Возвращённые, чтобы исправить

Пока взрослые и власть имущие волшебники обсуждали, что делать дальше и кто в происходящем виноват, а также пытались понять, как разобраться с тем, что уже произошло и исправлению не подлежит, Гарри грустил. Он не успел на завтрак, а потому теперь, надеясь, что никто не обратит на него внимания — все пытались услышать, о чём говорят взрослые — достал свою волшебную палочку и постучал ею по краю стола, за которым сидел. Через несколько секунд перед юношей появилось блюдо с горячими булочками, политыми шоколадным соусом, а вслед за этим возле тарелки возник бокал с тыквеным соком. Гарри брезгливо сморщил нос, и, дотронувшись палочкой до бокала, тихо произнёс. — Чай, пожалуйста. Бокал тут же исчез, а на его месте появилась чашка, наполненная свежим чаем. От напитка исходил приятный цветочный аромат. — Спасибо, — довольно улыбнувшись, Гарри взял одну булочку и откусил от неё приличный кусок. — Поттер, — удивлённо вскинув белесые брови, произнёс наблюдавший за гриффиндорцем Драко Малфой. Действия недруга для блондина оказались гораздо интересней, чем разговоры старших, и эти самые действия вызвали у Драко… Лёгкое недоумение. — У тебя в Хогвартсе есть свой домовик? — Да, — с довольной улыбкой кивнул Гарри, запивая булочку восхитительным чаем и жмурясь от удовольствия. — Есть один. А что? — Но тогда почему ты живёшь… Так?.. — Малфой показал ему на книгу и брезгливо поморщил нос. Вежливо дожевав и помучив собеседника секундами тишины, совсем не смущённый происходящим Гарри наконец ответил, слегка улыбаясь: — Ну, во-первых, он появился у меня совсем недавно… Если быть точным — всего два года назад, на втором курсе. А во-вторых, Малфой, ну не тупи, ты же вроде у нас отличаешься умом и сообразительностью. Неужели не понял, с кем я живу? — С кем это? — упрямо продолжал гнуть свою линию Драко, заветной мечтой которого с самого детства было узнать всё про жизнь Героя. — С маглами, Драко. Я живу с людьми, которые знают о существовании магии, но ненавидят и боятся всего, чему не находят логического объяснения. Чем ты, интересно, слушал, когда об этом говорил… мой отец? — насмешливо хмыкнул Поттер, — Какие там могут быть домовики? Он один раз поколдовал в доме Дурслей, так мне тут же громовещатель из отдела по надзору за несовершеннолетними прислали. — Добби не твой домовик, Гарри, — встряла в разговор возмущённая Гермиона, а затем пафосно произнесла, окидывая гневным взглядом презрительно хмыкнувшего Малфоя: — Добби — свободный эльф! — Грейнджер, запомни: свободный эльф — мёртвый эльф, — процедил сквозь зубы слизеринец. — Если хочешь убить эльфа, дай ему одежду — это аксиома, Грейнджер. Та в ответ фыркнула, но Драко особо не впечатлился: — И не лезь в разговор, когда говорят мужчины. Свои порядки будешь устанавливать у себя дома, а в магическом мире определённые законы и правила поведения. Женщина молчит, когда её не спрашивают, и порядочные ведьмы никогда не вмешиваются в разговор волшебников, — жёстким голосом отчеканил Малфой, и, мгновенно потеряв всякий и жентерес к гриффиндорской заучке, снова обратился к Гарри: — Так что там с твоим эльфом, Поттер? Придя в себя от возмущения, пылающая праведным гневом Гермиона сложила руки, с презрением глядя на слизеринца. Набрав побольше воздуха, она уже было собралась высказать всё, что думает о подобных Малфою сексистах, но в этот момент подошедший к подруге Рон обхватил её со спины, обнимая за талию, и тихим успокаивающим голосом проговорил: — Гермиона, ты же сама нас с Гарри постоянно шпыняешь, чтобы мы не обращали внимания на то, что говорит Малфой. Чего ты так заводишься из-за ерунды? — Рон, это вовсе не ерунда! — возмутилась покрасневшая от злости девушка, поворачиваясь к своему молодому человеку.  — Ты вообще слышал, что он мне сказал? — Гермиона, да он просто смеётся над тобой. Ты же знаешь, что всё на самом деле не так. Успокойся, пожалуйста, и не начинай хоть сейчас разводить свою канитель про равноправие и справедливость. — Вот-вот, Грейнджер, слушай, что тебе твой парень говорит, — брезгливо прошипел Малфой и вновь обратил всё своё внимание на задумавшегося о чём-то Гарри. — Поттер?  — Ну что тебе от меня надо, Малфой? — буркнул брюнет, тяжело вздыхая и устало закатывая глаза. — Вот ведь приставучий, прямо репей какой-то. — Я хочу знать, как у тебя появился эльф по имени Добби. В Малфой-мэноре жил эльф с таким же именем… — Драко повернулся к Нарциссе, и та чуть заметно кивнула головой. В светлых глазах женщины, ставшей свидетелем этого разговора, плескался интерес. — Но он уже два года как пропал. Мы думали, что отец… — …Отрубил домовику голову и отправил его на плато для переплавки? — закончил за него Гарри. — Что? — гневно взвизгнула Гермиона, услышав последнюю фразу друга. — Что значит — отрубил голову? Как так можно поступать с беззащитными существами? Да вы все просто варвары и рабовладельцы! — Ой, Гермиона, — закатил глаза Рон, прижимая к себе возмущённую девушку и гладя её по каштановым кудрям. — Только не начинай всё снова. Надоело уже, честное слово. — Рон, ты же слышал, что он сказал?.. — Поттер, — не обращая внимания на их перебранку, Малфой в третий уже раз обратился к недругу. — Так как этот эльф оказался у тебя? — А мне его твой отец подарил, Дра-а-ако, в конце того самого второго курса, — безмятежно улыбнулся Гарри, допивая чай и скармливая последнюю булочку псу. Сириус сидел у ног крёстника и настороженно шевелил ушами, косясь то в одну сторону, то в другую: ему хотелось услышать все разговоры, ведущиеся в зале. — Подарил? — дрогнувшим голосом переспросил слизеринец. — То есть как — подарил? За что? — Ну да, подарил… За молчание, Малфой, за молчание, так что я не скажу тебе, что такого нехорошего сделал твой отец, когда мы учились на втором курсе, — Гарри, усмехнувшись, постучал палочкой по краю стола, и чашка с блюдом тут же исчезли. В это время старшие волшебники, кроме тех двоих незнакомцев, что отстранённо сидели поодаль от всех, пришли к какому-то общему решению и наконец возвратились на свои места. Поняв, что цирк окончен, ученики тоже стали рассаживаться. Как только суматоха улеглась, профессор Макгонагалл вышла в центр зала, и, окинув всех суровым взглядом, произнесла: — Все успокоились. Дождавшись тишины, женщина кивнула Драко и произнесла: — Мистер Малфой, читайте дальше. — Поттер, мы ещё не договорили, — категорично заявил Драко, открывая книгу, а Гарри в ответ лишь с озорством подмигнул блондину, поддразнивая его. Фыркнув, слизеринец наконец перевёл взгляд на страницы рассказа. Нет, Гарри тревожило совсем иное — в прошлый раз шрам заныл у него потому, что Волан-де-морт оказался близко… Но тот просто не может быть здесь… Великий Тёмный Маг притаился где-то на Тисовой улице — это же бред, абсурд… Причём полный, — вставил от себя Малфой и кинул быстрый взгляд на отца. Люциус сидел, как каменное изваяние, не выражая никаких эмоций — лишь с силой сжимал набалдашник своей изящной трости. — Гарри прислушался к тишине вокруг. Не скрипнет ли ступенька, не донесётся ли шорох мантии? И едва не подскочил — за стеной кузен Дадли издал громоподобный хрюкающий храп… — Не зря Хагрид ему свиной хвост наколдовал, да, Гарри? — расхохотались сидящие неподалёку близнецы Уизли. Поттер неопределённо дёрнул плечом, ничего не отвечая. Сейчас он понимал, что Хагрид поступил с кузеном неправильно, но в одиннадцать лет ему это понравилось. Почему? …Гарри был всего год от роду, когда Волан-Де-Морт, самый могущественный Тёмный Маг столетия, который в