Кремово

Летом смазка заканчивается быстрее, чем в любое другое время года. Чимин искренне считает, что дело в Юнги, а тот переводит стрелки обратно. Всё потому, что младший ходит по квартире практически голым, светя перед носом своими тёмными сосками, и Юнги автоматически вбирает их в рот каждый раз, когда видит. Лижет, посасывает, кусает, оттягивает и хлопает языком, отчего возбуждение вспыхивает по-другому, как будто пожар разгорается под кожей. Кровать они не заправляют — она не успевает просохнуть, хоть вентилятор и стоит к ней вплотную. Летом… Многое иначе. Чимин поехал за смазкой в магазин, заодно набирая продукты, и понимает, что носить кольца в такую жару, удерживая ручки тяжёлых, соскальзывающих от пота пакетов — идиотизм. Пройти нужно всего-то от парковки до лифта и до квартиры, но пальцам больно от впивающихся колец, и он раздражённо встряхивает руками, войдя внутрь. Возникает желание лечь прямо тут, у порога, достав мороженное и съесть, пока не растаяло. Чимин почти готов поддаться порыву, как раздаётся звонок в дверь. — Намджун?.. Сосед стоит в одних шортах и тапках, смущённо почёсывая затылок. — Привет… А я арбуз купил. — Тебе помочь разрезать? — Помочь съесть. Намджуни забавный. Они познакомились, когда тот почти их затопил — у него прорвало трубу и он запаниковал, спускаясь вниз и прося оказать помощь. Юнги перекрыл вентили на стояках, Чимин вызвал аварийку. Сантехник прочитал целую лекцию о бесполезности и вреде средств для прочистки — то, с чем не справится вантуз, бессмысленно пытаться залить химией, что лишь разъедает резиновые прокладки, от того и возникают протечки. Намджун внимательно слушал и клятвенно пообещал поднять порожек и установить датчики воды на полу. Юнги заинтересовался ремонтом, и вот так они и подружились. Джун… Оказался противоречив. Он мог не вписаться в косяк, разбить десятую по счёту кружку, купить бумажные полотенца вместо туалетной бумаги, расчувствоваться с нескольких стопок соджу... Навыки выживания у него как у пещерного человека, оказавшегося в современном мире. Он больше любит природу, гулять в лесах, трепетно бережёт горшочки с бонсаем. Чимин умилялся этому великовозрастному ребёнку в высоком, шкафообразном накаченном теле, пока Джун не пригласил к себе на работу в музей. И вот там челюсть отвисла даже у Юнги, но не из-за делового костюма, массивных часов на широком запястье, укладке на пепельных волосах — Намджун сыпал терминами, рассказывая о предметах искусства так, словно был рождён с этими знаниями, и это ошеломляло. — Ты нанимаешь экскурсоводов? Им, наверное, очень тяжело пройти твой отбор. — Быть ценителем или любителем не сложно. Иногда Чимину кажется, что Намджун с ним чуть-чуть флиртует. Он внимательно разглядывает, как картину, чуть щурится, склоняет голову на бок, улыбается… Вот как сейчас, пока Пак тискает встречающего белоснежного Мони, что радостно виляет хвостом. Арбуз на столе воистину огромен. — Ты зачем столько взял? — Не знаю… Я буду держать, а ты режь. Несколько кусочков кладут на тарелки, дегустируя. Холодный сладкий сок стекает по пальцам, подбородку, шее. Чимин порывается последовать примеру Намджуна и тоже снять футболку, но Юнги узнает об этом телепатически, и будет не рад. И только стоило подумать о нём, как он звонит по видеосвязи. — Джун, ты не против?.. — Без проблем. Принимая вызов, Чимин видит на экране Сокджина на электросамокате, что кричит: «Я могу без рууууук!» и панический вопль любимого хёна, который, стоя позади, крепко обнимает за талию, намертво вцепившись. Камера переключается на фронталку, и там ржущий Хосок. — А, так