Кремово

На первый взгляд, в нём нет ничего особенного. Чимин и замечает-то его не сразу, внешность неприметная — не высокий, в неофициальной одежде, наглухо в чёрном, от кроссовок до кепки и маски, всегда натянутой на лицо. Он ходит бесшумно и молча, скрываясь за дверями на верхних этажах небоскрёба крупнейшего южнокорейского банка. Однажды, Чимин пересекается с ним в коридоре, почувствовав пытливый взгляд. Подняв голову и на секунду впившись в карие, лисьи глаза, Чимин пытался разгадать эмоцию, но тот спешно прошёл мимо, в противоположную от него сторону. Во второй раз они видятся на офисной кухне после окончания рабочего дня. Чимин, задержавшись над отчётами, гадал, кто же это забыл свой кофе на столе, поддёрнутый плёнкой, и пил свой зелёный чай, сжимая чашку обеими ладонями. Чёрная тень проскользнула в тесное пространство кухни, вставая спиной и судя по движению руки опуская маску, чтобы сделать глоток горького на вид американо. — Он совсем уже остыл, похоже. — Так и надо, — голос чуть хриплый, глубокий, приятный. — Как тебя зовут? — … Юнги. — А я Чимин. Юнги разворачивается, снова в маске, и медленно, открыто разглядывает. Чимину становится неловко в своём бежевом костюме, он замирает с застывшей полуулыбкой на губах. — Хорошо, — кивнув, Юнги уходит. Проходит три месяца в попытках увидеть или узнать. Судя по базе данных сотрудников Мин Юнги устроен не официально, без пакета привилегий, без фотографии в резюме, в котором обтекаемое: «технический специалист среднего звена». Чимин подбирается к главному айтишнику Сокджину, потихоньку выпытывая о загадочном сотруднике — целое ничего, умещённое во фразу: «Тебе это не нужно». «Это» выходит из лифта, с отчётливым смешком едва не задевая плечом Чимина. Он всё такой же, безразмерная толстовка, джинсы, кепка, маска. — А ну стой! — разворачиваясь на каблуках, Пак кричит ему вслед. Юнги небрежно дёргает рукой, как если бы отмахивался от раздражающей мухи. Ещё через месяц Юнги сидит поздним вечером на бордюре парковки и курит, низко опустив голову. — Тяжёлый день? С короткой заминкой тот выпускает сизый дым. — Ага. На Чимине горчичное пальто из верблюжьей шерсти, и он всё равно садится с ним рядом. — Чем занимался?.. Юнги щурится, делает ещё одну тяжку. — Прекрати под меня копать, Пак Чимин. Что тебе надо? Лицо у него совсем молодое, острые скулы и подбородок, нежно-розовые тонкие губы, аккуратный миленький носик с родинкой… — Ты красивый. — Господи Боже… Тяжёлый вздох. Молчание. Тлеющая сигарета. — Есть хочешь? — потушив окурок о подошву кед, Юнги поднимается. — Я с удовольствием, — Чимин подрывается следом. В лапшичной валит густой пар от бурлящих чанов и готовых блюд, интерьер в тёмных тонах, с аляпистыми плакатами старых киноафиш. На фоне шум многоголосья и плейлист сплошь из хип-хопа. Юнги втягивает лапшу сосредоточенно, чуть хмурясь от того, что горячая. Прикончив глубокую тарелку он облизывает губы, откидываясь на спинку дивана. — То есть, я тебе просто понравился? Чимин с набитым ртом угукает. — Ты тоже… Красивый. Но ничего, кроме секса, я тебе предложить не могу. Ни нормальных отношений, ни свиданий, ни откровенных разговоров. Давя рвущийся кашель, Чимин обескуражен. — Ну… Ладно. — Ладно? — Мы могли бы попробовать. — Мда… Тогда поехали. В голове Чимина пчелиный рой мыслей, жужжащих, сталкивающихся и разлетающихся. Он ведёт машину механически, по заученному маршруту — домой, а Юнги не говорит ни слова, только постукивает по колену длинными пальцами под ритм мелодий с радиостанции. Ситуация до крайности непривычная. Это не типичное знакомство со сближением, растущей симпатией, страстью, и не обезличенные встречи с незнакомцами из Тиндера. Чимину очень-очень любопытно, и в отличие от прошлых месяцев с нулевым прогрессом, сейчас он