течение десятилетия упорно наращивал свою мощь, явился в дом Гарри и убил его отца и мать. После этого Волан-Де-Морт направил волшебную палочку и на Гарри, уже произнёс заклятье, уничтожившее многих взрослых волшебников и колдуний, вставших на его пути к власти, но оно не сработало. В зале так и так стояла тишина, а на этих словах, казалось, даже воздух перестал шевелиться и огонь застыл в каминах. Все внимательно слушали Драко. Всем хотелось узнать, что же на самом деле произошло в ту ночь в доме Поттеров — ведь на самом деле никто не знал истинного расклада дел. Вместо того, чтобы убить маленького мальчика, заклятие ударило по самому убийце. Гарри отделался лишь шрамом на лбу, а от Волан-Де-Морта осталось что-то ничтожное и едва живое. Силы его покинули, ему пришлось спасаться бегством. Рассеялся ужас, в котором так долго жило сообщество чародеев; приспешники Волан-Де-Морта затаились кто как мог, а Гарри стал знаменитостью. Гарри кинул полный подозрения взгляд на пару незнакомцев, одетых плащи… Юноше внезапно показалось, что этих людей никто, кроме него, не видит. — Пап, — чуть приподнявшись, прошептал Поттер на ухо сидящему рядом отцу. — Пап, а почему никто не обращает внимания на тех двоих? — Ты их видишь? — тихим шёпотом поинтересовался удивлённый Джеймс. — Не очень чётко… Как будто сквозь туман или толщу мутной воды. — Это из-за того, что… Ну как тебе объяснить? Перед тобой не физические тела, лишь их магические проекции. — То есть они не реальны? — вопросительно вскинул брови Гарри. — И они ничего не смогут находящимся тут людям сделать? — Реальны, но не материальны, — усмехнулся Джеймс, а затем обнял сына за плечи. — Не беспокойся, они ничего не смогут сделать. Гарри вздохнул, закрывая глаза, и положил голову на плечо отца. Чёткий и удивительно спокойный голос Малфоя в какой-то степени даже умиротворял и усыплял, а потому гриффиндорец обратил всё своё внимание на повествование. Для Гарри было немалым потрясением узнать, что он — волшебник. Это произошло на его одиннадцатый день рождения; ещё больше его смутило то, что в скрытом волшебном мире каждому было известно его имя. Явившись в школу «Хогвартс», Гарри убедился, что шёпот и заинтересованные взгляды сопровождают его повсюду, куда бы он ни пошёл. Это раздражало и часто доводило просто до бешенства, но теперь он привык к этому: в этом году он перейдёт на четвертый курс и уже считает дни до возвращения в замок… Но ждать до этого момента ещё две недели. Он вновь безрадостно оглядел комнату, и его взгляд остановился на поздравительных открытках ко дню рождения, которые прислали в конце июля двое его лучших друзей. Что бы они сказали, если бы он написал им и сообщил, что у него болит шрам? Немедленно в голове зазвучал голос Гермионы Грейнджер — пронзительный и испуганный: — Твой шрам заболел? Драко на этом моменте слегка изменил тембр, имитируя голос Гермионы: — Гарри, это очень серьезно… Напиши профессору Дамблдору! А я пойду и посмотрю в «Обычных магических болезнях и недомоганиях». Возможно, там найдётся что-то о шрамах от проклятий… Малфой многозначительно хмыкнул и с иронией посмотрел на покрасневшую гриффиндорскую «всезнайку». Та кинула на Поттера сердитый взгляд, но Гарри не обратил на подругу никакого внимания, лишь насмешливо скривил губы. — Да, таков был бы совет Гермионы — обратиться прямо к директору Хогвартса, ну или покопаться в справочнике. Гарри посмотрел в окно на чернильно-синее небо. Он очень сомневался, что какая-нибудь книга может ему помочь. Насколько известно, он был единственным человеком, уцелевшим после подобного заклятия, поэтому вряд ли можно было отыскать его симптомы в «Обычных магических болезнях». А что до разговора с директором… У Гарри не было ни малейшего представления, где