крис
— где ты была вчера? — внезапно раздавшийся голос над ухом заставляет вздрогнуть. не поворачиваешься, потому что знаешь его, и наверняка знаешь улыбочку, которая эти слова сопровождает.
— в клубе.
— тебя там не было примерно после одиннадцати. — она отодвигает стул от соседней парты, садясь напротив.
она та, кого ты хотела бы видеть в последнюю очередь.
— следила за мной? — отвечаешь холодно, не имея даже малейшего желания говорить с ней или смотреть в таинственные глаза, которым было от чего такими быть.
— у меня все схвачено. я наделась, что ты останешься и поцелуешь меня снова. — усмехается.
ты наконец поднимаешь на неё глаза, но в них она не видит привычную тебя. ни намека на крис, которую она знала, хоть и недолгое время.
— что-то случилось? — спрашивает, будто ей действительно интересно, но ты прекрасно знаешь, что это не так.
— нет. все в порядке.
и снова погружаешься в учебник, перестав обращать на неё внимание. машу это хоть и злит, но надо отдать ей должное, не подает вида.
она-то не понимает таких резких перемен в тебе, принимая все на вчерашний счет.
когда лебедева отходит, замечаешь, что близняшки немигающе смотрят на тебя, а после того, как понимают, что ты видишь их пристальный взгляд, резко отворачиваются.
все в полном порядке. карандаш ломается напополам в твоих крепко сжатых пальцах.
теперь ты в самом эпицентре. видишь, как тихая и таня обмениваются многозначительным взглядом, как настя что-то шепчет им, а маша со злостью отвечает так же тихо. и все они иногда поглядывают на пустое место рядом с тобой.
а где даша?
единственный человек, кто мог хотя бы быть в отдалении от всего этого, кажется, тоже завязан поголовно.
цирк уродов, в котором все вы марионетки одного человека.
человека, которого ты успела возненавидеть, понять, простить и снова возненавидеть.
решение приходит незамедлительно. нужно срочно попасть в кабинет купер, получив доступ к ноутбуку.
хочешь выяснить все, чтобы не оставаться простым слушателем или игрушкой в руках кого-то очередного, планирующего новое беззаконное убийство.
ты много думала, почти всю ночь не спала после того, как покинула ларису. но ответов на многочисленные вопросы в голове не было.
полиция? нужны доказательства.
родители карповых? бессмысленно и глупо. они потеряли двух детей, нельзя трогать их и без того пошатанную психику.
учителя? какие нахуй учителя.
— может прогуляемся?
— маша? — тяжело вздыхаешь, закатывая глаза.
— до того кафе. вчерашнего, помнишь? мне срочно нужен глоток свежего воздуха, чтобы почувствовать себя живой.
— сходи убей кого-нибудь.
— нет.
— почему? я думала, мы нормально провели вчера время, поговорили по душам.
она умеет быть настойчивой и бесстыдно пользуется этим. ты теперь не просто цель её отца для выигрышной сделки. ты её личная цель. хочет понять тебя, почему ты такая отдалённая, почему так часто меняется настроение, почему ты делаешь все не так, как другие, почему она не может контролировать тебя.
— я вообще не разговариваю с тобой.
— правда? — она улыбается, продолжая идти за тобой. и зачем? зачем она таскается за тобой, как будто вы в моменте стали лучшими подружками.
ответ на вопрос возникает сам собой. потому что ты позволила ей делать это.
— правда.
— а вчера ты другое говорила.
— да что тебе надо? — резко останавливаешься. нервы ведь тоже не железные. — перестань идти за мной, как будто я что-то должна тебе. хочешь поговорить? думаю, у тебя достаточно подруг. хочешь поцеловать кого-то? сходи в клуб, ведь так много кто хочет тебя.
она опешила. во-первых, от недоброжелательного тона твоего голоса. во-вторых, от злости и неоправданной, по её мнению, обиды, промелькнувших в глазах.
