будто амнезия

крис

— даша! — бросаешься к ней, как только замечаешь знакомый силуэт в толпе. её не было в школе слишком долго, и, казалось, она изменилась до неузнаваемости. стала ещё меньше, а синяки под глазами наоборот только увеличились. ты не знала отчего, но если знала бы, то никогда не простила, наверное. ведь маша теперь занимает не последнее место в твоем сердце, а в какой-то степени из-за даши несколько дней назад она чуть не сгорела заживо. ты была рада видеть громову, даже такую измученную и потерянную. близняшки своим обществом осточертели до невозможности, а маша в школе ещё не объявлялась. найти общий язык с остальными так и не удалось, да и особого энтузиазма никто из вас не проявлял. — ну и где ты пропадала? — болела, — резко отрезает она. болела идиотизмом. ты можешь поверить в это, ведь она действительно выглядит так плохо, как будто была на грани жизни и смерти пару минут назад. — и что я пропустила? — много чего, ну ко… — вовремя прикусываешь язык. а кто знает, вдруг рассказывать нельзя, но потом вдруг осознаешь, что аня тоже была на похоронах и, по всей видимости, громова уже давно знает. с ужасом понимаешь, что стала такой же, как и все здесь. молчаливой и таинственной, со скелетами в шкафу. только вот шкаф твой, а скелеты чужие. — маша в больнице! у нее дом сгорел. — серьезно? — состроить удивление у даши не получилось, поэтому ты сразу насторожилась. ну вдруг тоже аня ей рассказала, или ещё кто-нибудь. ведь она болела, а не была на северном полюсе, новости до неё тоже доходили. — да, там от первого этажа только фундамент, сколько бабок! ну главное, что они живы. — они? — слегка вздрагивает даша, но ты не обращаешь внимания, поглощенная в мыслях в картинку, которую увидела по дороге в школу сегодня утром. полицейские машины там все ещё стоят, пара машин от компании лебедевых, крепкие мужики в черных смокингах и детективы в коричневых пальто. вот тебе и агата кристи. — бэлла в ту ночь осталась с машей, — киваешь. — бэлла? — даша еще больше округляет глаза, а голос становится взволнованным. — да они обе живы, даш! говорю же, обошлось. оля пригласила меня завтра на вечеринку, не знаю, стоит ли идти, вроде все пойдут. а вы с аней? но даша ее уже не слышала, поглощенная в свой телефон. она быстро печатала сообщения, не дожидаясь ответа. и содержание их, наверное, было не самое приятное, о чем говорил её раздраженный взгляд. машешь на неё рукой, с ней все равно последнее время творится что-то неладное. идешь по направлению к близняшкам, чтобы выйти с ними на улицу и покурить, когда вдруг слышишь телефонный звонок. — ало. — кристина штрэфонд? — слышится женский искаженный связью голос. — крис, — машинально поправляешь, — кто спрашивает? — кристина штрэфонд, предлагаю вам счастливый билет. катитесь из этой школы подальше и никогда не возвращайтесь. вы выбрали не тот круг общения, и вам срочно нужно его сменить, пока вас тоже не задело. — что? — все это похоже на тупой розыгрыш, поэтому, когда ответа не последовало, просто сбрасываешь трубку. но звонок приходит снова. — кто это? — вы любите жизнь, кристина? — я не верю в бога, — усмехаешься. — а жить хотите? тогда вот вам совет: убегайте. убегайте и не оглядывайтесь, пока мы не встретились и не случилось что-то серьёзное. бэллу кузнецову знаете? — знаю, — твердо отвечаешь, но разговор начинает пугать. он с неимоверной скоростью катится в ту сторону, которую ты стараешься избегать. страх умереть и при этом находиться рядом со взрывоопасной машей был велик. — так вот. она была не причем. лишний человек в большой игре. несколько дней назад её жизнь чуть не оборвалась по счастливой случайности. вы верите в удачу, кристина? — послушайте. я крис. перестаньте нести бред и займитесь чем-нибудь действительно значимым. и не беспокойтесь, ваш номер уже на пути в полицию. — не блефуйте. полиция в