Pov Harry
Утро начиналось прелестно, и я очень не хотел портить его Антону. Пусть спит, котенок, ему полезно, а то, кажется, я скоро начну верить в слова Фади про кучу орущих пиздюков. Никогда не видел настолько потрепанных и замученных всего за двадцать один год жизни людей. Антон — это вообще что-то невероятное, вошедшее в моё бытие так спонтанно и приносящее столько экстаза просто от одного взгляда на себя.
После выступлений Тони меня влекло к нему так сильно, что приходилось выцеплять любого высокого парня с крепким телосложением из толпы и вести в тот самый отель через пару улиц. В темном номере все остальное становилось совершенно неважно, а фантазия сама собой дорисовывала эти печальные голубые глаза и красочные татуировки на груди, руках и ногах.
Лучи солнца светили в окна гостиной, совмещенной и с кухней, и с прихожей, и мешали мне жить своим существованием. Вообще-то много чего мешает мне жить, просто существуя, как и я когда-то своим родителям. До сих пор вспоминаю, как до восемнадцати лет меня исправно водили по бабкам, гадалкам и церквям, просто чтобы «очистить» от этой грязи. Вот только все они затирали матери такую чепуху, да ещё и настолько разнообразную, что я едва держался от смеха. У одной на меня, оказывается, навели порчу, у другой моя душа стала заложницей злых духов, у третьей меня наказал Бог за грехи моего отца, а четвёртая так и вовсе увидела на судьбе поголовно всех Александровых родовое проклятие. Из всех них поверить я мог только третьей, потому что и батя был пидарасом ещё тем.
— Доброе утро, — сонный голос неожиданно приятно выдернул из размышлений. Антон зеньки ещё толком не успел продрать, наверное, но уже пошел на мои поиски. И мне очень хотелось, чтоб он сейчас сел рядом со мной, поплывшим от одной его улыбки, и обнял, замерзнув в одинокой постели. Но моим желаниям было не суждено сбыться, ведь Тони заметил свое отражение в зеркале на стене около входной двери.
Он вздрогнул и тут же подошел к нему ближе, рассматривая в отражении свою шею. Понятно, он даже ничего не помнит — сейчас засосы станут для него целым открытием вчерашнего вечера. Может, и не стоило их тогда оставлять вовсе? Ну, чтоб он и дальше считал себя котиком совершенно невинным в этом отношении.
— И-Игорь?.. — дрогнувшим голосом зовет меня, тут же с паникой переключая взгляд в мою сторону. — Ч-что вчера было?
— Да подурачились немного, вот и всё, — беззаботно отвечаю я, улыбаясь. Уже и сам понимаю, какую чушь несу. Одни лишь предварительные ласки без толкового продолжения — что за детский сад!
Но отвожу от него взгляд, неосознанно облизывая губы. Блять, он ведь невероятно красив даже ниже линии резинки трусов, оставляющей на коже несуразные, розовато-красные следы. О боже, если он ещё хоть раз влезет на пилон в чем-то настолько тесном, то я собственноручно натяну на него ебучие полупрозрачные стринги, и пусть выкручивается, как хочет. А перед этим хорошо бы и отодрать его, как дешёвую проститутку, чтоб жизнь точно медом не казалась.
Хотя, думаю, она и так не кажется. Смотря на то, как его синяки под глазами косметикой замазывают Даша с Настей, а излюбленный ромашковый чай со временем заменил крепко заваренный растворимый кофе, навязывается только одна мысль — он совершенно не высыпается. И вряд ли потому, что сам этого хочет.
— Игорь, расскажете мне, что вчера было? — Антон все же сел рядом, правда, без объятий, которых мне хотелось как никогда в жизни. Вроде сбегаю всегда от ласк после секса и тем более с утра, но сейчас самому так хотелось почувствовать тепло его рук. — Я ничегошеньки не помню.
Красивый. Еще и это «ничегошеньки» с его уст звучит чрезвычайно мило. Я уже не замечал, как начинал в открытую залипать на него, зато постоянно ловил его взгляд на себе, стараясь не пропускать ни одного.
— Совсем ничего?
— Я про один Крымский пляж и его обитателей рассказывал вроде, а потом… — он виновато опустил взгляд вниз и скромно повел плечами. — Ничего.
Обидно. Значит, не помнит и того, что признал своим другом,
хозяином, и покорно отдался в мои руки, прося только об оргазме. Только от воспоминаний по телу бегут мурашки, а мозг постепенно решает утечь в совершенно другую голову. Как же ты, сука такая, можешь так запросто забывать мой отсос?
— Ну, — я только усмехаюсь. Как много всего я могу наплести ему сейчас, почему он только полагается на меня, наивный котенок? — Ты не дорассказал в итоге…
И чего я мнусь, блять, как будто снова рассказываю матери о своей ориентации? Впрочем, ответ я нашел быстро: я боюсь упасть в глазах Антона слишком низко. Боюсь вызвать отвращение к себе, хотя и сам не понимаю, почему. Мы ж оба ниразу не натуралы вроде, а по пьяни порой и с ними случается.