ошеломлён внезапным рывком во взаимоотношениях — прямым курсом в постель, не успевая опомниться. — Ты ведь не расчленишь меня на кусочки? — Не взял с собой пакетики, — картинно вздыхает Юнги, хлопая себя по карманам. Чимин думает, что вряд ли у них и правда будет сегодня секс. Он робко разбавляет тишину ненавязчивыми рассказами, получая короткие комментарии в ответ, паркуется, жмёт кнопку лифта, открывает дверь ключом, подсказывает, где уборная, набирает воду в чайник... И едва не падает, подкошенный горячим поцелуем сзади в шею, широко открытыми глазами уставившись на крепко держащую за талию руку с закатанным рукавом — рука как у ожившей статуи, мраморная, жилистая, а пальцы… Пальцы тянут за ремень, расстёгивая. Переступая с ноги на ногу, оставляя штаны на полу, Чимин от толчка между лопаток приземляется на диван, забираясь на него коленями. Юнги трогает его выставленный зад, оглаживая упругие ягодицы, недвусмысленно потирая через ткань белья. Взглянув через плечо, Чимин недовольно поджимает губы — маска под подбородком, кепка повёрнута козырьком назад, впечатление, что его студент домогается. — Сними… — Нет, — обрывает Юнги. — Перевернись, сядь. Взяв за ладони, вытягивая руки, Юнги плавно проводит коленом по встающему члену — Чимин подставляется, сползая чуть ниже, пиджак мнётся, задираясь. Он разводит ноги шире, подаваясь бёдрами навстречу прикосновениям — колено давит с нажимом, и самую малость страшно, как бы не переборщил. Юнги проверяет ладонью насколько крепко стоит, сжимает, и, нависая сверху, целует, надрачивая через трусы. Карие глаза от задушенных стонов Чимина становятся совсем тёмными, но себя трогать он не даёт, ведя к оргазму рукой, покусывая пухлые губы, и зализывая, и трахая рот языком. А потом становится обессиленно, липко, натёртая головка саднит, смесь ощущений сменяется опустошением. — Я пойду, — Юнги поворачивает кепку в исходное положение. — Номер телефона оставь. — Запоминай, — склонив голову на бок, он чётко выговаривает каждую цифру, затем шуршит в прихожей своей курткой, надевает кроссовки, и захлопывает за собой дверь. Чимин быстро вбивает новый контакт в телефоне. «Встретимся?..» « :) » На следующий вечер Чимин успевает принять душ и переодеться в домашнее — просторная футболка, обтягивающие леггинсы и никакого нижнего белья. Он босиком, держится за бокал вина до побелевших костяшек, бормочет вместо приветствия: — В головных уборах в помещении не ходят. Юнги удивлённо следит, куда тот кладёт его кепку и встряхивает густыми, тёмными волосами. Губы искривляются в усмешке. — Кроме этого, ты ничего с меня не снимешь. Пообещай. — Минус маска, и мы договорились. — Окей. Налей мне тоже вина. А ещё лучше виски. Есть? В гостиной, совмещённой с кухней, в светлых окружающих тонах Юнги смотрится всё ещё инородно. Он покачивает стакан с толстым дном и плещущейся янтарной жидкостью, скучающе разглядывая интерьер, и выпивает виски в два глотка, не морщась. — Может, тебе лимон порезать?.. Или… — Или. Чимин гнётся над кухонной стойкой, упираясь ладонями в мраморную столешницу, заранее планируя в следующий раз встретить голым — трение через леггинсы грубое, из нового — плотно прижимающийся сзади Юнги. Он покачивает, лаская, и это всё равно не секс, а только имитация. Впрочем, когда пальцы толкаются в рот, Чимин не жалуется, щедро смачивая слюной. Зажав резинкой пояса яйца, Юнги освобождает сочащийся естественной смазкой член, растирает слюну по уздечке легонько, нежно, дразнит щель уретры самыми кончиками, мягкими подушечками пальцев, целуя за ухом и втягивая мочку в рот. Юнги подтаскивает к раковине, водя уже ладонью размашисто по стволу и туго сжимая, давит на ключицы, побуждая откинуться себе на грудь, и дышит в унисон — загнанно. Чимину не за что хвататься, он