Только попробовать

Следующий день Луи прячется от него, где только может. Он старается не приближаться к Гарри на расстояния меньше полутора метра. Чёрт знает почему. Ведь не станет же он повторять что-то подобное у всех на виду? Хотя, точно не станет. Стайлс шатается по дому, по улице, по студии с таким видом, словно он сам в шоке от того, что натворил и не знает, что с этим делать. Это же происходит и на следующий день. И Луи понимает, что серьёзного разговора не избежать. Но он точно никогда в жизни не начнёт его первым. Потому что теперь, когда Гарри самым случайным образом касается его коленом в машине, Томлинсон непроизвольно шарахается от него, словно обжёгся. Не самая лучшая реакция. Особенно учитывая то, что она приводит к тому, что Стайлс делает для себя определённые выводы. Он просит о разговоре наедине по смс-ке. - Лу, скажи мне, было насилие или нет? – выдаёт Гарри у Томлинсона в комнате, после того, как мялся некоторое время возле двери, не решаясь сделать ещё хоть один шаг ближе. - Скажи, как ты чувствуешь? И Луи не может ответить, потому что он, определенно, был против. Потому что это неприемлемо, недопустимо. Но при этом не оттолкнул. И даже стоял и наслаждался. И чего уж там - радовался - что он у Гарри в этом плане первый. Это ли не лицемерие? Луи почувствовал, как щёки и шея начинают покрываться рваными пятнами. Он покраснел и опустил глаза, делая почти незаметный отрицательный поворот головой. Да и если бы это было насилие, пустил бы он сейчас его в свою комнату. - Гарри, пойми, я просто не знаю, как на тебя теперь смотреть! Ведь ты же мой друг, Гарри. И у меня не бывает секса с друзьями. С друзьями я... Ну, дружу я с друзьями. А ты мой друг - демонстрировал Луи невероятно обширный на сегодняшний день словарный запас. - Да как так? Я, короче, блять, не знаю. - Так давай не будем больше друзьями, раз для тебя это важно. - Предлагаешь нам перестать общаться? – ошарашенно выдыхает Луи. Он точно не ожидал такого заявления от Стайлса. К такому решению мог прийти он сам, но не Гарри. - Нет, Лу, я предлагаю нам встречаться, стать парой. Вот сейчас Луи охренел окончательно. - Ты совсем с ума сошел! Мы же оба парни! Это невозможно! - Не замечал за тобой гомофобские замашки! – хмурится Гарри. Сейчас ему кажется, что его со всего маха хлестанули по лицу. - Послушай. Я никогда не говорил, что гомосексуальные отношения - это плохо. Просто я не такой. А ты, к тому же, мой друг. Да это почти как инцест. Ты мне как брат. Это противоестественно. Так нельзя! Гарри хмыкает. - Тебе понравилось, но ты бы предпочёл, чтобы на моём месте был другой парень? - Что ты, блять, несёшь! Я не это говорил же! И, Гарри, если бы я когда и рассматривал парня в этом ключе, то это был бы только ты! - Да ты сам себе в таком случае противоречишь! - Ох, да отвали уже от меня! Я не знаю, что тебе сказать. Просто это - ты. Это ведь - ты. Как это можешь быть ты? Ведь это ты. - Луи машет руками, походу потерявшись в местоимениях и частицах, и Гарри понимает, что тот недалёк от истерики. - Будь проклят этот Ларри! Ненавижу! Урод, мразь! - орёт Луи. - Кто? - Гарри хватает его в охапку, пытаясь успокоить, потому что тот уже пошёл крушить мебель, - Кто, Луи? Несуществующий чувак? Кого ты винишь? Ларри? Или, всё-таки, меня? Ларри - это всего лишь название наших отношений! - как больному втолковывает Гарри, пока Луи дёргается в его захвате. - Всё равно он урод! - пыхтит Луи. - Отлично, наши отношения - урод, - хмыкает Гарри, немного ослабляя хватку. Но прокричавшийся Луи уже не так дёргается. - Нет у нас отношений, Стайлс, - вздыхает он, высвобождаясь из захвата. - Их просто придумали. А ты, зачем-то, пытаешься всем подыграть. - Думаешь, для других стараюсь? Ах, да, у меня как раз на три часа назначена пресс-конференция, где я заявлю всем, что сосать член Луиса Томлинсона - очень даже ничего. Луи прищуривает глаза. - Гарри, это не смешно! - А видно, что я смеюсь? Не знаю, понимаешь ты это или нет, но ты только что мне отказал. И чтобы ты там не думал, мне неприятно. Луи, ты