***
Когда Гермиона ушла, Нарцисса закрыла за собой дверь и прислонилась головой к деревянному полу. Она чувствовала себя почти невыносимо лёгкой. Может быть, это утро и было немного неловким, но, тем не менее, воспоминания о прошлой ночи затопили её затуманенный сном мозг и наполнили его уютным теплом — книга, работа, как легко было позволить всему этому встать на свои места. Она вздохнула и приказала себе взять себя в руки. Всё ещё оставался шанс, очень вероятный шанс, что это сотрудничество не состоится. Издатель Гермионы ещё не дал согласия на эту идею и даже не услышал о ней. И хотя Нарцисса считала, что объективно её искусство довольно хорошо, она не была уверена, что это компенсирует весь тот багаж, который она принесёт с собой. Однако она заставила себя остановить эти мысли; она не желала предаваться преждевременной меланхолии так же, как и радости. Даже если бы ничего не вышло, Нарцисса всё равно утешилась бы тем, что предложение было сделано. Она была поражена тем, что Гермиона настолько доверяет ей, что хочет, чтобы её искусство было вплетено в драгоценные страницы книги, а их имена находились всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Больше всего на свете она хотела, чтобы это получилось, хотела иметь возможность доказать, что она скорее принесёт пользу, чем станет обузой, чтобы продолжать видеть этот горящий энтузиазм в золотых глазах Гермионы. Улыбка, возможно, слишком легко, появилась на губах Нарциссы при мысли о нервном взгляде Гермионы утром, о том, как Крукшанкс так удачно прижал их друг к другу, о том, как сладко прозвучало её имя в дремлющем шёпоте Гермионы. Нарцисса покачала головой и моргнула. Она планировала готовить чай. Однако заколебалась, чувствуя, как нехватка ночного отдыха грозит подкрасться к ней; если подумать, возможно, кофе будет лучше. Спустя несколько часов в дверь Нарциссы постучали. В своём беззаботном настроении она даже не подумала забеспокоиться о том, кто может быть в коридоре. Эти недавние ночи, пропитанные вином, творили чудеса, смягчив её цинизм, если не темные круги под глазами. Однако она тут же вспомнила, насколько полезной может быть такая осторожность, поскольку, открыв дверь, увидела, что на неё смотрит непрошеное лицо Люциуса. Его стальные глаза смотрели на неё холодно и без эмоций, как всегда. На его губах играла злобная ухмылка, словно не было ничего смешнее её явного хорошего настроения. — О, ради Мерлина, что теперь? — огрызнулась Нарцисса. Она чувствовала себя менее терпеливой, чем обычно, а когда дело касалось Люциуса, это о чём-то говорило. Он лишь улыбнулся ей, прищёлкнув языком в насмешливом упреке. — У меня есть кое-что для тебя, — сказал он, протягивая большой конверт. Нарцисса могла подумать, что он возвращает вещи их сына, как она ранее предлагала Драко, но если только он не стал вдруг хорошо владеть чарами незримого расширения, это казалось маловероятным. Она промолчала, но он всё равно протиснулся мимо неё в фойе. Она не хотела его впускать; ей хотелось обращаться с ним как с демоном, которого нужно держать за порогом. К сожалению, ещё меньше ей хотелось устраивать сцену в общественном коридоре, поэтому она и её обереги безропотно пропустили этого демона, как всегда делали это раньше. Он сел за её стол и начал выкладывать фотографии из лежащего перед ним конверта. Она закатила глаза; меньше всего ей хотелось снова затевать эту ссору. Не взглянув на снимки, Нарцисса насмешливо произнесла. — Неужели стоило заходить сюда только для того, чтобы показать мне ещё одну фотографию, где мы с Анафемой ужинаем где-нибудь? — сказала она с издевательским смехом. — Я бы подумала, что сейчас ты просто положишь их в свой альбом и покончишь с этим. Его серые глаза на мгновение вспыхнули злобой, но голос остался спокойным. — Да, эта история совсем исчерпана, не так ли? Даже Рите она уже надоела. Нет, я бы не потрудился принести еще одну фотографию, если бы в ней не было интересного сюжета. — Он пододвинул к ней фотографии. — Скажи мне, почему ты вчера была в маггловском Лондоне с Гермионой Грейнджер? Нарцисса опустила глаза на снимки. Это была серия снимков, сделанных накануне, на которых она и Гермиона вместе выходили из Тейт Модерн, болтали об искусстве, строили