The new vision

Пов. Гермиона «Дорогой Гарри, Мы виделись несколько часов назад, а я уже скучаю. Очень жаль, что первый день твоей стажировки в министерстве совпал с первым днем реконструкции школы.» Нет, Гарри, мне совсем не жаль. Тебе незачем находиться здесь, среди руин. Может пока что, ты не нашел в себе сил, но ты определенно двигаешься вперед. «Выдержать первый день было задачей не из легких. Я совсем отвыкла быть без тебя и Рона, но я справляюсь.» Ты не поверишь, если я буду писать тебе только о хорошем. Никто не поверил бы. Поэтому я дам тебе кусочек правды. «Нас не было всего несколько дней, а у меня ощущение, будто я была здесь целую жизнь назад. Больно видеть Хогвартс в таком состоянии. Разгромлено все. В сражении, я не успевала замечать разрушения, думаю, никто не успевал. Сейчас же, я не смогла найти ни одного нетронутого места. Каждый угол, коридор и кабинет, где у меня есть воспоминания – разрушены.» Кто-то, как я или Рон, называли Хогвартс вторым домом. И я точно знаю, что эти строки причинят тебе боль, потому что правда в том, что для тебя Хогвартс – единственный дом. «На первых курсах мне казалось, что этот замок словно нерушимая крепость – непоколебимый, неприкосновенный и великий. Война выдирает веру в эти слова с корнем. Работы предстоит много. На данный момент стратегия восстановления включает в себя несущие стены и колонны, внешние территории, а так же комнаты первой необходимости для учебы и проживания.» Верно, пора переходить к делу. Факты, всегда лучше, чем рефлексия. «К слову, комната, в которой буду я, чудом уцелела. После наших скитаний, она кажется чем - то неприлично роскошным. В ней много света. Витражные окна в нишах, которые напоминают о тебе и твоей привычке сидеть в них, забираясь с ногами. Есть камин, как в нашей гостиной. Правда, выглядит он чопорно и необжито. Пара кресел и огромное количество книжных полок. Все мои до единой, Гарри! И баснословно огромный стол. Теперь не придется делить место с другими учениками. Однако и тут придется потрудиться, расположив кровать и шкаф с одеждой. Снять сантиметровый слой пыли, прежде чем эта комната станет хоть немного похожа на жилую, потому что пока что, я затрудняюсь сказать какого цвета дерево под этим слоем грязи.» Мне не привыкать, Гарри. Эта комната – копия Гриммо до уборки. Все на что я надеюсь, что среди моих слов ты почувствуешь восторг от книжных полок, а не горечь от того, что каменная крошка и пыль навсегда будут о тех, кого мы потеряли. И о нас самих, которых мы не смогли обрести заново. Я хочу уберечь тебя, настолько, насколько смогу. «Пока что ночлег для приехавших организован в Большом зале. Очень напоминает третий курс, когда нас прятали от Сириуса. Волшебное воспоминание детства, приключений, совместной ночевки в спальных мешках под зачарованным потолком зала. Думаю, что пару дней побуду вместе со всеми, пока готовлю свою комнату и помогаю с остальными помещениями. Расскажи мне как прошел твой первый день? Нравится ли тебе новое место? Расскажи мне все. Каждую мелочь. Твоя Гермиона.» Пальцы стынут в комнате покрытой пылью. А стол единственный предмет мебели, который я очистила, чтобы написать письмо для друга. Я соврала, Гарри. Стол из темного дерева, будто жженое. Жженого, как обломки во внутреннем дворе, такое же темное, как спекшаяся кровь, смешанная с пылью на полу Большого Зала. Но я чувствую, что больше не могу быть с тобой откровенна. Ты так хрупок, Гарри, что я боюсь сломать. Между мной и тобой все стало предельно сложно. Руки бережно укладывают пергамент в глубину сумки. Оглядывая комнату, я мысленно подсчитывала, какие изменения хотела бы внести в свое новое жилье. Хотелось уюта. Ковер, такой же мягкий как на Гриммо, чтобы можно было сидеть прямо на полу перед камином. Полки заставленные книгами, как в библиотеке. Пару подушек в оконные ниши и, безусловно, кровать. Хорошо бы отделить ее шкафом от остального пространства комнаты. Война прошла, а привычка спать в замкнутом маленьком пространстве – осталась. Так безопаснее. Вероятно, мне стоит составить список покупок позже, а сейчас нужно отправить письмо для Гарри.. Спускаясь к совятне, я осматривала пейзаж утопающий в синеве наступающей ночи. Когда то, будучи детьми, наступление сумерек приносило щекочущее чувство нарушенных школьных правил и запах приключений. Даже удивительно как много раз мы выбирались из замка, и оставались незамеченными. Сейчас же я шла и знала, что остановить меня некому. Никто не хватится, даже если я заночую здесь, среди кустов и под открытым небом, наслаждаясь смешением аромата леса и