кот на поводке

      POV Harry.       Итак.       Сказать, что я охуел — ничего не сказать. Со мной до сих пор никто не кончал так просто — каким бы мелким парень ни был, никто до сих пор так сильно не нервничал. Но Антон стал просто ебаным шоком.       Почему-то мне все это время казалось, что у него просто бешеный опыт в сексе. Наверное, потому что в первую очередь я опирался на его собственные слова о том, что он универсал. Если универсал — значит испробовал себя во всех направлениях и знает, что именно ему нужно, значит, в своих желаниях и действиях он должен быть уверен. И до этих пор во мне жила надежда, что вот сейчас я его закадрю, и у меня появится охуеннейший сексуальный партнёр.       Ага, хуй там. Кто б знал, что он универсал не из-за того, что знает, как получить удовольствие в обеих позициях, а из-за того, что он вообще ничего не знает о себе и своем теле. Изумительно. Именно такого подарка под Новый Год мне не хватало — девственник в моей, блять, спальне.       Конечно, от того, что я буду у него первым и помогу ему исследовать самого себя, тоже было приятно. Наставлю его на путь истинный, может быть, смогу поспособствовать его определению во вкусах и окончательно завладею им, показав и доказав, что я лучший из всех, с кем он только может переспать.       Но от неоправданных ожиданий все равно было досадно.       Хотя я, вроде как, и обозначил ему, что это не стало какой-то сильной проблемой, Антон всё равно ещё очень долго извинялся. Ребенок, которого винили за любую оплошность и который теперь постоянно чувствует себя виноватым. Это тоже знаем. Это тоже проходили. Это сами долго прорабатывали в кресле у психолога.       — Почему ты не раздеваешься? — вдруг задал вопрос Антон, явно уже млеющий от опустившейся на него тупой сонницы.       То, что я все ещё сидел в куртке, я и сам осознал всего пару секунд назад. Но не придал этому никакого значения. Мы наконец смогли поймать относительно нейтральную ноту разговора, и мне до этого не было никакого дела. Особенно когда я так отчаянно весь диалог боролся со смелым желанием закатать Антона в одеяло, как рулет, и потом эту двухметровую гусеницу молча обнимать, пока наконец окончательно не отрубится.       — А… — неужели я наконец откликнулся? — Я забыл про её существование, — с лица не слезала улыбка, я вскочил с края кровати и наконец скинул куртку на пол. — Ты такой интересный собеседник. С тобой и об ядерной войне можно забыть.       Антон саркастично улыбнулся, закатив глаза, и вздохнул. Не веришь мне? Зря, котенок. Жаль, ты не можешь увидеть себя моими глазами и начать точно так же восхищаться.       — На пол-то зачем… — Раут усмехнулся, опираясь головой на руку. Уверен, у него тоже были другие представления о моей бережливости по отношению к вещам. — Подожди, а дальше ты зачем раздеваешься?       Что-то в голове щелкнуло переключатель адекватности, и от нормального объяснения мысли мигом кинулись к другому варианту ответа.       — Думаешь, если я один раз заставил тебя кончить, то я не смогу сделать этого во второй раз? — подошёл к нему, наклоняясь непозволительно близко к лицу. Дальше развить в реальность свой похабный замысел я не смог — не хочу пугать бедного мальчишку ещё больше.       Антон икнул и отодвинулся от меня, правда, все так же продолжая смотреть в глаза. Ну вот и замечательно. Вот и молодец. Беги, пока не поздно. Потому что мне уже дико хочется опрокинуть тебя на кровать и пригвоздить к матрасу за запястья. Целовать так жадно и безбашенно, как не целуются ныкающиеся по углам школы подростки.       — На работу надо, Антош, — кажется, от силы этого безбожного желания у меня дернулся глаз, — а для этого необходимо переодеться. Понимаешь?       Антон кивнул и пожал плечами. Надо так надо. У него нет никакого права и тем более желания упрашивать меня остаться дома. Хотя мне очень хотелось бы, чтобы все было с точностью наоборот.       — Ложись спать, — мне с трудом удалось удержаться, чтобы не потрепать Антона по волосам после очередного его зевка. — Я постараюсь вернуться к трём…       — Так и знал, что ты прогуливаешь больше половины наших смен! — внезапно активизировался Антон в ответ, хотя было заметно, что дрёма одолевала его и даже не собиралась сдаваться. К тому же, очень активно ей в этом помогал недавно выпитый парацетамол. — Ты хоть раз оставался на всю ночь?       Постоянно — в самом начале жизни клуба. И ещё иногда, когда не успевал подцепить кого-нибудь до двух часов ночи. К тому же, у меня есть работа и помимо выпивки и гулянок с милыми мальчиками.       — Не-а, — довольно отозвался я. Пожалуй, продолжу кичиться тем, что я начальник и мне все можно.       Антон свёл брови к переносице, строя недовольную мину, и наконец лег на кровати на живот, подминая под себя подушку. Прямо так же, как я его и застал, вошедши в комнату с медикаментами. Ну, что ж, что-то новое я теперь знаю о Рауте: либо это его обычная поза для сна, либо его принципиально тянет именно к моим подушкам.       — А шмотки с тебя снимать кто будет? — издевательским тоном поинтересовался я, намекая на то, что ни один нормальный человек не ложится спать в одежде и, следовательно, без одеяла. Монстры же сожрут.       — Ну, ты можешь, — Антон ухмыльнулся в подушку, глубже зарываясь в неё лицом.       Вызов принят.       — Ты сам напросился, — предупреждаю я, размещаясь над ним сверху на коленях. И как бы уверенно ни звучал голос, я все равно решил для начала удостовериться в том, что Тоша «за»: провел руками по его спине и, — о боги, — он инстинктивно выгнул спину, приподнимая зад.       А мне думалось что такой фокус работает только с мартовскими кошками, когда давишь им на поясницу (или чё там у них над хвостом?) и они становятся по диагонали головой вниз.       Я поддел пальцами резинку его серых спортивных штанов, стягивая их вниз. Показалось, что именно сейчас Антону наконец придет в голову сопротивляться, но… нет. Он все так же смирно лежал, послушно позволяя себя раздевать и следуя поставленной самим собой своей участи.       Ткань опустилась до колен, оголяя такие изящные бедра. Единственная проблема — на них множество синяков, которые, вероятно, перед каждым выступлением замазываются какой-нибудь косметикой. У меня в свое время такой запары не было, — черные колготки в сеточку и отстаньте, под ними видно не так сильно.       Конечно, я не смог остановить себя, чтобы не полапать ноги Антона. Такой интимный момент, что его просто нельзя упускать, не запомнив ощущений от прикосновения к гладкой мягкой коже. Раут в ответ лишь смущенно-ворчливо промямлил мое имя и отчество, обозначив призыв к прекращению непотребств. Странно, что не вскрикнул, как любой другой человек, и не промолчал, как делал это обычно, бросая все на самотёк.       Хотелось трогать его ещё больше, прикладывая к прикосновениям всю нежность, на которую я только могу быть способен. Ощущать его тело под ладонями и понимать, что он не хочет от меня никуда уходить. Да и не смог бы, наверное, — все же температура очевидно выше нормы делала из Тоши беспомощного и, в общем-то, бесполезного тюленя.       Наконец штаны были стянуты с ног студента и отброшены куда подальше. Пусть и явного протеста он не выказывал, но все равно нерничал, и по окаменевшим от излишнего возбуждения мышцам это было заметно.       — Ты весь напряжённый какой-то, коть, — Антон дернулся, когда ему на плечи легли мои руки, а шепот послышался над самым ухом. Для моего собственного тела подобное положение оказалось не самым приятным и удобным, но ради предания моменту бо́льшей чувственности можно и потерпеть. — Может, тебе помочь расслабиться?       Ни о каком сексе не могло идти и речи. Вот так запросто взять и завалить девственника, тем более, болеющего, я не мог. В моих силах сейчас было больше сделать ему массаж, дать глицина или накормить, если это поможет. Но никаких членожопных деяний ближайшие пару дней.       — Н-нет… Не нужно, — Антон свёл ноги, скрещивая их в области лодыжек; Очевидно, ему тоже на ум первым делом пришел только грязный смысл моего предложения.       Мне нравилось наблюдать, как он снова стеснительно прячет личико в наволочке и как алым румянцем загораются даже уши. Конечно, я доставлял ему хуёву тучу стресса просто своим присутствием, не то, что поведением, но сам ловил ровно столько же кайфа от этой почти невинной близости.       Я снова убедился в том, что влюбился по уши. Больше трёх лет игнорировал любое влечение помимо сексуального, за поводок оттягивал себя от харизматичных милых парней, а в итоге втрескался в подчинённого. Боги — беспощадные сволочи, которые очень любят шутить над людьми, потому что Антон даже не подходил под мои привычные понимания красивого.       — Ты уверен? — смял его плечи, надавливая большими пальцами на позвоночник.       Вообще-то, конкретного типажа у меня не было. Вот только в том-то и дело, что не было раньше — он появился буквально полтора месяца назад при знакомстве с танцовщиком. Хотя можно ли это назвать типажом, если я просто пытался заменить его кем-нибудь похожим?       — Ты на работу опоздаешь из-за меня, — Антон скульнул, когда руки спустились ниже. Этот звук даже можно было трактовать позитивно, потому что спустя пару минут парень и впрямь стал меньше нервничать.       — Начальник не опаздывает, а задерживается, — хмыкнул я, в ответ на что тот только усмехнулся.       Мне захотелось его укусить. Ну вот просто так. Без всякой причины. Сжать зубы на горячем теле и оставить после себя слабую саднящую боль и округлый след на коже.       Но укусить пришлось разве что только щёку с внутренней стороны, дабы не дать волю своим эгоистичным хотелкам.       Я сжал пальцы на боках Антона, цепляя ткань футболки, которую он столько времени усердно поправлял. А я все жалел бедного ребёнка, которого так сковывало стеснение и невозможность устранить очевидную проблему.