планы на вечер. Нарцисса не позволила себе даже вздрогнуть под его пристальным взглядом. Она медленно подняла глаза на него, сохраняя их пустыми, холодными, такими же пустыми, как и его собственные. — Я не совсем понимаю, что ты ждешь от меня услышать, Люциус. Я могу проводить свои дни с тем, с кем захочу. И я не вижу причин, по которым я обязана объяснять тебе свои мотивы. — Ты всё ещё моя жена, — сказал он низким, рычащим тоном. — Ну и чья это вина? — спокойно ответила она. Он уставился на неё на мгновение, его губы были твердо очерчены, челюсть сжата. Он выглядел взбешенным, но она искренне не понимала, почему всё это так сильно его задевает, даже если он этого не одобряет. — Драко встречается с ней, не так ли? — сказал Люциус, и внезапно всё встало на свои места. Нарцисса была так удивлена тем, под каким углом он выдвинул обвинение, что не смогла сдержать шока и расширила глаза. Он зацепился за её выражение лица, как будто это было подтверждением. — Я знал, что именно поэтому ты проводишь с ней время. Ты поощряешь это! — Он встал из-за стола и подошёл ближе, но она никак не отреагировала. Драко собирался отметить годовщину отношений с Тео, но Люциус этого не знал, и не собирался узнавать об этом от неё. Она оглядела его с ног до головы, его яростные глаза, его агрессивную позицию и вздохнула. — О, Люциус, может, возьмёшь себя в руки? Драко не встречается с ней, но неужели это было бы так ужасно, если бы он встречался? — Он последний из моего рода, Цисси, и твоего, напомню, даже если он не носит твоего имени. На нём лежит ответственность! Она лишь уставилась на него и наблюдала, как он, казалось, переваривает её отрицание каких-либо отношений между Гермионой и их сыном. — Я не уверен, что верю тебе, будто между ними ничего нет. Иначе зачем бы ты гуляла с этой нелепой грязнокровкой? — Не называй её так, — немедленно сказала она, в её голосе прозвучало отвращение. Люциус рассмеялся, но в его глазах не было юмора. — Не притворяйся, что ты была так мягка со мной, Цисси. Ты не святая, как бы либерально ты себя ни вела в последние дни. Нарцисса вздохнула, на этот раз тяжелее. — Времена изменились, Люциус; мы должны измениться вместе с ними. Он усмехнулся и отвернулся. Казалось, что большая часть его гнева израсходовалась или, по крайней мере, рассеялась теперь, когда у него не было четкого направления. — Мне не нужны эти изменившиеся времена. Я предпочитаю наслаждаться прошлым, пока есть возможность. Нарцисса насмешливо хмыкнула. — Довольно одинокое место для уединения. — Тебе вряд ли стоит говорить мне об этом. Нарцисса нахмурилась; разговор отклонялся от темы. — Вполне, — холодно сказала она. Люциус поднял на неё глаза. В них было что-то такое, что-то маленькое, слабое, почти отчаянное. Хотя его слабость могла бы порадовать её, она напугала больше, чем любые проявления силы. Что бы это ни было, оно казалось неестественным и, соответственно, непредсказуемым. На мгновение ей показалось, что он собирается с силами сказать что-то ещё, чтобы досадить ей насчёт Гермионы, но он этого не сделал. — Ну, теперь, когда мы выяснили, что мой выбор послеобеденных компаньонов никак не связан ни с Драко, ни с тобой, это всё? — сказала она, быстро подойдя к своей двери и открыв её. — Это всё, — проворчал он, и в его тон вернулось обычное презрение. Пробормотав несколько прощальных слов, он вышел за дверь. Нарцисса с сердитым ворчанием подхватила фотографии, которые он оставил на столе, и бросила их в огонь… все, кроме одной, на которой они довольно мило шли вместе по улице, дружно смеясь над шуткой, подробности которой теперь были забыты. Этот снимок она просто не могла выбросить. Она принялась расхаживать по комнате, приходя в ещё большее возбуждение после размолвки, чем во время неё. Её разозлило, что прессе удалось преследовать их даже там, где они должны были быть в полной безопасности. Она подумала, какой заголовок будет в колонках сплетен к утру, что выкинет Рита, и уж точно ничего лестного. Скорее всего, колонки последовали бы той же линии мысли, что и Люциус, предсказывая отношения между Гермионой и Драко, называя его известным и богатым женихом, о котором она якобы мечтала. От всего этого ей стало плохо. Несмотря на то, что