Кремово

— Тэ-я, — Чимин выдыхает имя в трубку с таким сладострастием, что сидящий неподалёку Юнги удивлённо приподнимает брови, но не комментирует. — Чимииииини! — слышится глубоким тоном, томно, в ответ. Где-то там, рядом с Тэ, Чонгук громко цокает языком и закатывает глаза. — Пожалуйста, давай встретимся. Пожалуйста, отвези меня к большой воде… — Ветер будет трепать твои волосы ласково, волны оближут обнажённые ступни… Я буду рядом с тобой. Далее следует нечленораздельный набор восторженных звуков, долгий смех, и коротко — договаривание о времени и месте. Они не виделись так давно, что Тэхёну определённо нужны солнечные очки, чтобы не ослепнуть от великолепия — идущий к нему на встречу с идеально прямой спиной, энергичной походкой, подвиливая бёдрами как модель, Чимин улыбается до боли в щеках. — Моё сердце сейчас не выдержит. Забери его и храни. — Всенепременно, — приблизившись вплотную, Пак ведёт пальцами по груди, чуть приподнимает подбородок и нежно трётся кончиком носа о нос Тэ. — Привет. — Привет, крошка. Я так скучал. — Я скучал сильнее. Когда Хосок впервые увидел подобное игривое, игровое представление двух соулмэйтов, что они устраивали практически каждый раз, то чудовищно возмутился, а Юнги пожалел, что вообще родился, потому что… — ПОЧЕМУ МЫ НЕ ДЕЛАЕМ ТАКЖЕ?! Мин Юнги, чёрствая печенька… — Нет. Просто, блять, нет. — Да хотя бы на новый год? Лав ми тендер, лав ми свит! — Иди… К Сокджин-хёну, он таким тоже промышляет. — Каким? Юнги неопределённо крутит запястьями, растопырив пальцы. — Фигнёй всякой дорамной. — Почему с тобой-то нельзя… — Извините, весь мой ресурс тратится на Чимини. Глядя на цветущего и сияющего Пака, закрадывается мысль, что ему нужно много — любви, заботы, внимания. И он получает это. Ото всех. Тэхён галантно подаёт руку, помогая сесть в машину. — Благодарю. Через несколько секунд, устроившись на водительском месте, Тэхён, наплевав на неудобство, сгребает в медвежьем объятии миниатюрного друга. — Господи, как я скучал! Целая вечность прошла… Ты так похорошел, похудел! — Спасибо, — довольно смеётся Чимин, — И ты, как и всегда, непозволительно красив. — Подобное притягивается к подобному? — Ты бесподобен. — Значит, и ты. Слова легко срываются с языка, несдержанно и искренне. Это чувствуется так, будто всаживаешь себе нож в переполненное сердце, из которого бесконечным потоком струится прозрачно-золотой мёд, обволакивая, напитывая всё вокруг. Тэхён открывает окна, чтобы тепло солнечных лучей касалось беспрепятственно, и Чимин, выуживая сразу две сигареты из пачки, раскуривает, вставляя одну в губы Тэ, что с согласным мычанием прикусывает белоснежный фильтр зубами. Они едут загород, не спеша и не имея чёткого, строгого плана. Удовольствие приносит сам факт поездки вдвоём, присутствия, участия. Они едва отъехали от дома Чимина, а уже хочется, чтобы это длилось как можно дольше. — Я в востороге. Посмотри, у меня волоски дыбом встали. …После демонстрации, Чимин оставляет ладонь на колене Тэхёна. Чонгуку, что неудивительно, это не нравилось. Он мило морщил нос и… громогласно закатывал истерики — Юнги. — КАКОГО ХРЕНА?! — Да не трахаются они, успокойся. — Я думал, что только меня Тэ-я называет деткой. — Слов придумали недостаточно, иногда они повторяются. Но вы разные детки. Детка и детка-детка. Чонгук нервно грызёт колечко в губе, хмурясь. — Отличие только в сексе? — Кук, понятнее всего будет, если и у тебя самого появится лучший друг. — Мой парень — мой лучший друг. Юнги вздыхает. — Иди… К Сокджин-хёну. Сокджин замешивал тесто, силясь вспомнить