— о неужели я слышу нотки ревности в твоем голосе? — демонстративно вздыхает маша, удивленно подняв брови.
но ты уходишь, заранее зная, что адекватного разговора не выйдет.
— да что я сделала? — она тоже повышает голос, ведь не пальцем же деланная. маша искренне не понимает, почему ты вдруг так холодно реагируешь на её слова. словно вы поменялись местами. только вот она игралась, издеваясь. а ты действительно не хочешь больше иметь с ней ничего общего.
неприятно смотреть в глаза, видевшие не одно убийство. неприятно чувствовать её руки, совершавшие когда-то ужасные вещи.
— ты?
убила мою веру в лучший мир. сделала достаточно, лебедева.
— хорошо, штрэфонд. — кричит тебе в след. — захотела поиграться? можешь не договаривать сколько хочешь, но от меня не скроешься.
не это ли угроза? когда начинать бояться за свою жизнь? вдруг она решит угрожать тебе пистолетом, посадит на стул в темной комнате, снимая на камеру.
маршрут построен. «бэлла» минус третий этаж.
сомнение появляется только тогда, когда ты стоишь перед огромным зданием с бледно светящейся вывеской, пытаясь разглядеть в окнах хоть что-нибудь.
вызывала такси без проблем, без проблем называла адрес, но сейчас мнешься, боясь заходить.
а чего бояться-то уже…
в клубе снова никого не было, свет был приглушен, медленная музыка сопровождалась тихим перезвоном бокалов, которых протирал одинокий бармен за стойкой.
быстро находишь огромную дверь, рядом с которой теперь висела табличка «на ремонте». наверное, ситуация с ларисой их чему-то научила. хотя вряд ли. ведь таня не на секунду не была удивлена, увидев её там. она лишь была очень разочарована в себе.
значит ли это то, что лариса всегда, с самого начала, была в курсе происходящего? может она вообще замешана в этом, кто знает.
если кто-то и знает, этот кто-то точно не ты.
на двери не было ручек, но ты знала, что нужно слегка потянуть небольшой выступ, чтобы открыть её.
обычный отдыхающий этого не знал, но костья сама показала, когда открывала для тебя эту дверь.
спускаешься по темной лестнице, которая казалась еще мрачнее в данный момент. проходишь второй этаж, ставший роковым для того парня этой ночью. в конце коридора минус третьего этажа находишь дверь с цифрой девять. не задумываясь ни на секунду, толкаешь её.
бэлла, сидевшая за столом, резко разворачивается, и увидев тебя немного расслабляется, но все ещё пристально вглядывается в глаза, пытаясь узнать мотив твоего нахождения здесь.
— ты чего тут?
— искала костью, — ответ на её вопрос приходит в голову сразу же, но что говорить дальше?
бэлла быстро выключает открытые вкладки, закрывая крышку.
— она не здесь.
— а где? приведи её, пожалуйста.
план даже для тебя кажется по-детски глупым. конечно, она сейчас выставит тебя отсюда.
но бэлла неожиданно поднимается.
— посиди здесь, через пять минут будет тебе костья.
и просто уходит, не закрыв за собой дверь. ты хмыкаешь:
наивный ребенок.
дождавшись, пока она скроется за поворотом, медленно, стараясь не издавать шума, прикрываешь дверь, кинувшись к ноутбуку.
просматриваешь папки, но не видишь ни одной под названием «мария лебедева», только лишь какие-то «сочи 2012», «машины» и все остальное в таком духе.
— так так так.
резко поворачиваешься от громкого хлопка дверью, а от голоса, раздавшегося сзади, холодеет кровь.
— бельчонок, ты оставила мой ноутбук специально для нашей любопытной гостьи? — приторно сладким голосом костья, сложив руки на груди, обращается к нахмуренной светловолосой девушке.
— я выключала его, — предостерегающе медленным тоном проговаривает бэлла, презрительно вглядываясь тебе в глаза.