Кретин, да по нему с самого начала было видно, что он в чужие постели никогда не лез.

      — Это тоже снимем, — я потянул края одежды вверх, и Антон послушно привстал, позволяя её с себя снять окончательно. До сих пор не верилось, что он разрешает мне это так просто. Последнее время я и просто касался-то его лишь в своих мечтах, не то, что делал нечто эдакое…       На спине Антона темнели несколько сине-фиолетовых синяков. Откуда они?.. Об шест так приложиться невозможно, да и какой шест — стриптизер ведь добросовестно прогуливал последние пару недель, а отметины явно были свежими.       Кажется, он вспомнил о них только сейчас, раз так встрепенулся и через плечо обернулся на меня, но почти сразу опустил взгляд. Поерзал на месте и расправил плечи, словно пытаясь закрыть увечья — должно быть, ему стыдно, но я не мог понять, почему. Дело ли в происхождении или в том, кто именно на них смотрит?       — Не болит? — единственный вопрос, который я задал по поводу синяков, проводя двумя пальцами и слегка надавливая на один из них.       — Нет, — отозвался Антон и, когда я нажал сильнее, зашипел и исправился, — ладно… болит, но терпимо.       — Можем продолжать? — на всякий случай уточнил я. — Я буду осторожным.       — Да. Конечно…       Коть, у тебя только что был шанс отказаться от всего происходящего и отправить меня уже наконец на работу, но ты добровольно от него отказался. Не знаю, глупый ты такой или тебе действительно нравится сама процедура?       Антон продолжал поскуливать под моими руками и сам же жутко смущался от этого. Он так мило показывает, когда ему хорошо. Хочу забрать его себе, чтобы больше никто не смел видеть его таким. Никакие бляди в голубых куртках.       Существование некой Леры все ещё мешало мне спокойно жить. А что если они уже встречаются? Ну, мало ли чего могло произойти за эти три недели…       Да о чем это я? Антону по контракту нельзя заводить отношения ближайший год работы в клубе. Вряд ли он бы ослушался этого пункта — Жанна бы уже ему всыпала таких пиздюлей, каких я от родителей подростком не получал. Но, похоже, упущенное я настигну уже сегодня, потому как эта самая Жанна постепенно начала включать режим сирены и трезвонила каждые пять минут.       — Может, ответишь? — сонно предложил Антон, видимо, поуставший от надоедливой трели.       — Она меня одними лишь словами расстреляет, — я пошел на уступки засыпающему парню, поставив телефон на беззвучный режим. Немного подумав, все же я решил отписаться ей о примерном времени моей явки в клуб.       — Она? — переспросил студент. Ха, не только я тут сомневаюсь в чужой ориентации.       — Жанна. На работу тебя принимала. Милашка такая рыжая, — неясно, на кой черт было дёргать за эти ниточки, но прокатившиеся по коже Антона мурашки мог почувствовать даже я.       — Да, я помню…       Поставив руки по сторонам от его головы, я вновь склонился к уху болеющего.       — Даже не думай пытаться с ней строить отношения. Она лесбиянка. Чистокровная, в отличии от… — провел рукой по вьющимся прядям, так забавно раскиданным по голове в состоянии незаплетенности. Снова дёрнул слишком удачно, раз Антон вздрогнул и обернулся ко мне.       — Я не!.. — он умолк, встретившись со мной взглядом. Опустил взгляд ниже, прикусывая губу. — Я и не собирался.       — Ну-ну. Может, ещё скажешь мне, что это не брат тебя избил?       Слишком резкая смена темы. К тому же, пальцем в небо. Но, блять, я даже опечалился, что удачно: Антон поник головой и сильнее сжал зубы, оставляя на сухих губах вмятинки от резцов.       — Поговорим об этом потом, — кинул я, слезая с него, напоследок не сдержавшись и потрепав по волосам. Хотя вместо этого вполне можно было оставить поцелуй на скуле, затылке, шее или между лопаток, раз уж есть такая возможность.       Наспех накинул на плечи что-то из околоофициального стиля. До меня наконец дошло, что Жанна мне задержек не простит. А ещё дошло, что времяпрепровождение с Антоном делает из меня тормоза, забывающего обо всем на свете кроме него.       Способно ли это отговорить меня от влюбленности? Ха-ха, нет.