ведь целовал меня, обнимал, тебе это нравилось, можешь сколько угодно трясти сейчас своей башкой, по тебе было видно, что понравилось. И между людьми ведь это нормально, что если происходит что-то такое интимное, то они переходят на новый уровень, начинают встречаться. Конечно, если это был не случайный перепихон или секс просто ради секса. Уверен, что у нас было не так. А у меня самые четки намерения насчёт тебя. Всё серьезно, ведь ты - важный для меня человек. Поэтому мы просто обязаны начать встречаться! - Гарри, так бывает у нормальных людей. А мы с тобой - ненормальные. И это был именно случайный секс. Который никогда не повторится. Мой ответ - нет! И я не буду извиняться. - Луи раздражён и от этого его голос становится всё выше и выше. Он злится, и плохо следит за своей речью. Поэтому из-за пробивающегося йоркширского акцента и от сковавшей его растерянности, у Гарри плохо получается разобрать отдельные слова. - Я не раню твои чувства, потому что это всё - фарс! И твоё предложение, оно продиктовано каким-то тупым благородством и понятием, как должно быть правильно. Но это не наш случай. Не строй из себя рыцаря, в этом нет нужды. То, что мы должны сейчас сделать – забыть об этом, и никогда не вспоминать. Гарри смотрит на Томлинсона. Тот хмур и как никогда серьёзен. Все, что произошло - для него ровным счётом ничего не значит. Просто случайный секс, как он и сказал. И Гарри размышляет о том, что никогда не думал о том, что Луи может быть таким жестоким. Ведь он даже на секунду не подумал, что произошедшее может быть чем-то бОльшим. Ему абсолютно плевать, что может чувствовать Гарри. Он решил за двоих. - Я понял тебя, Луис! – проговаривает Гарри сквозь зубы, пытаясь казаться равнодушным, чтобы скрыть, насколько его задели так легко брошенные слова. Он специально использует полное имя Томмо. Он обычно так его не называет. И сейчас хотя бы тем, что не использует привычные сокращения, хочет показать, что он не согласен. – Сделаем вид, что ничего не было. - Это разумное решение, Гарри! – кивает Луи, ни на что не обратив внимания. И Стайлс спешит побыстрее уйти. Потому что невероятно разочарован. Он всегда был уверен, что Луи не такой. Ему больше не о чем разговаривать с этим человеком. *** Следующие дни – сплошной кошмар. Они упорно игнорируют существование друг друга. Благо, у группы сейчас очень много работы. Они репетируют какой-то отвратительный танец, записывают новую песню, примеряют какие-то наряды для ближайшей фотосессии. И это всё так утомительно. Поэтому Луис по вечерам до изнеможения играет в приставку, чтобы отвлечься от плотного графика. А Гарри либо общается с семьёй по скайпу, либо лежит с пустым лицом перед телевизором, залипая во все шоу подряд. Хорошо, что всё можно списать на усталость. Но и Лиам, и Найл, и Зейн всё равно, похоже, о чём-то догадываются. Они иногда переглядываются с недоумевающими выражениями на лицах. Потому, что если эти два дурака действительно сильно устали, то они бы валялись друг на друге, давили диван, и просили бы ребят жалобными голосами им что-нибудь принести. Но сейчас они усаживаются в разных местах в гостиной. К тому же если Луи выглядит абсолютно привычно, то Гарри ходит хмурый и как-будто выпотрошенный. Разочарование словно выело его изнутри, оставив только оболочку. И эта нервная наружность имеет самый пренеприятный вид. Это и напрягает всех больше всего. Потому что видеть таким улыбчивого и донельзя милого Гарри уж слишком странно. С вопросами пока никто не лезет, но все косятся на Луи. Потому что как самый близкий друг, он должен поговорить с Гарри первым, выяснить, что не так. Но Луи не кажется взволнованным, поэтому парни пока только косятся. Забавно, что одногруппники даже не рассматривают вариант того, что они могли бы поругаться. Ох уж эта вера в их светлую дружбу! Это злит Гарри ещё больше. И он сейчас уверен, что может спокойно не разговаривать с Луи хоть всю жизнь. Но через пять дней своего безразличия он, к своему сожалению, всё же замечает, что с голубоглазым недоразумением