Прикоснись к кончикам моих ресниц

***

— Я тебя люблю... - слышится совершенно не громкий, даже чуть трепещущий от волнения голос Пушкина. Он крепко держит меня за руку, и я ощущаю то, как он только сильнее прижимает меня к себе, по всей видимости боясь, что я отстранюсь от него или не отвечу взаимностью. Мой мальчик... Как же я понимаю тебя. Я просто не верю своим ушам... Не верю, но считать, что это сон, тоже не собираюсь. Это ведь всё действительно происходит наяву... Саша правда обнимает меня... Он правда держит меня за руку... И правда произносит то, о чём я не то, что подумать не мог, но даже помечтать. Чувствуя то, как он напрягается, я наконец сжимаю его руку в ответ, от чего мой дорогой, уже вероятно, далеко не друг, вздрагивает от волнения. Я поворачиваюсь к нему, видя то, как он смотрит на меня с замиранием сердца, а на его лазурных глазах показывается влажный блеск от слёз. Его пугает эта тишина... Александр боится быть отвергнутым и я ощущаю это каждой частичкой своей души... И только сейчас мне доходит то, что мы с ним абсолютно одинаковые. Он также как и я боялся признаваться мне в своих чувствах, ведь скорее всего считал их не взаимными. По крайней мере, я же считал... Также как и я боится неизвестности, вздрагивая от волнения, перемешанного со страхом. Он такой же... И от этого в глубине души правда становится легче. Легче от осознания того, что в этом мире я больше не один. Мы... Не одни. Продолжая пристально смотреть на Сашеньку, я, видя то, насколько трепетный его взгляд, невольно улыбаюсь, и совершенно не собираясь его отпускать, нежно дотрагиваюсь ладонью к его щеке. — Я тоже люблю тебя. - наконец произношу я, глядя на Пушкина таким же влюблённым взглядом. Его глаза мгновенно расширяются, а сердце начинает настолько бешено стучать, что я ощущаю его своей грудью. Теперь уже слёзы бегут из его глаз, а эмоции переполняют нас обоих. И в этот раз мы не собираемся их скрывать. Припав к губам Саши, я начинаю пусть и нежно, но насыщенно и чувственно целовать его, ощущая то, как в моём животе закрутился хоровод, а сердце, с каждым разом лишь учащая своё биение, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Но Пушкин не отстаёт... Он, перекладывая свои ладони на мои щёки, тем самым придерживая за голову, настолько сильно углубляет поцелуй, что из моих уст вырывается невольный стон. Происходящее точно не сон..? В очередной раз задаю сам себе этот вопрос, убеждаясь лишь в том, что я не сплю... Всё действительно происходит наяву. В очередной раз углубив поцелуй, я, желая положить руку на талию Александра, каким-то образом задеваю пальцем его половой орган, и услышав протяжный стон, думая, что сделал больно, сразу же убираю свою руку. Но сам Пушкин считает иначе... И взяв меня за эту же руку, кладёт её обратно. — Сделай так... Ещё раз... Пожалуйста... - дрожащим от возбуждения голосом произносит он, нехотя отстранившись от моих губ. — Сейчас... - со сбившимся дыханием отвечаю я, осторожно зажав головку между своих пальцев, от чего совсем не громкий, но хриплый и протяжный стон Саши вырвался из его уст. Как же всё-таки он мне доверяет. — А ты можешь... Присесть на меня? - довольно неловко спрашиваю я, внимательно глядя на красного от перемешанного смущения и возбуждения поэта. — Конечно. - смутившись, Александр всё-таки поднимается с кровати, и перекинув через меня ногу, аккуратно садится сверху. — Да... Вот так. - негромко говорю я, и обхватив руками тонкую Сашенькину талию, помогаю ему удобно усесться на меня. — Ты прекрасен. - глядя на Пушкина глазами полными нежности произношу я, видя то, как он, ещё сильнее смутившись, закрывает глаза. — Но не лучше тебя... - настолько трепетным тоном произносит Пушкин, что я, чувствуя внутри переполняющих себя бабочек, тянусь к нему, сплетая наши губы в чувственном, постепенно наполняющимся страстью поцелуе. И этот поцелуй совершенно не такой, как был до этого. Не быстрым, но довольно уверенным темпом набирая в этом небесном поцелуе обороты, и переплетая наши языки в чувственном, жгучем танце, я, наконец решаясь действовать, вновь кладу руку на пах Пушкина. Помня то, как он отреагировал на моё прикосновение буквально несколько мгновений назад, я, постепенно готовя Сашу к тому, что собираюсь делать, нежно провожу пальцем по основанию его члена, от чего мой поэт закатывает глаза, дрожаще вздыхая в мои уста. Он готов... Сам себе говорю я для того, чтобы так же подготовиться, и продолжая целовать Пушкина, зажимаю его нежную и гладкую на ощупь головку, мгновенно же чувстуя то, как он всем своим телом вжимается в меня, поддаваясь моим ласкам. — Мой мальчик... - сквозь поцелуй произношу я, начав медленно, нежно и совершенно не торопясь натирать головку на Сашином члене между своих пальцев. — Ах... Са-ша... - слышатся стоны Александра... Негромкие, хриплые, со сладковатым привкусом, но до чего же манящие и прекрасные.Знал бы я, чем обернётся мой обычный поход в гости к нему, умер бы на месте... Продолжая ласкать Сашу внизу, крепко придерживая его за спину другой рукой, я, боясь, что он может упасть, чувствую то, как его тело начинает пробирать дрожь, говоря о том, что он пике. Осталось совсем немножко. — Нет-нет... Ах... Не... Не сейчас... - дребезжащим голосом произносит Пушкин, пытаясь убрать мою руку от своего члена, который вот-вот был готов излиться. Я непонимающе смотрю на Александра, но всё же считаясь с его мнением, сразу же убираю руку. Он вжимается в меня, стараясь перевести дыхание, а я, совершенно не собираясь давить на него, покорно жду, по-любовному аккуратно гладя спину Саши. Но не успев я даже прийти в себя и понять, почему Александр сказал мне остановиться, ощущаю то, как его руки оказываются на моих плечах. — Несносный мальчишка. - лукавым тоном произношу я, а Саша, ухмыльнувшись, с лёгкостью заваливает меня на кровать, удобнее усаживаясь сверху. — Я так сильно хочу тебя... - чуть дрожащим от волнения тоном говорит Пушкин, нежно поцеловав меня в губы. — Не боишься, что будет больно? - взволнованно спрашиваю я, действительно больше всего на свете боясь сделать ему больно. Хоть я особой полнотой и не отличаюсь, Саша кажется таким хрупким по сравнению со мной. — Разве рядом с тобой стоит чего-то бояться? - глядя на меня глазами полными доверия спрашивает поэт, нежно положив ладонь на мою щёку. — Я буду очень аккуратен с тобой. - тихим, но уверенным голосом отвечаю я, видя то, как Александр расплывается в улыбке. — Ну вот! Кто из нас ещё боится? - довольно лукавым тоном произносит Пушкин, и прикусив губу, кладёт голову на моё плечо. Он готов... Осталось всего-то только мне решиться на это и не сойти с ума! Я ведь даже не уверен, правильно ли всё буду делать... Господи, дай мне сил. Я заметно напрягаюсь, а моё волнение выдаёт сбившиеся дыхание. Если бы не Саша, я бы с ума сошёл... Он, шепча мне на ухо всевозможные непристойности, которые мне неловко даже озвучивать, легонько прикусывает мочку моего уха, от чего я томно вздыхаю. Всё-таки пора начинать. Поднеся ладонь к своему рту, я засовываю в него несколько пальцев, начав их облизывать, дабы смочить. — Давай помогу. - произносит Пушкин, и аккуратно вытащив из моего рта пальцы, начинает помогать мне облизывать их. Закрыв глаза, и вздыхаю, а Сашенька, расплываясь в лукавой улыбке, начинает внимательно смотреть на меня, медленно проводя языком по всей длине моего пальца. Ощущая на себе пристальный взгляд моего любимого поэта, я всё-таки открываю глаза, и наблюдая за его действиями, продолжая краснеть, улыбаюсь. — Вот и готово. - нежным голосом, из-за которого по моему телу пробегают мурашки, произносит Александр, оставив нежный поцелуй на моих худых, длинных пальцах. Ничего не ответив ему, я, прикусив губу от предвкушения, подношу свои естественно увлажнённые пальцы к Сашиному колечку мышц, медленно и осторожно начав входить пока что одним, от чего Саша, выгнувшись, ещё крепче вживается в меня. — Са... Ах... - издав совсем не громкий, но хрипловатый стон, Пушкин, приблизившись своими пухлыми устами к моим, начинает чувственно целовать меня, сминая наши губы в едино-чувственном поцелуе. И я просто таю от этого всего... Прибавив ещё один палец и войдя уже чуть глубже, я, пусть страстно целуя Александра, всё равно слежу за каждой его реакцией на свои