«Дорогой дневник!
Сегодня, 29 июня, произошло неожиданное. Мой лучший друг Куроо Тецуро, ровный пацан, самый классный бро, любимый георгиевско-ленточный червь запустил генератор говна и слёз. Мальчонка, в которого он влюблён ещё с тех пор, как не умел дрочить, нашёл себе парня. Акааши, моя любовь, свет моих очей, самый невероятный мужчина в мире, не особо удивился этой новости, и я путём дедуктивных умозаключений сделал вывод, что он обо всём знал заранее! Дезертир нашего дела. Партизан. Я его очень сильно люблю.
Ты, дневник, будешь свидетелем великого события! Наш враг забрёл не на ту территорию, и я вычислю его, как шавку, ради моего лучшего в мире бро. Мы с тобой начинаем операцию по вразумению, вразумевению, вразумлению (?) (как правильно пишется-то?) Кенмы».
— Вразумлению, — поправляет Куроо, предполагая, что если он будет сдерживать смех хоть ещё чуточку, то у него лопнет на лбу вена. — Что это, блять? — Дневник шпионских дел, — спокойно отвечает Бокуто. — Ты что, не понимаешь? — Понимаю. К сожалению. — Ну так захлопнись. С этим ты будешь непобедим! Куроо шумно усмехается, вскидывая брови, типа: «Посмотрим». Перелистывает страницу дальше, описывая взглядом каракули: нолик — лицо с глазами в форме крестиков, торчащие в разные стороны палочки — руки и ноги, а снизу подпись «Смерть врагу». И выглядит весьма многообещающе, если не вчитываться в иероглифы, на удивление выведенные старательно.«Дорогой дневник!
Как часто случается на войне, наше оружие дало осечку. Недооценив противника, я сделал поспешные выводы. И сделал поспешные выводы снова, пока не узнал о враге больше. К настоящему моменту мой самый лучший друг Куроо Тецуро, бро, каких не сыщешь на всём белом свете, как и моего любимого парня Акааши, дай Бог ему здоровья и вечной жизни. Вчера мы с ним ездили за город и купались в лазурном пруду. Я обгорел, хотя Акааши предупреждал меня воспользоваться солнцезащитным кремом, но я его не послушал, и вообще с этих пор я всегда буду слушаться своего любимого парня Акааши, потому что он никогда не советует плохого, не считая его слов о том, что пусть Куроо с Кенмой сами разбираются, и вообще, рушить чужие отношения нельзя. Я сказал: «Вот именно! Куроо с Кенмой должны быть вместе!» И что мы помешаем этому пидарасу Мацудайре, который ростом хорошим, с красивыми глазами цвета морской волны, но вообще-то у Акааши глаза красивее. А ещё этот Мацудайра рак, но не в «Доте», а по гороскопу. И он директор компьютерного клуба.
Не буду лукавить, Ицума Мацудайра, безусловно, хорош. Ну всё, дорогой дневник, пора закругляться».
— М-м, значит, этот Мацудайра хорош, да? — немного ущемляется Куроо, сомневаясь, что эти ебучие материалы смогут избавить его от несчастья. — Ой… — смущается Бокуто. — Забыл дописать, что ты лучше. Дай сюда, — пытается забрать тетрадь из рук, чтобы обновить данные, но друг вовремя реагирует. — Про Мацудайру пишем, я — в уме. — Нет, ты без ума. — Чё? — От Кенмы, бро, от Кенмы. Ладно, с этим спорить Куроо не намерен. Всё по факту. К тому же, интересно, насколько далеко Бокуто в своих познаниях зайдёт. И, честно, Куроо безумно нравится эта авантюра. Пока что. Предположительно, ведь неизвестно, что ждёт дальше. Действительно. Совсем неизвестно. Это просто, блять, как смотреть в пустоту: что оттуда выскочит — непонятно. И выскочит ли вообще. А вдруг, это вовсе не пустота, блять, а мираж какой-то? Непонятно нихуя, что может выдать Бокуто. Вот вообще.«Дорогой дневник!
