Визуальная новелла

Густав, Мелоди и Чарльз. Кто бы мог подумать, но у Эрика и Кристины родилось трое детей! Самый старший Густав. Ему девять лет, у него чёрные короткие волосы и синие глаза — он во всём копия Эрик, только его дефекты отсутствуют. Мелоди — средняя дочь, шесть лет. Узнав, что у них родится девочка, Эрик мечтал, чтобы дочка была копией Кристины, его прекрасного Ангела. Но не получилось. Точнее, не так, как он думал. Внешне, своими длинными чёрными кудряшками и тонкими губами, девочка похожа на него. А вот чертами характера юная Мелоди пошла в мать, также некоторыми движениями и жестами, а ещё, она, как и Кристина, вьёт из своего отца верёвки. Девочка мечтает стать танцовщицей. Чарльз — младший, ему три. У него короткие медные волосы и светло-синие глаза. Сейчас трудно говорить что-либо о его характере или предпочтениях, кроме того, что как и все дети, он непоседлив, и ему интересно всё. До рождения Густава, Эрик любил показывать фокусы Кристине, жонглировать, чревовещать и каждый раз видеть восхищение в глазах любимой. А однажды… Маленький Густав сидел на полу, собирал конструктор. Мальчику было два с половиной, он уже мог ходить без поддержки, но не без присмотра. Вдруг Кристина, что сидела на диване рядом с мужем, шепнула что-то Эрику. Он долго сомневался и отнекивался, но всё же сдался. Неподалёку от Густава, на столе, внезапно заговорила его любимая деревянная лошадка — самый первый подарок от отца, с которой мальчик никогда не расставался. Ребёнок округлил свои и без того круглые глазки. — Густав, как жаль, что я не могу покатать тебя, — пробормотала лошадка. Мальчик поднялся с пола и схватил фигурку со столика, подойдя к родителям. — Моя лошадка разговаривает! — воскликнул он. — Мне нравится морковь и яблоко, но я не могу их съесть, — печально поведала лошадка. — Вот, опять! Мама, ты слышала? — Да, дорогой, я слышу. — Папа, а ты? — Нет, я ничего не слышал. Разумеется, это его проделки с чревовещанием. За столько лет Эрик научился, будто заново, комфортно чувствовать себя без маски. В этом мире, куда они с Кристиной попали, иначе смотрят на… многое. На распущенность и раскованность, на секс до свадьбы, на отношения в целом. Это было самым первым из того, что удивило супругов. Вторым удивлением стало отношение к дефектам на лице Эрика. Сочувствующий взгляд был первой реакцией, после чего с ним общались, как с обычным мужчиной. Не было насмешек, травли, страха, и постепенно Эрик и сам стал забывать о своих шрамах, будто их и не было. Здесь, в этом мире, он получил внештатную работу композитором и официальную — архитектором. Спустя несколько лет, рассказывая Густаву сказку на ночь, Эрик признался, что это он был голосом его любимой лошадки. — Я знаю, — просто и немного печально ответил мальчик. Ему уже пять, а юной Мелоди — два года, и пока Эрик в комнате сына, Кристина поёт и рассказывает сказку на ночь дочери. — Знаешь? — Да. Моя лошадка говорит со мной, только, когда рядом ты. Другие фигурки и предметы всегда молчат, и Мелоди никогда не слышала, чтобы моя лошадка говорила. Жаль, что она вправду не говорит… Но, папа, а как ты это делаешь? Кристина, что вошла в комнату к сыну, обнаружила, что никто не спит и не собирается, Эрик «бросает» свой голос в разные стороны, развлекая мальчонку, что с восхищением наблюдает за отцом. Девушка залюбовалась улыбкой мужа, но всё же, утихомирила обоих, уложив сына спать, и уведя Эрика из комнаты Густава.