фразы, произносимые Намджуном, что, в свою очередь, цитировал какую-то книжку. — Идеальный партнёр существует исключительно в воображении, как идея. Мечта. Миф. Сказочка. — Я бы поспорил… — Не спорь со старшими. Чонгук забирается с ногами на стул, в защитном жесте сжимаясь в комочек, обнимая собственные ноги. — Как бы это так… Ладно, к примеру, я. — Хён, умоляю, не говори, что ты единственный существующий идеал. — Вообще-то да… Я уже добавлял сахарную пудру? Ах, многозадачность в моём возрасте сложна. Давай быстренько — мечта встретить идеала из влажных фантазий, затея провальная, как и идеализировать партнёра, игнорируя его личные качества. Стремление слиться с возлюбленным, что эдакой таблеточкой от всех бед вылечит, и жизнь с ним сразу станет невероятно охуи… прекрасной, это желание не сбудется. Реальность суровее. — Почему нельзя продолжать хотеть счастья? — Откуда взяться счастью, если слепо требовать от отношений полного подчинения, единения? Это по-детски, это в точности как желание вернуться к маме в матку, быть связанным с ней пуповиной и дышать одним воздухом, где всё ради тебя и для тебя. Чонгуку снится Тэхён, беременный кроликом. Его округлый, тёплый живот — лучшее место во всём мире. Чимин переключает радиостанции — голоса певцов обрываются на полуслове, обрывки мелодий на секунды сплетаются с городским шумом. — Как у вас дела с Юнги? — перестраиваясь в правый ряд, спрашивает Тэхён. — Назвал меня вчера свиньёй. — За что? — Оказывается, я хожу по квартире, когда ем. Не с тарелкой, а кусочничая. И вот я отламывал быстро сохнущий хлеб, жевал на ходу и засыпал пол наночастицами… Пришедший Юн вляпался и разворчался. Классика. — И что было потом? — Я указал ему на две его чашки с недопитым кофе, он сказал, что допьёт… Он много работает и накачивается кофеином круглосуточно, забивая на сон. Когда я обращаю внимание на это, то начинается, блять, извечное, работа так важна, бла-бла-бла. Юнги-я не даёт заботится о себе и огрызается. Я понимаю, что всегда буду на втором месте, сначала великие дела, затем я. Это нормально. И нормально и то, что в порыве хочется взять кипу бумажек и бросить в воздух, послать нахер и хлопнуть дверью, раз ему не нужно моё участие, а нужен чистый пол дома и тишина. — Быт, Чимини… Бытовуха. — Угу. Мелочи, сосредотачиваясь на которых раздуваешь их до глобальных масштабов, а ведь это ерунда. — Он извинился за обзывательство? — Конечно. Мы остыли и легли в ванну. Обсудили кофе и хлеб. Потребности. Решили сместить фокус и не зацикливаться на друг друге, а развеяться. Деятельность, отличная от привычный, удаётся с трудом. Юнги задаётся вопросом: «Зачем?», полагая, что лучше бы поспал. Или поиграл бы в баскетбол, но это эгоистично -постоянно- таскать за собой друзей на спортивную площадку. Сейчас он стоит в торговом центре у автомата, наблюдая, как мирно и осторожно Наму ударяет пластиковых животных, вылезающих в хаотичном порядке из норок, по макушкам. Чимин бы тут колотил с яростью, а бог разрушения, вопреки ожиданиям, деликатен. Хоби отошёл за газировкой, и Юнги, прислонившись к стене, дремлет стоя. Чимин бы всенепременно ткнул пальцем в бок, либо укусил бы за шею, опускаясь влажными поцелуями к плечу, оттягивая ворот футболки и шумно дыша, скользя языком по ключице, вылизивая, и… — Ой. Хах, надо же, Юнги-я прислал сердечко. Чёрт, Тэ, прости! — За что? — Забиваю эфир болтовнёй о Мине. — Не извиняйся, я немногословен, пока за рулём, но как только мы приедем, то и Куки обсудим. — Мы две сплетницы. Раньше ведь говорили о… Столько всего было, учёба, твоя