беспомощно вскрикивает, кончая слишком быстро. То ли у него слишком давно ничего такого не было, то ли «технический специалист» — специалист широкого профиля, может, и все факторы наложились, но пока Юнги выдаивает остатки спермы в раковину, всё хорошо. — …Лимон не слишком-то и подходит, — включая воду, он ополаскивает руку. — Что? — Мне больше нравится виски с конфетами. Или с сухофруктами в шоколаде. — Тебе сколько лет? — Я тебя старше. — И ты мне дрочишь за конфетки?.. — И где конфеты? — Будут, — натягивая леггинсы обратно, Чимин задницей пытается определить, встал ли у Мина. — У меня мало времени, — он делает шаг назад. — Мне пора. Красиво стонешь, кстати. — Спасибо?.. Оставшись один, Чимин накрывает лицо ладонями. Конфеты… И куда Юнги спешит? К жене? К детям? На вторую работу? Ухаживать за пожилыми родственниками? Выгуливать собаку? И все эти щупанья, это притирания вместо свиданий?.. О нём всё ещё ни хрена не известно, и на сообщения он отвечает выборочно, только на те, что о встрече. В третий раз Юнги заметно морщится на звучание джаза из колонок, убавляя громкость проигрывателя до минимума и заполняя гостиную влажным хлюпаньем — Чимин предложил смазку. И ассорти конфет. И виски. И стакан воды. И свой рот для глубоких поцелуев. Языком исследовал бледную шею, утыкаясь носом в ворот кофты, пропахший сигаретами. К своему члену Юнги не подпускает, уклончиво обещая «на неделе как-нибудь», водя смазанной ладонью по налитой кровью головке, самым центром, лаская при этом по стволу всеми пятью пальцами, царапая иногда короткими ногтями. — Откуда в тебе столько самообладания? — А? — Ты же тоже хочешь… — Чимин выгибается, томно выстанывая. — Хочу. Успеем… Однажды. На работе Чимин его больше не видит, не удивляясь. В десять вечера, почти каждый день, он ждёт у порога. Юнги просит кофе со льдом и делает охренительный минет. Выключает весь свет, завязывает глаза, и позволяет отсосать и себе — губы натягиваются вокруг толстого члена, Чимин сглатывает, проталкивая глубже в горло. Юнги переключает канал телевизора с крутящихся нон-стопом музыкальных клипов на передачу о кулинарии, укладывает поперёк колен боком и погружая один палец внутрь, не растягивая, а в поисках простаты. Он как будто бы витает мыслями далеко от происходящего, но без внимания и порции удовольствия не оставляет. Чимин, убедившись, что зла ему не причинят и расслабившись, болтает о ерунде, если тот остаётся чуть дольше, подливая виски/вино/чай/кофе/воду/газировку, постоянно уговаривая (безуспешно) остаться на поздний ужин. Со счёта встреч он сбивается, но жирно обводит в календаре тот день, когда они добираются до спальни, потому что — сюрприз, в Чимине анальная пробка. Юнги задёргивает шторы и снова завязывает глаза. Он укладывает Чимина животом вниз, сам ложится сверху полностью, приспустив штаны, притираясь грудью в футболке о голую спину, и трахает со вкусом, долго, держа под согнутыми коленями, растягивая почти в шпагат, распластав по матрасу. И с тех пор чередуется — секс, минет, дрочка, с неизменным: «раздевать нельзя», а если Юнги и обнажается, то частично и только так, чтобы Чимин не видел. К этому, на самом деле, можно привыкнуть, смирившись. Может это фетиш, может, психологические проблемы. Под толстовкой у Юнги чёрные кофты, тонкие, с разными вырезами, Чимин оттягивает ворот, и получает по рукам за вольность. Они сидят на диване, вернее, на диване сидит Юнги, а Чимин на нём, выцеловывая шею и губы. Снова кулинарный канал, и отвлекаясь, Юнги бормочет: — Ладно, давай ужинать. Чимин наматывает пасту на вилку и влипает взглядом во весь образ — Юнги уже будничен, его присутствие как само собой разумеющееся. У него мило надуваются щёки, пока он жуёт, и хмурится он вовсе не строго. — Я исчезну на недельку или на