***

Прошло несколько лет с тех пор, как супругов закинуло в этот мир. Одной бессонной ночью Кристина спросила у мужа о том, хочет ли он детей. Эрик ответил очень неопределённо и размыто. Ему хочется детей, чтобы они были похожи на Кристину. Но он сам совершенно не представляет, как быть отцом, как вести себя с ребёнком. У Кристины был отец, а у Эрика не было никого, кто бы любил его, как сына. Эти мысли вылетели у него из головы, как только супруга уснула. Девушка плакала во сне, с нежностью твердя имя «Чарльз». Весь следующий день Эрика медленно, но верно снедала ревность, вместе с болью. Кто такой Чарльз, о котором плакала и чьё имя так нежно шептала Кристина? Почему она скрывает? Разве не знает, что Эрик отпустит её, если она влюблена в другого? Не знает, что не будет на неё злиться и постарается всё понять? К вечеру, не в силах больше молчать, он сел с женой на постель, собираясь всё прояснить. — Кто такой Чарльз? — спросил он, ожидая в ответ что-то вроде «парень с работы», «никто, не нужно волноваться». Кристина редко запоминала сны, но в этот раз нет. Ей снилось, как она держит на руках маленького мальчика, которого Эрик, что берёт его у неё из рук, называет Чарльзом. Чарли улыбается родителям. Обзор расширяется, и девушка узнаёт задний двор их дома. Они втроём на заднем дворе. Столь прекрасный и счастливый момент, и кажется, она произнесла имя сына, пока спала. — А что? — Я хотел бы… познакомиться с ним. — Это будет сложно, ведь его ещё даже в проекте нет, — пробормотала Кристина. — Что? В проекте? Он новый актёр театра, который только должен приехать? — Приехать? Ну, для этого понадобится девять месяцев и немножко ещё… «Девять месяцев? Этот Чарльз появится через девять месяцев, но Кристина уже влюблена, даже не будучи знакома с ним?» — всё это сбило Эрика с толку. — И ты… любишь его? Девушка схватила мужа за руки, улыбнувшись. — Конечно! И ты тоже его полюбишь! — Я… полюблю того, кто может забрать тебя у меня? Очень сомневаюсь! Кристина возмущённо округлила глаза, затем поняла, что ревность мешает ему мыслить здраво, но это не отменяет того, что хочется дать ему пощёчину. — Ты пожалеешь об этом, мистер! Соедини все факты, а перед этим остуди голову! Его ещё нет в проекте, ждать его девять месяцев, и мы с тобой оба будем любить его. А теперь, бывший Призрак, докажи, что ты всё же гений, и ответь мне сам на вопрос. Кто такой Чарльз? Она говорила так спокойно, и пристально смотрела в его глаза. Кристина злилась, он это видел, но бросать его не собиралась. А он отбросил ревность и снова подумал о имеющихся фактах. Руки задрожали, как только он осознал. — Р-ребёнок. Наш с тобой… тебе снился наш сын? После этих слов Кристина облегчённо выдохнула. — Почему ты плакала? Он родился в твоём сне с моими дефектами? Или… — Нет. Ничего плохого не случилось. И даже если у нашего ребёнка будут твои дефекты, я всё равно буду любить его. Я плакала от счастья, мы все были очень счастливы в моём сне. Спустя год, он хотел назвать первенца Чарльзом, но Кристина запротестовала. — Нет. — Почему? Разве мальчика в твоём сне звали не так? — Так, — кивнула Кристина. — Но он не похож на мальчика из моего сна. Он будет Густавом. Эрик ничего не имел против этого имени, но кое-что его насторожило. — Значит ли это, что ты хочешь ещё одного ребёнка? — с изумлением спросил он. Кристина неопределённо пожала плечами, невинно сверкнув глазами в сторону мужа. Кристина не пошла в этот раз с детьми и мужем по домам на Хэллоуин, оставшись дома в этот раз. Эрика это озадачило, потому что Кристина любит этот праздник и любит колядовать вместе с детьми. У неё был такой несчастный вид, когда она отказалась. Может ли быть, что у неё появился любовник, да ещё и похожий на того солнечного принца? Что если именно поэтому она такая отстранённая весь день? Ведь тогда она бросит не только Эрика. Суд будет решать, с кем останется каждый из их детей… Эти мысли не покидали его, пока дети получали сладости за костюмы, и мысленно Эрик уже отпустил Кристину. Как вдруг на него кинула взгляд ведьма, у которой широкополая чёрная остроконечная шляпа и высокий воротник закрывали почти всё лицо. Глаза ведьмы также видела и Мелоди, что переглянулась с