STRENG GEHEIM
Аудиозапись от 15 февраля 1962 года
Великогерманский Рейх, Вельтгауптштадт Дойчланд, Фолксхалле, Офис A-2 партканцлера Мартина Бормана
Присутствовали: партканцлер Мартин Борман, министр экономики Альберт Шпеер, Рейхсмаршал, президент Рейхстага и пр. Герман Геринг, генералы Фердинанд Шëрнер, Ганс Шпайдель, Хеннинг фон Тресков, адъютанты, секретари.
Борман: Соратники, я понимаю, что у многих собравшихся здесь друг к другу существуют серьёзные претензии. Шëрнер: Ещё какие. Борман: Да. Мы все думали, что справимся в одиночку. Но перед лицом смертельной угрозы мы с вами в одной лодке. Все. Мы можем сколько угодно ругаться на тему рабства или дальнейших завоеваний, но… (("звук зажигалки"))...(("выдох")) последние события фактически ставят всех нас под угрозу оказаться на эшафоте в перспективе нескольких лет. Эта тощая сопля зажимает нас всех в угол! Геринг: Это понятно, ближе к делу. Шпеер: Фюрер ошибся. Фюрер совершил ошибку тогда, во время речи. Его напугали события тех дней, так что неудивительно, что он избрал себе в принцы самого кровожадного мясника Рейха. Борман: Фюрер болен, герр архитектор! Ему осталось год-два, не больше. И это говорю не я, это говорят врачи. Шëрнер: А тебе-то откуда знать, пузатый? Борман: Как ты думаешь, Феденька, кто назначил Гитлеру доктора, а? фон Тресков: Да всё к этому шло. Вспомните, хотя бы, какую чушь он начал плести в Рейхстаге! Назвать свою жену дочкой, которой у него нет — это уже пройденный дня него этап. Боюсь представить, что будет дальше... Шернер: Может нам его ликвидировать? Пузатый, у тебя ж доступ к врачу. Скажи, чтобы тот вколол ему…не знаю…смертельную дозу героина. Геринг: Не надо героина. Думаю, герр Борман сможет найти куда более тонкий способ. Борман: Не выйдет. Тогда доктора утащат СС. А у них там нравы — сами знаете. Выведут на чистую воду за пять минут, и тогда нас даже до эшафота живыми не доведут. Шпайдель: Господа, мы сюда пришли разработать план действий, а не строить сомнительной реалистичности теории, не так ли? Шпеер: А, точно. У кого-то есть наработки? фон Тресков: Конечно есть. И так, у нас появились неожиданные союзники. Да, пожалуй, сейчас весь Рейх на нашей стороне, однако есть те, кто нам помогает уже сейчас, даже того не осознавая. Протестующие студенты. Борман: И что, Вы предлагаете нам помогать тем, кто жжёт портреты Гитлера? Может ещё им оружие выдадим? фон Тресков: В случае выхода ситуации из-под контроля, они окажутся самым яростным заслоном на пути СС. Шернер: Заслоном? Смех. Эти малявки разбегутся после первого выстрела ребят Гейдриха! Геринг: Согласен. Мои друзья в Люфтваффе предлагают иной план — превентивный ракетный и бомбовый удар по частям СС, которые сдвинутся с места и будут пытаться занимать города. Шпайдель: Герр Рейхсмаршал, Вы предлагаете бомбить наших граждан? Борман: Согласен, это полный бред. Почему вы выбираете только насильственный путь? Конечно, крайний вариант тоже нужно иметь при себе, но при этом стоит искать и иные пути. Мои люди уже успокаивают гауляйтеров и генералов, которых пытается запугать Гейдрих. Геринг: У нас с Гейдрихом схватка за дивизии Ваффен-СС. Эти ребята больше наёмники, чем фанатики. Они станут служить тем, кто больше предложит. У нас, естественно, ресурсов побольше. Шпеер: Герр Рейхсмаршал, Вы также можете деликатно призвать Рейхстаг не бояться голосовать против абсурдных законов. Ещё нам следует чаще появляться на телевидении и в радио. Организовывать туры по стране! В прочем, в этом герр Шёрнер специалист явно больше моего. Мы должны показать, насколько мы человечны и близки к народу, в отличии от Гейдриха, который сидит, заперевшись, в Фольксхалле! Шёрнер: Мы сделаем так, чтобы этой бледная козявка задыхалась от своей слабости в кресле преемника! Если здоровье фюрера будет ухудшаться, он всё меньше будет контролировать происходящее в стране, а значит у нас будут всё больше и больше развязаны руки. Мы должны постепенно копить ресурсы для критической ситуации — войска, припасы, продовольствие. И когда фюрера не станет...