была бы ты не столь напугана, поняла бы, что они лишь играются с тобой.
костья демонстративно тяжело вздыхает, хватая тебя за локоть и силой поднимая из кресла.
— не знала бы я машу как свои пять пальцев, подумала бы, что она заставляет тебя следить за мной.
ты пытаешься оправдаться, но она продолжает говорить, не обращая на тебя внимание.
— слишком уж часто ты мешаешься под ногами. слишком много раз попадаешься на глаза. твой провал, штрэфонд.
купер тащит тебя за собой, оставив в кабинете свою бэллу, хитро усмехнувшуюся тебе в след.
они будто знали, что ты придешь и попытаешься проникнуть в ноутбук.
— я не…
— объяснять будешь маше. — грубо отвечает она, но уже не тащит, поэтому тебе приходится заткнуться и идти за ней, как нашкодившему песику. такое себе развлечение, конечно, но выбора особо не было.
лебедева тоже здесь? ну вот и надо было тебе, крис, именно сейчас пытаться найти информацию. все испортила спешка. нужно было всего лишь немного подождать, но теперь доверять тебе никто точно не будет.
— маша, у нас тут крысы завелись, и одна из них твоя. — с порога начинает говорить купер, заталкивая в небольшую комнату и тебя. оглядываешься по сторонам, ничего примечательного в ней не было. вешалки с одеждой, диваны, журнальные столики и коробки. очень много битком набитых коробок.
видишь её, сидящую на диванчике, закинув ногу на ногу. она была собрана и внимательна, но в то же время немного отстранена. мысль о том, что все они прекрасно знали о твоем появлении, только больше закрепляется в голове.
словно услышав твои мысли, маша усмехается, отрываясь от телефона. смотрит на тебя, прищурившись, а затем тихо просит костью уйти.
когда вы остаетесь наедине, она лишь снова скучающе оглядывает тебя, погружаясь в телефон. идешь к выходу, но твердый голос заставляет остановиться.
— я разрешала тебе уходить?
— а кто ты такая? — усмехаешься, даже не повернувшись. мария лебедева снова слишком много берет на себя.
— я? человек, чьи права ты нарушила. могу обратиться в суд, или думаешь, камер там не было?
— обратись. я могу многое про тебя рассказать.
— угрожаешь мне? — улыбка на миллион озаряет её лицо.
— предупреждаю. — криво улыбаешься в ответ.
— присядь, — указывает на стул рядом с диваном, на котором она расположилась. когда ты сомневаешься, быстро добавляет:
— садись.
звучит как приказ. да это и есть приказ. даже не собираясь подчиняться ей, стоишь, но не выходишь.
— тебе не кажется, что ты заигралась, мой юный детектив?
— тебе кажется.
— в первый раз я поверила. ты, действительно, могла случайно найти это видео и совершенно случайно его посмотреть. но второй раз, крис. зачем ты здесь?
— сколько? — резко бросаешь вопрос в воздух, не слушая её. она напрягается, но смотрит непонимающе. — сколько человек ты убила?
— убила? — издает нервный смешок, пытаясь заставить тебя выглядеть глупо, но на твоей стороне очень сильная штука, зовущаяся правдой.
— я никого не убивала, крис.
— допустим, — легко соглашаешься ты. начинаешь чувствовать себя всесильной, потому что всегда уверенная маша вдруг теряет контроль. ты знаешь немного, но достаточно для того, чтобы поставить её на место.
— но скольких людей ты приказала убить?
противно. противно стоять напротив неё, зная, сколько много ужасных вещей она сотворила. чертова маньячка.
— и откуда такие познания, интересно?
она говорит спокойно, но ты видишь, как она нервничает. и тебе нравится это. нравится чувствовать себя не пустым местом рядом с ней.
дело ведь не в твоем желании наказать злодеев и жить счастливо. дело, конечно, и в аморальности её поступков тоже, и в причинах, и в последствиях, но самое главное: она не может допустить, чтобы лишние люди знали о ней. маша не хочет, чтобы кто-то знал её тайны. вся репутация пойдет ко дну, а сама маша сядет за решётку и сядет надолго, наша золотая девочка не может этого допустить.