отцом. Эрик взял на руки Чарльза, а дочка схватила за руку Густава, и они побежали к дому на противоположной стороне дороги — именно там сейчас была ведьма, что тоже шла с пакетиком конфет. Кристина, а это была именно она, увидев, что семья уверенно идёт ей навстречу, и узнала её; включила своё актёрское мастерство на максимум, надеясь остаться не узнанной. Неизвестно, для кого из супругов «переселение» в новый дом и совершенно незнакомый мир было бо́льшим потрясением. Они заснули в доме на озере, а проснулись в незнакомом доме в Нью-Йорке. Кристина долго считала этот, их новый дом и мир, темницей. Здесь нет Мэг, нет могилы отца. Осознав, что больше никогда не увидит, она скучала даже по вульгарной Карлотте. Кристина, больше, чем Эрик, боялась бытовую технику и электронику. В их родном мире ничего такого не было, и она с трудом привыкла ко всем приборам, включая электрочайник и микроволновку. Эрику было легче, ведь всё это напоминало, пусть и отдалённо, его магические трюки и изобретения, он быстро освоил компьютер, и помог супруге поладить с техникой. Только через неделю супруги решились выйти на улицу и обомлели от того, как просто все одеты. Ни корсетов у девушек, ни костюмов у мужчин. Они даже поначалу приняли это за нижнюю одежду. У супругов ушёл год, чтобы окончательно освоиться, и постепенно они привыкли жить здесь, в более безопасном мире, чем их прошлый, с удобствами и более продвинутый. Именно тогда было принято решение, что возвращаться в свой мир им не хочется. Кристина уже много лет ведущая певица театра. Супруги часто ездили в Париж, особенно, до рождения детей. Кристина боялась, что на кладбище в этом мире нет могилы её отца, и облегчённо выдохнула, увидев ту. — Здравствуйте! Какие чудесные дети! Это — ваши? — она нервничала, не желая обманывать своих собственных сыновей и дочь, но хотела бы, чтобы её не узнали. — Мама! Это ты? — спросил Густав, также узнав её по взгляду и голосу. Эрик опустил Чарльза на землю и подошёл к ведьме. От жены пахнет камелиями — любимые духи Кристины. Снял с неё шляпу и одной рукой, не теряя с женой зрительного контакта, стянул вниз фальшивую морщинистую кожу с длинным острым крючковатым носом, откинув ту на траву. — Мы в расчёте, — мягко прошептал он, чтобы дети не слышали, как и любое другое из того, что касалось их прошлого мира. — В тот раз ты тоже без спроса сняла с меня маску. И не нужно больше… фальшивой кожи… ты прекрасна, не прячь свою красоту. К тому же, так даже лучше. Прекрасная ведьма. Девушка хмыкнула. — Мама? Это правда ты? — спросил Чарльз, подойдя к родителям. — Да, Чарли, это я, — улыбнулась она сыну. — Почему ты здесь одна? Почему не пошла с нами? — спросила Мелоди. — У меня ко всем вам тоже есть вопрос: как вы поняли, что это я? Всё было закрыто шляпой и воротником. — По глазам, — хором ответили отец и дочь, не сговариваясь так, будто это очевидно. — И всё же, почему ты не пошла с нами? — спросил Чарльз. Кристина присела на корточки. — Я пытаюсь быть взрослой. Я замужем и у меня трое детей. Иногда то, что ты взрослый, не означает, что ты ведёшь себя, как взрослый. Я пыталась отказаться от хождения по домам в ночь Хэллоуина, ведь это занятие для детей, таких, как вы, мои дорогие. — она погладила сыновей и дочь по головке. — Но когда увидела вас всех вместе, поняла, что тоже хочу… Она поднялась на ноги, столкнувшись со спокойным взглядом мужа. Ей всегда казалось, что он видит в ней ребёнка, оттого он часто слышал её недовольное «я вовсе не ребёнок!», «прекрати вести меня со мной, как с маленькой!». Порой Эрик забывает, что у неё тоже есть комплексы. И вот этот — один из них. — Никто из нас не стал бы меньше любить тебя и гордиться, если ты просто хочешь повеселиться в эту ночь, — молвил он. — Ангел мой, ты взрослая, и мы это знаем. — Верно, мама, — поддержала Мелоди. — Ты бываешь даже строгой. Это верно. Если Эрик никогда не может отказать дочурке, то Кристина бывает безотказной с сыновьями. — Ты более ответственна и внимательна, чем я, — добавил Эрик. — Дети были очень расстроены, что ты не пошла с нами, как обычно. Кристина ухмыльнулась. — И ты тоже, так? — Да. Ведь мы всегда ходили вместе, всей семьёй. И, может, мы продолжим вместе?