— Мы поцеловались, а там уже и до всей этой фигни недалеко… — Да я уже физически чувствовал, как начинаю пылать от стыда! — Засосы, укусы, прочая херня…
Блять, я ведь ещё и кусался! Не до синяков и кровавых подтеков, конечно, но злобной собакой себя успел почувствовать.
Антон смотрел на меня немигающим взглядом.
— А дальше?.. — тихо спросил он, когда я замолк. Покрепче пришлось сжать зубы и отрыть в памяти самые мерзкие вещи, чтоб унять из-за воспоминаний подкатывающее к паху возбуждение.
— Дальше я полез к тебе в штаны, а ты меня остановил, — выпалил я на одном дыхании и был готов отчаянно взвыть.
Да не останавливал ты меня, блять! Ты как течная кошка гнул свою спину, стонал от каждого ебучего прикосновения и просил продолжать! А кто меня за волосы схватил и в глотку долбился, как в последний раз?! На кого я ещё дрочил полночи, закрывая рот свободной рукой?!
— Оу, эм… ясно, — неловко пролепетал Антон, словно прочитав
все мои мысли. Взгляд буквально на секунду пал ниже, но тут же поднялся вверх, оказываясь на уровне глаз. О, котенок, я прекрасно помню, как ты залипал на них, прежде чем я вовлек тебя в тот поцелуй. — А где мой свитер?
Я только недоуменно моргнул на Раута.
— Хер его знает, — отмахнулся я, стыдливо отвел взгляд и прикусил губу. — Я найду его. Потом. Пока что-то из моего наденешь.
Кто его спер? Конечно я. Для чего? Хороший вопрос, особенно учитывая то, что он весь пропах одеколоном Антона, который меня с ума сводит покруче любого порошка. Совесть наконец начала давить, осуждая за мои грехи по пьяни и обвиняя в надругательствах над несчастной кофтой. Но я ведь ничего такого с ней не делал?..
Блять, эти стены точно видели и помнят больше, чем я хотел бы.
— Кому-то я вчера обломал долгожданный вечер, — усмехнулся Антон, снова кидая чуть смущенный взгляд на мои ноги.
Да что мой хер за неубиваемая тварь-то такая? Вот хоть в SCP-фонд сдавай на опыты и приписывай класс «кетер»! И мозги бы ещё куда-нибудь скинуть заодно, чтоб понять, какого хуя я все ещё лишь от фантазий завожусь как подросток.
Я так хочу, чтобы эти пальцы, что так чертовски привлекательно выглядят в тех «траурных» перчатках, легли сейчас на моё колено и провели прерывистую дорожку до самого паха. Хочу ощутить, как кольцом они сомкнутся вокруг основания члена, поведут вверх и вниз, помогая устранить это недоразумение. Хочу сам накинуться, целовать и трогать, пока Антон не задохнется в моих ласках. Хочу увольнением угрожать, если свою работу неправильно сделает, кричать на него и за волосы таскать, поставив раком на этом белоснежном ковре.
Хочу его.
Но Антон не сделает ничего из всего вышеперечисленного, что относится к нему. Антон продолжит играть из себя очаровательного кота, который вовсе и не догадывается о моих потаенных желаниях. И не видит во мне никого, кроме начальника, а если — не дай бог — я выскажу ему хоть что-то, посмотрит взглядом ребенка по отношению к грязному педофилу, ещё и треснет мне, наверное. Доктор Лещ — хороший лекарь все-таки, даже от стояка порой спасает.
Порой.
Это точно не работает, когда перед тобой раздетый по пояс сидит чертовски горячий парень, хоть тень которого ты ищешь в чужих телах.
— Сколько времени? — вдруг осведомился Раут и отвернул лицо, постепенно покрывавшееся багровой краской, своей очаровательностью протыкая моё сердце насквозь. Ох, котенок, вырви его уже к черту и не мучай, иначе я, сука, свихнусь, не видя той грани, когда Тони в одних лишь черных боксерах и перчатках превращается в этого милашку Антона.
— Час почти, — быстро отвечаю я, проверив время на телефоне. Антон мигом подорвался с места.
— Мне надо домой, — бросил он и хотел уже пойти в сторону прихожей, но мне пришлось его остановить, схватив за запястье и напоминая о внешнем виде.
— К тому же, одного я тебя никуда не пущу, — добавил я, вставая вслед за ним и продолжая держать за руку.
Антон стеснительно потупил взгляд, а меня будто током прошибло. Почудилось, будто он каждый момент вчерашнего вечера вспомнил и сейчас подумал, что после такого просто не имеет права противиться. А я не мог отрицать, что такой расклад дел мне бы очень понравился.