нашей игре тоже лишняя, вы прекрасно знаете об этом. если вы приняли правила, то значит готовы играть. выигрыш крупный, как и проигрыш. чьи-то жизни, случайные или неслучайные, решать вам. я знаю, вы хорошая девушка, кристина. не портите себе жизнь. осадок остался. огромный осадок после странного телефонного разговора. сразу же набираешь маше, но ее телефон вне зоны доступа. как обычно вне зоны доступа. что у нее случилось на этот раз? взяла номер телефона, чтобы снова не потерять её, а теперь не можешь выкинуть его из головы. — да ты одержима этой машей, крис! я слышу одно и то же: маша то, маша се! — оля закатывает глаза. она всегда делает так, когда недовольна. — одержима? — усмехаешься, поворачиваясь к ларисе. — а ты чего? тоже так считаешь? — ты меня не приплетай сюда, разбирайся с моей орущей сестрой сама, — лариса улыбается, похлопав олю по плечу, та надувает губы. — кстати, ларис. когда ты познакомилась… начала встречаться, короче, вам обеим приходили звонки, в которых обещали расправиться с вами, если вы не уедете? — о боже, — лариса тяжело вздыхает и утыкается в руки, сложенные на столе, — когда одной проблемой меньше, появляется десять новых. — тебя что хотят убить? — взволнованно переспрашивает оля. она умеет переключать тон голоса в стрессовых ситуациях. — я хотела нормально потусить завтра на вечеринке… — ты уверена, что это не розыгрыш? — нет, — задумчиво качаешь головой. — но девушка упомянула бэллу, а она чуть не погибла несколько дней назад вместе с машей. — ну кайф! мы не идем к наточий! — раздраженно бормочет оля, как будто для неё угрозы по телефону — обычное дело, хотя кто их знает-то? — да я не думаю, что меня… придут убивать в дом, где будет сто человек. — это все равно опасно, — озвучивает лариса твои мысли. — я спрошу у тани, может, она в курсе, что за новый человек, пытающийся порешать все окружение маши. оля закатывает глаза еще больше, как будто, ещё чуть-чуть, и они вообще выкатятся. — две психички. нашли себе друзей и мучаются, — вставляет она свои три копейки, с сумасшедшим видом глядя на вас. — тебе напомнить того парня, антона, кажется… или кирилла? — все! — оля поднимает руки в сдающемся жесте, толкая ларису в бок. поднимается, собирая учебники, но затем наклоняется к столу: — я все равно никогда не прощу тебя за таню. и уходит. лариса болезненно морщится, но молчит, потупив взгляд в конспекты. они ненормальные. обе. если тебе страшно, развернись и уходи. но если страшно твоей сестре, а ты очень хочешь развернуться и уйти, то останься, чтобы страшно было не только ей. ларисе было страшно, и оля осталась. таня слетела с катушек. кто знал, что сломанная ключица — это лишь начало? знакомство с машей было спонтанным, наполненным страхом смерти и кровью. не с той машей лебедевой, которую вы знали девять лет. не с богатой одноклассницей на мажорных тачках, прогуливающей уроки и курящей на переменах. вам посчастливилось познакомиться с опасной, наводящей ужас одним взглядом девушкой, которую вы не знали никогда. у всех были свои секреты, которые в школе за общим ланчем не обсуждались никогда. маша везла ларису с неестественно вывернутой ключицей, и единственное, что, казалось, волновало её, повредите ли вы дорогущий салон, уже тогда пропитанный сладким вкусом вишни. сама она, конечно же, пафосно курила в открытое окно, забывая смотреть на дорогу. но, отдать ей должное, ларису вы все-таки спасли, за что пришлось платить потом целый год, но не суть. у маши холодная голова, когда дело касается чьих-то жизней. это и помогло вам. это и стало для вас примером. когда таня кидается на тебя, отключаешь чувства, оставляя голову холодной. совсем не растерялась, увидев кровь на пальцах. спасибо за урок, мария лебедева. а как лариса бесилась, просто слов нет! но в итоге же все равно вернулась к своей танечке и продолжает бегать за ней, как