месяц, как получится, в общем. — Так это прощание… — Не драматизируй. — Будешь с другими спать?.. Юнги закатывает глаза. — Может, ещё пояс верности мне нацепишь? — Забыл, что мы никто друг другу. — У тебя роскошная задница. Мне нравится думать, что ты подставляешь её только для меня. — Твой член тоже прекрасен. Вряд ли бы другой удовлетворял меня также хорошо. Спустя неделю Чимин пишет сообщение, что не доходит до адресата, спустя месяц он звонит — номер не обслуживается. Вероятно, Юнги в отпуске и сменил сим-карту. Серая реальность унылая. Друзья тискают, пытаясь выяснить причину меланхоличности, а Чимин со всей ясностью осознаёт, что «только секс» сформировался во «влюбился». В тихие стоны, в неразговорчивость, скрытность, в жадные поцелуи, в щемящую нежность и не сдержанную грубость, в шлепки по внутренней стороне бёдер и в укусы — все засосы сошли, а Юнги всё нет. Как последний дурак Чимин в надежде покупает любимые конфеты Юнги, и не сразу узнаёт, когда в полночь, встрепенувшись от трели звонка, видит выбеленные волосы и белую же толстовку. — Привет, — сходу хватая за горло, Мин всасывает губы, ногой пихая дверь, закрывая за спиной. До спальни Чимин доходит уже голым — одежду с него остервенело содрали. Он не подготовлен, а Юнги не церемонится с растяжкой, наспех разведя два пальца ножницами, и проталкивается по миллиметру, сжимая талию широкой ладонью. Тягуче и больно, и хорошо до слёз, до воя на одной ноте. Кровать долбится о стену, хочется повернуться лицом, но голову вжимают в подушку — завязать глаза Юнги не успел, в комнате хоть и темно, но не так, чтоб кромешно. — Ты ходить завтра не сможешь, — с рыком обещает Юнги, активно двигая бёдрами. Чимин мелко трясётся. Даёт сцеловать слёзы. Бежит в ванную смыть пот, сперму, проверить есть ли повреждения, облегчённо вздыхая — цел. В спальне Юнги лежит под одеялом без штанов и даже без носков, ниже пояса совсем раздетый, что нонсенс. — Готов на второй заход? — улыбку в голосе слышно. Новые засосы расцветают на коже. Чимин складывается пополам, обещая не заглядывать под одеяло, и целует, целует, обнимая руками и ногами, скользя по голой коже, ненавидя только оставленную футболку. — Мне так нравится в этой позе… Юнги покачивается в посторгазменной неге, не выходя, всё ещё твёрдый, и кивает, облизывая лицо, вызывая хихиканье. — Не передумал? Они обнимаются, Чимин перебирает высветленные пряди, незаметно для себя засыпая… А на утро о том, что всё не приснилось, напоминают только саднящие мышцы. С Юнги он пересекается через пару дней, и тот, снова чёрноволосый, подмигивает в коридоре банка. Вечером он с упоением отсасывает и убегает: «Мне надо кое-куда». Включая компьютер, коротая время, Чимин обнаруживает, что тот подвисает — хорошо что есть друг Чонгук, приезжающий не только помочь, но и потусоваться. — Закажем пиццу, Гукки? — С сырным бортом! — порхая по клавишам макбука, он соглашается. — И комбучу добавь в заказ. — Вымогатель!.. С Гуком беззаботно, до тех пор пока он, уже жуя пиццу, вдруг не выдаёт приглушённо: — Чим… У тебя тут отслеживающие программы. — В каком смысле? — Ну, кто-то следит за тобой. — Прямо сейчас? — Возможно. Чимин открывает рот, и захлопывает. Кто у него был? Технический специалист. — Да и похуй, оставь всё как есть. — Ты уверен? — Уверен. Мне скрывать нечего. Юнги курит в окно гостиной, стряхивая пепел, что не падает на двадцать три этажа вниз, а распыляется подхватываемый ветром. — Ты как-то напряжён. Всё в порядке? — А сам? Чимин выкручивает пробку из бутылки вина. Юнги включает телевизор. Младший седлает его бёдра, наслаждаясь тем, что по спине гладят. Обнимают, успокаивая, убаюкивая, шепча о том, чтобы Пак ничего не боялся, и это первый раз, когда у них нет никакого секса, только теплота и