Дамблдор проводит летние каникулы. На минуту он даже развеселился, представив себе Дамблдора с его огромной серебряной бородой в длиннополой мантии волшебника и островерхой шляпе, растянувшегося где-то на пляже и натирающего кремом от загара длинный крючковатый нос. Малфой, сделав паузу, поднял слегка ошарашенный взор на Поттера, а в следующее мгновение зал взорвался от смеха. Видимо, все представили сцену «Дамблдор в отпуске» вслед за книжным Гарри. Громче всех смеялись Джордж и Фред Уизли. — Гарри! Ну у тебя и воображение! — покатываясь от хохота, еле выговорил один из близнецов. Гарри приоткрыл глаза и недоумённо оглядел смеющихся студентов, впрочем, взрослые тоже прикрывали лица ладонями, скрывая улыбки. Даже пёс громко залаял и весело завертелся на месте, словно пытаясь поймать свой хвост. Пожав плечами, младший Поттер снова закрыл глаза, утыкаясь носом в плечо отца. …Что написать? «Дорогой профессор Дамблдор, простите за беспокойство, но сегодня у меня заболел шрам…» Даже вообразить глупо такие слова.       Тогда Гарри представил себе совет своего второго друга — Рона Уизли… — Эй! — с притворным возмущением воскликнул Рон. — Гарри, я, вообще-то, твой первый друг! — Наложил в круг… — тихо прошептал в ответ Малфой. — Заткнись, хорёк! — тут же вскинулся рыжеволосый юноша, которому на плечо положила ладонь Гермиона, не желающая ещё одного конфликта. — Тебе просто завидно, что Гарри не выбрал тебя своим другом! — Да не больно-то и хотелось, — недовольно пробурчал слизеринец, неожиданно покраснев. Пятна румянца на его лице проявлялись весьма забавно, неравномерно, что веселило Гарри. — Молодой человек, — вдруг подала голос сидящая неподалёку Нарицисса Малфой, обращаясь к замершему Рону. — Я не понимаю, почему вы уже не в первый раз обзываете моего сына этим словом? — Потому что он и есть хорёк. — прошипел в ответ Рональд, за что тут же получил полный укоризны взгляд со стороны своей подружки. — Рональд Уизли! — прикрикнула на сына возмущённая его поведением миссис Уизли. — Веди себя прилично. Разве мы так тебя воспитывали? Извинбите, миссис Малфой, — сдержанным тоном произнесла она, обращаясь к матери Драко. Платиновая блондинка лишь величественно кивнула, и чтение наконец продолжилось. Перед его мысленным взором тут же всплыла носатая веснушчатая физиономия Рона, который смотрел на друга с самым озадаченным выражением. — Твой шрам разболелся? Но… Сам-Знаешь-Кто не может быть поблизости, верно? Я хочу сказать… ну, ты бы сразу узнал об этом, правда? Он бы наверняка напал на тебя ещё раз, ведь так? Не знаю, Гарри, может, шрамы от проклятий всегда немного побаливают… Спрошу у папы или мамы. Гарри вовсе не улыбалась мысль оповещать всё семейство Уизли о том, что он так перепугался из-за боли. Миссис Уизли разволнуется ещё хуже, чем Гермиона, а Фред и Джордж запросто подумают, что у Гарри разыгрались нервы. — Гарри, дорогой, — неожиданно всхлипнула Молли. — Ты же знаешь, что всегда можешь обратиться к нам за помощью. Почему ты ничего не сказал, когда Артур забрал тебя из дома твоих родственников? — Я знаю, что могу положиться на вас, миссис Уизли, — мягким голосом ответил Гарри, кидая взор на женщину, прижимающую к лицу платок. — Спасибо за заботу, но я не хотел, чтобы вы лишний раз беспокоились, да и не хотелось, чтобы моё пребывание в «Норе» омрачалось разговорами о шраме. — И всё-таки надо говорить взрослым, когда у тебя что-то болит или беспокоит тебя. — с ласковой укоризной произнесла молчавшая до этого момента Лили Поттер. Гарри лишь неопределенно дёрнув плечом, тихо пробурчал себе под нос: — Как будто кому-то есть до этого дело… Он потёр лоб костяшками пальцев. На самом деле ему хотелось — в чём он стеснялся признаться даже самому себе — иметь хоть кого-то наподобие