***
Резко дёрнувшись, я просыпаюсь, и ещё не в состоянии что-либо понять, начинаю бегать глазами по тёмной спальне, и заметно нервничать, ничего вокруг себя не замечая и не обращая внимание на то, как дождь крупными каплями бьёт в окно, создавая шум. Слышится раскат грома, от чего я вздрагиваю, и начав тяжело дышать от волнения, стараюсь вспомнить то, что произошло. Мы лежали... Потом целовались... А потом... Я проснулся... Но это не может быть сном! Это было настолько реально, что я всё ещё ощущаю на своих губах Сашин поцелуй... Всё ещё ощущаю эти сладкие губы... Жизнь ведь не может быть настолько несправедливой..? Постепенно начиная осознавать, что это, к великому сожалению, действительно был сон, я ещё крепче зажмуриваю глаза, и наконец поняв, что моё сознание сыграло со мной слишком злую шутку, ловлю себя на мысли того, что мне хочется плакать. Неужто я действительно так просто поверил в то, что мои чувства могут быть взаимны? Дурак да и только. А я ведь старше Саши... Должен быть мудрым. Но не в этой жизни. Тяжело вздохнув, и внезапно почувствовав на своих плечах сильные руки Пушкина, вновь начинаю сомневаться, окончательно проснулся ли я или всё ещё нахожусь в обманчивом, но слишком пленительной мире грёз. — Саша? - чуть ли не шёпотом говорю я, и открыв глаза, вижу наклонившегося надо мной Пушкина. Обеспокоено глядя на меня тревожным взглядом, он крепко обнимает меня, трепетно прижимая к себе, а я, вновь чувстуя сильные руки Пушкина, утопаю в его объятиях, совершенно не желая разбираться, сон ли это, или же вновь проделки моего сознания. Мне хорошо, а это самое главное. Я слишком сильно устал от этого неведения и страха того, что меня разоблачат. — Саша... - шёпотом произношу я, и прижавшись к Александру, крепко обхватив руками его спину, утыкаюсь носом в его шею, на удивление, действительно начав понемногу приходить в себя. — Тише, мой мальчик... Я рядом... - негромким и до чего же приятным голосом произносит Пушкин, прижимая меня к своей груди... Что..? Он назвал меня... Своим мальчиком..? Но... Но зачем он это произнёс? Бабочки... Много бабочек... Мне просто хочется летать от его слов... Что же ты делаешь со мной, Александр Сергеевич?! Ощущая Сашино тепло на себе, я действительно постепенно возвращаюсь в реальность, и лишь вздохнув, начинаю спокойно и размеренно дышать. — Я разбудил тебя? - тихим, но чуть обеспокоеным тоном спрашиваю я, и Сашенька, взглянув на меня, отрицательно мотает головой. — Я не спал. - негромко отвечает Пушкин, но видя моё вытянутое из-за не понимая лицо, мгновенно продолжает договаривать фразу. — Вернее, спал... Но буквально несколько минут назад проснулся от раската грома. А потом заметил, что ты ворочаешься во сне и будто хнычешь... Мне подумалось, что у тебя температура... Либо тебе просто нездоровится, я хотел аккуратно проверить, но ты резко проснулся... - немного взволнованным, но таким же тихим голосом говорит Пушкин, и вздохнув, кладёт руки на мои плечи, начав аккуратно разминать их, из-за чего я расслабляюсь. — Мне просто сон снился... Через чур реалистичный... Вот видимо и разнервничался. - прикрыв глаза отвечаю я, начав расплываться под Александром от его приятного массажа. — Неужто кошмар? - интересуется самый лучший поэт современности, на мгновение перестав разминать мои расслабленные плечи, из-за чего они вновь немного напрягаются. — Да нет, Саш... Наоборот. - шёпотом отвечаю я, вновь ощущая то, как Пушкин стал массировать не только мои плечи, но и шею. Господи, его прикосновения... Дай мне сил не простонать от восторга... Он ведь не правильно поймёт меня и побьёт веником в лучшем случае! Страшно, что будет в худшем... — Значит, тебе приснилось что-то прекрасное и приятное? - с лукавой улыбкой на лице спрашивает Пушкин, внимательно глядя на меня. — Да. Мне снилась мечта. - спокойно отвечаю я, почему-то упустив то, с какой интонации Александр задал вопрос. — Значит тебе приснился я! - радостно восклицает Пушкин и начинает искренне хохотать. Вот чёрт... Он-то пошутил, но это ведь правда... И как мне теперь вести себя?! Сказать, что мне снилось на самом деле просто невозможно... А от того, придётся вести себя, как дурачок, лишь бы он ничего не заподозрил. Фух... Александр Сергеевич, соберись и скажи ему всю правду! — Вау! Как ты угадал?! - с нотками иронии в голосе спрашиваю я. Пушкин, хоть и перестав смеяться, всё ещё широко улыбается, и прильнув ближе, нависает надо мной, утыкаясь своим носом в мой, от чего я заливаюсь краской. — Я просто телепат! - задорно отвечает мой друг, но чуть смутившись, взглянув в мои карие глаза, чего я явно не ожидал, вновь опускает голову на мою грудь. Мне показалось, или он действительно смутился..? Мне стоит перестать искать везде скрытый смысл. — Тебе хоть удобно? - тихим и спокойным голосом спрашиваю я, начав укрывать нас обоих тёплым одеялом, которое мы, в порыве эмоций от резкого