забота. Потом, конечно, всё возобновляется. Улыбки, стоны, урывками и с оттяжкой. С завязанными глазами Чимин на нём верхом, двигаясь сам, насаживаясь и заодно попадая в подставленные и сомкнутые ладони Юнги у живота — своим членом. За ужином он хохочет над колкими шутками, разливая пиво. В глазах пляшут искорки, Юнги забавно морщит нос и трётся им об висок Чимина, приговаривая, как тот вкусно пахнет, щипая за жопу. — А к ролевым ты как относишься? Мы могли бы разыграть учитель-ученик… — расстёгивая пуговицы рубашки, Чимин мимолётно поправляет очки, надетые сегодня вместо линз. — Тебе бы пошла портупея, к твоим обычным хнычущим мольбам «быстрее» и «глубже». …И ведь действительно подошло, Юнги отлично таскал за ремни по кровати. Чимин настолько привык, что Юнги существует в пространстве его квартиры, и, периодически, в банке, что в ресторане, где толпой отмечают день рождения друга, он ну никак не ожидает его увидеть, растерянно моргая. На выход идёт, зачесав волосы назад, мужчина в тёмно-синем костюме. С часами на запястье, парой колец на пальцах, статный, волевой, никакого мальчишеского озорства, такой бы вряд ли просил к виски — конфет, или пародировал пискляво ведущую шоу. «ЮНГИ» «Сегодня не жди» «А завтра?..» Пак напивается, и дома исповедуется о своей влюблённости пустым стенам. Он не уверен, напичкана ли квартира жучками и камерами, но выговориться хочется. — Я не знаю, какого размера тараканы в твоей голове, есть ли у тебя брат-близнец, жена или муж, но не бросай меня, не объяснив хоть что-нибудь. — Господи Боже, — вздыхает Юнги вместо приветствия через полторы недели, сгребая в объятия. — Ты мне жизнь усложняешь. — Взаимно. Юнги в футболке и джинсах с прорезями на коленях, а ещё он рыжий и с солнечными очками на носу. — Вот уж не сравнивай… — Ты опять изменился, — Чимин отходит на пол шага, разглядывая. — Так ведь лето. — Красивый. — Ты тоже. — Покажи мне всего себя. — Поверь мне, ты этого не хочешь. Чимин снова обнимает, замечая тончайший переход оттенков кожи у ворота, Юнги… Слегка загорел. — А куда ты летал? И тот вздрагивает. — Это тебе тоже знать не нужно. — Всё-таки, ты расчленяешь людей? — Не говори ерунды. — Я подсыплю тебе снотворное и раздену. — Ну и пиздец тебе тогда. — Да почему же?.. — А знаешь, заебало. Любуйся. Если, блять, ты и правда весь такой влюблённый… Чимин отшатывается, наблюдая как Юнги со злостью снимает с себя слои одежды, впрочем, и первого было достаточно — от позвоночника по спине струятся яркие краски, стекая на поясницу, захватывая бок, густо покрывая бедро, заканчиваясь у колена. Бледный, подтянутый, голый, Юнги — в татуировках. — У тебя хоть имя-то настоящее?.. — Да. Чимин садится на пол обрисовывая пальцем набитые узоры и прижимаясь губами к кувшинкам, водяным лилиям, карпам, каким-то символам, переходящим в змей,.. — Всё ещё красиво? — Очень. — Ты хоть понимаешь… — Трахни меня при свете. Сейчас. У зеркала. — …Стоя? — Лёжа, цветной стороной… Чимин стелет на пол одеяла и поворачивает голову, чтобы видеть как Юнги двигается, и мышцы перекатываются под кожей, отчего татуировки будто оживают. Рыбы беззвучно округляют рот вместе с Чимином, заведённым до предела обнажённостью — тела, и правды. Он вьётся под змеями, растекается под голубыми красками. — Юнги… Вбиваясь, тот сам громко стонет, и покрывает спину лихорадочными поцелуями. — Не одевайся после душа, — просит Чимин, хватая за лодыжку. Разговору не добавляет серьёзности полотенце на бёдрах. Рыжий Юнги, помешивая какао ложкой, ласково смотрит на румяного Чимина в халате. — Твоя квартира больше моей?.. — Ага, все десять. Совсем ведь не палевно для налоговой что у средненького специалиста хоромы. Обычная у меня квартира. — Мне туда можно? — Нет. — Ты умеешь стрелять? — Пронзаю сердечки банковских