что-то не так. Парень почти перестал есть. А ведь Гарри пытался себя заверить, что ему плевать на этого каменного человека. Но чувство беспокойства пересиливает обиду. Луи такой же, как всегда. Бегает, смеётся. Но, похоже, что он всё же переживает, но по-своему. Гарри, вдруг, вспоминает, что Луи – хороший актёр. Даже хотел лицедейством на жизнь зарабатывать. И, похоже, все, в том числе и он сам, повелись на моно-спектакль от Томмо под названием: «У меня все замечательно». Поэтому Гарри решается на слежку, подсчитывая, сколько парень съел за день. И оказывается, что Луи, как булимийщица со стажем, ловко водит всех за нос. Он либо уверяет всех, что уже поел, пока никого не было на кухне, либо, когда они обедают вне дома, он всё время весело болтает, ковыряет пищу, даже подносит её ко рту, но ни один кусочек так и не попадает внутрь. К концу следующей недели Луис выглядит больным, и разводить всех уже почти не получается. Он осунулся, а и без того четкие скулы, сейчас просто разрезали лицо. Глядя на него исподтишка, Гарри решает, что пора закапывать топор войны. Он, конечно, упёрто бубнел себе, что может спокойно существовать без Луиса, но это как-то всё равно подразумевало, что Луис где-то будет живой-здоровый. Но, этот придурок, похоже, решил загнать себя в могилу. Гарри разработал самый беспроигрышный план примирения. Он заказал самую большую пиццу, которую продавали в городе. Фирма Луи не важна – он сожрёт всё, что напоминает кругляш теста, сверху посыпанный какой-нибудь снедью. Когда заказ доставили, Гарри с боем обошёл друзей, выползших на запах, и сунул Луи под нос самый, на свой взгляд, аппетитный кусок. Томлинсон, который до этого что-то чиркал в своем блокноте, поднял глаза за линзами очков, и удивлённо уставился на Гарри. Тот лучезарно улыбнулся ему в ответ. Луис удивился ещё сильнее. За это время он почти привык, что для Гарри он стал невидимкой. Парень словно прочёл это в его мыслях и решил, что ситуацию нужно срочно исправлять. - Скажи: а-а-а-ам! – стараясь улыбаться ещё более радушно и непринуждённо, чтобы Луи понял, что он предлагает мир, Гарри потыкал куском пиццы по его губам. Луис сделал один укус. - Ты чего прям как не Луи! – весело упрекнул его Гарри. И Луи заулыбался в ответ. А потом, ещё не прожевав того, что уже было во рту, запихнул в себя кусок целиком, чуть не оттяпав Гарри пальцы. - Унылые вы все стали последнее время, просто капец! – кричит Стайлс на всю комнату, как будто сам совсем недавно не слонялся по дому грозовой тучей. – Объявляю сегодня день пиццы и мультиков. Возражения не принимаются! И он тянет Луи к дивану, разваливается сбоку и укладывает Луиса в свои объятия. Все как раньше. Луи не сопротивляется. А устроившись поудобнее, облегченно вздыхает. Гарри смотрит на руки Томмо. Он так давно не видел его вблизи, и сейчас сразу отмечает сорванные почти до корня ногти. Похоже он колупал их от нервов. А ещё он жутко пропах табаком. Похоже, что тот курил последнее время намного больше, чем обычно. От того, что его глупый Луи страдал где-то в одиночку, у Гарри щемит в груди. Нужно было раньше прекращать этот цирк и возвращать всё на место. Сегодня Гарри предоставил парням самим выбирать то, что они все будут смотреть, и Найл с Зейном, почти подрались, до хрипоты обсуждая свои предложения. Они словно решили заменить самых горланистых ребят в доме, которые последнее время будто-бы взяли отпуск в этом нелёгком деле - наведении хаоса. Ведь нужно же тогда кому-то шуметь! Гарри в их перебранку не вникал. Сейчас были дела поважнее - обнимать теплое тельце, привалившееся к боку. Когда видео, наконец, включают, и парни отвлекаются на просмотр и жевание, Луи тянется к его уху и шепчет: - Не избегай меня, пожалуйста. - Хотел попросить тебя о том же, – шепчет Гарри в ответ. Сейчас он так счастлив, что, улыбается так, что кажется, словно рот готов порваться. Он с наслаждением смотрит, как Луи уплетает горячие куски один за другим, уже сам оживленно сражаясь с парнями за новую порцию. Хорошо, что Гарри заказал много пиццы!