Тренировка у повелителей огня лаконична: сначала разминка на всю группу мышц, потом прогон выступления без подожжённых предметов и, далее, разумеется, в дело вступает огонь.
Коконой приходит на каждое выступление Сейшу, ловит его улыбчивый взгляд, даже не пытаясь спрятаться в толпе, стоит близко, и Инуи, кажется, неосторожно может задеть его пламенем.
Но он аккуратен.
После выступления они болтают ни о чем, ибо у Сейшу не остаётся пылко философских мыслей после такой нагрузки, а Хаджиме только и рад расслабиться, болтая о всяком, не задумываясь о чем-то серьёзном. И это быстро влилось в повседневность, они виделись очень часто, разговаривали, пусть в переписку это всё никак и не переливалось. Коконой утратил все надежды на доверие парня, потому что подобное общение было сродни общению фаната и его кумира. И иногда Коко кидал на него взгляд, полный надежды и одновременно отчаяния. Таким взглядом смотрят люди, не удостоенные чего-то, но при этом не перестающие стараться и желать.
Сейшу ловил такие взгляды, но молчал, не зная, как реагировать.
И Коконой лишь изредка поджимал губы в досаде.
В эту их встречу всё было по-другому. Коконой подошёл к их труппе и даже не сразу узнал выступающих. Некогда они выступали лишь в облегающей тренировочной одежде, дабы пламя не зацепилось за ткань, но сейчас… Костюмы так и переливались красками, а традиционный стиль Японии и символизм лишь дополняли образы.
Хаджиме подошёл ближе, разглядывая, пусть это и было затруднительно — уловить взглядом узор с костюмов выступающих. Инуи выделялся. Ну, или это Коко так его выделял. Сейшу был облачен в красный костюм, с нетипичными для стиля вырезами по бокам. Да, разумеется это ради удобства. На плечах кружились морские драконы, а рукава окаймляла лоза. Замки были обрамлены завитками-орнаментами. И все элементы были вышиты в серебряном цвете. Взглянув вниз, он приметил на его ногах ещё и каблуки, удивленно раскрыв глаза. «В каблуках плясать будет что ли?» — подумал Коко с нервным смешком. А далее поднялся взглядом выше, обратно к глазам. Лучистые, а взгляд исподлобья был словно угрожающим и готовым сломить любого противника.
Он зажигает шест, Дракен, также облачённый в роскошную и привлекающую внимание одежду — тоже охотно помогает ему в этом деле, улыбаясь самому себе и вставляя в беседу шуточки, отчего лицо Инуи озаряет улыбка. Он толкает разошедшегося Кена, ибо ему лицо надо держать, вообще-то. Хаджиме за этим наблюдает с толикой ревности.
Ему никогда не быть ближе к Сейшу, чем этот парень, и из-за этого сердце сжимается непозволительно больно, но он терпит. Сглатывает, цепляет на губы роскошную улыбку и в ожидании прикусывает язык.
Стафф зажжён, и
шоу должно начаться.
Дракен врубает «Masquerade» на колонках, и Коконой предвкушает что-то пафосно-эпичное.
Сейшу выходит на импровизированную сцену, созданную в ногах публики, цепляя чужие взгляды грациозной походкой на каблуках. Взмах стафа в сторону, в такт, и пламя мелькает в опасной близости от лица парня. Так размашисто и ярко, что Хаджиме в волнении сглатывает вязкую слюну.
Он идёт по кругу, ровно и от бедра, в ритме музыки, словно самая настоящая модель, только от модели его отличает наличие шеста, подожённого с двух сторон.
Вокруг расслабленной руки стафф прокручивается с опасной медлительностью: сначала в области кисти, потом спадает на плечо в обороте. Сейшу после подхватывает его переход головой, перехватывая другой рукой, глядя, кажется, в самую душу Коконоя, успевая из него её тотчас высосать и раздробить на мелкие кусочки остатки.
