The new vision

— Вынесение приговора по делу Драко Люциуса Малфоя. Голос Кингсли выдернул меня сквозь толщу моих мыслей, заставляя задержать дыхание и напрячь каждый мускул, а тишина в зале давила на сознание. Я смирился и готов нести наказание. Повернув голову в сторону матери, я нашел ее взгляд и заметил слезы, срывающиеся с острых щек. Мам, не плачь, не надо. Мы оба знали, чем это закончится, и я рад, что тебя не вовлекли во все это, что на тебе нет метки, и что ты сможешь жить в мире, где дышать можно без страха. Но мне чертовски страшно, мам. Чертовски. — Визенгамот снимает все обвинения. Что? Перед глазами пошли черные пятна. — Однако, Вам вменяются исправительные работы по восстановлению замка на территории Хогвартса, Вы окончите обучение в принудительном порядке и будете работать на благо этого общества, мистер Малфой, что, естественно, будет курироваться министерством и находиться под моим личным надзором. Я прошу освободить мистера Малфоя из-под стражи и сопроводить его для получения личных вещей и волшебной палочки. Сторону защиты попрошу ожидать в атриуме. Заседание по делу Драко Люциуса Малфоя объявляю закрытым! – Кингсли не медлил со словами и не давал ни единой возможности, чтобы вынесению оправдательного приговора что-то помешало. И меня в очередной раз прострелило новое осознание – какая ему от этого выгода? Но мысли ускользали с каждым лязгом отворяемых замков и снятием с меня охранных заклинаний. Возможно ли поверить, что тебе доступно то, с чем ты успел попрощаться? Нет. Возможно ли за 3 часа вырастить седые волосы в жопе и поменять все взгляды на жизнь? Да. *** — Драко! – сердце Нарциссы заходилось галопом. Руки, обнимавшие сына, которого она думала вот-вот потеряет, колотило мелкой дрожью. Голос дрожал и сошел на шепот, – прости меня. Я должна была уберечь тебя от этого… Сказать, что в моей душе было цунами из противоречивых чувств – не сказать ровным счетом ничего. Я мог бы отправиться в Азкабан и последними словами, что я сказал матери были бы литры грубости, которые я вылил на нее перед уходом обратно на поле боя. Мои руки сомкнулись за ее спиной, а я склонил голову, чтобы прижать ее крепче к себе. Момент безмятежности, как в детстве, когда над головой не висит дамоклов меч, а ты уверен в том, что завтрашний день наступит, и все вокруг будет пахнуть домом и родной матерью. — Мама… Все в порядке. Все закончилось. Тише... — я гладил плечи матери, которые сотрясались от тихого плача. Мам, я так не люблю, когда ты плачешь. Дай мне не быть причиной твоих слез снова. Я не хотел возвращаться в реальность. Моменты воспоминаний о том, что мы оба пережили, скакали назойливыми картинками в моей памяти, получая отметку «Это закончилось». Так много времени потрачено на выживание, боль и страх. Времени, в котором при других обстоятельствах, моя мать могла бы не знать горестей, а я сам думал бы о каких-нибудь подростковых мелочах и как минимум, запомнил бы момент, когда стал выше Нарциссы на целую голову. И кто бы мог подумать, что спасать мою шкуру придут те, чью жизнь я так старательно портил годами. — Ты видела Грейнджер и Поттера? Я хотел бы поблагодарить их. — Драко... —ее голос звучал приглушенно, утопая в бортах моего пиджака. Отстраняясь и поднимая на меня тревожные голубые глаза, Нарцисса оглянулась по сторонам, – Они ушли сразу после окончания заседания, но послушай, ты успеешь поговорить с ними в Хогвартсе, а сейчас есть то, что я должна тебе показать в Мэноре. Срочно. *** — Какого хрена? Когда ты получила это письмо? Половицы Мэнора протяжно скрипели от моих метаний по комнате матери, а извилины в голове хотели им вторить, но я упорно вертел шестеренками, чтобы унять растущую панику и набросать хоть какой-то план действий. — При всем уважении к происходящим событиям, я не потерплю, чтобы ты выражался при мне как сапожник, Драко! – женщина