надоедливый песик. таня испортила ей жизнь, и тебе вслед за ларисой тоже. оставила свой след на ваших и так покореженных жизнью душах. у лариски вон шрам на полключицы, она вообще теперь инвалид, а ты мучаешься от головной боли и страшных воспоминаний о тех днях. но живые, и то хорошо. как можно было простить монстра, причинившего тебе и твоей сестре так много страданий? просто лариса не научилась отключать голову, если она любит, то любит так, как никто никогда не любил. если она любит, то закроет глаза на все на свете, лишь бы почувствовать счастье внутри. лариса дура. она всегда была дурой, даже маленькая она не отличалась рассудительностью, всегда бросалась защищать тебя от старшей сестры. на ней всегда синяков было больше, она всегда была твоим маленьким громоотводом. всегда вытаскивала тебя, когда ты, захлёбываясь собственной кровью, вставала и бросалась в драку снова. она заступалась за тебя, дралась вместо тебя. она дура, но ты-то чем лучше? не можешь спасти её сейчас, когда это важнее всего на свете. не можешь вытащить из лап монстра, постепенно забирающего у неё жизненные силы. вы ненормальные. обе. но если тебе очень страшно, а сестра закрывает на это глаза, значит она влюбилась. влюбленная лариса — оружие массового поражения. когда ты чуть не осталась без глаза или чуть не умерла, кому как приятнее, она включила турборежим. бросилась на таню с розочкой, кричала, что убьет, но через месяц сидела в её объятиях, принимала поцелуи и шептала той на ухо о любви. таня — ужасный человек, ты никогда не сможешь посмотреть на неё с другой стороны. никогда не сможешь посмотреть правде в глаза и признать, что таня тоже любит ларису всем сердцем. она ужасный человек, она пользуется твоей сестрой, она портит все, к чему прикасается. это она испортила машу, когда пришла. в это поверить легче, чем в то, что с шестого класса лебедева является наемной убийцей, безжалостно убивавшей всех сначала по приказу отца, затем по собственному желанию. сложно поверить в то, что скелеты, которых маша прятала от вас, убийственные. она всегда была просто богатой стервой. ты никогда не ненавидела её так же сильно, как таню, хотя за прошедшие года именно маша подпортила тебе всю жизнь. именно маша унесла в могилу лауриту и её брата, но тебе легче признать то, что это из-за тани. что таня испортила твою одноклассницу. вы ведь дружили с машей однажды. в классе третьем вы вместе играли в куклы, а в четвёртом доставали с дерева трех маленьких котят. та маша не может быть этой машей лебедевой, какой она предстала перед вами. конечно, это таня. ведь каширину ты не знаешь, а значит именно она принесла разруху в маленький мир тайн и секретов. именно она разрушила лживую картинку спокойствия. она виновата во всем, что произошло в твоей жизни, даже в том, когда её не было еще в помине. таня — чудовище. взгляд ларисы, наполненный ужасом — чудовищное ощущение. округляешь глаза, не удивляясь боли в висках, не чувствуешь ничего, уцелевшим глазом видишь лишь её ужас, и он пугает тебя больше, чем мысли о приближающейся смерти. ноги подгибаются, к горлу подступает взволнованный вскрик, пугающий ларису ещё больше. ты не хочешь пугать её, но боишься ещё больше, когда она хватается за бутылку. разбивает об угол стола. эта картинка — самый изощренный твой ночной кошмар. её бешеные глаза, грубые угрозы и страх. страх, заполняющий все вокруг. ты даже серьезно не пострадала, но воспоминания об этом дне преследуют до сих пор. ты никогда не простишь её за таню, за то, что она сделала с собой из-за неё. тебе больно оттого, как она променяла тебя, самого важного в её жизни человека, на каширину. каширину, которая была недостойна даже её ногтя. вас всегда было двое. даже когда ты связалась с компанией бывшего парня, которая каждый день тусила за гаражами, употребляя наркотики и разбивая друг друга