Коконой заворожен. Он не знает куда деваться и бросать взгляды: то ли на абсолютно расслабленные руки, с мастерством выкручивающие стафф, то ли на огонь, который, кажется, может ненароком задеть парня. И вот, когда за что ухватишься называется: то за чужой проницательный взгляд, то за очень грубое движение, обращённое к шесту.
Мурашки по коже табуном ходят.
И Сейшу уверен, что не только у него, а ещё и смотрящего во все глаза Хаджиме, которого и за шиворот от представления не оттащишь: будет смотреть до конца.
Решив впечатлить юнца опасным трюком, Инуи подкидывает шест со всех сил, что только имеются, раскручивая его в воздухе. Огненные фитили сменяют друг друга в разворотах, красиво рассыпаясь хороводами искр прямо над выступающим, что уже, вытянув руку, ожидает скорого приземления в неё предмета. И, чувствуя в ладони тяжесть, плавно ведёт ладонями, перекатывая между ними шест, наблюдая за ним и отдавая этому всего себя, чтобы ненароком не обжечься.
Но иногда всё же поднимает взгляд разве что на одного зрителя — Коко, который даже не знает, стоит ли ему подрываться и звать на помощь, потому что
пострадавший в этом
фаершоу явно не Сейшу.
***
Оказалось, что эти костюмы, эти шикарные номера с повышенной сложностью, что готовили артисты, были неспроста: после Сейшу и Дракен объявили, что у них есть байкерский магазин. И, чтобы поддержать бизнес и повысить мотивацию в нем развиваться, пригласили всех желающих на вечеринку в честь годовщины этого самого магазина.
Коконой заинтересованно взял визитку.
***
Стеклянные окна и двери байкерского магазина уходили в пол. Через них, наверное, было приятно, завалившись на какой-нибудь полусобранный байк, наблюдать за заходами солнца и рассветами на улице. Уже собралась некоторая часть приглашённых — постоянные посетители и некоторые люди с фаершоу. Даже сама труппа артистов решила присоединиться, чтобы поддержать успехи ее участников.
Дракен уже обсуждал что-то с ними, когда колокольчик звучно оповестил о приходе Коко.
Так много народу…
Кто рассматривает новые модели, кто лакомится закусками на столе, кто беседует с одним из хозяев магазина. И холодное пиво прямо в бутылках, на столе, смотрелось донельзя правильно.
Но где Сейшу?
На приход Коко среагировали нейтрально, Кен поздоровался, как представитель магазина, махнув рукой и получив машок в ответ. Вроде бы неплохой парень, но выглядит таким суровым. Несколько раз было, когда он приходил на выступления, ловил на себе взгляд из-под нахмуренных в напряжении бровей. Было не по себе. И вот сейчас что-то колкое промелькнуло у него во взгляде, но подойти он так и не удосужился. Общался с другими посетителями, что окружили его, заинтересованные рассказом.
Хаджиме взял пива со стола, пробираясь сквозь людей и озираясь по сторонам.
Что ж это за ерунда такая, что ему опять приходиться выискивать светлую макушку? Но он находит. В другом конце зала, на подоконнике, в окно курит Сейшу и напряженный в поисках взор смеряется краткой спокойной улыбкой.
Вокруг шастает народ, осматриваясь. Модели байков стоят повсюду, чтобы весь бизнес, который они учинили, был значительно нагляднее. Сейчас самое время находить клиентов, ведь большая часть денег ушла во всякие сделки и мероприятие. Оно и видно: повсюду висят шарики, будто в честь открытия, в зале стоит навевающий ажеотажа полумрак. В этой тени подсветка есть только у мотоциклов. Рельефные глушители страстно ловят тени от такого освещения, так и приковывают к себе чужие взгляды. И Хаджиме с затруднением вздыхает: Сейшу вообще не в форме магазина, из-за чего к нему не подходят. Это его сегодняшнее решение — не заводить новых знакомств или же он просто так решил одеться немного иначе?
Видит, ближе к окну, пустую бутылку пива и усмехается. Есть предложение подойти. Размеренным шагом приближается, рядом присаживаясь на подокойник, разве что не вдоль, а поперёк.