родителей, взрослого волшебника, у которого можно было бы спросить совета, не боясь при этом, что тебя посчитают нытиком, кого-то, кто понял бы его страхи… И разбирался в чёрной магии. После прочтения Малфоем этих слов в глазах многих волшебников появилось изумлённое недоумение, а пёс тихо заскулил, и, сложив брови домиком, на брюхе подполз к мальчику, вслед за чем положил большую лохматую голову ему на колени. Гарри по инерции погладил собаку, пропуская сквозь пальцы густую шерсть, и громко шмыгнул носом. — Что? — раздражённо рявкнул гриффиндорец, задрав подбородок. — Да! Я считал, да и сейчас так думаю, что этот чёртов шрам — от тёмного проклятия, и разбираться с ним должен тот, кто… Знает о тёмных искусствах. Понимая, что «светлые» сейчас начнут возмущаться, и не давая возможности начаться ненужной в данное время полемике на тему «Что такое плохо и что такое правильно», Драко продолжил читать: И тут к нему явилось решение. Такое простое, такое очевидное, что было даже непонятно, о чём он мог думать так долго — Сириус! Пёс громко гавкнул, а жаба, выпучив глаза, чуть не выпрыгнула из аквариума. Фадж же, наоборот, с подозрением прищурился и даже немного приподнялся с места. Гарри соскочил с кровати и бросился к столу, развернул кусок пергамента, окунул в чернила орлиное перо и вывел: «Дорогой Сириус!». Тут он остановился, призадумавшись, как лучше изложить свою проблему, и всё ещё удивляясь тому, что мысль о Сириусе сразу не пришла ему в голову. Но с другой стороны, чему тут удивляться — как-никак, он всего два месяца назад узнал, что Сириус — его крёстный отец. — Мистер Поттер, — вкрадчиво произнёс министр Фадж. — Вы знаете, где находится опасный преступник, совершивший дерзкий побег из Азкабана? — Понятия не имею, о ком вы говорите, господин министр, — независимо пожав плечами, спокойно ответил Гарри, продолжая гладить пса по холке. — Я говорю о Сириусе Блэке, — рявкнул мужчина. — Поттер, может быть, ты не в курсе, но укрывательство преступника, находящегося в государственном розыске, грозит или большим штрафом, или тюремным заключением сроком до двух лет. — Ещё раз повторяю: я не имею понятия, о чём и о ком вы говорите, — промолвил гриффиндорец сквозь зубы. — Но я вижу, вам мало того, что вы и ваша пресса выставили меня сумасшедшим идиотом, и вам так и хочется или упечь меня в Азкабан, или выгнать из магического мира. Моё сообщение о возрождение этого террориста стало вам поперёк горла и вы всячески пытаетесь делать вид, что ничего не происходит, а я — просто фантазёр, ищущий внимания и придумывающий истории, чтобы получить сочувствие и произвести впечатление… Так, министр? — Никто ни делал вас сумасшедшим, министерство не несёт ответственности за то, что пишут в газетах. Министерство приветствует свободу слова и у нас свободная пресса, — резко заявил Фадж, видимо, искренне веря в то, что сказал. — Но я, как министр Магии, требую, чтобы вы, мистер Поттер, немедленно сообщили место нахождения беглого преступника Сириуса Блэка. Вы должны… Гарри резко поднялся, и, сжав ладони в кулаки, с вызовом в голосе, чётко и громко, как будто вколачивая молотом каждое слово в пустые головы волшебников, проговорил: — Вы ошибаетесь, Фадж. Запомните все и передайте другим: я. Гарольд Джеймс Поттер. Вашему. Долбаному. Магическому. Сообществу. Ничего. Не. Должен. Это вы все мне должны за то, что выбросили своего спасителя из мира магии, забыв его на долгие годы! Придёт время и я ещё стребую со всех вас этот долг… В глазах молодого мага пылал гнев, но его голос был переполнен холодом. Джеймс и Лили Поттер в этот момент в поддержку сына синхронно произнесли: — Свидетельствуем! Напряжение росло, и каждой секундой температура воздуха в помещении падала на несколько градусов. Серые