нахмурила брови, бросая на сына возмущенный взгляд. – Письмо пришло сегодня рано утром, однако, складывается впечатление, будто написано оно давно. Теодор определенно не знает о событиях в волшебном мире, что может означать только одно – он в плену в собственном доме. Когда ты видел его в последний раз? Я лихорадочно перебирал воспоминания, но те, словно черви, расползались по голове, оставляя после себя мутное желе из обрывков рожи покойной рептилии, ужаса и постоянного страха последнего полугодия с того момента как я принял метку. Метка! Ну же, вспоминай. На церемонию посвящения и принятия метки нас вызывали вместе, Тео ясно дал понять это в тот же день, и после ужина я отправился в Мэнор по каминной сети. Но дальше... Черт, все как в тумане. Страх сжигал меня заживо с того момента как я переступил порог Мэнора полгода назад. Оглушительный страх, за себя, за мать и отца. За любое неверное движение или мысль, которые могли обречь нас на пару порций отборного Круцио, и я знал, что это безобиднейшее заклинание в арсенале больного ублюдка. Однако на краю сознания барахталась мысль, что не давала мне покоя. Тео там не было. Его не было ни на посвящении, ни на собрании, ни в Мэноре в целом. Волосы на моем затылке зашевелились, а по спине пробежал косой табун отвратительных мурашек презрения к самому себе. Тео, блять, какой же я чудесный друг, что не заметил, как тебя не было столько времени. НЕСКОЛЬКО ГРЕБАНЫХ МЕСЯЦЕВ! Как я вообще мог упустить это из вида! И судя по тому, что профессора не поднимали этот вопрос и газеты не пестрили о твоей пропаже – ты не пропадал. А значит, твой отец оповестил школу о твоем отсутствии. — Я должен идти в поместье Ноттов, – желваки ходили по щекам от злости и отвращения к самому себе. — Драко, это может быть опасно, мы все еще не знаем где Адриан и.. И я взорвался. — Адриан мертв! Я составлял списки погибших после битвы, и я расскажу тебе о каждом, включая Люциуса, если захочешь! Нарцисса дернулась при упоминании имени мужа. — Ты... видел его?.. Губы матери дрожали, а взгляд стекленел с каждой секундой. Черт, и я снова сделал ей больно. Я видел, как за фасадом попыток держать себя в руках, билась в агонии боли моя настоящая мать, та, которая любила своего мужа, даже после всего, что он сделал. Одергивая ворот рубашки в надежде получить хоть каплю воздуха, я сделал глубокий вдох и подошел к ней. Мама всегда видела больше, чем я ей говорил и этот момент не стал исключением, ее голова опустилась в попытке принять новость и мое сердце разрывалось от желания утешить ее и оградить от самого себя. Нарцисса сжала себя в руках и тихо всхлипнула. Прости меня, мам. Невесомо положив руки ей на плечи я заглянул в ее полные слез глаза. – Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать, но сейчас я должен идти. Тео все еще может быть жив, и я обязан его найти, понимаешь? — Возвращайся, я буду ждать тебя дома. Нарцисса мягко кивнула, и сделала шаг назад. Последнее, что я увидел перед аппарацией – кристальная слеза, что расчертила щеку моей матери выдавая всю ее боль с головой. *** Marlyn Manson – Eat me. Drink me (включить до прочтения главы) Поместье Ноттов завораживало меня с самого детства. Предки Тео появились в Англии позже моих, поэтому наши поместья отличались стилями и эпохами постройки. Однако готический стиль Нотт Холла всегда приковывал взгляд и, казалось, оставил на самом Тео присущий шлейф загадочности и мистики. Будучи ребенком, я часто заглядывался на разноцветные витражи величественного здания. Луч света, попадая на стеклышко, преломлялся и окрашивал комнату в разные цвета, заставляя маленьких меня и Тео замирать посреди комнаты и часами наблюдать за этой магией. Остальное время мы проводили на территории перед поместьем. Несмотря на мою кичливость родительскими павлинами в саду Мэнора, я тайно ненавидел этих глупых