этого не произошло, она чувствовала укор вины. Даже такая безобидная встреча, как вчерашняя, была почти использована, чтобы снова очернить имя Гермионы. Это было всё то, о чём она предупреждала, что её участие в книге оказалось преждевременным. Сколько бы минут ни прошло, Нарцисса никак не могла успокоиться. Она чувствовала, как в ней бурлит энергия гнева, вызванная этим спором; ярость, вина и что-то ещё, что она не могла определить, роились вместе, вызывая дискомфорт. Она никак не могла отделаться от мыслей, которые только усугубляли ситуацию. Мерлин, она сходила с ума. Чувствовала себя практически маниакальной, и ей нужно было что-то сделать. Отвлечься. Что-то, чтобы снять это напряжение. Что-то осязаемое под кончиками пальцев. «Анафема», внезапно подумала она. Да, она может позвать Анафему. Прошло слишком много времени, она нуждалась в разрядке. И вдруг в этот странный момент у неё возникло желание, напоминающее губы Анафемы, пальцы Анафемы. Точнее, желание было похоже на губы и пальцы, и достаточно было бы кого-то, столь же искусного, как Анафема. Нарцисса схватила кусок пергамента и в неловком отчаянии нацарапала на нем торопливое «Сегодня вечером?», наблюдая, как сова слетает со своего насеста в сторону дома Анафемы. Приглашение могло состоять всего из одного слова, но смысл его был совершенно ясен. Она нетерпеливо постукивала ногой в ожидании ответа. Уже частично отвлечённая, её фантазии теперь витали вокруг гораздо более приятных сценариев, чем раньше. К тому времени, когда сова вернулась, Нарцисса настолько увлеклась своими мыслями, что даже испугалась её появления. Она поняла, что обречена, как только развернула пергамент: слишком много слов.«Не сегодня, Цисси. Не знаю, слышала ли ты о прекрасном молодом мистере Элиасе Эйнсли — теперь он единственный наследник того ужасного бизнеса его семьи, конечно, ты помнишь тот скандал. И всё же, такая трагедия с его родителями несколько лет назад. Так вот, на прошлой неделе он наконец-то вернулся с континента. Мы случайно столкнулись на Диагон-Аллее несколько дней назад, и он настоял на том, чтобы пригласить меня куда-нибудь.»
Просто так получилось, конечно. Нарцисса закатила глаза.«Он немного скользкий тип, но, кажется, заинтересован.
Ты знаешь, что я с удовольствием проведу с тобой вечер, но я люблю сначала убедиться, что они чувствуют себя комфортно. О, как ужасно хрупко бывает мужское эго, и как быстро они чувствуют запах другого любовника на тебе в самом начале. Я зайду через несколько недель, чтобы сообщить тебе, как идут дела, если ты не хочешь просто выпить как-нибудь до этого.»
-Анафема
Вот и всё, подумала Нарцисса. Она вздохнула, и все её глупые фантазии на этот вечер развеялись как дым. Вместе с ними ушло и приличное количество возбуждения, что, по её мнению, было благословением, поскольку, очевидно, в ближайшее время она уже не сможет его снять, по крайней мере, так, как ей хотелось бы. Даже её гнев казался теперь меньше. После того, как её пузырь лопнул, Нарцисса начала чувствовать себя довольно подавленной. Конечно, она и раньше переживала подобные разрывы с Анафемой, и это её не беспокоило. Но в то время у неё был свой собственный брак, который тоже часто нуждался в уходе и требовал разрывов по её собственной инициативе. Это было гораздо больше похоже на отказ, когда у неё не осталось ничего, кроме глупых фантазий о недосягаемых вещах. В разочаровании она опустила голову на руки. По крайней мере, Гермиона была на работе и не слышала о маленьких трагедиях сегодняшнего утра. Конечно, при мысли о Гермионе одна вещь, по крайней мере, приобрела другой оттенок. Сегодня вечером, когда Анафема должна была прийти, Гермиона, скорее всего, была бы дома и, следовательно, могла подслушать. А в свете последних событий, ей казалось, что это совсем не то, чего она хотела.***