Что вы на меня так смотрите? Это медицинский факт, герр Борман сказал! Когда фюрера не станет, эти припасы нам пригодятся. Сильно. Шпайдель: Предлагаю вернуться к военному плану. Представьте себя на месте Гейдриха. Бессмысленно рассеивать немногочисленные войска СС по всему Рейху — они просто проиграют в численности Вермахту. Куда проще взять один-два региона, и окопаться там. Здесь, в Германии он будет окружён, хотя здесь наверняка останется кто-нибудь из его людей. Так куда же он пойдёт? Шпеер: Пруссия. Там у него наибольшая поддержка. Самое радикально настроенное население — наши поселенцы на бывших польских территориях. Хотя в Кёнигсберге по-прежнему сильна умеренная аристократия. Борман: Да, но помимо этого — запад. Граница с Бургундией — Эльзас и левобережье Рейна. Он в любом случае будет получать припасы от своего папочки-куровода. Шернер: Надо будет смотреть, где будут появляться секретные зоны СС. Там он будет строить укрепления на случай нестабильной ситуации. Он понимает, что все сейчас против него, и тоже не будет сидеть сложа руки. Геринг: Я предлагаю в случае военного противостояния разделиться. У наших лучших генералов разные подходы, и было бы куда лучше, если бы они опробовали свои методы на разных участках потенциального фронта. Шернер: Я займусь Пруссией. У меня там много друзей, которые могут саботировать усилия Гейдриха в тылу. Геринг: Прекрасная идея. Я Вам обеспечу поддержку с воздуха. фон Тресков: А мы с герром Шпеером решим вопрос в Рейнланде. При всём уважении, студенты симпатизируют нам куда больше. Борман: В таком случае, мой мальчик Венк разберётся с Эльзасом. Шпайдель: Я попытаюсь навести порядок в столице. Шпеер: В таком случае, предлагаю всем нам заключить анти-ССовский пакт и скрепить его общим рукопожатием. Вот тогда-то и умерла твёрдость Фюрерпринципа — аксиомы, гласящей, что фюрер всегда прав. Тогда де-факто было принято решение о начале гражданской войны. Убеждён, что все сидящие тогда в кабинете А-2 знали, что даже в случае победы над Гейдрихом, неразбериха продолжится. Кому из них быть фюрером? Все трое того жаждали, однако не желали демонстрировать этих амбиций своим противникам. По сравнению с тем, что началось в 62-ом, у Рейха до этого не было проблем. Сразу после утверждения Гейдриха преемником, на улицу в Метцингене высыпала разъярённая молодёжь, желавшая реформ в противоположную сторону. Несколько сотен очень агрессивно настроенных молодых людей, даже подростки из ГЮ, с криками "Долой Гейдриха! Долой террористов СС!" шагали по улицам Метцингена к зданию, где располагался урезанный после путча 1954-ого шарр СС. Там были всего 2 человека. Но просто два человека, два СС-овца, и два СС-овца с пулемётами — это даже не две, как говорят в южных судетах, а три большие разницы. А они были с пулемётами. Тогда мне пришлось срочно подключать ОрПо и даже Вермахт, чтобы не допустить кровопролития, как в Ахене, где протест был разогнан с помощью пуль. Я лично бежал с отрядом ОрПо к месту возможного столкновения, и когда между сторонами было уже метров четыреста, а СС заканчивало настраивать свои аппараты смерти, ОрПо встало между ними и протестующими. Полиция загораживала меня от взоров СС, и я сигналил протестующим сворачивать вбок. Они бы меня, конечно, не послушались бы, не будь у меня за спиной несколько десятков злых мужиков с дубинками, стучавших по своим щитам. Насилия тогда избежать не удалось — за поворотом мы их разогнали, когда они намеревались разнести здание администрации, но главное — удалось избежать кровавой бани. Произойди подобное годом позже, СС бы открыли огонь и по нам. Но это ещё был февраль 62-ого, а не ноябрь 63-его. Ещё не ушла в небытие вместе с фюрером субординация, СС ещё не вкусили плод вседозволенности, ещё не было таким страшным напряжение, как в ту страшную осень. Но и до неё успело многое произойти. На съезде Киршнеров 62-ого о политике разговаривали мало — материться (иначе о происходящем было не сказать) не хотелось никому. Все сошлись на одном — дальше будет только хуже, а ещё все заметили, как в какой-то момент всё затихло. Радостные телешоу сменились кровавыми сценами войны Вервольфов на Мадагаскаре и монотонные новости о победах Рейха, но уже без красочных репортажей. Только бубнёж диктора. Только хардхор. Все яркие медийные личности — те же Геринг, Шпеер, Кизингер, любитель патриотических турне Шёрнер — все они как будто исчезли. Их убрали. Атмосфера сгущалась с каждым днём. Мне даже пришлось ходить по школам Метцингена и толкать там речи о том, что не следует ходить на митинги. Игрался в диссидента и говорил честно — на митинги нельзя ходить не потому что это плохо для национал-социализма, а потому что чревато расстрелом от СС. А я помнил, как всё у них там, в подвале, было устроено. А что фюрер? Господи, про фюрера вообще нечего говорить. За 62-ой он успел: пожать руку пустоте, упасть со сцены в судорогах, отдать нацистский салют японскому консулу с криком "Хайль Муссолини", начать нести какую-то чепуху с балкона Фольксхалле в пять утра в ночной рубашке, перепутать Бормана с Флегелейном, забыть имя преемника (чему мы невероятно обрадовались) и многократно путаться в речах. Осенью в шарр СС Метцинген пришло подкрепление — его пополнили до штатной численности в 8 человек, что сильно сказалось на местном "балансе сил". Всё более косо они смотрели на меня, когда я отдавал им приказы немедленно прекратить террор на улицах нашего городка. Рядовые граждане были давно запуганы — ко мне страх пришёл позже, как раз в самом конце 62-ого. Я помню, как в декабре перестал выпускать Вальтера на улицу после его возвращения из школы в четыре часа. Но если 62-ой был годом тишины, то 63-ий стал годом рёва. Он стал годом криков отчаяния, безумия, споров, воплей раненых и плача над погибшими. Первыми погибшими. Поздравление фюрера с Новым Годом отменили из-за его "серьёзной занятости" (все понимали — совсем сдал, старик). А Гейдрих объявил Новый год ничего не значащим праздником, который только даёт всем повод не работать лишние пару дней и пообещал отменить это "излишество" сразу же, как только он станет фюрером. В ту же зиму, которая была на удивление холодной, Гейдрих пытался разогнать Рейхстаг. После того, как тот отказался распускаться, в зал заседаний ввели СС, а Геринг в ответ — охрану здания. И всё закончилось бы войной, если бы не вмешательство полуживого Гитлера, который отдал всем приказ разойтись. Гейдрих интерпретировал это, как роспуск Рейхстага, а депутаты — как приказ преемнику успокоиться. В прочем, после этого Рейхстаг собираться не рисковал. Летом, когда мы ехали поездом Германия — Москау на очередной съезд Киршнеров, я увидел много деталей грядущего коллапса. Уже тогда, проезжая Варшаву, мы видели во время стоянки бело-красные флаги, которыми размахивали люди на проспекте вдали. На платформе сидело много людей, ждавших поезда в сторону Рейха. Как я потом понял — это были немецкие поселенцы, которые теперь, на фоне обрушения порядка, стремятся уехать на родину. Не знали они тогда, что в Варшаве будет остаться куда безопасней... Когда мы приехали в Минск (поезд не останавливался в Барановичах, а за остановку надо было покупать билет I класса и помимо того отдельно доплачивать) там стояли люди с оружием. Когда я подошёл к одному из них, я увидел на его руке не одну, а две нашивки: одна была со свастикой, а другая — бело-красно-белая. Я этому сильно удивился — местным коллаборационистам обычно не давали в руки оружие без присмотра немцев. Когда я пытался спросить у него, когда ближайший поезд на Барановичи, я услышал лишь: "Якія табе Баранавічы, валі ў свой Райх!". Пришлось искать телефонную будку, звонить Гансу и просить, чтобы он нас забрал на автомобиле. Все полтора часа, которые мы просидели на вокзале, я невероятно сильно нервничал — эти коренастые беларусы-коллаборанты меня пугали чуть ли не больше, чем СС у себя на родине. — Это ты ещё местных СС-овцев не видел! — говорил мне Ганс, будучи уже серьёзно пьяным, когда мы все наконец собрались у него. — Если тех, что в Рейхе, готовит по своей программе наш, прости Господи, будущий фюрер, то у СС-Остланд — бургундская муштра! Это тебе не твой шарр СС в Метцингене, от которого ты личинусов загородил. Те, что в Бургундии готовились, расстреляли бы и вас, и либерах, из тебя кишок бы вытащили, а потом протащили по улицам, да пограбили бы округу. И это я ещё беру во внимание, что вы — немцы. А теперь просто можешь себе представить, что они здесь творят? Нет...