Тихий шелест песка под ногами, тепло чуть дрожащей руки в моей, безмолвие могил и звук собственного дыхания, тонущий в тишине холодной октябрьской ночи. Казутора сначала без умолку трещал, а потом замолк, легко поддавшись атмосфере. Премерзко… мерзко было его обманывать, но лучшего варианта я не придумала. Ничего, если б он кого убил — то убили бы его, засел бы — и точно сломал себе жизнь. А может, Казу в ответ убил бы Майки. И для обоих не было бы дороги назад. Даже если убил ради собственной защиты или защиты других — невозможно не поменяться. А вот из ярости, мести — это калечит тебя навсегда. И вернуться к себе сложно, крайне сложно. Если не невозможно. Верно, Каин?
— Долго еще, Дина-тян? Как-то некомфортно здесь, — улыбнулся Казутора.
— Недолго. Не нравится присутствие смерти? Или намек на нее? — с каким-то облегчением спросила я.
— Удивляюсь, как такая милая, маленькая девочка чувствует себя? Ты же непростая девочка, правда?
— Все мы по-своему непростые, Казутора. Так тебе некомфортно среди вечного взгляда мертвых, направленных на тебя? — парень ощутимо вздрогнул, а я развернула его к одной из могил. Надеюсь, он не попытается меня убить.
— Думаешь, они смотрят и наблюдают?
— Да, мне так кажется. Но не на кладбище, а скорее через живых близких людей. Людей, которых им пришлось оставить, — шевеление слева. С соседнего постамента показалась недовольная морда Рана, кивнула и спряталась обратно. Я зажгла фонарь, высветив лучом света имя мертвого передо мной, — ведь в них остается частичка их же самих. В этих людях.
— А ты умная. Почему остановились? — голос надломлен, дрожит. Понимает, что здесь нечисто. Но без обозначения, почему я с согласия его родителей отправляю его к монаху, нельзя. Провинился — должен понимать почему наказан и почему должен быть прощен окружающими и, прежде всего, собой. Папка так собаку воспитывал, да и котов тоже… Прекрасно работает и на человека.
— А ты знаешь, что эта «частичка» живет и в тебе? Частичка этого человека? — выдохнула я, — Он… этот человек и тебя любил. Но больше всего на свете… — Казутора дрожал, я сдернула с него повязку. Парень с ужасом уставился на табличку с именем, — Шиничиро любил Манджиро. Ты
убил Шиничиро, так почему теперь ты хочешь убить Манджиро? И не смей обвинять в этом Майки… Твоя рука взяла арматуру и твоя ударила по голове человека.
Казутора не смотрел на меня. Словно затаил дыхание — и вычерчивал буквы имени на памятнике.
— Тебе-то что за дело, дрянь? — фыркнул он как разозленный кот, — Ненавижу эту чертову семейку! Сдохнуть, сдохнуть, сдохнуть! — провизжал он с безумными глазами. Но, как ожидаемо, в этих глазах было море боли и вины. Не он винит Майки…
— Эй, тебе ведь больно, да? Может стоит начать с признания собственной вины и ошибки? В психологии оно так работает… А будешь перекладывать все это на Манджиро — и психику свою погубишь, и в каталажку загремишь, и всю свою жизнь под откос пошлешь, дурной ты дурак!
— Да что ты знаешь, шлюшка стремная! Заманила меня сюда — еще и лекции читаешь? Иди к черту, тварина. Не лезь не в свое дело!
Шлюшка стремная в моем лице в данный момент к черту идти не хотела. В принципе, все шло ожидаемо. Я и не думала, что парень как-то внемлет моим словам, смысл всего этого в том, чтобы он понимал, почему едет к черту на куличики и за что ему все это. Не более, не менее. Но еще немного пытаться надо, тем более если что — тут Хайтани.
— Майки… Манджиро, — тяжело проговорила я, — Я… люблю его. Мы вместе. Ты хочешь его убить по надуманной причине. Майки может убить тебя, если кто-то попадется под перекрестный огонь от вас, олухов! — закусила я губу, сердце отозвалось тяжестью боли, а непрошенные слезы подступили к глазам, медленно стекая по щекам, — Серьезно, считаешь, это не мое дело, дебил! Да кто тебя выпустил из тюряги на волю! С таким мышлением — тебе к врачу дорога! — он повернулся ко мне и уставился прямо в глаза. Растерянно, словно в первый раз в жизни увидел.
— Эй… ты ты чего? Я не хотел тебя обижать! — замотал он руками неуверенно, — Не плачь только!
— Что, слаб до женских слез?
— Мама… она всегда плакала. Из-за отца, — его тихий голос пробирал сквозь мою кожу, дотрагивался остриями до сердца, невесомо раня, — Я не знал, что делать… Ведь если даже и подойду, то займу ее сторону. Папа обидится и не будет меня любить…
— Так может пора с этим что-то делать? А не вымещать свое дерьмо на других? Это же все так неправильно! Тебе от убийства кого-то другого, того же Майки, лучше не станет!
— Ты все также не понимаешь! — замахнулся он на меня рукой и тут же опустил, — Это из-за него! Все из-за него, — я смахнула слезы со щек и решительно посмотрела на Казутору в ответ.
— Тогда… поймешь все после. И тебе помогут. А я защищу и Баджи, которого ты загнал практически в безвыходное положение, и Майки… и даже тебя.