— птичка напела.
— птичка? — поднимает бровь. — оля постралась? вряд ли, — она внимательно следит за твоими эмоциями, но ты вылазишь из себя, чтобы оставаться нейтральной. — оля импульсивна, но человек верный. такие люди, как оля, не выдают секретов. в отличие от её сестры.
слегка поджимаешь губу, что не ускользает от пристального взгляда.
— можешь гадать вечно, ты все равно не узнаешь.
— лариса… — тянет она, словно пробуя имя на вкус. — эта девчонка доставила нам слишком много проблем. представляешь?
— понятия не имею, о чем ты.
но ты начинаешь волноваться, перебирая кольца на пальцах. маша усмехается, снова одержав победу.
— тронешь её и…
— что ты сделаешь? — маша резко поднимается, хватая тебя за руку, которой ты нервно трогала кольца. её ледяная рука остужает твою пылающую ладонь. ты вся пылаешь, сгорая изнутри. кравцова хороший человек, а ты только что подписала ей приговор, и пока еще не понятна его суть.
— не молчи, крис. интересно посмотреть на то, что ты можешь сделать в такой неприятной ситуации.
вишневый запах, казалось, проникает в мозг, полностью обезоруживая. только она может пахнуть так сладко, не теряясь на этом фоне.
при-тор-но.
— я сама убью тебя. — твердо смотришь ей в глаза, в которых пляшут маленькие чертики. её это забавляет. для неё все это шутки.
— ты? — вдруг смеётся, заставляя вздрогнуть ещё раз. покрепче сжимает твою ладонь в своей, притягивая тебя ближе. — слишком громкие слова для слишком жалкой крис штрэфонд.
не успеваешь возмутиться, когда дверь резко распахивается, и в комнату влетает напряженная костья.
— там копы приехали, как и ожидалось. только… небольшая непредусмотренная заминка с наркотой. повяжут всех нахуй без расспросов.
маша отпускает твою руку, выходя за ней, а затем, передумав, оглядывается на тебя.
— поедешь или будешь милости ждать?
— мне нечего бояться, я не переступаю закон.
маша усмехается, опустив взгляд на карман твоей джинсовой куртки. опускаешь в него руку, нащупав что-то мягкое, обернутое целлофаном. поднимаешь на неё растерянный взгляд, но бегом следуешь за ней.
— сука! — шепчешь ты, залезая в ярко красную спортивную тачку, в которой она уже нервно стучала по рулю.
мария лебедева решила подставить тебя, но в моменте передумала.
почему?
— куда мы едем?
— вершить правосудие. — легко отвечает маша, совсем не следя за дорогой, а лишь наблюдая за тобой в зеркало.
к ларисе. киваешь своим мыслям. но с облегчение замечаешь, что многоэтажка, возле которой она останавливает свою такую же пафосную машину, как и она сама, совсем не похожа на старинный домище кравцовых.
может все обойдется?
— ты поможешь мне. — тянет совсем по-дружески, склонив голову. поворачивается к тебе, а ты снова представляешь, что все в норме.
представляешь, что мария лебедева обычная самовлюблённая стерва, что она не скрывает свои ужасные секреты за надменной, но достаточно милой улыбкой.
— нет. я не участвую в твоих извращениях. забирай свои наркотики и иди куда хочешь. — чувствуешь себя увереннее, зная, что ларисы в этом доме нет.
— крис, ты поможешь мне. — её голос больше не звучит дружелюбно. образ марии лебедевой, созданный в твоей голове, без труда бьется на миллиард осколков.
подчинение.
власть.
твоя роль теряет значение, когда в дело вмешивается эгоизм.
маша долго и громко стучит в дверь, пока на пороге не появляется таня в достаточно домашних черных трениках и серой майке. она явно не ждала вас.