служащих. — Твоя работа опасна? — При худшем сценарии меня посадят. Будешь носить передачки? Чимин толкает в плечо, поджав губы. — У тебя есть семья? — Господи, ну не из пробирки же меня вырастили. Есть, конечно. — Жена? Девушка? Юнги отчего-то веселится, демонстрируя в улыбке десны, и облизывая зубы языком. — Ой ты ревниииивыыыый! — Ответь! — Да нет никого кроме тебя, дурила. И снова он чёрноволосый, запакованный в одежду, принося бутылку виски ценой в месячную зарплату Пака. — Ты крадёшь для себя деньги из банка? — Ёбнулся что ли?.. Он остаётся на ночь, восхищённый ремешками на бёдрах Чимина, с гнутыми сердцами вместо колец, вдавливая их в кожу. В шесть утра он разбивает дюжину перепелиных яиц на сковороду, варит кофе, хрустит льдом, слушая рэп и даже пританцовывая. На звонок он отвечает говоря с акцентом, без подробностей обсуждая хрен знает что. — Почему так рано? — стонет Чимин, приманиваемый на кухню аппетитными запахами. — Потому. Мне надо ехать. — У тебя есть машина? — А что, хочешь подбросить? — Я мог бы… — Тебе в это дерьмо вляпываться не нужно. По-хорошему, тебе бы держаться от меня подальше, — и вмиг он становится серьёзным. — …От игривого кота? — Не кокетничай. — Ты ведь другой на работе. А у меня привилегии, эксклюзив. — Наглеешь, Пак. Если ты кому-нибудь проболтаешься, я ведь узнаю. — И по пакетикам разложишь? — Не могу понять, ты мне в награду, или в наказание… Приходящий в гости Чонгук слегка нервничает, озираясь, разминувшись с Юнги буквально на десять минут. — Здесь так пахнет сексом… — нос Гука очень чувствительный. — У тебя кто-то есть? — Только мои маленькие секреты. Посмотрим фильм? А в спорт клубе, на соседней беговой дорожке — впечатляющий мышечной массой мужчина, в спортивном костюме с длинными рукавами. Он вежлив и галантен, заводя разговор. Чимин с ужасом понимает, что тот пытается за ним приударить, приглашая на прогулку. У него лавандовые волосы и очаровательные ямочки на щеках, а имени он так и не назвал. — Нет, я домосед. — Пригласите к себе? — Я очень занят. …Юнги целует неспешно, стряхивая с плеч напряжение. — Ты мне проверку устроил? — сжав подбородок, шипит Чимин. — О чём это ты?.. — Ко мне подкатывал кто-то из ваших. — И как ты понял? — Ну… Может, он скрывал татуировки. — Опиши-ка. Чимин машет руками, обрисовывая широченные плечи и тычет пальцем в щёку. — Бля, так это батя! Прикол. Он бы не стал с тобой спать. — Рассказываешь обо мне корешам? — Нет, — Юнги трёт лоб. — Отследить меня не так уж и сложно. А тебя ещё легче. — Мы в заднице? — Я скоро буду в твоей. — Юнги-я… — Да не парься. На… Дракон, он нормальный. Захотел посмотреть вживую, не бойся. — Окей. Раздевайся. — Сядешь мне на лицо, Чимини? — Что, прости?.. — Устраивайся поудобнее. Мокрый язык широко лижет между ягодиц. Оттягивая колечко мышц пальцем, Юнги лезет внутрь, вжимаясь носом в копчик. — Да ну выключи ты это порно! — просит Намджун у Сокджина. — Они такие сладкие! Поверить не могу, что это наш криминальный гений. — Он горячий чай глотнув выплюнул обратно в чашку на вчерашнем собрании, при всех. И разорался из-за отсутствия лёдогенератора. — А ещё он не умеет пользоваться инстаграмом, Чимин просил его завести. — Ну, в Мексике он фоточки какие-то делал… На одноразовую «мыльницу». — Ты лучше мне расскажи, зачем ты к Чимину сунулся? — Джин, давай ещё и ты ревновать будешь. — Жалко, что у нас не будет двойного свидания… — Ты им доверяешь? — Мы могли бы усыновить обоих. Чимин создаёт подборку фильмов про гангстеров, надеясь услышать от бурчащего Юнги что всё не так, но тот молча жуёт чипсы, и протягивает пальцы в соли и крошках, чтобы Чимин облизал, растягивая его щёки. — У тебя какое-то бешенное либидо. — Ты помогаешь справиться с волнением лучше сигарет. — Проблемы?.. — Работа. — Почему