пробуждения, скинули. — Ещё как... - шёпотом отвечает Пушкин, и я расплываюсь в улыбке, прекрасно понимая, что он действительно смутился. Он такой милый и невинный, когда смущён... Когда его щёки заливаются краской, мне просто хочется взять его за них и расцеловать... Ну и мысли... Боже... — Знаешь... В какой-то мере ты прав. - наконец спустя несколько минут тишины говорю я, привлекая внимание Саши к себе. — Насчёт чего? - спрашивает Пушкин, видимо, уже выкинув из головы то, о чём мы говорили. Это так на него похоже! — Я про сон. - неловко отвечаю я, совершенно не понимая того, зачем решил рассказать Александру эту действительно не совсем нужную информацию. Пути назад больше не будет. И если он отвернётся от меня, пережить я это навряд-ли смогу. — Ничего не понимаю... Тебе что, снился я? - приподняв свои густые брови спрашивает Пушкин, начав внимательно смотреть на меня, казалось, не упуская ни единой эмоции на моём лице. — Что-то вроде того... - тихо отвечаю я, только сильнее заливаясь краской. — И что я там делал? - лукаво улыбнувшись спрашивает мой друг, продолжая лежать на моей груди, а я, лишь продолжая краснеть, не выдерживаю и отвожу взгляд в сторону. — Я не помню... - решаясь соврать говорю я, пытаясь выйти из неловкого положения, но Саша, так же не собираясь сдаваться, ловко перекидывает через меня свою ногу, и удобно усевшись на моём животе, кладёт руки на мои плечи. — Господи... Что ты делаешь? - ещё сильнее смутившись спрашиваю я. Глядя на Пушкина снизу вверх, который, не переставая лукаво улыбаться, чуть наклоняется ко мне, я, не придумав ничего лучшего, закрываю глаза. — А я думал, что Вы посмелее, Александр Сергеевич. - слышится ласковый и совершенно не осуждающий голос Пушкина, из-за чего я облегчённо выдыхаю. — Это я только с Вами такой... - шёпотом отвечаю я, и открыв глаза, вижу то, как краской заливаюсь не только я, но и Сашенька. — Если я правда тебе снился... То надеюсь, что ничего плохого в твоём мире грёз не делал. - таким же приятным тоном говорит Пушкин, начав вставать с меня, но я, удержав Сашу одной рукой за талию, не даю ему встать. — Не вставай... Ложись лучше поудобнее на меня... Так и теплее, и... Теплее, да. - негромко говорю я, казалось, готовый проваливаться сквозь землю от неловкости. — Сам Александр Сергеевич Грибоедов предлагает мне спать всю оставшуюся ночь сверху на нём? - расплываясь в смущённой улыбке спрашивает Саша, а я киваю головой, не отводя от него своего действительно близкого человека пристального взгляда. — Именно! Сам Александр Сергеевич Грибоедов будет следить за Вами всю ночь и гладить по кудрявым волосам! - задорно отвечаю я, негромко хихикнув от смущения. — Ну, раз вы так настаиваете, я не имею права отказать! - таким же голосом отвечает Александр, и по всей видимости боясь придавить на меня, осторожно улёгся, уткнувшись головой в мою грудь. Он такой лёгенький, словно маленькое облачко... Кажется, я действительно могу взять его на руки и прокружить... Ну мне что тебя, откармливать что-ли?!***
Укрыв нас обоих одеялом, довольно надёжно укутав Сашу, я обхватываю руками его спину, и тем самым прижав к себе, закрываю глаза от спокойствия. Как же всё-таки мне хорошо рядом с ним. Я чувствую Сашино сердцебиение... Лёгкое дыхание, а что самое главное, его приятный аромат... И он настолько приятный, что хочется растаять прямо здесь и прямо сейчас. Апельсиновые корки... Ягодный чай... Мята... Хрустящее печенье... Именно такой аромат у уюта и тепла... Именно такой аромат я чувствую, лёжа вместе с ним на кровати. Господи, как же мне не хочется, чтобы эта ночь заканчивалась... Дай мне насладиться этим всем сполна. Лёжа в Сашиных объятиях и уже совершенно не обращая никакого внимания на бурю за окном, наслаждаясь его приятным запахом и нежными прикосновениями, я закрываю глаза, чувствуя то, как мой организм начинает пересиливать меня, желая уже полноценно отдохнуть. Я всё ещё пытаюсь бороться с ним, не желая терять ни минуты своего прекрасного времяпровождения с Сашей, зная, что он довольно общительный со мной в этом плане, как вдруг, услышав тихое сопение, я понимаю... Он уснул, лёжа на моей груди. На лице всё ещё не утихает счастливая улыбка, а бабочки летают словно сумасшедшие по животу, казалось, радостно разрывая меня внутри от происходящего. Подумать только, Пушкин сейчас спит на мне и сладко сопит. Думаю, именно так и выглядит счастье... Решая последовать примеру своего дорогого друга, я так же закрываю глаза, и всё ещё держа руки на спине Саши, трепетно обнимаю его, расплываясь в смущённой, но до чего же искренней улыбке. — Сладких снов, Сашенька... - шёпотом произношу я, чтобы не разбудить Пушкина, и вздохнув от умиротворения, наконец проваливаюсь в сон. Господи... Как же мне не хочется, чтобы это всё заканчивалось. И даже, если это вновь окажется сном, эти мгновения станут самыми счастливыми в моей жизни.