Кремово

Мы определяем любовь так, как мы её переживаем. Для кого-то это было пустой тратой времени. Кому-то она причинила боль. Любовь проходит — и появляется вновь, уже другой. Чувства, что мы испытываем, не должны выражаться одинаково — с разными людьми. Юнги учится любить Чимина самым лучшим, самым подходящим для него образом. Пак смотрит «Завтрак у Тиффани», роняя карамельный поп-корн на фразах: «Я никому не позволю запереть меня в клетке! — Я не хочу поместить тебя в клетку, я хочу тебя любить.» Он хмурится, выпрямляется, обводит взглядом комнату и решительно поворачивается к Юнги. — Пойдём, прогуляемся? Любовью дарят утешение, удовольствие. Вечерний, ветреный Сеул далёк от идеалистической картинки. Было бы проще замотать Чимина в одеяло, принести ему поднос еды и включать один за другим фильмы и мультики, но… Это не то, что ему нужно. Похожий в дутом пуховике на птенца, засунув руки глубоко в карманы, он шагает к реке. Эскапизму в мире грёз предпочитая реальность, какой бы суровой она ни была, и — выговориться, вместо того, чтоб забыть. — Мне кажется, я не смогу. Что у меня больше не получится. Волны чернильным потоком — внизу. Обнимая сзади, вздыхая у уха, Юнги кладёт подбородок на плечо. — Как тебе помочь? — Если ты скажешь, что всё будет хорошо и я справлюсь, это лишь навесит на меня дополнительный груз ответственности, чтобы не подвести и оправдать надежды. Поэтому… — Я буду рядом, Чимин. Всегда. В любом случае и при любом результате. — Просто, понимаешь… — опираясь, расслабляясь, Чимин говорит, говорит, говорит. Рассказывает о наболевшем, делится грустью. — Я трус. — Вовсе нет. Ты боишься, а бояться нормально. Это не одно и то же самое, Чимин. Трус парализован, скован, бездействует. А тот, кто боится, находит выход из ситуации, поскольку страх подстёгивает его. — Разве же трус не боится? — Не углубляйся в философию, прими как факт. Даже сильные и смелые нервничают, потеют, заикаются. Политики, звёзды, актёры, вечно улыбчивая аджума в газетном киоске. Все. Потому что мы люди. Нам страшно. Перемен, и того, что они никогда не произойдут. Это может быть как оправданно так и иррационально, против логики, вроде страха темноты. — Мои детские страхи оказались такой глупостью… — Не обесценивай, тогда всё было чрезвычайно серьёзно. Я, в частности, очень боялся ходить ночью в туалет. — Почему? — …Осьминог. Змея, крыса, паук, кто-нибудь мог притаиться и кааааак!.. Юнги резко сжимает Чимина, приподнимая над землёй. Тот хохочет, представляя, как маленький Мин бежит обратно в постель, прячась под подушкой от надуманных кошмарных образов. — Хочешь горячий шоколад? — поставив обратно, разворачивая к себе лицом, он нежно стирает слезу с щеки. — Давай. Иногда Чимину нужно побыть одному. Иногда — он просит совет. Во взрослой жизни не станешь с каждой мелкой неурядицей обращаться к маме и папе, ты уже сам создаёшь собственную семью. Принимаешь решения. Как, где и на что жить. Чему уделять время. С кем дружить. Что носить. Брать ли на себя ещё больше ответственности? Переезды, счета, машины… — Может быть, заведём кота? — Ты хочешь ещё одного? — сонно, с улыбкой бормочет Юнги. — Крохотного, чтобы в ладонях помещался. — Он вырастет. — Мы воспитаем. Сделаем его счастливым. Юнги медленно моргает, перебирает тёмные волосы Чимина, положившего ему голову на грудь. — Ты всех делаешь счастливыми. — Это значит «да»? — Обсудим это утром. Перед сном… Делают другие вещи. Менее серьёзные. — Например? — Целуются. Юнги старается сохранить ровный тон голоса, не подавая вида, что замечает, как ёрзает и приподнимается Пак. — Это тоже серьёзно. Мягкое касание губ, довольный смешок. Чимин носит социальные маски, отыгрывает роли — здравствуйте, спасибо, до свидания. Поклон. Нормы поведения, выработанный алгоритм. В Южной Корее повсюду камеры и они нужны в первую очередь для того, чтобы предотвратить возможные преступления. Чтобы не возникло желания рисковать репутацией, свободой, совершать противоправные действия. Если вести себя прилично, то всё будет хорошо. Ни краж, ни насилий — без зла. Чистые улицы. Безопасность. Это не уберегает от косых взглядов и неудач. Жизнь не похожа на прогулку по райскому саду. Любимый сок заканчивается в магазине, идти в другой — лень, капает дождь. Сумерки сгущаются раньше обычного, зажигаются фонари и становится уныло — вот и день прошёл, а мог бы больше успеть. — Ты такой требовательный к себе, снизь ожидания. — Но… — Чрезмерно длинные списки дел создаются для того, чтобы поставив галочки напротив пунктов быть удовлетворённым тем, что выполнил основное. Что-то, хотя