лица, она была рядом с тобой. рука в руке, нога в ногу. но потом в один из дней за гаражи пришла она, твой главный страх и её больная любовь. таня разделила вас слишком быстро, ты даже не успела заметить того, как лариса начала отдаляться. ты буквально чувствовало все то, что чувствовала твоя малышка. всю ту боль, унижение и раскаяние. с каждым новым днем злость кипела все больше, но ты ничего не могла сделать, кроме того, как оставить из в покое. дать ларисе самой решать. только вот её решение было не в твою пользу. а вечеринка-то действительно обещает быть самой крутой в твоей жизни. заходишь в дом под руку с дашей, рядом с ней мрачно плетётся аня. ты не знаешь её, предпочитаешь никогда не узнавать, но если даша снова сошлась с ней, значит все наладилось. где-то внутри ждут близняшки. хорошая компания, хороший вечер. все начинает налаживаться как по щелчку пальцев. тебе, по крайней мере, очень хочется так думать. дежавю. тот же дом наточий, те же красные стаканчики, к которым ты больше никогда не притронешься. та же даша, которая уже убежала, как и в прошлый раз. проходишься по комнатам, в поисках кравцовых, когда видишь машу. подходишь, не задумываясь, а она, узнав тебя в проблесках огоньков, улыбается, облизывая губы. — привет, — мягко начинает маша, положив обе руки тебе на плечи. слова не нужны, если вы и так все знаете. — привет, ты как обычно тотал блэк? — оглядываешь её, чувствуя, как тепло буквально разливается по телу. она подмигивает, а ты уже идешь за ней, не задумываясь ни о чем. может она ведет тебя трахаться, а тебе сейчас только это от неё и нужно. слишком долго вы обе трепали друг другу нервы. вопреки всем ожиданиям, она приводит тебя в комнату с диваном. ту же, что и в первую твою ночь здесь. оля сидит там же, рядом с ней даша и аня. напротив таня с ларисой. все это выглядит, как мираж. они все в сборе, смеются и не перекрикивают друг друга. вот только, бэлла и костья, которых нет, жестоко возвращают в реальность. их с вами нет и никогда не будет. кузнецова, как и говорила, отправилась навестить к бабушке. а потом её путь лежал в неизвестное направление — обратного адреса она не оставила. ты не можешь винить её за то, что она разорвала все ниточки, связывающие с прошлым. но обида заскребла внутри, стоило лишь увидеть грустный взгляд маши, когда ты сообщила ей о том, что бэлла уехала. маша выглядела так, словно виновата во всем была она. ты провела с ней в больнице много дней, ты просто не могла не приходить туда. присаживаешься рядом с ларисой, а маша садится напротив, обменявшись с аней странными, до ужаса пугающими взглядами. — я никогда не прыгала голая в бассейн, — улыбается даша, выпивая. — это огонь по своим, подруга! — оля и лариса смеются, тоже взяв по рюмке. излюбленная игра. излюбленное место. к вам присоединяется наточий, грубо подвинув таню, но та не вскакивает, не начинает качать права, лишь по-дурацки кривит лицо. это все похоже на сон, ты спишь? сейчас вы обычные, черт возьми, подростки, и это прекрасно. общее горе — это все, что нужно для того, чтобы вас сплотить. ты хотела экстрима в жизни, у тебя все было просто, но то, что есть сейчас…? стоит ли это всего, чего ты лишилась? спокойной жизни, спокойных отношений, крепкого сна без кошмаров. оглядываясь назад, за такой короткий путь, ты узнала много чего, что перевернуло твой мир, заставив повзрослеть. показав, что люди, которых, казалось, ты знаешь, совсем не такие, какими кажутся. показав, что ты больная психичка, ведь чувствуешь что-то к маше. лучше ненавидеть её. в неё было нельзя влюбляться, но кому нужны эти все нельзя, если при одной мысли о ней все внутри переворачивается. прийти к этому было несложно. она перевернула весь твой мир, заполнила одиночество собой. ты даже не заметила, как стала зависимой от её улыбок, тяжелого взгляда и вишни. даже то, как ты понеслась