свежезакуренной сигареты. – Diavolo maledetto! – со стороны поваленных деревьев и груды каменных валунов послышалось итальянское чертыханье, и шелест ткани, – Так и знал, что оставил их. Мелкий гравий захрустел, и в паре десятков шагов показался силуэт старшекурсника. Темная кожа, вышколенная осанка, грациозная поступь – таким был Блейз Забини в школе, и, казалось, ни одно событие в мире не смогло бы этого изменить. Я совсем не помню его на последнем курсе, хотя считала компанию слизеринцев неразлучной. Блейз остановился, изучая меня с головы до ног. Даже в сгущающихся сумерках, я могла уловить недоверчивый прищур его глаз. Однако миг паранойи прошел, и его губы обещающе растянулись в лукавой ухмылке. Я не знала об игре, но она началась. Первая подача. – Кто ты такая и куда дела настоящую Гермиону Грейнджер? Слизеринец всегда был умен. Он, как истинный аристократ, точно знал, когда не стоит мешкать и как нужно заводить новое общение. Выгодное общение. Я бы не удивилась, если аристократам с детства преподавали дипломатию. Однако его интонация и горящие задором глаза, заставили с гордостью вскинуть подбородок и ответить взаимным выпадом. – Я ее убила, а труп спрятала в лесу Дин. Здравствуй, Забини. Подача отбита. Счет 1:1. Игра стала ощутимой для всех игроков. Первый кон недоверчиво пройден, ситуация прощупана на шипы. Второй кон обещает быть подтверждающим. Ухмылка Забини растянулась в одобряющую улыбку. Но даже так. Пусть через выгоду, через нелепую оценочную игру, было приятно встретить знакомое лицо, и я была рада, что он смог уцелеть. Но больше всего, сердце ликовало от этой маленькой пикировки, в которой не было места для хрупкости и жалости. И губы сами собой отзеркалили его улыбку, принимая начало неожиданного общения. – Все так же остра на слово, но с новыми привычками? – Блейз стрельнул глазами на сигарету в моих пальцах, – Я оставил свои в Италии, угостишь? Вот так просто. Без каких либо неловкостей. Спасибо. Я устала от неловкостей. – Все так же бестактный и забывчивый. Твое счастье – я не жадная. Пальцы нащупали пачку в кармане и через несколько мгновений я протянула ее нежданному собеседнику. – Accuratamente, заколешь меня sarcasmo – пожалеешь, без меня будет скучно. – Забини ловко перехватил табак, окидывая взглядом название, – Не буду выставлять себя полным cretino и говорить, что это не самые вкусные... Вот нахал! Не успела я открыть рот, как он поднял руку в извиняющемся жесте и продолжил: – Но я, в отличии от тебя, та еще жадная задница, а тут последняя, поэтому я ее забираю. Mi scusa, Гриффиндор. – шустро избавляясь от пустой коробочки, Блейз довольно стиснул в зубах сигарету. – Мое прощение тебе недоступно так же, как чувство такта. Мой ход – вторая подача. Уже серьезнее. Колкая провокация слизеринской гордости. Свалишься ли ты в детскую вражду? – Вот ужас! Что ж, буду волочить сирое и убогое существование. Как докурю, так сразу и начну. – его улыбка широкая и открытая, а ответы не имеют и грамма злости, – Гриффиндор, я рад, что ты жива. Подача блестяще отбита. Счет 2:2. Было что - то сюрреалистичное в этом моменте. Игра окончена на равных – волна понимания достигнута. Игроки признали ничью, сопровождая ее минутой обоюдной тишины. – Вышла покурить или куда-то направляешься? Чиркнув огоньком по дуге, брошенный окурок Забини погас в тени валунов и выхватил меня из тишины. – Совятня. – уголок губ укрылся в подначивающей ухмылке, – Что, напрашиваешься в сопровождение? – Можно просто Блейз, задира. И я не против компании, к тому же такой интересной. – он кивнул на школу не глядя, – Давно ты в замке? – Прибыла сегодня утром, но уже успела оценить масштаб работ, поэтому порадую с порога – ночевать предстоит в Большом зале. Блейз звучно хохотнул, одновременно подставляя мне локоть. – Что, так сразу?! А как же свидания и ухаживания? Я прыснула со смеху. Впервые за долгое время мне было легко. Возможно от того, что я больше не видела смысла сковывать себя. Возможно, потому что бескостный язык Забини мог разговорить кого угодно. Причин могло быть невероятно много. И прежняя я подозрительно задумалась бы о каждой и все взвесила, но нынешняя я устала от этого, просто наслаждаясь беззлобными шутками и тишиной в компании того, с кем никогда не рассчитывала на времяпрепровождение. – А если серьезно, то мне нужно в Хогсмид. Я обещал встретить Асторию, поэтому, если ты не любитель участвовать в массовой ночевке – приглашаю. С меня новая пачка приемлемых sigarette. И влупив нахалу кулаком в плечо, я согласилась. *** – Астория, mio caro... – голос слизеринца утонул в