На смертном одре я понял, кем был...

      Время шло, и Мегатрону становилось всё хуже и хуже. Медленно, но уверенно болезнь всё сильнее поражала его, по капельке переходя на другие системы. Лорд десептиконов совсем перестал выходить из мед. отсека, большую часть времени он просто лежал. Больше не было сил ни на что. И без того крохотная надежда на исцеление угасала со скоростью света, как бы его не убеждали, что ещё рано списывать себя со счетов.       Оптимуса сильно нервировало состояние брата. Мех чувствовал, что скоро должно случиться страшное. А в купе с управлением автоботами и прочими нервотрёпками, это сильно выводило лидера. Он знал, что бессилен в данной ситуации и ничем не может помочь. Его всё это злило. Злило то, что Праймы отобрали у Мегза возможность воскрешаться. Злило то, что всё это вообще случилось.       Сейчас автобот сидел рядом с койкой спящего лорда десептиконов, не отрывая от него печальный взгляд. Грусть резала его искру сильнее самого острого во Вселенной меча, мысли давили настолько, что начала болеть голова. Оптимус не мог и подумать, что будет вот так вот переживать из-за своего горе-братца, но давние чувства, которые он всеми силами пытался прогнать, сейчас взяли над ним абсолютный верх. «Почему произошло именно это? Зачем тебе дали именно такое наказание, брат?» — мысли сами, словно на плёнке, проигрывались в голове лидера. Он не отрывал взгляда от Мегатрона и тяжело провентилировал. — «Карма порой бывает слишком жестокой.»       Обида жрала беднягу изнутри. Прайм только сейчас понял, что несмотря на все свои давние попытки забыть ту дружбу и охладеть к лидеру десептиконов, всё ещё любит его. Это чувство давило так сильно, что мех был готов отдать всё, что имеет, лишь бы быть с братом и больше никогда не расставаться с ним.       Вдруг, из мыслей его вывело прикосновение к манипулятору и тихий голос Мегатрона: — Прайм? Ты в порядке?       Оптимус поймал себя на том, что едва держался, чтобы не расплакаться от переизбытка чувств. Мегатрон всё понял по выражению лица лидера автоботов и внимательно смотрел на него. В его взгляде было сожаление, хотя он прекрасно понимал, что не виноват, что всё случилось именно так. И, как назло, этот взгляд лишь усилил чувства автобота, однако он смог их сдержать. — Да. Всё хорошо. — наконец сказал Прайм, стопроцентно осознавая, что врёт Мегзу в оптику уже не первый раз.       Тот лишь тяжело провентилировал и кивнул. Вздох был слабым, ужасно хриплым и так резанул аудиодатчики Оптимуса, что его чуть не передёрнуло. Теперь он вынужден будет смотреть, как Мегатрон угасает. Но мех сам подписался на это и не был намерен бросать бывшего врага в столь ужасном состоянии.       Внезапно в палату зашла Леми. В последнее время она стала какой-то холодной и чересчур строгой. Это всё работа. Ведь помимо деса, иногда приходится лечить вечно получающих ранения автоботов, и медику просто было некуда деться. Не разорваться же! Фем по очереди оглядела лидеров, остановила взгляд на Прайме и помедлив несколько секунд, произнесла твёрдо, но с крохами сочувствия в голосе: — Я, конечно, не хочу прерывать ваше спокойное времяпрепровождение, но тебе пора идти, Оптимус. — А… да, точно. — он посмотрел Мегзу в окуляры, чуть улыбнулся и встав со стула, ещё раз глянул на брата. — Пока, Мегатрон. — Пока, Оптимус. — успел бросить лорд десептиконов, глядя тому вслед.