в больницу, как только узнала. то, как дрожат ноги, когда она касается тебя. поцелуй, который не должен был произойти никогда. ты больная. вы все больные, и это вас объединило. мария лебедева не верит в любовь, а ты влюбилась. по-детски, закрыв глаза на все. или, может, это одержимость? может, вы все сошли с ума, помешавшись на убийствах и крови. ведь это неправильно, все это, черт возьми, неправильно. но ты уже давно больна. ещё с того времени, как помогла никите замести следы. и у тебя есть секреты, если копнуть глубже. секреты, о которых не узнает никто и никогда. — я никогда не целовала крис штрэфонд, — хитро улыбается настя, прищурившись. ты вдруг давишься, начиная кашлять, когда натыкаешься на заинтересованный взгляд напротив. мария лебедева, не вам здесь смотреть такими глазами, когда нужно пить. оля берет рюмку, что, конечно, маша не упускает из виду. выводить её на ревность — ещё одна штучка из твоего арсенала. даша выпивает, смешно толкнув аню в бок в ответ на недовольный взгляд: по-дружески ведь! маша выпивает вслед за ней, не отрывая от тебя взгляда. отовсюду раздаются смешки, а ты неловко пожимаешь плечами. таня берет рюмку, и ты начинаешь кашлять второй раз. как будто воздух выбили из легких. — ну а что, все пьют, надо поддержать! — усмехается она. все смеются, расслабившись. конечно, если бы вы действительно целовались, половина здесь уже лежала бы под столом, умерев от абсурда. лариса утыкается тане в плечо, и ты видишь в этом любовь. любовь в мягком взгляде грубых глаз тани, обращенных на неё. любовь. нужна ли она тебе, или единственное, что влечет к маше — похоть? — а ты неплохо поднялась с того момента, как не выпила на вопросе о поцелуях, — подмигивает оля. — стараюсь, — в тон ей отвечаешь ты. — я никогда не спала с девушкой, — усмехается маша, ведя двойную игру. она открыто намекает на продолжение вечеринки, ведь первый поцелуй с девушкой она уже у тебя забрала. маша стукает своей рюмкой о твою, которая так и осталась стоять на столе, и выпивает залпом, даже не поморщившись. к твоему одинокому обществу не спавших с девушками, к удивлению, добавляются оля и настя. — я люблю члены, — отклоняется на спинку дивана оля, показав средний палец маше, по лицу которой было видно, что она уже собралась пошутить. смотреть на машу такими глазами, какими смотришь ты, наверное, незаконно. но она держится, смеясь и продолжая играть в эту дурацкую игру. вопросы самые простые, поэтому напиваются все и сразу. даже оля перестала прожигать таню взглядом, расслабившись. маша едва касается твоей руки, когда вы все склоняетесь над столом, раскладывая игральные карты. её взгляд говорил об одном. о том, от чего ты мучаешься в своих самых сладких снах. на экране телефона высвечивается входящий звонок, ты невольно напрягаешься. две девятки в конце, тот же номер, что звонил утром. пока, спокойствие и надежда на лучший исход вечера! — ало? — подскакиваешь с дивана, заткнув ухо и отойдя подальше. кравцовы провожают тебя обеспокоенными взглядами, но ты отмахиваешься от них. — крис штрэфонд, я надеялась, что ты будешь благоразумнее, — в прошлый раз женский голос обращался на вы и звучал более механическим. сейчас же он совсем мягкий, но все равно незнакомый тебе. — выходи на улицу, пора срывать маски. и выйди, пожалуйста, одна. я не буду причинять тебе боль, или ещё что-нибудь, что ты уже прокрутила в своей голове. а ты действительно в голове придумала тысячу способов своей смерти от рук этой странной незнакомки. — я просто хочу рассказать тебе свою историю. и все. — кто ты? — человек из прошлого, — слышится нервный смех. почти сумасшедший. тебе срочно нужно выбрать, остаться или выйти на улицу, где может ждать кто угодно. страшная неопределенность, но адреналин уже долбит в голову. ты не крис, если не пойдешь. девушка в короткой черной курточке, капюшон скрывал