— Что ты имеешь в виду Дина-тян?
— Я имею в виду, что ты не способен сейчас жить как нормальный человек. Ты несешь ненависть и боль из-за своих же комплексов. И сейчас у меня два варианта. Первый — убить тебя самой, но Баджи будет плохо, и проблемы это не решит. Тем более, что ты не такой уж плохой. И второй — тебя увезут отсюда на несколько лет, пока не оправишься.
— Сбрендила? Ты? Меня? Отправишь…? — я достала телескопку и пустила по ней ток, — Даже так, я тебя в два счета…
— А кто сказал, что она одна? — я и не заметила, как за моей спиной возникли Хайтани и Баджи.
— Баджи… с хуяли ты? — зло посмотрел на парня Казутора, пятясь, — Мы же друзья, еб твою мать!
— Потому что друзья, — тихо прошептал Баджи. И уже громче, — Именно потому что друзья, идиот! Не из-за Тосвы, не из-за Майки и тем более не из-за мелкой прошмандовки, — а вот этого можно было не говорить.
— А-тата, Баджи-тян, Дина-тян за такие слова тебя отхерачит так, что только скелетик останется, — «пропел» Ран.
— Ой, больно-то она про себя не слышала, — фыркнул Баджи.
— Казутора, ты перед могилой Шиничиро. Может скажешь что-нибудь?
— Иди нахер, сука! — и плюнул в памятник.
Я кивнула, позволяя парням связать упирающегося Казутору. Рукавом оттерла слюну с фотографии… Надеюсь, я все сделала правильно.
***
Пиво сегодня казалось совершенно безвкусным. В голову не давало, а мрачные настроения не отпускали ни на секунду. Я сидела под диваном, и у моих ног расположился Меф, блестя зеленым глазом. Хайтани чуть ли не друг на друге лежали на диване, а Кейске вообразил себя мрачным королем кресла. Унылая компания получилась.
— Не боишься, что твой хахаль узнает о твоих похождениях, Диночка? — неожиданно задал вопрос Ран, — Я бы тебе, учитывая произошедшее, головку-то открутил.
— Не будет он ей голову откручивать. Майки разумен… — рассуждал Баджи
— Иногда бывает. Баджик, — ехидно улыбнулась я, — то, что он со мной уже многое говорил о разумности Майки в сугубо отрицательную сторону, не считаешь?
— Не парься. Сделала и сделала. Так бы Майки пришлось срок мотать за убийство. Хотя то, как ты вмешиваешься без спросу бесит, что пиздец, — фырчал Риндо, — Даже меня, а я не Майки.
Я понимала, что рано или поздно Майки узнает о моих делишках. Да он будет в бешенстве настолько, что мне лучше временно переехать в другой город. А лучше на Марс. Но больше всего я боялась… что он порвет со мной. Даже сейчас не ощущать его рядом было мучительно и неприятно. Я чувствовала себя… абсолютно беззащитной без его запаха и кольца его рук. Но лучше потерять его как бойфренда, чем то, что он мог бы сотворить с Ханемией. Или если бы его убили. Так что я готова к этому с самого начала. Но… все-таки как же больно. Еще хуже от неопределенности…
— Я спать пошла… — встала я с пола, обнимая Мефа
— А мыыыы? — протянул Ран.
— Пиво в холодильнике, еда там же. Где вторая спальня для вас двоих — ты в курсе. Баджи, если остаешься — диван к твоим услугам.
Баджи коротко кивнул. Казутора при погрузке в небольшой минивэн орал дуриком, обещая убить и Баджи, и Майки и вообще чуть ли не всю Тосву. Наговорил кучу жестоких и злых вещей. Неудивительно, что Баджи расстроен. Я махнула ручкой и поплелась баиньки. В конце концов именно сон — лучшее лекарство от тревог. Проснусь — и все наладится. Возможно.
***
Майки застыл перед дверью в квартиру Дины. Задорно улыбнулся и понюхал цветы. Не знал, какие понравятся девушке, поэтому купил целый букет красоты.
— Ты уверен, что я тебе тут нужен? — зевнул Дракен. Он наблюдал, как Майки достает из кармана ключи и весело кивает. Еще бы, прорвал и эту баррикаду.
— Да, да. Хочу обсудить кое-что с обоими… у Эмы
— Да, день рождения… но нескоро еще.
Майки открыл дверь, и ключи выпали из непослушных пальцев.
— Ее грабанули? — проснулся наконец Дракен.
Гостиная представляла из себя форменный бедлам. Тут и там вперемешку с одеждой валялись бутылки. Ковер перед диваном скручен в трубочку и примят кроссовками. Большими и явно мужскими. Майки сжал кулаки и двинулся вперед.
Внезапно куча одежды и покрывал на диване зашевелилась, громко проматерилась грубым мужским голосом, откидывая с себя все тряпки и открывая взорам нежданной публике вид на мускулистого парня, спокойно дрыхнущего на животе. Черные волосы сексуально струились по голой спине, а на единственном предмете одежды — синих семейниках вышито огромное красное сердце. Прямо на заднице.
— Убью, — рыкнул Майки, устремляясь к неизвестному обладателю сердца на заднице.
— Погодь… может… — но Дракен не успел.