живопись, мои танцы, поиски квартир, свидания… — Актуальное. Теперь у нас запрещённые официально семьи, и закономерно, что мы о говорим о тех, кто занимает большую часть наших жизней. — Иногда я задумываюсь, кто я такой, без Мин Юнги? — Красавчик, трудяжка, добрейшей души человек. — Эмоциональный резерв, вот о чём вещал Юнги вчера. Что у него не всегда есть место в голове, чтобы принять мои словесные излияния. Поэтому, если у тебя тоже… — Эй, я же не для галочки поехал с тобой, я согласен на любые излияния, не переживай. Хоби обнимает сзади, и тело Юнги цепенеет — всё в нём против этого контакта. — Не надо. — Сорян. — Мне не противно, Хо, я… — Знаю, знаю, легко возбуждаешься, — шепчет Хосок, подмигивая. — Будет преступлением века, если, не приведи Господь, привстанет не на Чимина, да? — Не на Чимина — не привстанет. — О чём это вы тут… Ох, — Намджун лукаво улыбается. — Так странно, кряхтящий и вечно ноющий, что у него болят колени, Юнги-хён занимается сексом. — Буквально две вещи, которые я делаю, это работа и секс. — Хоба, можешь себе это вообразить? — Да легко. — Я чего-то никак… — И не надо, спасибо. — Наверное, это потому что ты с ним дольше дружишь, Нам, и он для тебя глубоко в сознании всё ещё прыщавый подросток… — Не было у меня прыщей. — И он выглядит по-прежнему как подросток… — Я мужественный. — Наткнулся я в твиттере на профиль камбоя, с комплекцией как у Юнги-хёна. Чулочки, корсеты… — Вот… Охуеть. С виду обычный, позитивный человек, а на деле Хосок извращенец. Ты как те типы, что распахивают вдруг плащ. — Я не извращенец, но на мне сейчас нет трусов. — Чтоб в следующий раз был в них и натянул до пупка поверх остальной одежды, Хоби. Боже. — Чимини, вытащи у меня из заднего кармана кошелёк, пожалуйста? Конкретно перешивает в одну сторону. — Ага, — запуская руку между сиденьем и крепкими ягодицами, Пак оглаживает упругую половинку. — Ого! Качаешь? — Что-то вспомнилось, как ты искал позу в сексе, чтобы совмещать приятное с полезным. — И в итоге всё равно постоянно побаливают рёбра от складывания пополам. — Куки загорелся идеей игрушек на дистанционном управлении… — Эти приблуды невменяемо дорого стоят. — А что сейчас дешёвое? — Вы попробовали? — Да. Ожиданий… Не оправдало. Я чуть не разрыдался, когда вместо силикона во мне оказались пальцы Чонгука. Серьёзно, пальцы приятнее в миллиарды раз. — Поддерживаю, целиком и полностью. Хён нацепил мне зажимы на соски. — Оу. — Соски потом болели весь день, и я не против нотки мазохизма, однако лучше, когда хён сам выкручивает их и кусает. Кайф же в том, когда с тобой что-то делают, контактируя напрямую. Лежишь и осознаёшь, это его губы двигаются вместе с моими, сминая, это его ногти оставляют багровые полосы на коже… — Вы тоже до сих пор ставите друг другу засосы? — Конечно. — У меня где-то пять на бёдрах. — Раз, два, ай, три… — Чимин щурится, надавливая через одежду на синяки. «Что делаете?» Юнги присылает фотографии из ресторана, в углу кадра его рука с закатанной до локтя кофтой и поблёскивающим браслетом на запястье, что дарил Чимин. Он держит щипцы для мяса, голубоватые вены вздулись, и это эротично и эстетично. — Как мне повезло, что мой мужчина готовит, — намотав спагетти, Пак всасывает их. — Иногда ебически лень стоять у плиты и придумывать, что съесть. — Кук учится кулинарным изыскам у Сокджина… А я без конца мою посуду и всю кухню. — Он там не сходит с ума от ревности? — Мы работаем над этим. Никогда в жизни до него я не подбирал с такой тщательностью слова, донося, что он мой единственный и неповторимый, любимый