— впусти.
— что-то случилось? — хмурится танк, недоверчиво посмотрев на тебя.
— мне нужна лариса.
каширина напрягается, собираясь закрыть дверь, но маша выставляет ногу, черный лакированный носок обуви которой мешает тане осуществить задуманное.
— её здесь нет.
— а где она? — улыбается маша. снова.
её улыбка будет тебе в кошмарах сниться. такая милая, но такая неподходящая к ситуации каждый раз.
— я не знаю, зачем ты пришла и притащила с собой этого дредика, но можете уходить. ларисы нет, мы с ней порвали, если не забыла.
ты облегченно выдыхаешь, даже не обратив внимания на её слова в твой адрес, но в ту же секунду из глубины квартиры доносится звонок телефона. звонок айфона.
маша мгновенно отталкивает растерявшуюся каширину, а следом за ней медленно заходишь и ты. быстро оглядываешь небольшую, но довольно чистую комнату.
если это квартира тани, то почему она не пахнет богатством, как другие дома твоих одноклассниц? почему её квартира так отчаянно напоминает твою старую?
лариса, мило беседующая с олей по телефону, поднимает на вас испуганный взгляд. таня тихо встает сзади, готовясь к худшему.
— привет, крошка, — проговаривает маша, вставая напротив. — скажу сразу, я с плохими новостями.
лариса побледнела, стала стеклянной и неживой, как статуя. такой же ненастоящей, как туман, что морозил изнутри. и оставалась такой, пока её взгляд не наткнулся на вполне настоящую татуировку movero и подкрашенные красным губы.
непонимающе вглядывается маше в глаза, а затем жалобно смотрит на тебя. ты знаешь, о чем она этим взглядом говорит, но ничего уже поделать не можешь. маша обыгрывает всухую, а ты лишь молча принимаешь поражение, в сотый раз пожалев, что решила явиться в этот клуб.
— если ты не в состоянии отвечать за свой распущенный язык, то за тебя будут отвечать другие.
лебедева резко хватает тебя за руку, прижимая спину к себе и доставая из кармана маленький, украшенный камнями ножик. холодное лезвие касается кожи, а ты пытаешься выдавить из себя страх.
лариса вскрикивает, с ужасом распахнув глаза и приоткрыв рот.
— открывай камеру. — даёт медленные указания маша. дрожащими руками кравцова включает телефон, выставив его перед собой.
— маша… — шепчет она. — не надо. крис… это я случайно сказала… пожалуйста.
— ничего не слышу. говори громче. ты же умеешь громко говорить то, о чем следует молчать, разве нет?
— лариса! — кричишь ты, когда маша чуть надавливает на нож. а что если маша устроила двойную игру? ведь стоит ей повести руку чуть вправо, и твоя жизнь оборвётся навсегда. ей это ничего не стоит, а ты хочешь пожить ещё.
— маша, пожалуйста. я готова ответить за слова, отпусти её. — она убирает телефон, нервно вскакивая. таня угрожающе смотрит на неё, но лариса не видит ничего, кроме твоих по-настоящему испуганных глаз.
да, вы договорились, что лишь преподнесете ей урок, но разве ты можешь доверять маше на сто процентов. маше, которая даже не отрицала того, что приложила руку ко многим убийствам.
ты почему-то была уверена в том, что все будет хорошо, когда вы обсуждали это в машине, когда тебе ничего не угрожало.
но сейчас, чувствуя холод металла, по-настоящему дрожишь в её руках.
лариса вскрикивает, а ты, содрогаясь от ужаса, ощущаешь, как что-то влажное стекает по шее, теряясь за горлом широкой футболки. маша не выполнила свою часть договора, пустив первую кровь.
в квартире тихой
едкий дым заполняет легкие громовой, заполняя вместе с ними и комнату. она следит за тем, как он струйкой улетает в открытое аней окно, совсем не слушая то, что она говорит.