её лицо. кем бы она не была, она не хотела, чтобы её узнали. но тогда почему она пришла сюда, в самое пекло. неужели просто увидеть тебя? — крис штрэфонд, — незнакомка улыбается, снимая капюшон. темные короткие волосы, добрый взгляд, красивые черты лица. бояться нечего. не считая поджога, конечно. сомнений, что это была она, не остаётся. — повторяешь мое имя, чтобы не забыть? — усмехаешься, но все ещё держишься в стороне, пристально оглядывая её. — у меня нет оружия, правда, — она шуточно хлопает себя по карманам джинсов. — прогуляемся? у неё такая красивая улыбка… чем-то напоминающая машу. оглядываешься на дом наточий, неопределенно пожимая плечами. стоит ли уходить отсюда с непонятной девушкой, которая ещё и очень напоминает кого-то, но кого…? — как тебя зовут? — спрашиваешь ты, все же шагая следом за ней. но девушка не отвечает, загадочно разглядывая звезды на ночном небе, а затем вдруг поворачивается к тебе, улыбнувшись. странная она, но красивая. до чертиков красивая. — знаешь, крис, я ведь тоже была как ты. беззаботной, глупой и наивной. я думала, что меня ничего плохое не коснется никогда. будто находясь рядом с монстром, я сама не стану им. будто он пощадит меня… — к чему все это? зачем ты угрожала мне? ты знаешь машу? — сыпешь на неё вопросы, сжав руки в кулаки. к чему красивые слова, медленная прогулка? ты пришла не за этим, ты не знаешь, зачем пришла, но глупыми метафорами тебя не впечатлить. — машу? — она задумывается на секунду. — я не знаю машу. все мгновенно теряет смысл. — а бэлла? а как же… дом, который ты подожгла, — вдруг злишься, останавливаясь. прожигаешь её взглядом. — а ты? ты сама-то знаешь машу? риторический вопрос, брошенный в пустоту больше, чем в тебя. конечно, ты знаешь машу. но она сейчас не об этом. девушка продолжает идти, и тебе не остается ничего, кроме как последовать за ней. — ты хочешь её убить. я понимаю, я тоже иногда хочу убить её, но при чем тут я? — вы сблизились, ведь так? — медленно начинает она, а её глаза вдруг кажутся смутно знакомыми. её имя крутится на языке, но ты никак не можешь вспомнить кто она. она делает шаг навстречу, а ты упираешься спиной в перилла на мосту. — кто ты? — вскрикиваешь, не ожидав от самой себя. эта девушка подожгла дом. зачем вообще ты пошла с ней? мысли беспорядочно закрутились в голове, пугая ещё больше. — я хочу просто поговорить, — она поднимает руки, заметив, как ты буквально вжалась в металлические прутья. — мы с тобой никогда не виделись, но машу я, действительно, знаю. она… она убила меня. судорожно выдыхаешь. какого черта? распахиваешь глаза, когда понимаешь, кто перед тобой. сменила имидж, но глаза-то остались те же. как ты вообще не узнала её, думая о ней так много. перед тобой та, чье имя нельзя было называть. — но… я думала, что ты умерла. тебя не хоронили? — хорони ли меня? о да. я была там. грустное зрелище, — смеется она. этот смех пугает уже больше, чем до того, когда ты узнала её. он нервный, натянутый. разочарованный. — крис штрэфонд, не хотелось бы тебе оказаться на моем месте, правда? — что тебе нужно от меня? — идти назад уже не получится. она стоит в паре метров, а за перилами синяя глубина. — это ваши проблемы, разбирайся с ней сама, — выкрикиваешь срывающимся голосом. — лаурита! её некому было спасти в тот день, а к тебе навстречу, выскочив из машины, уже бежит лебедева. по ней не видно, что она напугана или удивлена. она опустошена — видно по движениям, по взгляду, даже по голосу. прямо как тогда, когда вы приехали к костье и увидели её мертвой. странно, что ты всегда могла читать скрытную машу по эмоциям. странно, что слишком быстро научилась понимать её, но сейчас она отдалялась, растворяясь в холодном воздухе. — вау. я не планировала устраивать шоу, но теперь у нас с тобой есть зритель, — лаурита подмигивает, хищно улыбаясь. она не боится приближающейся