***
Двухэтажное, почти черное, сложенное из каких-то бревен здание прямо дышало стариной. И дышало с тяжелыми хрипами и кашлем, выплевывая из легких дым. Вот и она — наша местная достопримечательность. Барыги делают тут закладки чаще, чем где либо, а полиция уже добросовестно объезжает этот дом стороной, сколько бы звонков из него ни поступило.
Потому что страшно, что эта херня просто рухнет. Обветшалые деревянные ступеньки не выдержат наших колобков в погонах, а дверь сорвется с петель, едва они дернут за ручку или постучатся. Боялся даже я, брезгливо переступая полчища тараканов. Зачем только предложил Антона до самой квартиры довести?
Хотел убедиться, что он будет в порядке.
Антон же продолжал шагать уверенно, на рыжих насекомых под ногами даже не обращая внимания. А мне все больше хотелось взять огнемет и полить пламенем всё здание. Чтоб эта нечисть сгинула наверняка.
— Вы совершенно не подходите этому месту, — вдруг весело улыбнулся Антон, будто и не видя происходящего кругом. Какая-то мерзкая бабка с огромным орлиным носом высунула седую голову из-за двери и прокряхтела в сторону Антона пару ругательств, обвиняя в продажности. Тони на пару секунд поник, но тут же с новыми силами терпеть всех и вся взлетел по лестнице на второй этаж.
— Ты тоже. Моё предложение забрать тебя отсюда и обеспечивать всё ещё в силе.
Антон остановился у одной из дверей и прильнул спиной к стене, скрещивая руки на груди. Я встал напротив, упираясь ладонями рядом с его торсом.
— На чай всё равно не приглашу, — фыркнул Антон со слабой улыбкой и склонил голову чуть вбок. В противовес своим словам кладет уже прямые руки на мои плечи, продолжая смотреть в глаза.
И чего ты, блять, ломаешься, если сам же так провоцируешь?
Горю и одновременно замираю статуей под его взглядом, хотя вроде и не змеи у него копошатся вместо волос. Хотел уже было потянуться ближе, но Антон рывком оттолкнул от себя, мило улыбаясь кому-то из открывшейся двери напротив. Он разговаривал с какой-то пожилой женщиной, ну а я остался на пыльном полу.
Глубокий вдох. Стоит сжечь это здание не только ради того, чтобы сдохли все здешние прусаки. Или эта тетка тоже из семейства доисторических таракановых? Не удивлюсь, если она ещё умеет летать.
— Тошенька, ну что же ты, — голос не мерзкий и не упрекает в чем попало, как та уебищная старушенция с первого этажа, — на улице такой дубак, а ты в куртёшке своей.
Почему она о нем так тревожится?
Это его мать? Почему она тогда живёт отдельно?
И чего Антон ей так тепло улыбается и отвечает? Я тоже хочу, чтобы он со мной так говорил.
Почему я все ещё сижу на полу, наблюдаю этот диалог и размышляю?
— А это?.. — после недолгого разговора женщина взглянула на меня, заканчивая на высокой ноте.
— Друг, — быстро отозвался Антон, на мгновение перекинув взгляд на меня. Признал или просто отмахнулся? Столько вопросов и ни одного ответа, уже мозги кипят! Это невыносимо!
Ещё пару минут ушло на разговор, а после пожилая дама исчезла из нашего поля зрения. Раут с горестным вздохом обернулся ко мне, помогая подняться.
— Игорь Викторович, ну Вы дурак или вас просто ноги не держат? — он легко улыбнулся, сжимая в своих ладонях мою. Холодные. Конечно он замерзает, на улице -10!
— Так ты меня уже считаешь другом? — уточнил я, заглядывая в голубые глаза.
Он приблизился настолько, что мне удавалось ощутить его дыхание на своих губах. Его пальцы прошлись по подбородку, приподнимая мою голову. Хотелось податься навстречу и слиться с ним в поцелуе, который у меня несправедливо забрали, пока еще какая-нибудь клуша не выперлась в коридор этажа.
— Да, — ответил он наконец на мой вопрос, — но не настолько близким, чтоб позволять лезть ко мне в рот.
Он точно ничерта не помнит о нашем совместно проведенном вечере. Что ж, может, это даже к лучшему.
— Увидимся вечером, — Антон снова улыбнулся так лучезарно, что мне показалось, будто бы вокруг его головы собрался обруч из света.
Но я мгновенно все испортил одним не самым скромным вопросом.
— Коть, а ты приватно танцуешь?
— Периодически, — немного помешкав и нахмурив брови, произнес все же он и бросил мою ладонь.
Честное слово, во всей гамме отрицательных эмоций, что сверкнули в его глазах, я увидел фразу: «Я сломаю обе твои руки, если ты только посмеешь меня тронуть».
А я рискну.