бы часть — лучше, чем ничего. И его и не нужно полностью… Чимин. Делегируй. Переноси. Будь гибким, некоторые дела вообще вычёркивай и забывай. Мир не остановится, не рухнет. Представь… Масштабируй. Вот это ты. Юнги тычет пальцем в нос. — У тебя есть геометка, то место, где ты стоишь. Иголка с красным круглым наконечником. — Как эмоджи? — Да. Ты — здесь. Сеул, Южная Корея, планета Земля, Солнечная система, галактический рукав Ориона, галактика Млечный Путь… — Я песчиночка. — Драгоценная, суетная, тёплая, живая, состоящая из тех же частиц, что и весь мир. Дома маски снимаются вместе с одеждой, стирается защитный слой и можно быть собой. Ранимым, чутким. Уставшим, дурашливым. Соединять родинки на теле Юнги. — Поехали в отпуск? Я устал постоянно… Преодолевать. Давай отдохнём. Не несколько часов перед сном, а прямо целыми днями. Я и ты. Чимин сосредоточенно мажет джем на тост, выпятив губы и ожидая ответ. Юнги растерянно чешет лоб. — Я не… Не умею отдыхать. Тебе будет скучно возиться со мной в попытках растормошить. Отпуск это стресс. — Стресс со знаком плюс. Мы не возьмём туристический пакет с отелем и экскурсиями. Снимем апартаменты. Возникнет желание посетить какую-то достопримечательность, сделаем это в своём темпе. — Там жарко, людно, и всё непонятное. — Юнги-я, ну давай сместим нашу точку на карте! Неужели тебе неинтересно посмотреть на чёрный вулканический песок? В глубине старческой, бесконечно воюющей с трудностями души ты любопытный ребёнок. — Что я там буду делать? Неизвестность пугает, без устали работающий мозг придумывает демонов и то, как их побороть. Юнги вооружается таблетками, покупает страховки, солнцезащитный крем. Разговорный словарь, путеводитель… Он правда не умеет отдыхать. Работа понятна и ясна, а как вести себя в чужой стране? — Доверь это мне, — Чимин надевает тёмные очки и тут же приспускает, чтобы подмигнуть. Земля отдаляется, становясь размытым полотном под крылом самолёта. Какие-то квадратики, светящиеся точки… Игрушечные корабли и ленты дорог. — В нашем веке такие возможности! Предки о подобном могли только мечтать. Нам повезло. Технологии, медицина… Доступность знаний. Интернет. Я хочу, чтобы мы зафиксировали этот момент сейчас. Мы с тобой высоко в воздухе. В сложном механизме, в облаках. — Стрёмно. — Это круто! Прочувствуй! Снятый дом — в колониальном стиле, до океана от него можно дойти пешком. В первый день всё слишком… Слишком ошеломляет. Разрез пальмовых листьев, солёный воздух, миллиарды видимых ночью звёзд. Юнги осторожен, принюхиваясь, присматриваясь, и Чимин беззлобно смеётся над ним. — Ты правда кот. Вернёмся и приютим твоего собрата. Младший устроился в плетёном кресле на заднем дворе, пробуя местный алкоголь. Его фигурку будто вырезали из повседневности и прилепили на рекламный плакат. Всё похоже на фильм, на сон, на мечту. Стрекот цикад, впрочем, такой же раздражающий, как и в Сеуле. Песок на пляже действительно чёрный, омываемый лазурными волнами. Юнги садится на берег так, чтобы вода доходила до лодыжек, вымывая песок из-под ступней и щекотала между растопыренных пальцев ног кружевом белой пены. Медитативно. Спокойно. Тепло. Тело постепенно обмякает, и он ложится, накрывая соломенной шляпой лицо. Минут через пятнадцать от мерного плеска хочется в туалет. — Ты куда? — Чимин лениво переворачивается в шезлонге. — Пописать. — Это далековато… — Я не буду это делать в океан, там точно кто-то есть. Рыбы, медузы, гигантский кит… — Как схватит тебя за бледную задницу! — Мегалофобия это не шутки. — Как же ты справляешься с большой любовью ко мне? — Не справляюсь. Я полностью повержен и побеждён, — наклоняясь, Юнги целомудренно целует в лоб. — Скоро вернусь. — Захвати чего-нибудь поесть на обратном пути. — Не будем считать дни и пытаться выполнить туристический план. — Будем следовать инстинктам? — Да. В спальне широкая кровать и мягкий матрас, изголовье — как одна большая подушка. Юнги прислоняется к ней, садясь и разводя ноги, притягивая Чимина, что обнимает всем собой. Он закидывает ноги поверх, выгибается от ласково оглаживающих спину ладоней, находит подходящий ритм, чтобы можно было глубоко насаживаться и целовать. — Я в тебе. Неважно, где мы конкретно, но я с тобой и я в тебе. — Завтра сделаем наоборот. Чимин вскрикивает от удовольствия, когда его ягодицы сжимают и увеличивают темп. За окном — фантастический, золотисто-багровый закат.

*

— Хм. — Что такое? Котёнок играет с браслетом, купленном на рынке в далёкой стране. — Да подумал… Мы же сейчас в квартире, тоже очень высоко над землёй. И не страшно ведь совсем.