действия, чтобы вдруг что, мгновенно же исправить ситуацию, однако он, полностью мне доверяя, делает одно неловкое движение, из-за чего насаживается на всю длину моих перстов... Слышится хриплый, намного громче чем до этого, стон Пушкина. Неужели случилось то, чего я так сильно боялся?! Я сделал ему больно..? — Саша... Сашенька? - взволнованным голосом спрашиваю я, начав медленно вытаскивать свои пальцы из него. Не дай бог на них окажется кровь... Но услышав голос моего дорого поэта, я облегчённо выдыхаю. — Сделай так... Ещё раз... Прошу... - возбуждённо-дрожащим голосом произносит Пушкин, всем своим телом вжимаясь в меня. — Как пожелаешь. - ласково отвечаю я, начав плавно и предельно осторожно двигать пальцами то вперёд, то назад, совсем чуточку разводя их внутри Сашиной промежности. — Ах... Ах... Ах! - единственное, что сейчас в состоянии произнести, Александр, положив ладони на мою грудь, то ли специально, то ли случайно пощипывает её, на что я реагирую чувственными вздохами. — Позволь мне... Пожалуйста... - совершенно не отчётливо произносит Сашенька, но я, услышав его, сразу же сбавляю темп ласк, внимательно посмотрев на него. — Да, дорогой? - не подумав, спрашиваю я, заметив то, как небесные глаза Пушкина засверкали яркими огнями. — Нужно смочить тебя... - неловко отвечает мне Саша, и я, заливаясь краской, отвожу взгляд. Кажется, мы не перестанем смущаться друг друга. — Тебе нужна...помощь? - пусть голосом полным неловкости, зато серьёзно спрашиваю я, но Сашенька лишь отрицательно качает головой. — Я сам... Ты ведь доверяешь мне? - волнительно глядя в мои глаза цвета растопленного шоколада спрашивает Александр, невольно вызывая во мне не только вновь спектр бабочек, но и искреннюю улыбку. — Как никому другому. - услышав моё одобрение, Пушкин осторожно привстаёт с меня, садясь рядом на колени. Стоп... Что он собирается делать...? Заметно нервничая внутри, я всё же стараюсь оставаться снаружи не таким взволнованным, желая показать Сане то, что я невероятно сильно доверяю ему. Хотя... Это и так видно. Смущённо улыбнувшись, я начинаю пристально наблюдать за его действиями, видя то, как он начинает наклоняться к моему половому органу. О боже... Не успев даже никак среагировать, а уж тем более что-либо сказать, я ощущаю влажный кончик языка Александра, которым он, нежно, аккуратно, но что самое главное, совершенно не спеша, проводит по всей длине основания моего члена. Я прикрываю глаза, и обрывисто дыша, издаю из своих уст еле слышный стон, чувстуя то, как партнёр, поднявшись к скользкой головке, медленно проходит языком по ней. Боже мой... — Са... Ах... Сашенька... - сквозь чувственный стон произношу я, взявшись одной рукой за белоснежную простыню. Движения Пушкина такие же нежные и изящные как сам он, а я просто ощущаю себя на седьмом небе от счастья. Почему мы не решались признаться друг другу раньше? Внизу живота с новой силой скручивается узел, и я, резко сжав колени, откидываю голову назад, чувстуя то, как ловкий язычок Саши добрался до маленькой щёлочки, начав вертеться, словно в лёгком танце вокруг неё. Сдерживаться невозможно, а контролировать себя тем более... Я непроизвольно хватаюсь руками за чёрные кудри Пушкина, чуть ли не натягивая их на себя. Слыша Сашин вздох, мгновенно же ослабляю хватку, но ещё ярче ощущая его ласки и то, как он посасывает головку моего члена, совсем не громко, но искренне простанываю, прекрасно понимая то, что ещё несколько таких прикосновений и я обмякну... — Ах... Сашенька... Я... Ах... Прошу... - кое-как проговариваю я дрожащим голосом, понимая, что уже на пике. — Хочешь только на этом закончить? - лукавым тоном произносит Пушкин, и легонько прикусив губу, поднимает на меня свои небесные глаза, взгляд которых внутри меня вызывает целый фейерверк. — Нет... - отвечаю я со сбившимся дыханием, внимательно наблюдая за тем, что Александр собирается делать. — В таком случае... - в голосе лучшего поэта слышится лукавство, а яркие глаза, только сильнее выделяясь при солнечном свете, пробежались по мне, казалось, не оставив без своего внимания ни один кусочек моего обнажённого тела. Пушкин нежно целует