So tell me where to put my love Do I wait for time to do what it does? I don't know where to put my love My arms emptied, the skies emptied
Юнги сидит на краю пирса, болтая ногами. Джин отстранённо думает, что если бы он был в шлёпанцах, то они бы уже улетели в воду и погрузились на дно, но… Юнги в кедах с развязанными шнурками, и Джин переводит взгляд с них на поплавок, покачивающийся на волнах, что отражают серые облака, которыми затянуло небо. Прохладный ветер треплет их волосы, крики птиц нарушают тишину. — Всё ведь в порядке? — Конечно же нет, — отзывается Мин. Он не выглядит убитым горем или глубоко скорбящим. На самом деле, его душа словно безостановочно поёт о чём-то, он вдумчив и при этом рассеян, редко улыбается, редко смеётся. Погружённый в переполняющие чувства, находясь в своём внутреннем мире, Юнги испытывает… Светлую грусть? Бормоча себе под нос, он записывает в телефон пришедшие на ум строчки. Джин улавливает лишь: «скучаю», и вздыхает. Попытки вытянуть из Чимина причину из-за которой они с Юнги поссорились, не увенчались успехом. И это не мешало работе, внешне всё оставалось таким же, как и всегда. Будь на их месте кто-то другой, Сокджин забил бы на чужую драму, вот только это были его тонсены, и малейшие колебания в их отношениях отражались на всех остальных, улавливающих перемену в настроении. Тревожился Чонгук, напрягались плечи у Намджуна, Тэхён виснул на Чимине как плед, которым укутывают людей, пребывающих в шоке, Хоби подсовывал свою руку Юнги, позволяя пользоваться ею, как мультитулом для тех, у кого СДВГ. Он даже вручил такой, настоящий — кубик с кнопками и рычажками, однако Юнги предпочитал сплетать и расплетать с ним пальцы, нажимал на точки на ладони, сгибал и разгибал суставы, обматывал разноцветными слаймами и распутывал… Чимин и Юнги больше не обнимались и не держались за руки. Не целовались украдкой в темноте, не сбегали из-под прицела камер, сидя спокойно, каждый на своём месте. И это было не правильно. — Юнги-я, пожалуйста, поговори со мной. — Рыбу распугаем, хён. — Пообещай, что если тебе станет тяжело, то ты обратишься за помощью. — Я пишу, — Мин приподнимает телефон. — Тексты. Почти серенады. Это лучший способ, извини. — Творческие люди… — качает головой Джин. — Да. На самом деле, у меня появилось столько вдохновения. Как будто я стал… ценить его ещё больше. — Разве тебе не больно? — М… У меня было то, о чём я и мечтать не мог. Теперь я осознаю это. И я благодарен. За произошедшее. Боже, Джин, я был так… Юнги ложится на спину, глядя в небо. На его лице слабая улыбка.***
Намджун, с книгой подмышкой, прижимает палец к сенсорной панели, открывает дверь комнаты отдыха — и остаётся стоять у порога. У окна висит повешенное им самим украшение из фиолетово-прозрачных сфер, в углу, в кадках, растения. На диване, что развёрнут спиной к нему, склонив лица близко друг к другу, перешёптываются Юнги и Чимин, целуясь через слово — коротко, влажно. — Я устал без тебя, — почти стонет Пак. Юнги притягивает его к себе, крепко обнимая. Намджун делает шаг назад, врезаясь спиной во что-то твёрдое и… Тёплое? Кто-то обвивает руками его талию, и кладёт подбородок на плечо. — Они такие приторно-нежные, — говорит Сокджин на ухо, щекоча дыханием. — Пойдём. Наблюдать за воссоединившимися любовниками всё равно что смотреть на игру детей, нарядившихся в пышные платишки и наливающих куклам чай в пластиковые чашечки. Преувеличенно вежливые, предусмотрительные, ласково воркующие, бережные, трепетные. Они едят из одной тарелки, постоянно улыбаясь друг другу. Намджун замечает их вечером в гостиной, как Юнги целует нежно-розовую пятку, держа её в ладонях, а Чимин после этого гладит большим пальцем ноги переносицу закрывшего глаза хёна, тихо хихикая. Джун проскальзывает на кухню, намереваясь… Заесть пустоту, что разрастается в нём с каждым днём. Он большой, взрослый, с глубоким голосом и глубокими же мыслями, но ему тоже хочется, чтобы его кто-нибудь баловал и убаюкивал, носил на руках и согревал своим теплом. Неужели для этого всего необходимо быть маленьким и милым? Что делать неуклюжему лидеру? Куда себя деть?.. — Джуни, не жалуйся потом, что с утра отёкший, — мягко журит Сокджин, заставая Кима, уныло жующего кимпаб. Сокджин всегда где-то рядом. И не только потому, что они все часто проводят время в одном и том же пространстве. У Джина тонны нерастраченной любви, которую он щедро дарит фанатам, посылая воздушные поцелуи и показывая сердечки всеми возможными способами. Джин иногда похож на сказочную принцессу, и он бы отлично вписался в кукольное чаепитие. — Тебе когда-нибудь целовали пятки? — …Нет, — подумав, растерянно отзывается Джин. И Намджун не хочет брать на себя роль Чимина или Юнги, не хочет мучиться как они при разлуке, ему нужно нечто… Своё. — Мин сейчас усыпит бдительность Чимини и сбежит до рассвета в студию, если ты об этом. — Я не о них. Я о… Тебе. — Мне сходить на педикюр? Одолжить у Хоби ванночку для ног? — Зачем? — Чтобы целовать было приятнее, Джуни. — Давай.... Давай начнём с губ, они у тебя и без подготовок само совершенство. Тэхён просто хотел попить воды, и, развернувшись не доходя до кухни, отправляется за ней в комнату Гука. — Мы скоро все коллективно потонем в любви. — Чудесно, — сонно бормочет Чонгук, сгребая в охапку и роняя к себе на кровать.