и… — Напиши ему сейчас? — Точно… — Между прочим, хён, это неприлично, быть в обществе и переписываться с кем-то. — Вы все отвлеклись на смартфоны, Хоби, ты только что убрал свой. — И ты убери. — Когда у тебя появится зазноба, Хо, будешь точно таким же. — С чего это вы взяли, что у меня никого нет? — Ты бы нам рассказал… Погоди-ка, Чон Хосок и его скрытность. Он круглосуточно на хорни-вайбе и подозрительный… — Занят вечно чем-то… — У тебя тайные отношения? Хосок пускает через трубочку пузыри в Спрайт. — Мы не осудим. — Ты можешь довериться. — Есть истории, которые не только мои, ребят. Без обид. — Знаешь, что раздражает? Формулировка: «если не секрет». Нагулявшиеся, наевшиеся, отдохнувшие, друзья возвращаются в город. Чимин осторожно ведёт машину, плавно прокручивая руль. В сумерках, в пятнах света фонарей, слегка захмелевший Тэхён откровенничает. — Сколько ты зарабатываешь? Если не секрет. Ты гей? Если не секрет. Ты актив? Если не секрет. Я отвечаю людям — это секрет. — Какое кому дело до зарплаты и позиции в сексе? — Праздное любопытство. Попытки узнать лучше, чтобы подружиться? Какая-то странная хуета. — Проверка границ дозволенного. — Заводить друзей стало сложно, — Тэ зевает. — Если нет общего дела, сближающих факторов вроде школы, института, работы… — Как же жизненно. — Я рад, что у меня есть ты. Все эти годы. — Любишь меня? Если не секрет? Домой приходит помолодевшая, скинувшая несколько лет версия Чимина — дерзкий, язвительный, кокетливый. Он снимает обувь, с порога возбуждённо тараторя, и обнимающий его за талию Юнги побуждает замолкнуть, целуя пухлые губы и увлекаясь их мягкостью и охотной лаской в ответ. — Тебе совсем… Не инте… ресно, хён? — Я соскучился. Прости, хочешь поговорить? — Уже нет. Подожди меня в спальне, я хотя бы руки помою… — М-м-м, примем душ вместе? Широкие ладони опускаются на округлый зад в обтягивающих джинсах, притягивая к себе вплотную. — Настолько не терпится? — шепча, Чимин прикусывает мочку уха и постанывает от того, как Юнги потирается пахом с откровенным: «Хочу тебя». Развязав верёвочки на его серых, спортивных штанах, Чимин запускает руку за широкую резинку, сжимая твердеющий член через нижнее бельё. — Ты и правда рад меня видеть... Хён, стой, мне всё же нужно уединение, окей? Я быстро. — Хорошо. — Хорошо? — Хоро..шо… — Отпусти, — посмеиваясь, Чимин пытается отстраниться, получая ещё несколько смазанных поцелуев в уголок губ и подбородок. Стоя под струями тёплой воды в ванной комнате, он закрывает глаза. Сегодня был отличный день, когда не требовалось фильтровать речь и анализировать, что именно сказал, что именно услышал. Нет опустошения и угнетённости, которая возникает, когда наговорил лишнего, откровенничая не с теми людьми. Тэхён — тот, кто понимает его лучше, чем родные мать и отец. Лучше, чем брат, и, пожалуй, и чуточку лучше, чем даже Юнги. Мин ждёт, сидя на краю кровати, широко расставив ноги и лениво поглаживая себя. Его взгляд темнеет, когда он видит обнажённого Чимина, а мышцы живота непроизвольно напрягаются. — Руки за спину, котёнок. Внушающий подчинённым страх, в стенах квартиры Юнги иной, спокойно разрешающий окольцевать запястья наручниками. — А что насчёт… — Я отсосу тебе, и объезжу тебя. И всё это время… — младший ведёт пальцем вдоль линии челюсти, — Я хочу слышать твои стоны, не приглушённые ни вещами, ни ладонями. — …Ладно. — Постараешься быть громким для меня, сладкий? — проскальзывая по нижней губе вглубь рта, Чимин задевает подушечкой острые зубы и надавливает на язык. — Покажи мне свою любовь без слов.