что-то всё-таки в этой Бургундии с ними делают. Не знаю, может душу дьяволу скармливают. И даже нельзя сказать, что у них проблемы с психикой. У СС-Остланд нет психики. Еккельн этот — местный этот ССовский гандон — виделся пару раз с ним. Ну слушай...говорят, Шёрнер главный враг мира и кровосос. Да наш папа-Фердинанд по сравнению с этим чудищем — Божий одуванчик! Даже самые законченные жиды-партизаны с немецкими поселенцами такого не вытворяют! А этих здесь тоже много. А ещё коллаборанты эти...в последнее время позволяют себе, что хотят! И главное, Рига это просто игнорирует! Даже пальчиком не погрозит! Жахнуть бы по ним из арты, по этой Цзе...Бзе..Брлуе...Центральраде туземной! — А настучать в Германию? — спросил Курт. — Какую на*ер Германию? — снова горячо возражал Ганс. — Германии для нас уже полгода, как нет! Припасов не подвозят, а те, которые подвозят, СС на складах у себя укладывают! По полочкам, ровненько, перфекционисты х*евы! Да что там снаряды — ротацию срочников даже не проводят! Вот приехали личинусы, киндеры, полтора года служить Рейху. А привезти обратно их забыли. А это между прочим интеллигенты — с Рейнланда! Я уже всем трезвонил. Да что там мне, Дрехсслеру, начальнику гарнизонов Остланда — ему даже не отвечают! Тишина в эфире! Я ж теперь даже въехать не могу в Рейх — таможня СС-овская, проклятая, будь они все утоплены, не пропустит! Спросят: "Х*ли надо?", расскажешь им ситуацию, так они скажут "свяжидесь с Рейхом бо официальнобу ганалу связи и вернитесь на место службы"! — Ганс зажал нос и говорил голосом гнусавого секретаря, после чего продолжил с ещё большим пылом. — Вот бы им всем так СТУКНУТЬ по столу, — Ганс стукнул по столу, — и спросить: ГЕЙДРИХ, ЕККЕЛЬН, ГДЕ, С*КА, СНАРЯДЫ? Мои ребята воюют с партизанами и несут потери, которые были бы на порядок меньше, если бы Вы давали столько же, сколько год назад! И заберите, гады, детей! Они уже отдали свой священный долг Фатерлянду! Я ими воевать не буду. Эти очкарики из Эссена должны сидеть и читать книжки в университете, а потом проектировать нам танки новых моделей, а не сидеть в этой дыре и воевать с жидами, бегающими по лесам третий десяток лет!! Ганс тогда не знал, что Гейдрих, узнав, что между рейхскомиссарами и Борманом происходят подозрительного содержания переговоры, приказал перерезать все линии связи между Рейхом и его колониями. Остались только линии СС. Ганс успокоился и продолжил, подперев кулаком лоб: — Поэтому, я вот когда слушаю новости с Фатерлянда — от тебя, Вилли, и от тебя, Курт, или, там, от сослуживцев, я уже просто перестаю понимать...Ладно у нас тут бардак, пусть и называемся образцовой колонией. В целом, здесь он всегда в той или иной мере присутствовал, но в Рейхе-то...нет. Что-то не так. Куда-то не туда мы завернули, и чёрт его знает, куда это всё нас заведёт. Эта неопределённость в будущем — страшней всего. Ещё, вот, надо в какой-то универ Еву пристроить, она вроде в медицинский хотела...В Минский её я теперь не пущу, там детей элитки коллаборантской будут учить с этого года. Вообще с катушек сбились эти коллаборанты! Вот думаю, Рижский или Кёнигсбергский... — В Кёнигсбергский вези. Туда сложнее поступить, но для остдойче там отдельная квота, может получиться. — сказал Курт. — Ты же знаешь, Курт, в чём - в чём, а в образовании я тебе доверяю полностью! — торжественно произнёс Ганс. — Спасибо, братец. — после небольшой паузы, он продолжил, — В корпорации у нас примерно такой же бардак. После того, как наш белокурый демон выкинул все посольства из Рейха, с нами расторгла контракты половина мира! От низкой прибыли директор Абс перестал платить налоги, поэтому Гейдрих начал грозить национализацией. И что вы думаете? Абс просто купил дивизию Ваффен-СС себе в распоряжение, которая теперь охраняет наши драгоценные заводики. — Если в вашей стране торгуют дивизиями, значит скоро они начнут друг в друга стрелять. — добавил я. — Вилли, это неизбежно. Ну просто неизбежно. Уже в ближайшие месяцы. Ты заметил, что по ТВ крутят старые записи с Гитлером? Никаких новых выступлений или речей! Когда Гейдрих вступит в свои обязанности, никто, кроме его психов, или, как тут было подмечено, людей без психики, его не поддержит. Думаю, что ни у кого из нас нет знакомых, кто поддерживал бы становление Гейдриха фюрером! А когда против тебя все, никакой страх не поможет. У СС количество патронов меньше, чем количество противников. У некоторых из которых тоже есть патроны. — поставил точку Курт. После этого события понеслись с невиданной скоростью. Я приехал из отпуска в другой Метцинген. По железным дорогам без конца колесили чёрные паровозы — блокада Бургундии была снята, и теперь грузы ездили по Германии туда-сюда, парализуя движение гражданских и военных поездов. Но самое страшное случилось 17 октября. К шарру СС "Метцинген" прибыли в подкрепление два новых шарра СС. Бургундских СС. Я не помню, из каких они прибыли городов, но я помню тот момент, когда эти два шарфюрера наведались ко мне в кабинет. Познакомиться. Ручка двери почти поломалась от силы их кистей. Они вошли одновременно парадным шагом. Одновременно они прокричали непривычное мне приветствие "Хайль Гиммлер", от которого я заметно вздрогнул. Абсолютно каменные лица. Стеклянные глаза. Форма цвета беспроглядной тьмы, настолько беспроглядной, что не видно было даже складок — они сливались с формой, не отбрасывая тени. Форма цвета мрака того государства, из которого они прибыли. — Шарр СС "какой-то" и Шарр СС "какой-то-ещё" прибыли из Бургундии по приглашению фюрера Рейха для помощи Вам в наведении порядка в вверенной Вам области. Нам нужен чёрный список. — Не понял? — Чёрный список. — Какой чёрный список? — Ни для кого не секрет, что в Рейхе полно отступников от истинного национал-социализма, который был построен в Орденштаате Бургундия, и плодами которого мы наслаждаемся ежедневно. Гейдрих, будущий фюрер Рейха, проникся мудростью рейхсфюрера Орденштаата, принял решение о повороте на курс построения истинного национал-социализма. Мы прибыли сюда для содействия нашим немецким братьям в их усилиях по избавлению от разложения. Нам нужен список тех, кто противится этим светлым изменениям, ради безопасности немецкого народа и сохранения общественного порядка. У всех госслужащих от целленляйтера и выше должен быть готов этот список. — Да вы...да ну...да у нас все ч-ч-честные наицонал-социалисты! — Правда? А участники февральских демонстраций? — У меня нет списка. Да и к тому же, там были дети... Тот, который всё это время молчал, неожиданно начал кричать: — Ариец должен быть безжалостен! Безжалостен к любому неповиновению Великой Цели построения истинного национал-социализма, чистого от грязи и декадентства! Первый ССовец добавил, неожиданно расплывшись в полубезумной улыбке и заговорив неожиданно тихим, как можно более нежным голосом: — Мы зайдём за списком завтра. Если у Вас его не окажется, или он окажется меньше хотя бы ста пунктов, мы составим список сами и отправим его Вам на подписание. Только не удивляйтесь тому, кто окажется в первых его строчках. Кажется...Ванесса, да? Ванесса Киршнер. Женщина с оооочень мутной биографией. В прочем, Вы это лучше меня знаете. Кстати, Вы недавно были в Остланде. Там, поговаривают, небезопасно. Один отряд партизан, говорят, подходит к Барановичам, готовый растерзать всех немецких колонистов на своём пути. Согласитесь, это было бы неприятно. А про Вас-то, про Вас...о...да. Хороший у Вас кабинет. Вы его превосходно обновили. Удивительно: здесь ничего, ни одна деталь не напоминает о предшественнике. Жаль, что в 54-ом такая неудача случилась с ним, правда? — выгнул бровь ССовец. К этому моменту я уже был в полном оцепенении. "Каким образом?", "Откуда?", "Как они могли узнать?" - эти вопросы вертелись у меня на языке, пока шарфюреры выходили из моего кабинета. — До завтра, герр ортсгруппенляйтер. Хайль Гиммлер. Первое, за чем потянулась моя рука после того, как они ушли — телефон для связи с начальством в Ройтлингене. Трясущимся голосом я заговорил в трубку, как только прекратились гудки: — Гер-р-р Б-бенц, я... — Штурмфюрер "СС Ройтлинген" Конунгсдорф на линии. Кто звонит?