Влечение.

От толчка в спину Святослава понесло вперёд, он споткнулся о собственные ноги и свалился в спортзале на четвереньки. «Идеальная поза, блять». — Ну чего вы, Анатолич, зачем толкаться-то?! — возмутился Слава, и он толкнул в спину ещё раз, чтоб уж точно распластался на полу. — А зачем меня так провоцировать, а?! — прикрикнул он в ответ, переворачивая Славу на спину. Расстёгивал его толстовку быстро, торопливо. Святослава вся эта ситуация страшно бесила, и больше всего бесило то, как самоуверенно он его трогает. Как, сука, смеет?! — Ну пустите, хватит, отпустите! — он отталкивал его руки, но тот уже почти стянул с него толстовку. Взгляд у мужяины был сосредоточенный, злой. Ни разу не притворяется, Слава и правда его взбесил. — Мне домой надо, меня мама ждёт! — Ах, мама его, сучонка, ждёт? — Алексей Анатольевич перевернул Славу на живот, уткнул носом в пол. Вывернул правую руку до боли, прижал к спине. Юноша хватался за его куртку левой. — Что-то мама не ждала тебя последние три недели, когда ты каждые выходные приезжал, чтобы мне отсосать и завтрак потом с утра приготовить. Сам же приезжал, подставлял задницу, выпрашивал мой член. И сегодня его получишь. Радуйся, шлюшка, и не выёбывайся. Он устал от сопротивления и заломил Славе и левую руку. Чтобы удержать, ему пришлось сжать запястья двумя руками и навалиться. Слава толкался ногами и брыкался всем телом, силясь его сбросить. Слышал в своём голосе отчаяние. — Ну Алексей Анатольевич! Ну вот сегодня ждёт! Я сегодня не хочу так, пустите! — Пущу, обязательно пущу, выебу и отпущу. Расслабься уже. — он лапал Святослава за задницу через джинсы, а потом стал просовывать ладонь и под пояс, и под бельё. Удерживал одной рукой, и парень периодически вырывал одну руку, но сделать всё равно ничего не мог. Он лежал на Славе, тяжёлая горячая туша, и Слава точно знал, что ему со Степановым не справиться. Алексей прошептал ему на ухо: — Я просто трахну тебя, всё будет быстро. Расслабься. Успокойся, чёрт возьми! — Да какой тут успокойся, вы меня насилуете же! Алексей Анатольевич, вы что творите?! — Всё, что хочу. — он ухмыльнулся в шею юноши. Уже стягивал руки Святослава взятой из учительской каморки изолентой. Наматывал слой за слоем. — Подумаешь, затесалось среди потрахушек одно изнасилование… У меня всё ещё есть те аудио и видео, где ты рассказываешь, как тебе нравится. Если это увидит свет, то тебе жизни не видать ни в школе, ни в универе, ни на работе. Будет как клеймо. Так что заткнись и расслабься, шантажист мелкий. Может быть, тогда будет не так больно. Он оставил его на полу, надавил ногой между лопаток, а сам наконец-то снял с себя застиранную олимпийку. — Мне семнадцать. Меня мама ждёт, она будет меня искать… — бубнил Слава. Говорил уже не с ним, сам с собой. Пытался осознать, что его изнасилует его же физрук, а он и правда ничего не мог с этим сделать. Искал аргументы, которые могут заставить его передумать. Но он не передумает, чёрт! Затащил Славу в каморку, уложил на диванчик лицом вниз, перевязал изолентой ещё и лодыжки. Слава сопротивлялся, но уже так, слабенько. Чёрт его знает, на что ещё он способен. — Семнадцать — это прекрасный возраст, — согласился он, стягивая со Святослава джинсы вместе с бельём. — Молодое мясо с двумя отличными дырками. Нетронутое почти. — он провёл пальцем по ложбинке между ягодиц, ласково и осторожно, а потом резко ввинтил один палец внутрь. На сухую. — Больно же, Алексей Анатольевич! — Терпи казак — атаманом будешь. Покрутил пальцем внутри ещё немного, как бы исследуя, а потом приставил ко входу уже смазанную пробку. Стеклянную, тяжёлую. — Я не хочу сейчас, не хочу сегодня, нет! — возмущался Слава, но пробка проходила внутрь неумолимо быстро, не давая привыкнуть и оседая тяжестью внутри. Когда прошла самая широкая часть, Слава взвыл — было особенно больно, даже голова закружилась. — Отлично, — прокомментировал Алексей Анатольевич, разворачивая Славу на диване лицом к себе. Он дёрнул связанными ногами и затих. — Ну же, соси. Ты разве не об этом меня столько просил? Слава задрал голову, как мог, посмотрел на него снизу вверх и решительно покачал головой. Пощёчина была оглушающей. — Хорошо, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Юноша уже знал его «по-плохому». Знакомился с этим кляпом последние три недели, каждый раз по несколько часов. Металлический расширитель с механизмом регулировки. Алексею пришлось ударить Святослава ещё несколько раз перед тем, как тот всё же открыл рот. Расширитель