головку моего члена, а я, не сдерживаясь, вздыхаю, вызывая у него улыбку. — Поможешь? - пусть и лукавым, всё ещё чуть смущённый тоном спрашивает Александр, на что я ободрительно киваю головой. — Всё, что угодно. - ласково отвечаю я, помогая Саше удобно усесться сверху на меня, обхватив руками его талию. Сев на меня, Пушкин, поджав колени, совсем легонько упирается руками об мои плечи. И вот, мы оба готовы... Проведя одной рукой по талии Александра, я остановился на его бедре, чтобы придержать. Другой же рукой, на всякий случай ещё раз облизал свои пальцы, боясь даже подумать о том, что ему может быть больно, смочил и так влажное от ласк его колечко мышц, убеждаясь, что он точно готов. Приятно скорчившись, Пушкин удачно выгибает свою изящную спину, а я, понимая, что сейчас самое время, начинаю медленно и очень осторожно входить в него, направляя член рукой. Вжимаясь в меня всем своим телом, Саша жмуриться от слишком не привычных ощущений, начиная учащённее дышать, а из его уст вырывается хрипловатый стон. — Потерпни, маленький... - взволнованно произношу я, ощущая то, как внутри Александра, даже учитывая то, что я его пытался разработать, узко... Мой любимый поэт сжимает свои пухлые губы в тонкую полосу, а его глаза начинают мокро блестеть. Ловким движением я нахожу нужную точку опоры, начав пока что не спеша двигать бёдрами, тем самым создавая лёгкие толчки. Пушкин нежно сжимает ладонями мои плечи, и слегла закатив свои лазурные глаза, начинает тихо, но до чего же сладко стонать. В этот момент по моему телу не перестают бегать мурашки... — Мon chéri¹... А-ах... - чуть слышно произносит Александр, — Ах... Боже... - тут же добавляет он, ища лучшее положение рук для себя, и таки находит его на моей спине. Александр Сергеевич, честное слово, Вы просто дурманите меня... Обхватив руками тонкую талию Сашеньки своими горячими руками, я медленно и размеренно ускоряюсь, давая ему привыкнуть к инородному объекту в своём организме. — Вот так... А-ах, да... Прошу... - дрожащим голосочком молвит Александр, чувстуя всем своим телом мои нежные, аккуратные толчки. Я очень рад, что ему нравится это... Продолжая двигаться в такт, уже понимая, что Пушкин, пусть и постепенно, но всё-таки привыкнул к острым ощущениям, я начинаю гладить пальцами разгорячённый член лучшего поэта нашей современности, делая совершенно незамысловатые, но приятные движения. По комнате раздаются мои приглушённые вздохи и Сашины хриплые стоны. Он, уже окончательно привыкнув чувствовать в своей промежности мой член, опирается руками о мои плечи, слегла сжимая свой таз, что конечно же не остаётся без внимания. Мой член будто зажат внутри, и я, словно по инерции зажимаю бёдра Пушкина в своих руках, продолжая наслаждаться происходящим. Мы будто одурманены друг другом... А я внимательно гляжу в его небесные глаза, желая лишь об одном - утонуть в них... Двигаясь в унисон, я чуть ускориваю темп, ощущая то, как мой половой орган уже чуть пульсирует. Господи, не дай мне помереть от перевозбуждения, Сашенька через чур манящий. Оглаживая торс Пушкина ладонью, я слегла закусываю губу, начав уверенно спускаться к нужному месту... Я обязательно должен это сделать. Вздохнув для храбрости, я всё-таки обхватываю возбуждённый орган Пушкина рукой, слыша то, как его дыхание становится тяжелее. — А-ах... Са... Ша... - доносится дрожащий голос разгорячённого Александра, казалось, уже давным-давно растаявшего от желания. А ведь пути назад уже просто не существует, и если после поцелуя ещё можно что-то придумать, после такого нет. Уже будучи более уверенным, я удобно располагаю свою руку, начав плавными и поистине изящными движениями надрачивать член Пушкина. Около моего уха слышатся его хрипловатые и совершенно не громкие стоны. Всё так же придерживая Сашу за талию другой рукой, я начинаю осторожно, размеренно набирать темп бёдрами, действительно наяву ощущая то, как наши тела, словно элементы пазла, соприкасаются. Мы словно дополняем друг друга. — Агх... Са... - обрывисто говорит Александр, крепко держась за мои плечи, — Шенька... - наконец договаривает он и это звучит поистине мило. Кажется, я