Когда Гермиона, наконец, вернулась домой с работы, она улыбалась, как глупая школьница. Она сбросила рабочую одежду и натянула более удобные брюки и джемпер, предвкушая, как постучит в дверь Нарциссы и расскажет ей новости дня. Когда она проходила на кухню, чтобы приготовить ужин для кота, она была вне себя от радости, увидев Нарциссу, стоявшую на балконе. От восторга Гермиона едва не распахнула двери и не перепрыгнула через порог. Правда, только выражение лица Нарциссы, такое задумчивое, такое сложное, заставило её успокоиться и открыть свои двери с хоть каким-то подобием достоинства. — Цисси -, — сказала она, и Нарцисса слегка вздрогнула, удивленно повернувшись к ней. Сердце Гермионы забилось, когда она увидела, как на губах Нарциссы появилась улыбка, которой раньше не было. — Гермиона. Рада видеть, что ты ещё на ногах после сегодняшнего утра. Как прошёл твой рабочий день? — спросила Нарцисса. — О, сама работа была в порядке. Но у меня есть отличные новости. Сегодня в обеденный перерыв я ходила к своему издателю, и ей очень понравился черновик с твоими набросками. Она полностью согласна, — сказала Гермиона с широкой ухмылкой. — И она не видит никаких проблем в том, что ты будешь указана в качестве соавтора. Вообще-то, она хотела бы встретиться с нами обеими, так что, когда тебе будет удобно, мы все можем договориться о встрече. Нарцисса сверкнула блестящей улыбкой, достаточно широкой, чтобы поспорить с улыбкой самой Гермионы. — О, Гермиона, это замечательно! Вытащив наконец покупку, которая до сих пор была спрятана за её спиной, Гермиона показала маленькую бутылку розового шампанского. — Хочешь отпраздновать? Нарцисса рассмеялась. — Кажется, я делаю из тебя алкоголичку. — Да, наверное, только один бокал для меня сегодня. Останови меня, если я потянусь за вторым. С бокалом пенистого розового вина в руке Гермиона подняла свой собственный в тосте. — Выпьем, — сказала она, — за новые начинания. — За новые начинания, — повторила Нарцисса, и они позволили своим бокалам тихо звякнуть друг о друга. Когда Гермиона заняла своё привычное место в библиотеке, она с удивлением увидела, как в её глазах снова отражается её собственное лицо. На этот раз не из статьи в Пророке, а со снимка, явно сделанного вчера в музее. Это застало её врасплох. — Откуда это взялось? — спросила Гермиона, в замешательстве глядя на фотографию. Нарцисса тяжело вздохнула и опустилась на диван. — Это был подарок, или, точнее, предупреждение от Люциуса. Очевидно, мы никуда не можем пойти без того, чтобы нас не выследил кто-нибудь из прессы. Гермиона почувствовала, как в груди поднимается струна негодования. Эти стервятники из Пророка никогда не были удовлетворены. — Он думает, что ты встречаешься с Драко, конечно, я сказала ему, что это абсурд, но не думаю, что он мне поверил. Полагаю, статья была бы написана под этим углом. — Ах да, моя линия модных женихов обретает форму, — с горечью подумала Гермиона. — Именно, — согласилась Нарцисса. — Мне жаль, что я уже привнесла ещё один подлый элемент в эту историю о тебе, правда. — Это не твоя вина! Если они готовы приложить столько усилий, чтобы найти мне кого-то, то нашли бы способ независимо от этого. Не вини себя, — горячо сказала Гермиона. Ей было неприятно, что в глазах Нарциссы мелькнуло беспокойство, и она хотела сгладить его. — Кроме того, это даже не было опубликовано. А так Люциусу хотя бы пришлось выложить за неё несколько галеонов. На это Гермиона с облегчением увидела, что Нарцисса рассмеялась. — Я думала о том же. Если этот развод затянется, он заплатит Пророку столько же, сколько и его адвокатам, я думаю. Гермиона вдруг подумала об Анафеме и почувствовала укол ревности при мысли обо всех этих фотографиях, хотя и знала, что не имеет права чувствовать это. — Интересно, сколько стоит наша фотография — больше или меньше, чем фотография тебя и Анафемы? — спросила Гермиона, пробуя воду в этой ещё не испробованной теме. Нарцисса немного удивилась вопросу, но лишь пожала плечами. — Я ожидаю большего. В наши дни о тебе пишут больше, чем о каждой из нас. Гермиона кивнула. Подняв глаза на Нарциссу, она решила продолжить тему и задать один из вопросов, который так долго мучил её. — Действительно ли она убила всех семерых своих мужей? — импульсивно спросила Гермиона. — Просто невероятно, насколько далеко зашла репутация Анафемы. — Нарцисса тихонько захихикала. — Да, я думаю, что это так. Хотя, честно говоря, она никогда не говорила, и мне всегда казалось невежливым спрашивать. Гермиона рассмеялась почти недоверчиво. Нарцисса была ужасно бесцеремонна, когда встречалась с женщиной, которая, по её собственному