был открыт несильно, ровно так, чтобы его рот был приоткрыт. А потом он начал крутить механизм сбоку, раскрывая челюсть. Мышцы сводило, уголки рта наткнулись и надорвались. Слава пытался что-то сказать, стонал, но Алексей Анатольевич только посмеивался. — Вот так вот. Пиздишь много. Нравится тебе меня провоцировать? Получай. Засадил сразу глубоко, а Слава даже прокашляться нормально не смог. Он дал ему буквально полсекунды — и снова. И правда насиловал в рот, брал жестоко и не боялся. Настоящий facefuck. Для этого и тренировал три недели, чтобы выебать потом так, как хочется, и знать, что он всё примет. Он толкался членом в рот, а рукой дотягивался до задницы и шевелил пробку внутри. Но всё же расширитель был слишком большой, Славин рот прилегал к его члену не так плотно, металл мешался. Поэтому вскоре это орудие пытки было вытащено, а сам парень был поставлен на колени. Вторая поза. Слава уже молчал, только втягивал носом воздух, чтобы убрать заложенность. Голова кружилась, а член стоял. — Давай сам. Твой последний зачёт. — он сел перед Славой. Дед оказался конченной сволочью и насильником. Слава покачал головой и тогда в ход уже пошли знакомые зажимы — те, что помягче, не самые жёсткие. Правда, на этот раз он закрепил их на яйцах, и ощущалось это хуже, чем самые сильные зажимы на сосках. — Ну за что вы так со мной? — Ты сам назвался пассивом, сам пришёл. Не жалуйся теперь. Я могу делать с тобой всё, что хочу. — Неправда, не можете, я говорю, что не можете, нельзя же так… — ныл Слава, ёрзая по полу коленками. Обида стояла комом в горле. — Можно. Ещё как можно. У тебя десять минут, чтоб я кончил. Иначе на твоих яйцах окажутся совсем другие зажимы. — он потянул его за волосы. Потом отпустил, поняв, что Слава просёк, что сопротивление бесполезно. Слава знал, что теперь уже сосёт неплохо («Как заправская шлюха», он так отзывался), и что в последние два раза он был очень близок к тому, чтобы кончить только от минета. В этот раз должно получиться. Только бы зубами не задеть. Минут через пять парень всё-таки облажался. Челюсть щёлкнула, Слава отвлёкся, а когда продолжил, то задел крайнюю плоть зубами. Алексей в ответ рванул цепочку зажимов на мошонке, и один зажим слетел. Слава свёл коленки и согнулся. Второй зажим он тоже сорвал одним резким движением, и вот тут уже на глазах выступили слёзы. — Так, споли подобрать, не ныть, дрянь! — он бил его по лицу, — Пять минут, или я выполню своё обещание о других зажимах. Давай, блядь. Святослав поливал его член слюной, соплями и слезами, но отсасывал, двигаясь так быстро, как мог. Он сложил на Славу ноги, зажал его голову между своими бёдрами, подталкивая пятками — не вырваться. Он брал глубже и глубже, зная, что ему так очень нравится. «Лишь бы он уже кончил и отстал от меня, лишь бы прекратилось это насилие». — Пробку, пробку двигай сам, Слав. — шепнул он. Юноша слышал в его голосе, что он близко. Он взялся связанными руками за пробку в заднице, выгнулся и показал ему всё, не забывая работать ртом. Он не знает сколько было спермы: он просто глотал всё, что попадало ему в рот, продолжая насаживаться. Алексей Анатольевич стонал громко, отпуская себя, и даже глаза закатил. Секундомер выпал из рук. Потом он поднял Святослава с колен, осторожно вытащил пробку по подсохшей уже смазке, разрезал изоленту на руках и ногах, вытер лицо салфеткой. Снял со Славы мокрую от слюны и пота футболку и прижал к себе. Положил тёплую ладонь на его стояк и коснулся носом щеки парня: — Славка… — и голос был уже совсем другой, тёплый. — А вы ещё отказывались, вон как в роль вошли, — Святослав не мог упустить возможности его уколоть. Он уламывал его на игровое изнасилование всю последнюю неделю, разводил и намекал. И только вчера, в кино, когда они смотрели фильм со сценой изнасилования, Слава увидел, как блестят у него глаза. Отсасывать он ему начал ещё там, на заднем ряду, — Я почти поверил. Как вам? Вместо ответа он только покачал головой и улыбнулся: — Мне давно так хотелось, но казалось, что это как-то… Неправильно. Нарушать добровольность — такое себе. — А как по мне, так всё правильно получилось: я же сам хотел. Мне понравилось, — Слава уткнулся ему в шею. — Очень понравилось, честно. Только я думал, вы меня всё-таки в анал выебите. — Не выражайся, Святослав. — ответил он, говоря почти по слогам и крепче обхватывая его член. В анал он Славу, конечно, взял в тот же вечер, но всё же пальцами, второй рукой надрачивая член Славы. А Славе хотелось его член в себя.