Нагрядает, вернее, грядёт что-то смертоносное. Буря. Но мы к ней готовы. Первый пункт моей беспроигрышной стратегии вот-вот свершится. И звучит он так: «Увидеть врага воочию». Шпионаж. Дело, как говорится, провернётся по стелсу, и для этого у меня будет необходимый реквизит. Мой самый лучший бро Куроо Тецуро честно держится и не пытается в одиночку добыть данные о враге. Этим занимаюсь я. А потому по приезде моего лучшего друга враг пожалеет, что своей фашистской ногой ступил на нашу священную землю.
А пока, дорогой дневник, не прощаемся. Я иду с Акааши кофе пить».
Интерес разгорается нечеловеческий, и что следует за этим — Куроо не терпится узнать. Он воздерживается от комментариев, перелистывая на следующую страницу, а потом снова на следующую и ещё, и ещё, но, кроме сердечек, в которые вписано имя Акааши, на белой бумаге ничего больше нет. Лишь в самом конце: «Вы ознакомились с демо-версией плана. Для получения полной версии необходимо следовать приказам вашего куратора Бокуто Котаро». — Эм, бро, — откладывает от себя тетрадь Куроо. — Расшифруй мне, блять, это пожалуйста. — А чё расшифровывать? — пожимает плечами Бокуто. — Всё просто. Едем гулять как бы невзначай… О! Как-то раз я невзначай сунул хуй в английский чай… — …сразу вмиг всё стало клёвым: хуй — английским, чай — хуёвым, — заканчивает за друга. — Это какая-то подсказка? Мы же не поедем совать хуй в чай? — Если хочешь… — Нет, не хочу. Бокуто поднимается, потягиваясь. Вопросительный взгляд Куроо провоцирует раскрыть припасённые в рукаве карты, но интрига выдерживается. Парень подмигивает лучшему-в-мире-бро и, коротко зевая, произносит: — Короче, мы едем туда, где Кенма с Мацудайрой, — как-то победно объявляет Бокуто. — А ты знаешь, где они? — спрашивает Куроо, напрягаясь от этой резкости. — Обижаешь. Сейчас только, подожди, реквизит принесу. — Какой реквизит? — Чтобы нас не узнали. Звучит вполне разумно, хотя, конечно, Куроо не видит ничего такого в том, чтобы помелькать вместе с Бокуто перед Кенмой. Подумаешь, окажутся в одном месте в одно время, Земля-то круглая. Возвращение в Токио на каникулы тоже стоит учитывать, но не стоит продолжать придумывать оправдания дальше и загоняться. Лучше довериться Бокуто, который как-то подозрительно заходит с большим чёрным пакетом за дом, оставляя Куроо недоумевать от такой картины и жалеть, что вообще подошёл к окну, чтобы быстрее узнать о реквизите. Парень ретируется в гостиную, дабы перечитать третье доказательство расстройства личности друга, которого он так безумно любит, и цепляется взглядом за первый пункт беспроигрышной стратегии. А потом за «шпионаж», и «стелс», и «реквизит». Посещают здравые мысли, почему бы не поговорить с Кенмой, но удочка, касаемо отсутствия возражений их любви с Мацудайрой, уже закинута, а ложки для новой обуви, чтобы переобуться, у Куроо нет. Собственно, остаётся только надеяться на Бокуто, который шуршит пакетом в прихожей, разуваясь. Однако Куроо, возвращаясь к другу, моментально эту затею оставляет, потому что: — Что. Это. За. Хуйня? — Реквизит. Ебать! Реквизит! Сраный костюм Ванпачмена и парик лысого скинхэда с синей стрелой на голове — реквизит? — Омегаверс-кроссовер «Ванпача» и «Аватара Аанга», — в дичайшем ахуе произносит Куроо. — Сайтама и Аанг создали монстра. — Обычной лысой головы не было, — беспечно признаётся Бокуто, — пришлось взять Аанга. — М-м… — протягивает, не находя никаких слов. — А, это