у меня не спрашиваешь, всё ли в порядке? — Я и так в курсе. Тебя, кстати, повысят в следующем месяце. К своему дню рождения Чимин готовится, разбивая на два этапа — дружеские посиделки в ресторане, и ночные, на коленях, вдвоём. Он покупает новый костюм и кружевные трусики. Оплачивает шампанское, обнаруживая, что со счёта списалась огромная сумма. Он звонит в банк, в котором работает, переключаемый только на роботов, и теряет терпение. «Эй, ты почему ещё не дома?» «ЮНГИ У МЕНЯ БЕДА» «Сюда едь, разберёмся» Чимин паркуется на своём месте, а на соседнем стоит чистенький порш, и Юнги, привалившийся к капоту, поигрывая ключами. — Твоя тачка? Какого хрена, это я мечтал о такой! И что ты скажешь налоговой? — С днём рождения. Ты копил на неё, слюни пуская. Тебе деньги обратно прилетят в течении недели, не ссы. — Погоди. Она краденная? — Да ну блять, почему сразу… Нулячая, из салона, на тебя оформил. Документы в бардачке. Сделал вид, что это ты сам… Она твоя, бери. — Но мне не хватало… — Ещё раз повторяю — с днём рождения. Покатаемся?.. — В ней тоже всякие отслеживающие устройства? — Они все сняты, — показательно зевая, Юнги будто бы и не причём. — Шлёпай за руль. Оглаживая приборную панель, Чимин не сразу открывает бардачок, внутри которого папка с документами и туго перевязанная резинкой стопка зелени. — Это ещё что. — На всякие допы, если тебе понадобится. Салон перетянуть, диски поменять… — Юнги… — Ой, сделай лицо попроще. Могу я тебя побаловать? — Почему-то именно от этого я чувствую себя шлюшкой. — Самой любимой, поверь мне. — Это признание? Юнги достаёт пачку сигарет из кармана толстовки… — А ну не смей курить в моей машине! — Мог бы сказать, что ты меня тоже, и, кури сколько влезет, любимый… — Да почему ты такой, — стонет Чимин в ладони. Сокджин заглядывает в кабинет Чимина спустя неделю, приглашая поужинать вместе. Они не то чтобы друзья, но хорошие знакомые. Без задней мысли Чимин соглашается, следуя за его машиной на своей новой до итальянского ресторанчика. Шальная ассоциация о гангстерах и мафии оказывается абсолютно верна — внутри, за столиком со скатертью в клеточку, оживлённо болтает Юнги с… — Ким Намджун. Тот самый. — Что происходит? — Салат будешь, Чимин-а? Тут есть охренительный… — Погодите. Сокджин, и ты тоже?! — Добро пожаловать в семью. — И что это значит? — Да садись ты уже. — Мы можем теперь шляться, — Юнги широко улыбается, потрясая руками. — Чимин, твоя жизнь отныне в ещё большей опасности. — Эй, я не подведу булку. — Как ты меня называешь?.. — Это твоё кодовое имя. — Вы издеваетесь? Мне… Набьют татуировки? — Не, тебя приняли, но не настолько. Легализовали наши отношения, типа. Год спустя. Официант приносит салаты и пиццу. — Ну, за знакомство… — приподнимая бокал, начинает Намджун. — Я за рулём. — Я поведу, Чимини. Тебе это сейчас нужно. Сокджин заводит разговор о погоде, Юнги лениво слушает в пол уха и резко мрачнеет, уставившись за спину Пака. — Кто, сука, позвал припадочного… — А меня и не надо звать. Вот так, значит? Без меня? Я ведь просил, просил неоднократно, чтобы мне позволили с ним подружиться… — Ты кто? — Чимин устал удивляться, правда. — Я Тэхён, а ты мой соулмэйт, я это сразу понял! И, кстати, познакомишь с Чонгуком? — Юнги?.. — Надо было свалить с тобой в ебеня от них всех, но уже поздно. Тэхён болтлив и постоянно крутится возле Чимина — Юнги возмущённо выпинывает его из квартиры, молясь на то, чтобы Чонгук скорее признал свою бисексуальность. — Ты опять уедешь? — Чимин запускает пальцы в медовые пряди. Они лежат на пляже, уставившись в ночной, звёздный купол неба. — Ага. Но я вернусь к тебе. За тобой присмотрят... Связь можем поддерживать через Джина. — Мы когда-нибудь поедем вместе? В отпуск?.. — Знаешь, в Мексике было охуенно. Так что, однажды…