— Я тут принёс тебе новую бутылку, — смеётся он, а про себя словно забывает на секунд тридцать как минимум. Просто не знает, как можно помнить о себе, когда рядом такой роскошный Инуи.
Со стуком ставит пиво рядом с Сейшу, на что тот от окна отрывается, в которое некогда сизый дым пускал. Улыбается так добро, а после дерзит:
— Думаешь, ко мне без подачек сейчас не подойти?
Коконой только рот открыть хочет в возмущении, но Сейшу перебивает так тихо, по-доброму, явно в шутку:
— Правильно думаешь.
Открывает бутылку пива, протягивает сначала Хаджиме, видя, что тот трезвый на празднике, а после примыкает к своим губам, далее неспешно затягиваясь. Губы расслабляет, выпуская дым, а Хаджиме смотрит завороженно, скрываясь за нахальной улыбкой и хитрым прищуром.
Поразительно, что с той стороны зала вообще подоконники есть, а не окна в пол. Видимо, только для витрины такая конструкция — панорама.
Но Коко нравится сидеть так, деля честер с Инуи на двоих, будто бы и других людей тут и вовсе нет.
— Будешь? — ловя взгляд на своих губах, Сейшу даже привстает, чтобы протянуть парню сигарету к нему фильтром.
Он явно подумал, что Хаджиме так пялился из-за того, что хотел вкусить никотина. Но когда же он поймёт, что дело больше в манящих, припухлых от горла бутыли, губах?
Алкоголь делает блондина развязнее и щедрее. Хаджиме даже забавно за этим наблюдать, хоть и такой жест разительно смущает. Но он тоже сейчас не трезв. Примыкает к сигарете губами, касаясь ими ещё и чужих пальцев, ограничивающих подачку, и смотрит пристально — снизу вверх, наблюдая за пьяным взглядом Инуи. В животе будто бы все бабочки стаей делают кульбит от волнения, когда на свой наблюдательный взгляд получает такой же, полный внимания и заинтересованности.
Инуи вздрагивает слегка от этого жеста, но ничего против не высказывает, наоборот — рассматривает глубоко затягивающегося Коко тихо, будто бы белку в парке подкармливает, боясь спугнуть.
Хаджиме затягивается, отпуская дым в окно медленно, с глубоким наслаждением прикрывая глаза.
— Вишневый? — отпускает слово с дымом он, кося взгляд на Сейшу, который, кажется, замер в наблюдении за чужим профилем: линией носа, отчетливо виднеющейся скулой и чёрными стрелками, прекрасно обрамляющими взор.
Не сразу доходит речь, но он кивает. Заторможенно-пьяно. Хаджиме наблюдает за таким Инуи. Милым, немного недогадливым из-за градуса, с тем же отстранённым выражением лица.
— У меня яблочный, — смеётся тихо он, видя как Сейшу вновь затягивается, отводя взгляд в сторону, а после кидает окурок в пустую бутыль.
— Почему ты сегодня такой… отрешённый? — с долей сочувствия спрашивает Коко, разглядывая собеседника, пока люди снуют туда-сюда, и их правда не волнует, что вроде как у байкерского магазинчика есть ещё один владелец.
— Ну… Как сказать, — Сейшу чешет затылок, задумчиво глядя куда-то в пол. — Я просто не считаю нынешний успех и своим достижением тоже.
Коконой придвигается ближе заинтересованно, чтобы слышать лучше.
— Дракен организовывал очень многое, а я будто бы и не участвовал. Словно талисман, да и только. Какой от меня толк?
Хаджиме сочувственно сжимает губы, с мягкостью во взгляде смотря и боясь прикоснуться, чтобы успокоить лучше.
— Вы основали его вдвоём и, если бы Дракену ты был выгодно не нужен, он бы не вёл с тобой дел. А если на то пошло, значит ты играешь не последнюю роль, — он приободряюще похлопывает Сейшу по плечу. Всё же осмеливается к каким-то действиям, ибо без них, как ему кажется, слова звучат не убедительно. Парень на это голову опущенную поднимает и, кажется, немного расслабляется.