тебе, — бросает пакет в надежде, что друг его поймает. Но Куроо не ловит. Не успевает вовремя сориентироваться: реакция оказывается на нуле. Но ровно до того момента, пока из пакета не показывается блондинистый парик с двумя пучками и школьная форма. — Ты, нах, смеёшься? Тога из «Моей геройской академии»? — Прости, чувак, я хотел купить костюм Наруто, но твоего размера не было. Там, кстати, ещё чулочки… — А чулочки моего размера были? — Да. В магазине нижнего белья и не такое есть. Уж поверь мне… Как там? Куроо нравилась эта авантюра, да? В пустоте материализовалась хуйня а-ля очередная гениальная мысль Бокуто, и доказывать обратное не хочется совсем, потому что, ну, реально гениально, но, блять, зачем… — Я это не надену, — протестует Куроо. — Бля, бро, да чё ты? — семенит Бокуто. — Быстро одевайся и в темпе вальса двигаемся к парку. Будем такие, чисто, косплееры, гуляем после аниме-фестиваля. — Помощник хренов, — всё ещё противится. — Что у тебя с хреном? — переспрашивает друг, потирая лысую голову. — В юбку не залезет. Торчать будет. — Оу… А третий чулок я не купил… Бокуто на секунду задумывается. Трёт лысину, очевидно кайфуя от своего преображения, и вдруг выдаёт: — О! Я давай мы мою голову тебе под юбку наклеим? Будет стрела торчать. Такой, типа, ориентир на двенадцать. — Нет, спасибо. — Пожалуйста. — Блять… Куроо тяжело вздыхает. С отчаянием, безысходностью, но в следующий момент начинает рофлить, когда достаёт парик Тоги и прикидывает, как он будет смотреться. Ничего плохого в этой авантюре больше не видит, про себя отмечая, что Бокуто лысина вполне себе идёт, а пройтись самому в форме школьницы и очень, таких, сексуальных чулках по улице — больше шанса не предоставиться. — Ладно, бро, я сделаю это, — решительно произносит Куроо. — Хей-хей-хей, бро! Страна тебе этого не забудет! — Да, точно. Не забудет, блять.***
Ну, наверное, ничего особенного. Просто обычный августовский вечер, проводимый в людном Уэно, просто косые взгляды, просто невероятное количество просьб сфотографироваться, просто бесконечные попытки отдёрнуть юбку, которая задирается, простое человеческое «Давай посидим, а то я ебал в этих туфельках столько ходить» и просто чулки, по которым пошла стрелка. — Блять, ну за что… — недовольно произносит Куроо, переживая. — Да ладно тебе, бро, — поддерживает Бокуто. — Так даже сексуальнее. — Да куда уж ещё больше, — язвит парень, пересиливая желание раздвинуть ноги и явить миру свои трусишки. — Фух… Знаешь, я чёт не уверен, что Кенма вообще здесь. — Зато уверен я. Тебе этого не достаточно? — Когда я положился на тебя в прошлый раз, ты одел меня в костюм Тоги. Если бы ты снабдил меня ножом, я бы устроил поножовщину. — Да, поэтому я тебя им не снабдил. — Предусмотрительно. Куроо закидывает ногу на ногу, спиной прислоняясь к скамейке. Знать бы, как они выглядят со стороны, но кое-какой вывод напрашивается сам по себе: меньше знаешь — крепче спишь. А если их с Бокуто лица запестрят на фотках половины населения Токио в социальных сетях, то будет как минимум стыдно. — Бро, — окликает Куроо, — вот скажи, ты додумался купить эту паршивую одежду… — Эй! — перебивает Бокуто. — …но не додумался спрятать наши лица, — заканчивает, вдруг этот проёб со всей силы осознавая. — Типа как Сакуса Киёми из «Итачиямы»? — раздумывает друг, вспоминая национальные. — Ну… типа. Или хотя бы, как у Анбу. — О-о-о, Анбу! Да! Точно! Почему ты до этого не додумался? Куроо