маши. лебедева уже не сможет сделать что-то хуже того, что сделала в прошлом, когда тебя еще даже не было в её жизни. — лу, давай поговорим. пусть она уйдет. — уйдет? — она приподнимает бровь, небрежно откинув челку от лица, но ты увидела, как она вздрогнула, когда маша назвала её так. лу. она любила её. любила когда-то очень сильно. — она не уйдет. сегодня крис штрэфонд в центре внимания, — хватает тебя за куртку, чуть подтолкнув к перилам и рассмеявшись. любовь, бывает, проходит слишком быстро. ты можешь оттолкнуть её, можешь убежать, но стоишь как вкопанная, пожирая её глазами. не веришь. не веришь в то, что она сможет сделать это. не веришь в то, что она вообще существует. маша тоже не торопится подойти. смерть — понятие растяжимое, ведь так? лаурита карпова была мертва буквально сегодняшним утром, но вот она стоит перед тобой, пугая своими безумными глазами. цепляешься за руку, удерживающую тебя, потому что если потеряешь равновесие, упадёшь прямо в ледяную глубину. река не замёрзла и была достаточно глубока для того, чтобы оставить ей свою жизнь. — не подходи, — бросает она маше, крепче хватаясь за воротник джинсовки. ты все еще можешь выбраться, крис. об этом говорит тебе и хмурый взгляд маши. но ты просто сжимаешь её руку, тяжело дыша. ты трусиха. жалкая дурочка. — я прямо сейчас уйду, — шипишь ты. — давай, — улыбается она, наслаждаясь твоим страхом. она гипнотизирует тебя голубой глубиной своих глаз, иначе почему ты не можешь оттолкнуть её? — тебе нравится, мария? — она наконец чуть ослабляет железную хватку, подмигнув маше, которая не отрывала от нее бездумного взгляда. — ты изменилась, — мрачно проговаривает она. — решила немного сменить имидж, — проводит рукой по темным коротким волосам, резко одернув тебя назад, потому что ты тут же попыталась уйти. — перемены…новая жизнь, ну ты понимаешь. — к чему цирк? что ты пытаешься доказать мне? что я ничтожная мразь? давай, покажи мне все, но сначала отпусти штрэфонд. ты даже не знаешь её. — зато ты знаешь, да? — она загадочно улыбается, а затем поворачивается к тебе. — что в тебе такого? что в ней такого, чего не было во мне? почему ты сразу прибежала на помощь? — срывается на крик. перед тобой обиженная на весь мир девочка, не убийца. она не хочет делать того, что собирается. ну же, крис. оттолкни её. поздно. если оттолкнешь её, то тут же упадешь, ведь держишься только за её руки. ноги пытаются зацепиться за перилла, но ничего не выходит, когда одна из них соскальзывает и ты чувствуешь, как на несколько сантиметров становишься ближе к опасной воде. благо лаурита все ещё удерживает тебя двумя руками. — послушай… — она резко толкает тебя, еще мгновение, — и упадешь, но сильные пальцы не разжимаются. прикусываешь губу, а затем говоришь громче: — послушай. я понимаю, что тебе нел… — нет. это ты послушай. ты ничего не понимаешь. ты не знаешь, каково это — расстаться с жизнью и снова восстать из пепла. ты не знаешь, каково любить человека, который не любит тебя в ответ. — я любила тебя… — тянет маша, делая незаметный шаг. вам нужно заболтать её. у вас есть план. вы снова команда. тут либо проиграет она, либо ты попрощаешься с жизнью. риски велики, но в той же мере, что и шансы на спасение. — ты не умеешь любить, маша, — в голубых глазах океан боли. ты уже говорила, насколько она красива? замечаешь только сейчас в её голосе нотки усталости, подрагивающие ресницы. опускаешь взгляд на её руки, неожиданно для себя вздрагивая. рукав отъехал назад, поэтому огромный шрам предстал перед тобой полностью. как клеймо, напоминание о жестокой несправедливой любви. она, проследив за твоим взглядом, быстро одергивает рукав, маше хватает этого мимолётного мгновения, чтобы резко подскочить к ней. но рука лауриты уже разжалась за секунду до этого, а ты уже глотаешь ледяную воду, не в силах поднять голову на поверхность.