— Думаю, доля правды в этом есть, — смущённо отводит взгляд на такие слова и не сдерживает краткой улыбки. Такой аккуратной, словно кукольной, пропечатанной рукой искусного мастера.
Хаджиме чуть ли рот не раскрывает в восторге от такого зрелища. Язык высовывает, слегка прикусывая, после того, как выдаёт:
— Пойдём?
И руку протягивает парню, на что тот, даже не думая, сжимает ее в своей. У Хаджиме сердце пару ударов пропускает и ноги дергаются от такого открытого жеста, и он придвигается чуть ближе, чтобы соединённые мужские руки не бросались людям в глаза.
— Пойдём, — служит ему уверенным, крепким ответом, и Коко ведёт его к Дракену, собравшему вокруг себя народ.
Рюгуджи видит, что Сейшу привели, приободрив и почтительно кивает Коконою, а тот, с привычной хитрой усмешкой, кивает ему в ответ. Больше не видит этой напряженности во взгляде и контроля. Ну, по крайне мере, сейчас.
— А это мой напарничек!
Народ расступается, глядя, куда же смотрит Кен, и видит Инуи, идущего к нему навстречу и уже не чувствующего чужой руки в своей. Хаджиме отпустил. Смотрит на это явление Христа народу со стороны, с легким сердцем приподнимая уголки губ в улыбке.
Люди расступаются перед Инуи, радуясь появлению и хлопая, а Дракен закидывает на его плечи руку, забалтывая окружающих какими-то историями про работу.
Коко слушает одним ухом, потому что всё его внимание сконцентрировано на том, как Сейшу посмеивается с шуток Кена и смотрит по сторонам, предвкушая ещё и чужую реакцию. Если Дракен и правда такой гарант спокойствия Инуи, то он вряд ли позволит себе ревновать.
Берет ещё одну бутылку со столика, окунает туда трубочку и пьёт, наблюдая за объектом воздыхания, пока не натыкается на его спокойный взгляд, отчего вздрагивает изнутри, будто бы его проело чувствами до глубины души, улыбается ему хитро, ловит такую же добрую улыбку.
Офигеть….
Уж не думал Хаджиме вообще, что, находясь в толпе и во внимании Дракена, Инуи на него посмотрит.
— Спасибо, — выкрикивает подвыпивший Сейшу, смотря в глаза Хаджиме.
Народ ликует, радуется, отмахивается на пожалуйста, и не подозревая, что благодарность была посвящена вовсе не им, а тому черноволосому парню в углу, мирно попивающим алкоголь из трубочки.
Кивает ему на такие звонкие благодарности, усмехается про себя и думает, какой же Сейшу прекрасный,
когда такой всегда.
С лёгким румянцем на щеках, не такой скованный и более откровенный. Может через толпу прокричать слова благодарности тому, кто стоит вдалеке, может накинуть руку на плечи Дракена в ответ и звонко засмеяться какой-то глупой шутке. И Хаджиме в очередной раз думает, что пусть и живет в нем что-то собственническое, но черт, даже наблюдать со стороны приятно.
Позже посиделки перешли прямо на пол магазина. Некоторые расстелили завал пледов, который хранился в шкафу у Дракена и Инуи, чтобы удобнее устроиться. Ночь обещала быть романтичной, потому что они ещё и позвали музыкантов на годовщину.
— Скучаешь? — усмехнулся Инуи, подсаживаясь рядом с Коко, отчего тот тут же перевел на него взгляд.
— Без тебя — да, — подловил тему Хаджиме, изгибая губы в усмешке и пододвигаясь, чтобы им было удобнее сидеть вместе.
Ночь за окнами сгущалась, и только свет магазина озарял помещение, волнуя трепещущие в ожидании сердца, затаившиеся в нем.
Он был маяком для потерявшихся путников, лучом света в безграничной тьме, и те, кто не знал, где найти ночлег сегодня ночью или же просто запутался в улицах — находили место в уютном магазинчике, мирно попивая что-нибудь со сервированных столиков.