вот какие у вас важные на сегодня дела, — обманчиво-разочарованно тянет Чимин. — Покажи их ещё? Сокджин хохочет, набирая скорость, а Юнги просит остановиться, вжимаясь лбом между лопаток. И это мило, чертовски мило — хён редко когда бывает настолько уязвимым, растрёпанным маленьким котом, по сравнению с широкоплечим Джином. — Почему именно Юнги? — спрашивает Намджун минут через десять, вылавливая плавающие в тарелке зёрнышки арбуза. — Почему я с ним? — Угу. Чимин закидывает ногу на ногу. Объективно, Джун привлекательнее с точки зрения… Генофонда? Загорелый, мощный. Высокий айкью и рост, очаровательные ямочки. Без снобизма и заёбов, во всех отношениях положительный человек. Такой наверняка может оттрахать у стены, как животное, и носить потом на руках, цитируя стихи наизусть. А Юнги… Вредный. Если ему что-то не нравится, он болюче кусается. Отнимает одеяло во сне, не даёт отпивать из своего стакана кофе, ехидничает и дразнит, словно ему пятнадцать. И в этом-то весь прикол, с другими Чимину становилось скучно. Юнги добрый, выслушивающий, утешающий, и шлёпающий по ягодицам за косяки и просто так. — Я не знаю, сложно сказать. Как-то… Он мой, а я его. Чимин улыбается, вспоминая как они недавно танцевали пьяные под утро — под средневековые версии песен Эминема. * — Ну всё, всё… Не бойся, всё хорошо. — Иди… Нахер вообще иди, Джинни. У Юнги подкашиваются колени и он повисает безвольной куклой на подхватившем Сокджине. — Я переборщил? — шепчет его хён, поглаживая по спине. — Было реально страшно. — Прости пожалуйста. Юнги вздыхает, у него чешутся зубы впиться в плечо, или в шею, или в щёку, или в ухо… Он сглатывает слюну, бормоча: «Да ладно, проехали». Хосок цепко разглядывает склонившегося Сокджина, что прижимает к себе Мина как величайшее сокровище и то, как привстав на носочки, тот тянется в ответ. Если бы не было Чимина… Если бы. — Пиздец, конечно. Самокаты зло, Джинни — злодей, Хо — подпевала, а я — домой. Пока! — Пока-пока, крошка! — Глаз на жопу натяну! — И мы тебя любим! — кричит Хосок, посмеиваясь. А в квартире охающий и держащийся за поясницу Чимин с надутым, округлившимся животом. — Ты забеременел с одного лишь взгляда на меня?.. — Всё из-за Наму. — Поясни? — Арбуз! Мы объелись арбузом. — Семечки не глотал? А то через попу к свету потянется лоза… — Ты такой дурак. — Не я тут страдаю от чревоугодия. Юнги идёт готовить ужин, включает радио. — Как прокатились с ребятами? — С ветерком. Всё-таки это… Не для меня, слишком экстремально. — Я слышал, как ты орал. — И ничего смешного, Пак. — Окей, ворчун. Я полежу в кровати. Мне надо это всё как-то переварить. — Блин, а в каком фильме было… Про королеву-мать… Огромная такая матка, — Юнги кладёт ладони на упругий живот, поглаживает, широко улыбаясь. Чимин высовывает язык и мажет им по лицу, стараясь обслюнявить как можно больше. — Ааааай-яй-яй, Чиминааааа! — Ты всё равно собирался помыться. Через пару часов Пак чувствует себя уже лучше, перекатывается на бок, спихивает ноутбук с колен Юнги. — Хочу твои красивые венистые руки на мне. — А ещё что? — убрав ноутбук на пол, Мин ложится поближе. — Венистый член? И как удобно, что младший и так почти раздет. Юнги кусает за бёдра, тут же зализывая следы от зубов. Растягивает губы вокруг члена, и растягивает пальцами изнутри, подготавливая для себя. Чимин плавится от его прикосновений и ласк, от летней жары, от того, насколько всё ощущается правильно. Юнги толкается внутрь и еле сдерживает смешок. — Не смей. — Ты… — Не смей! В животе Чимина булькает от каждого движения, и приходится брать очень медленно, глубоко и изнеженно.