время ночь без кошмаров.