признанию, охотилась на своих предыдущих любовников ради спортивного интереса. Конечно, красота Анафемы была достойна внимания, и, возможно, достаточно примечательна, чтобы не замечать многих недостатков, даже опасных. Непродуманная ревность вновь заявила о себе, на этот раз сильнее. — Тебя это не беспокоит? — спросила она очень серьезно. Нарцисса наклонила голову. — В каком смысле? Гермиона была удивлена, что ей пришлось объяснять это. Неужели эта женщина действительно была так сильна? — В том смысле, что находиться рядом с ней может быть опасно для тебя, — сказала она. — Почему? Анафема не получит ни сикля от моей смерти, так что я в полной безопасности. Кроме того, её проблемы больше связаны с мужчинами, — спокойно объяснила Нарцисса. — Но если ваши отношения станут более серьезными? — О, это не отношения. По крайней мере, не в том смысле, в котором ты это имеешь в виду, — сказала Нарцисса. — Мы с Анафемой — старые друзья, и хотя время от времени эта дружба имеет физическую составляющую, в ней никогда не было никакой романтики. Кроме того, на данный момент этот аспект отложен. Гермиона прикусила губу и вдруг поняла. По ней пробежало облегчение, которое она решила списать на беспокойство о личной безопасности Нарциссы. — О, — это всё, что она сказала в ответ. Нарцисса рассмеялась и доброжелательно посмотрела на Гермиону. — Ты выглядишь такой потрясенной. Что, у тебя никогда раньше не было чисто физических отношений? Никаких пошлых интрижек во время вашей помолвки?. На этот раз была очередь Гермионы насмехаться. — Мерлин, нет. Секс был достаточно плох в моих настоящих отношениях. Вряд ли мне нужно было что-то ещё. На губах Нарциссы мелькнула странная улыбка. — Именно поэтому тебе и нужно было больше, — сказала она. Гермиона покраснела и отвела взгляд. — Полагаю, это справедливо, — сказала она со смущенным смешком. Когда она снова подняла глаза, Нарцисса внимательно рассматривала её. — Что? — О, ничего. Просто Анафема задолжала мне 20 галеонов, — сказала Нарцисса с озорным взглядом. — Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона. — Однажды ночью мы подслушали твой разговор с твоим парнем, ещё до того, как я узнала, что это ты. Я сказала, что ты симулируешь свои оргазмы, но она не согласилась, и мы заключили пари, — объяснила Нарцисса, озорной блеск не покидал её глаз. — Похоже, я была права. Не то, чтобы я собиралась его выполнять, конечно. Гермиона почувствовала, что её щёки стали горячее, чем она когда-либо помнила. — Откуда ты знаешь, что я притворяюсь? — Потому что ты просто не настолько хорошая актриса, Гермиона, — сказала Нарцисса с мягкой усмешкой. Нарцисса, конечно, была абсолютно права, Гермиона имитировала все до единого, просто она не понимала, что всё это было так очевидно. Конечно, у неё было так мало сравнения. Она никогда не позволяла себе шуметь, даже когда испытывала настоящее удовольствие, а это всегда происходило только тогда, когда она была одна. Она была слишком хорошо обучена, пройдя через период полового созревания в комнате с четырьмя другими людьми всего лишь за тонкой занавеской. — Как ты думаешь, Рон знал? — спросила Гермиона. — Сомневаюсь. Мужчины редко бывают такими наблюдательными, — сказала Нарцисса и сделала глоток шампанского. Она все еще внимательно наблюдала за Гермионой, ее глаза с любопытством скользили по ней. — Да, похоже, это точно, — согласилась Гермиона, морща нос от неприятных воспоминаний. Она застенчиво засмеялась. — Боже, мне так неловко. — Ну, если тебе от этого станет легче, думаю, ты всё ещё держишь меня в невыгодном положении, — сказала Нарцисса. Гермиона рассмеялась. — Каким образом? — Все, что ты слышала от меня по ту сторону стены, было абсолютно реальным. Всё, что я слышала, было спектаклем. Гермиона старалась не думать об этих подслушанных вечерах, но ей это не удалось. — Полагаю, это тоже справедливо, — сказала она с нахальной улыбкой. Разумеется, дальше разговор перешёл на другие темы, но какая-то часть сознания Гермионы оставалась неподвижной. Мысленные образы, которые она никак не могла выбросить из головы. Образы раздвинутых губ и блестящих пальцев. Кружевное бельё, которое снимают дрожащие руки. Приглушенные стоны и мягкая кожа у одной стены.