если вдыхать медленно, можно ощутить себя нормальной. в ушах немного стучит, сквозь пелену видит, как тихомирова размахивает руками, пытаясь привлечь внимание, но продолжает разглядывать тлеющую в пальцах сигарету, сделав всего пару затяжек. пепел уже обжигал палец, но громова не чувствовала боль. аня вырывает окурок из её рук, потушив в пепельнице. даша поднимает на неё свои болезненно красные глаза, и аня видит в них всю ту боль, которую громова не могла сейчас чувствовать из-за сильных препаратов, прописанных машей.
— малыш, — тихо тянет аня, обнимая её. даша слегка мазнула губами по её щеке, утыкаясь в плечо.
когда тихомирова прижала её к себе крепче, даша разрыдалась, совсем как маленькая.
— тшш, — слегка качает, нашептывая обо всем подряд на ухо.
даша выходит из ванной, направляясь к холодильнику. аня подскакивает следом, выхватывая из её руки пиво.
— аня… — выдыхает, потому что сил говорить уже не осталось, — отдай пожалуйста.
— пошли спать, малыш. — поставив пиво обратно в холодильник, обхватывает её плечи, уводя к кровати.
— я не хочу. — останавливается, взглянув тихомировой в глаза. вода каплями стекает по белым волосам, закатываясь за шиворот и пуская мурашки. а может мурашки идут по телу из-за почти незаметно опустившегося на губы взгляда ани.
— а что ты хочешь? — нежно и тихо. так, как даше сейчас нужно. она понимает, что очень треплет нервы ане, но не может по-другому. её собственная нервная система под огромной угрозой сейчас. единственное, что помогает держаться — постоянная поддержка.
— хочу уехать отсюда.
квартира ани для нее — страшный сон. слишком много чего произошло, слишком много её боли ощутили эти стены.
аня протягивает руки, обнимая её. вода теперь капает ей на руки, крепко обхватывающие талию громовой. вдыхает её запах, стараясь запомнить каждый миллиметр мокрых волос, в которые утыкается лицом, не ощущая влаги. чувствует обе хрупкие ладони даши, опустившиеся ей на спину, слышит тяжелый вздох, после которого голова, чьи мокрые волосы стали для ани мимолетным пристанищем, ложится ей на плечо.
— уедем сейчас же к тебе, когда волосы высохнут. — тихо говорит прямо в ухо. даша отклоняется, слегка улыбаясь:
— надо ещё подождать, пока носки высохнут.
— даша, малышка… — снова прижимает её к себе, растягивая слова, шепча их в ухо, — я так люблю тебя. — целует в щеку рядом с губами, а затем чувствует дашины губы на своих. громова лишь слабо обхватывает верхнюю губу, задержавшись, словно не хочет отстраняться.
— я боюсь. — говорит она, так резко выпуская аню из объятий, что та теряется.
— я тоже боюсь, это нормально.
— нет, ань. — она опускает глаза в пол. — я боюсь
за неё. что маша узнает
о ней.
понимает. анна тихомирова понимает её с полуслова.
— все будет хорошо. мы разошлись как в море корабли, она могла узнать только от меня, но мы…кхм…не общаемся на такие темы. тем более
о ней я маше точно не скажу — пытается подбодрить, но выходит плохо. очень плохо.
— а что если?
аня морщится и садится на кровать, потянув дашу за руку на себя.
— перестань. все будет хорошо.
накрывает её одеялом, выключая свет. собирается выйти на балкон, когда слышит очень тихий голос:
— останься… пожалуйста.
— я очень боюсь. — шепчет второй раз, когда аня уже засыпает в квартире громовой. поднимается на ватных ногах, ей нужен воздух. выходит на балкон, стараясь не оглядываться по пути, потому что все здесь напоминало о зависимости. настежь открывает все окна. достает из-под отходящей от пола доски сигареты, которые она прятала ещё от матери. остались до сих пор ведь.