— Шиничиро и Вакаса? Серьезно? — когда увидел их, Коко не смог скрыть удивления в раскрытых в изумлении глазах. Он часто о них слышал, но чтобы вот так видеть — никогда. Они только начинали развиваться, как перспективная молодая группа.
— Да. А почему нет? Они наши давние знакомые, а посидеть вот так вот под гитару — самое то. Они даже вроде… В отношениях. И хайпят на этом. Я даже немного завидую, — выдаёт на духу Сейшу, и Коко поражается его искренности сегодня. Видимо, алкоголь кое-кому неплохо развязывает язык.
Он смотрит на воодушевленного ребятами Инуи, самого себе улыбающегося, будто бы и слова Хаджиме не имели веса перед его энтузиазмом развиваться в том хобби, в котором он умеет. А то, что эти двое, играющие в своё удовольствие, ещё и зарабатывают на этом, прибавляло ему сил и уверенности в себе.
Не сейчас, но когда-нибудь.
И Хаджиме видит эту искру, улыбаясь ему так нежно, как только может, а после разбавляя обстановку:
— Не волнуйся. Ты тоже когда-нибудь хайпанешь и прославишь свой байк-шоп чистой мужской дружбой.
Лёгкая улыбка Инуи искажается в смехе, раскрывается искренне, и Сейшу заваливается назад, перед этим толкнув Хаджиме в плечо от некоторого возмущения.
Блять, если ради его смеха нужно притворится тупым, то Хаджиме Коконой обязательно будет.
Оборачивается на лежащего на пледе Сейшу, сам посмеивается над ним, но ласково, без издевки. Ведёт рукой в его сторону и не может сдержать своевольности, пока все что-то спрашивают у музыкантов. Пальцы еле ощутимо соприкасаются с покоящимися на полу волосами, пропускают пряди через себя, мягко подбираются к корням, прикасаясь и там… Дыхание замирает в страхе. Страхе того, что Сейшу оттолкнёт, возмутиться такой нежности… Но Инуи смотрит на него. С долей удивления и всепоглощающей верности, даже не отталкивает, наоборот, будто бы ждёт чего-то более смелого, наблюдает.
Хаджиме смущается такого надзора. На его щеках распускается легкий румянец, знаменующий то ли о выпитом, то ли о непроглоченном смущении со своих действий.
И будто бы в этом чертовом байкер шопе нет никого: ни наблюдающего за ними всё это время Кена, не смеющего вмешаться, ни Вакасы с Шиничиро, коими Инуи так повержен наповал, что говорит с замиранием сердца и губы гнёт в улыбке сам по себе, ни всех фанатов уличных выступлений, что так нацелены слушать живую музыку сейчас.
Даже сам факт живой музыки ничерта не впечатляет, когда Инуи, распустившись белой Лилией, лежит на этом чертовом полу и, прикрывая глаза в особенно приятные моменты, поддаётся чужим щекочущим волосы пальцам.
Ох, черт.
Хаджиме думает, что такая податливость ему снится, потому что он и подумать не мог, что парень не оттолкнёт его в такой момент.
— Сейшу… — тихо произносит он, случайно задевая его щеку пальцами, пока перебирает чужие мягкие волосы. И это движение словно импульсом заставляет его одернуть руку от чужих волос.
Это смущает.
Смущает такой неожиданный отклик, собственная, нарушающая границы, тактильность, причём смущается-то не только он, но именно он держит на себе эту беззлобно-хитрую улыбку, хоть и смущённый лёгкий румянец выдаёт его с потрохами.
Инуи посмеивается, отводя взгляд, не мешая парню убирать руку со своей щеки. Чересчур неловко возвращать касания парня, до покалывания в ладонях.
— Спасибо тебе ещё раз, — шепчет он. Взгляд, занавешенный туманом стеснения, обращая к чужим глазам.
В ответ на это дыхание затаивает от таких слов.
И Коко кажется, что глаза Сейшу не настолько холодны, как в первую их встречу.