негодует. С какой это стати за детали наступления начал отвечать он? — Потому что положился на тебя, чувак. Шпионы должны быть незаметными, а мы ебать, какие заметные, — констатирует, отчего-то именно сейчас беспокоясь за свою репутацию. — Да пох, солнце село. А во тьме, как известно, всякие твари обитают: извращенцы, там, фетишисты, Аанг со стихией фистинг-пач… — Ванфистингпач. — …Тога с подвохом и растительностью на теле. Девушки вообще-то в аниме все гладкие. — Ты просто мне завидуешь, лысая башка. — Да-да-да, бла-бла-бла… — Акааши-то хоть знает, чем ты занят? Бокуто от такого неожиданного вопроса аж весь краснеет. Как стрела синяя огнём не горит — не понятно, потому что кажется, что даже парик становится в тон лица. Парень тараторит что-то очень быстро и неразборчиво, бубнит себе под нос какие-то оправдания, отчего Куроо делает вывод, что Акааши не в курсе, чем его возлюбленный помышляет. Ну, если только догадывается, но в отношениях с Бокуто, как известно, лучше никаких предположений не строить, особенно когда он вместе с Куроо. Куроо, кстати, немного понимает Акааши. Разделяет с ним эти чувства и занимает позицию здравого смысла. Сидя в костюме школьницы и поправляя чулки, занимает. Очередь на лечение расстройства личности, если только. Прям сразу за другом. Бокуто, к слову, листает картинки по поиску «эстетика» в «Пинтересте», и Куроо это, конечно, увлекает тоже: можно расслабиться и наконец-то не оглядываться по сторонам в поисках Кенмы. Вообще встречу с ним лучше отложить. Неплохая идея Бокуто — увидеть мужика любимого парня воочию. Однако, пожалуй, лучше этого не делать сегодня. А моральная составляющая исчерпала себя ещё с момента, как у дома Кенмы остановился «Мерс». Ещё пара минут отдыха — и можно поднимать вопрос о возвращении домой. Эта часть парка пустеет: людей, проходящих мимо, становится всё меньше. Все стекаются к фонтану, что в центре. Большому такому, красивому, разными цветами пестрящему из-за подсветок. Кенма с Мацудайрой наверняка там, держатся за руки или оставляют друг на друге брызги, целуются, не стесняясь остальных. И Куроо от этой мысли становится тоскливо. Он кладёт голову Бокуто на плечо, борясь с желанием поджать к груди ноги и картинно заплакать, но лоб с таким прикольным скрипом скользит по лысине, что слёзы обещают политься из глаз лишь от смеха. — Смотри! Ванпач и Тога! — вдруг слышится где-то совсем рядом. — Пошли подойдём! — Они не вызывают у меня доверия, — знакомый голос так знакомо протестует. И Куроо прошибает осознание. Он резко дёргает Бокуто, заставляя его оторваться от телефона и конкретно, так, поднапрячься, потому что вот он — Ицума Мацудайра почти воочию. — Но Тога моя вайфу! Голос становится ближе, а чужой энтузиазм куда-то пропадает со словами Кенмы: «У твоей вайфу тестостерона больше, чем у тебя». Но Мацудайра снисходительно забивает на это хер и ведёт их к косплеерам-тире-шпионам с очень негативными характеристиками. Но Куроо даже очень рад, что Кенма посчитал его тестостерон гораздо примечательным, пока вдруг на секунду не поднял на вражину глаза. — Бокуто! Бокуто, блять, давай сделаем вид, что сосёмся! — шёпотом паникует парень, поправляя эти пучки и приглаживая чёлку, чтобы его лицо оказалось незаметным. Но вот незадача: Бокуто, блять, прятать нечем. — Да ты чё несёшь?! Я буду целоваться только с Акааши! — отвечает также, вполголоса. — Блять, ты заметен! — нервничает Куроо, боковым зрением