никогда не перестану восхищаться этим человеком. Сменив положение руки, я с новой, такой же уверенной силой, продолжая приносить Пушкину удовольствие, ещё более крепче прижимаю его к себе, осознавая, что могу ещё немного увеличить темп. Делая это постепенно, я чувствую то, как возбуждённая плоть поэта упирается в мой впалый живот, а его сладкие, не громкие стоны лишь продолжают дурманить мой разум. Кажется, с ума мы сойдем вместе. Найдя для себя самое удобное положение, Александр, нежно, боясь сделать больно, сжимает ладонями мои плечи, и слегка выгнув спину, от чего его талия, ощущаемая одной из моих рук, обретает ещё более изящные черты. Может, этот негодник что-то задумал? И это действительно так. Пристально глядя своими лазурными очами в мои, Саша самостоятельно набирает темп, и я вижу то, как он несильно откидывается назад, вовремя успевая его словить. — Аккуратно... - взволнованно произношу я, сразу же ощутив на своих устах его бархатный поцелуй. — Рядом с тобой можно не бояться. - ласково отвечает мой поэт, невольно вызывая на моём лице сияющую улыбку. Зажав мои бёдра между своих ног для удобства и ещё более крепкой хватки, Саша издаёт обрывистый вздох. Я, всё так же его держа, как можно крепче прижимая к себе, дохожу до такого темпа, из-за которого скрипят пружины на кровати, предательски выдавая то, чем мы занимаемся... Славно всё-таки, но если его слуги сейчас дома, слухов не миновать... Но это последнее, о чём можно подумать в такой-то момент. Двигаясь в унисон и крепко сжимая части тел друг друга в своих сильных, но всё же нежных руках, я первый начинаю чувствовать то, что силы мои на исходе. На мгновение почувствовав неловкость и вину из-за того, что смогу продержаться ещё максимум пару минут, я смотрю на Сашу, замечая то, как его уже начинает потрясывать от подступающего оргазма. От этого всего я сразу же успокаиваюсь, не сообщая Саше об этих мыслях. — Ещё немножко, мальчик мой... - трепетно произношу я, и продолжая двигаться в таком же темпе, с новой силой начинаю натирать пальцами и гладить ладонью член Александра. Кажется, он уже не пределе. — Боже... А-ахх... - закатив глаза, чуть слышно произносит Пушкин, начиная ещё более учащённее дышать. Хриплые стоны вырываются из его уст прям на моё ухо. Держаться просто невозможно... Да и не особо хочется сдерживаться. — Агх-х... Саша... - таким же негромким голосом шепчу я, кончиками пальцев заметив то, как тело Пушкина покрывается сотнями мурашек. Господи, неужели он так реагирует на мои стоны... Толчок... Ещё один... И ещё... И я ощущаю то, как тело Александра, вжимаясь в меня, обмякает, а его семя оказывается на моём животе. Больше не в состоянии держаться, из моих уст вновь вырывается стон, и я, слегла прикрыв глаза, практически одновременно с Сашей, опоздав буквально на считанные секунды, изливаюсь в него. Закрыв глаза, Саша кладёт голову на моё плечо, а я, аккуратно выйдя из него, ложусь на спину, удобно укладывая его сверху на себя. Мы оба отчётливо слышим биение наших сердец. Не говоря ничего около нескольких минут, стараясь прийти в себя, первым тишину, кладя на мою грудь свою лёгкую ладонь, прерывает Саша. — Я уже говорил, что ты прекрасен? - ласковым тоном произносит поэт, приподнимая свою кудрявую голову, дабы взглянуть на меня. — А я говорил, что ты сокровище? - трепетно спрашиваю я, замечая то, как Пушкин смущённо улыбается. — Я помню каждый твой комплимент... - говорит Сашенька, приближаясь к моему лицу, — Но такого ещё не было. - произносит прям мне в уста Саша, и взяв за щёку, на которой, за несколько дней не бриться уже начала отрастать щетина, нежно целует. — Ты заслуживаешь тысячи и тысячи комплиментов. - глядя на Пушкина нежным взглядом произношу я, прекрасно видя то, как он расплывется в улыбке, словно кот. — Я тебя сейчас... Съем! - радостно восклицает Сашуля, совсем легонько и осторожно укусив мой нос. — Кто ещё кого! - радостно произношу я, начав расцеловывать лицо Пушкина, от чего по комнате стали раздаваться моё хихиканье и его искренний смех. Кажется, мы никогда не были так счастливы. В такой же сказочной атмосфере проходит ещё целая неделя...