гомоне таверны Хогсмида. Многие предпочитали проводить вечера в компании друзей и горячительного. Понять их логику было не сложно – страшная тишина последних лет всем осточертела. А многих еще и пугала. Я сбавила шаг, позволяя однокурсникам поприветствовать друг друга наедине. Если бы Блейз не сообщил кого встречает, я бы ни за что не узнала в девушке сидящей за столиком – Асторию Гринграсс. Хрупкая. Первое слово, что пришло мне в голову. Тонкие плечи и запястья. Острые скулы и подбородок. Густые, темные волосы, аккуратные брови и большие голубые глаза. Астория выглядела изможденной и болезненной. И всего секунды хватило, чтобы ее фигура без остатка смущенно утонула в широких объятиях слизеринца. Я не слышала их разговор. И, откровенно говоря, не хотела его слышать. Все разговоры у кого бы то не было мало чем отличались друг от друга. Поворачивая к барной стойке, я мысленно выбирала напиток, которому составлю компанию на этот вечер. – Грифиндор! – Блейз появился в мгновение ока и постучал палочкой по барной стойке, вызывая меню, – Ну же, не стоит обижать меня, я все еще джентльмен и намерен поухаживать за спутницами этого вечера. Что будешь? Мой взгляд упал за его спину, улавливая фигуру Астории, скучающей за столиком в углу таверны. – Астория предложила для вас эльфийское вино, но ты вольна выбирать напиток сама, поверь, эта senorita способна уговорить целую бутылку самостоятельно. Забини улыбался. Шутки были его стихией в любом пространстве и времени. Однако мне не пришлось прикладывать усилий, чтобы услышать тягучий подтон. Этот взгляд был мне знаком до тошноты. Так люди смотрят на тех, кого любят и кого защищают. На тех, чья боль хуже собственной. Так я смотрела на Гарри. Так Блейз смотрел на Асторию. Удивительно, но то, что Астория предложила вино для нас, совершенно не имело значения. – Я буду огневиски, Блейз, и «приемлемые» сигареты. – вздернув бровь, я вернула шпильку, призывая самодовольного негодяя в нем вернуться. – Mamma Mia, Грифиндор, решила заудивлять меня насмерть? – Забини театрально выпучил глаза, и спустя миг уже делал заказ, возвращая внимание ко мне. – Можно просто, Гермиона. Забирая пачку сигарет с барной стойки, Блейз кивнул на столик Астории и повел в его сторону. – Астория, Гермиону Грейнджер знают все кому не лень, – услышав обращение слизеринца, девушка робко улыбнулась, – Гермиона, это Астория Гринграсс. Она училась на два курса младше нас. – Очень приятно, Гермиона, – Астория приподнялась и аккуратно протянула кисть. Не сломать бы. – Это взаимно, Астория, – я пожала ладонь со всей мягкостью на которую была способна и опустилась в кресло напротив. – Правда? Ее голос был звонким и тихим одновременно, а вопрос застающим врасплох. Вероятно, моя прошлая версия искала бы в этой теме присущий слизеринский сарказм. Сейчас же, я слышала искреннее удивление и грусть, будто она считала, что не достойна этой компании. Моей компании. В горле встал ком. Огромный, из оглушающей гаммы чувств, главными из которых были сожаление и жалость. Опять. Знаю, я слышала о твоей сестре. Мне жаль, что все это случилось с нами. Но я не могла произнести этого, поэтому скупо улыбнулась, вкладывая в эту улыбку все тепло на которое была способна. – А это отличная идея! – голос Забини спасительным кругом ворвался в пучину затянувших меня мыслей, и я перевела на него взгляд, – Сыграем в правду или действие? – Что? Блейз, ты только вернулся, а я уже хочу отправить тебя обратно! Астория смутилась, однако, от игры не отказывалась. Оба слизеринских взгляда упали на меня. – Мне казалось, что ты хотел быть джентльменом. Негоже, Забини, тяжелые разговоры подавать раньше аперитива. Астория тихо хихикнула: – Уела она тебя! Вечер обещает быть интересным. Повеселевший взгляд слизеринки упал за плечо Блейза, приветствуя левитирующий поднос с напитками. Бокалы были мгновенно разобраны. – Тост! – слизеринец поднялся и с воодушевлением оглядел спутниц. Астория заговорщически склонилась в мою сторону: – Смотри, сейчас начнет метать страсти. – Астория! Может виновником было скудное освещение от свеч, может виной всему что то, чего я еще не знала, но глаза итальянца загорались, замечая, когда младшая Гринграсс улыбается. Я покатывалась со смеху, переводя взгляд между ребятами, наблюдая за дружеской перепалкой. Наконец, когда Астория потянулась за бокалом отставленным, чтобы щипнуть Забини побольнее, слизеринец с воодушевлением произнес: – За то, чтобы красный и зеленый гармонировали не только в Рождество. И три стеклянных бокала звонко сошлись под робкий аккомпанемент зарождающегося понимания.