подмечая, что Кенма совсем близко. — О! У меня идея! Бокуто — ебучий энтузиаст, находчивый и весёлый, озорной, блять, очень альтернативно одарённый гений, который в следующую секунду падает перед Куроо на колени и прячет свою лысую голову ему под юбку. Абсурд ситуации начинает зашкаливать, а поднять глаза на Мацудайру становится как-то невозможно. Невозможно и сохранять сдержанный вид, потому что Бокуто угрожающе орёт: «Фистинг-пач», своей лысиной заставляя Куроо дёргаться от щекотки. — Блять, перестань! — еле сдерживая смех, произносит парень, зажимая голову Бокуто ногами. Так сказать, фиксируя. И вторая половина беды приходит вместе с Мацудайрой, который останавливается напротив Куроо и произносит: — Привет. Куроо не поднимает головы, лишь взглядом пытается вычислить расстояние между ним и Кенмой, а когда оказывается, что оно небезопасное, искажает голос на девчачий и мычит. — Ребят, вы очень крутые! — хвалит Мацудайра, тут же спрашивая: — Тога-чан, можешь, пожалуйста, назвать меня Имой-куном? — Господи, Има, пошли. Они извращенцы, — негодует Кенма, переминаясь с ноги на ногу. И Бокуто именно в этот момент становится несогласным с действиями Куроо. Протестует, пытаясь выбраться, но чужие накаченные ноги сжимают так сильно, что этого не сделать никак. Однако Бокуто что есть мочи усердно старается, и в следующий момент выскальзывает из парика, выныривая из-под юбки. — Я родился! Кенма аж давится воздухом, потому что, блять, понимает, кто перед ним. Однако Куроо из-за позора не теряется, теперь зажимая между ног руки и начиная смущённо ёрзать по скамье с намерением выполнить просьбу Мацудайры. И Кенма тут же пытается предотвратить катастрофу, выкрикивая: «Нет, не смей!» но это остановить у него не получается. — Има-кун… сделайте меня вашей… — Фак, блять… — с разочарованием в голосе ругается Кенма. — Пошли, Има. — Вы выглядите так, будто у вас есть вторая «игрек» хромосома… — бросает на добивку Куроо. — Поделитесь ею с нашими детьми, семпай! — Господи, Куро… рт для идиотов находится не здесь, — поступает заявочка от любимого, который месяц назад отдал свой первый поцелуй личности, скрывающейся под формой Тоги. — Может, покажешь где? — спрашивает Куроо теперь уже своим голосом. — Разрешу оставить тебе свою ДНК под моей юбкой. — Ты чё, ёпт? — агрессирует Мацудайра. Однако ответа не следует. Безмолвная тишина разрезается удаляющимися шагами, когда Кенма хватает парня за руку и не даёт продолжения конфликту. Куроо берётся за голову. Под состоянием аффекта вовсе не ручался за свои слова, а оттого теперь себя винит. Режим альфача сам по себе включился, автоматически, и парень честно охуел — не знал, что на такое способен. Бокуто, подбирая с земли парик, выбрасывает его в мусорку и умещает руку у Куроо на плече. Не выглядит обеспокоенным и этим жестом не то чтобы пытается поддержать. Наоборот, одобряет, проговаривая: — Бро, ебать ты космос. Просто урыл врага. — Думаешь? — мычит Куроо в ладони, не убирая их от лица, но всё-таки воодушевляется. — А то! Лучший! Становится легче, хоть и осознать всё случившееся в полной мере пока не удаётся. Куроо поднимается со скамьи, точно также умещая на чужом плече и свою руку, и удовлетворённо улыбается. — Что, лучший, пошли? — спрашивает Бокуто. — Хватит позориться. — Пошли, — соглашается парень, — тебе-то уж точно хватит позориться. — Тебе первому стало хватит позориться. — Нет, тебе. — Тебе. — Нам обоим. — Согласен.