куриц, и их отсутствие в поместье Тео прибавляло этому замку дополнительные баллы в копилку моей любви к дому друга. Однако сейчас территория замка выглядела запущенной и не ухоженной, и осознание этого пускало мою панику на новые круги по спринту под названием «ЛИШЬ БЫ НАЙТИ ЕГО ЖИВЫМ». Я чертовски устал от смертей. Мак-кошка знала как разбередить тайник, где я с таким упоением и старанием прятал от каждого свою совесть и чувства. Потому что на войне чувства равно слабость. Слабость — значит потери, и не важно на чьей ты стороне. Как жаль, что осознание того, что на войне нет победителей, приходит только пройдя этот путь и подсчитав все потери. Потери, которые имеют лица. Они забирают часть твоего сердца с собой, туда, откуда возврата уже нет. Оставляя безжалостные воспоминания. Оставляя тебя умирать и задыхаться от тоски и скорби. Тео, прошу… Древко палочки уверенно легло в руку – действие стало настолько привычным, как врожденный инстинкт дыхания. Любая ситуация, хоть на грамм вызывающая сомнение или страх, тут же отдавалась неукротимым желанием почувствовать хоть малейшую способность влиять на события и быть защищенным магией. — Лорд Малфой? Хлопок за моей спиной взорвал воздух и мою нервную систему за одну секунду. Блять. Старый эльф, хранитель дома Ноттов, взирал на меня огромными глазами, упорно игнорируя наставленную промеж его глаз волшебную палочку. — Твой хозяин в поместье? Давай, скажи, что да. СКАЖИ, БЛЯТЬ, ЧТО ВСЕ В ПОРЯДКЕ. — Нам нужна ваша помощь, Лорд Малфой. Есть то, что я должен вам рассказать, сэр, прежде чем вы все увидите сами, – лицо эльфа не давало ни единой подсказки к происходящему и я, скрипнув зубами, протянул руку разрешая эльфу аппарировать меня в гостевую поместья. В просторном помещении гостиной ничего не изменилось со времен нашего детства. Казалось, массивные кресла, обтянутые темно-зеленым бархатом, приросли к полу, вместе с кованым столиком между ними. Камин все так же пугал угольной чернью зияющего жерла, покоя на своем фасаде бесконечное количество рамок с колдографиями и засаленными подсвечниками. А пол по-прежнему был покрыт мягким рассеянным светом разного цвета от излюбленных мною витражей. Ничего не изменилось. Ложь. Изменилось все. Кресла потускнели, будто позабыв времена, когда гости радовали их визитом. Колдографии покрылись налетом пыли, а огарки восковых свечей застыли в моменте, когда огонь на них погас в последний раз. Я обернулся на домовика. — Говори, Саэрос. Старый эльф поклонился и собравшись с мыслями начал рассказывать то, за что я отдал бы все галлеоны своего состояния, лишь бы стереть это из своей памяти. — Мы не знали, что делать, Лорд Малфой. Полгода назад Хозяин Адриан дал всем эльфам поместья Нотт единый приказ – не приближаться к темницам, и не откликаться на зов юного Нотта. – Эльф стал заламывать тонкие сухие пальцы, продолжая рассказ. — Саэрос не мог ослушаться приказа, как не мог не обращать внимание на зов молодого Хозяина, ведь это заложено в древней магии эльфов. Домовик судорожно сглотнул, погружаясь в свои воспоминания. — Каждую ночь Саэрос слышал душераздирающие крики Теодора и чувствовал в поместье резонирование темной магии. Он звал каждого из нас, сэр. Звал на помощь до сорванных связок. Это длилось месяцами, и когда Хозяин Адриан покидал поместье – крики стихали. Домовиха Ингис, что выхаживала юного хозяина с детства, ослушалась приказа и в тайне спустилась в подземелья в надежде узнать хотя бы крупицу происходящего и помочь юному хозяину, но позже была убита в наказание за то, что ослушалась. Голос эльфа дрожал в унисон с моими мыслями. В ушах шумело, и я осел на кресло, а фантазия услужливо подсовывала самые красочные картины. Это выше моих сил. — Заткнись! Я не мог отдышаться, как не мог продолжать слушать то, что говорил домовик. Звенящая тишина разрезала помещение. — ОН ЖИВ ИЛИ НЕТ?! Саэрос резко пригнулся и заозирался по сторонам, переводя на меня глаза полные животного ужаса. — Да, Лорд Малфой. Но Хозяин Тео не в себе. Прошу помните об этом, когда увидите его, сэр, и обещайте, что попытаетесь помочь. Облегчение прокатилось как цунами по моему позвоночнику. Главное, что он жив, со всем остальным можно справиться. — Веди. Живо. Мерлин, как охуительно сильно я тогда ошибался… *** Тишина подземелий давила на слух так, что казалась оглушительно громкой. Казалось, что мой пульс слышно до самого министерства, а хруст пыли и песка на лестнице выжигал нервную систему до состояния пепелища. Саэрос шел впереди меня, но, подняв руку, жестом показал остановиться и, щелкнув пальцами, обеззвучил наше присутствие. Ощущение, что я поглощен тьмой и мои шаги не существуют. Я вытащил палочку и накрыл нас дезиллюминационными чарами, оставив на конце древка слабый Люмус. Во времена наших предков все подземелья строились на один лад: одинаковая каменная кладка, кованые решетки и редкие подсвечники для факелов. Хозяевам поместий в средневековье было плевать на содержание рабов и пленных. Спертый воздух с запахом сырости и мышиного помета бил по носу, вызывая острое желание вывернуть желудок в ближайшем углу, но мы продолжали пробираться вперед, и я до последнего терялся в догадках о том насколько все серьезно. Саэрос остановился и указал длинным пальцем на дальнюю клетку, погруженную во мрак. Кивнув, я двинулся к ней улавливая запахи, которые надеялся никогда больше не почувствовать. Удушающие сочетания крови и человеческих испражнений. Мэнор провонял этим за месяцы активной войны и пыток пленных. Направив палочку на клетку и освещая помещение, моя рука замерла. Я погрузился в животный ужас. Блять. Дверь в клетку была завязана сальным лоскутом оборванной ткани изнутри. Стены и пол залиты спекшимися сгустками крови и Мерлин знает, чем еще. Бросая блики от Люмуса с пола виднелись десятки человеческих ногтей, вырванных с мясом, которые обгладывали подранные крысы. То тут, то там среди сгустков крови торчали такие знакомые пряди темных кудрей заканчиваясь шмотками рваной по краям кожи. И лишь в самом дальнем углу, я увидел тело с высохшей серой кожей, что в облипку обтягивала кости и была покрыта язвенными струпьями. Нет. ТЕО! — САЭРОС, ЖИВО ЗА КОЛДОМЕДИКОМ! Хлопок аппарации оповестил меня об уходе эльфа. В тумане от шока и ужаса, трясущимися руками, я развязывал тряпку со всей скоростью, на которую был способен. Я не мог опоздать! Я НЕ МОГ, БЛЯТЬ, ОПОЗДАТЬ! Мой мозг отказывался воспринимать реальность и выдавал мне ее по кадрам. По самым ужасным кадрам, которых я думал уже насмотрелся на жизнь вперед, но судьба умеет подкидывать ебаные сюрпризы. В следующие секунды я рванул к Тео, приземляясь на колени рядом с ним. И в эти же секунды мое горло передавила костлявая скользкая рука. - ТЫ НАКОНЕЦ-ТО ВЕРНУЛСЯ! Глаза полные безумия – это все, что осталось от моего друга. Некогда каштановые кудри висели паклями, покрытые ровным слоем грязи и крови из ран, где волосы отсутствовали вместе с мясом практически оголяя кость черепа. Лицо, обтянутое серой кожей, контрастировало с огромным порезом от лба до щеки с правой стороны лица. Рваные раны с запекшейся кровью и сухими краями усыпали острые от долговременного голодания плечи, а на руках чернели полумесяцы от человеческих зубов. — Тео… — воздуха категорически не хватало и звук вырывался булькающими хрипами. Палочка выпала из руки и вкатилась в свежую лужу крови возле Тео. — Я ТАК ЖДАЛ ТЕБЯ, ОТЕЦ! – скрипучий голос порванных связок Тео сипел, заполняя мои уши страшным кошмаром. — Петрификус Тоталус! Вспышка заклинания озарила мое лицо пролетая мимо виска и попадая в Тео. Его рука опустилась, а тело замерло. Но глаза... Глаза прожигали во мне душу своим безумием и агонией, пока не закатились. И дыхание Тео остановилось.