в комнате слышится скрип, а в следующую минуту на балкон заходит аня, доставая сигарету из своей пачки и принюхиваясь.
— ты курила?
— нет. — отвечает, даже не взглянув.
аня наклоняется к ней:
— твои волосы пропахли.
заправляет её выбившиеся из-за уха волосы, задержав пальцы на щеке, а затем садится напротив.
— ты снова начала? — ждет, когда даша поднимет глаза, но та лишь смотрела в пол, считая узорные завитки на ламинате, дергая ногой. конечно, начала, ведь ты не можешь быть с ней все свое свободное время, хотя очень хотела бы. но проблемы решаются гораздо сложнее и дольше, когда рядом нет маши, у которой все делалось по щелчку пальцев.
— даша?
— да, аня. это просто сигарета — выдыхая, поднимает голову и поднимается сама. аня встает следом. просто сигарета, хмыкает про себя. аня знает, зачем она их выкуривает.
— почему?
— по кочану. хорошо?
молчит несколько секунд, а затем берет за руку:
— зачем ты снова делаешь это?
— снова делаю что?
— снова выводишь меня.
в первый раз аня не сдержалась и сказала, что даша самый несерьёзный человек в её жизни.
в последний раз накричала на неё, доведя до слез.
— ну прости блять! — разводит руками, а затем выхватывает из кармана пачку, доставая ещё одну сигарету. смотрит на аню, ожидая. наверное, анна тихомирова самый хуевый человек в жизни даши.
тихая медленно вытаскивает зажигалку, поджигая сначала свою, а затем и дашину сигарету.
в комнате смешиваются два аромата:
шоколад и ужасно дешевый табак.
аня морщится, когда даша выдыхает ей в лицо едкий дым своих сладких сигарет.
а затем ещё раз.
— перестань, — но когда даша снова затягивается, просто выходит, хлопнув балконной дверью.
даша садится обратно, потушив сигарету в пепельнице, пока аня в спальне выкуривает вторую.
даша заставляет её нервничать и срываться. доводит до пика и успокаивается только тогда, когда злость уже кипит в аниных венах.
когда тихая возвращается, садясь на стул напротив, они молча сверлят друг друга взглядом, не решаясь заговорить друг с другом. как будто если одна скажет хоть слово, другая сорвется.
— давай завтра уедем отсюда. — прерывает образовавшуюся тишину. от тона ее голоса тихая забывает про все, откладывая злость в дальний уголок сознания.
— обратно? — слегка поднимает бровь аня, положив руки на её колени.
даша качает головой.
— нет. я не хочу жить у тебя, ты же знаешь.
— давай тогда снимем квартиру где-нибудь рядом?
— ты останешься со мной? — поднимает глаза, в которых отражается такой маленький и беззащитный котеночек.
— конечно. поживем в съемной квартире эту неделю, а в понедельник снова пойду в школу.
даша не хочет считать, удастся ей уехать с аней или же придется вернуться домой одной.
громова заметно расслабляется, позволяя приобнять себя и увести в кровать. такая нежная и маленькая, требующая защиты и всецелого внимания.
аня за месяцы, проведенные вместе, даже в тайне от маши, привыкла выслушивать всякое, а затем укладывать её спать. помнит, что даша ещё ребёнок.
аня готова и дальше делать это, если ей так будет проще пережить все, что происходит в её жизни. готова терпеть выходки, лишь бы малышка быстрее пришла в себя. ни для кого другого она этого ещё не делала.
к тому же, она чувствует вину. ведь это она убила максима карпова. убила вместе с таней своими же руками, но даше об этом не сказала бы никогда, даже если от этого зависела бы её собственная жизнь.
то, что делает аня, а именно, то, почему она ей помогает в деле, которое может стать последним для них обеих — не что иное, как искупление вины. и любовь, конечно.
взрослеют вместе. аня учится заботиться и думать о ком-то, кроме себя, даша привыкает к мысли о том, что кому-то, кроме себя, нужна.