каменные стены практически мгновенно покрылись узорами инея, а пламя в каминах и лампионах начало с тихим треском трепыхаться. С зачарованного потолка посыпались крупные, размером не меньше ладони взрослого человека снежинки, застилая пол белым ковром. В угольно-чёрных волосах Гарри проявились тонкие серебристые пряди, а на его плечах из ниоткуда появилась накидка из прозрачного, как сам воздух, меха. Маг сверлил ледяным взглядом бездонных зелёных глаз министра Магии, который больше всего походил на выброшенного из воды русалоида. Зал постепенно погружался во тьму… * — Надеюсь, я для всех понятно выразился? — несколько раз вздохнув-выдохнув, Гарри, как ни в чём не бывало, сел на место, положив слегка дрожащие руки на голову собаки и кинул взгляд на Малфоя, который просто поражёно смотрел на гриффиндорца. — Читай дальше, Драко. Если будем так часто отвлекаться на всякую ерунду, то и до вечера эту главу не дочитаем, а у нас ещё сегодня игра. (Спойлер: совершеннолетние волшебники и ведьмы магической Британии этим вечером, отправившись в душ, обнаружили на своих правых запястьях браслеты, сотканные из тонких веточек дикой розы. Браслет символизировали, что у людей образовался непогашенный долг жизни.) Тот захлопнул рот и кивнул головой. Причина, по которой Сириус так долго не появлялся в жизни Гарри, была проста — до недавних пор он сидел в Азкабане, ужасающей тюрьме для волшебников-преступников. Её охраняют дементоры — незрячие, высасывающие душу демоны, и они явились разыскивать Сириуса в Хогвартс, когда он сбежал. Но Сириус был невиновен. Убийства, за которые его закрыли в этой тюрьме, совершил другой волшебник по кличке Хвост. Питер Петтигрю — вот он-то и был настоящим пособником Волан-де-Морта, которого все считали погибшим. Гарри, Рон и Гермиона знали, что это не так — в прошлом году они лицом к лицу столкнулись с живым Петтигрю. Увы, поверил им только Дамблдор. Гарри громко фыркнул и сильнее сжал в кулаке шерсть пса, который лежал, прижимаясь к его ногам, и печально вздыхал, совсем как человек. Этим же летом был чудесный момент, когда Гарри уже поверил, что наконец-то уедет от Дурслей — Сириус предложил переселиться к нему, поскольку его честное имя восстановлено. Но надежды не сбылись — они не сумели доставить Хвоста в министерство Магии, тот ухитрился улизнуть от них, перекинувшись в свою анимагическую форму, и Сириусу пришлось скрыться, чтобы спасти свою душу от поцелуя дементоров. С помощью Гарри и Гермионы он улетел на спине гиппогрифа, которого Хагрид назвал Клювокрылом, и с тех пор находится в бегах… Но всё же Сириус помогал Гарри, даже не будучи рядом. Только благодаря Сириусу Гарри мог отныне держать у себя в спальне волшебные школьные принадлежности — Дурсли никогда раньше этого не позволяли. Неуёмное стремление отравить, насколько возможно, жизнь Гарри сочеталось у них со страхом перед его необычными способностями, и это заставляло их каждое лето запирать чемодан с его вещами в чулане под лестницей. Однако они поспешно изменили позицию, узнав, что крёстный отец Гарри — опаснейший убийца. Гарри тактично забыл сообщить им, что Сириус ни в чём не виновен… Хм, тактично забыл сообщить? — иронично хмыкнул Малфой, изумлённо приподнимая брови. — И где же наш честный, благородный гриффиндорец?   Гарри опустил нарочито смущённый взгляд и скромно захлопал длинными ресницами. — Всё с тобой ясно, Поттер… — усмехнулся слизеринец и продолжил читать: От Сириуса пришло уже два письма. Оба принесли не совы, а большие яркие тропические птицы… Гарри надеялся, что где бы его крёстный не находился, он хорошо проводит время. Он это заслужил… Гарри выбросил в корзину несколько скомканных кусков пергамента и перечитал окончательный вариант письма. «Дорогой Сириус! Спасибо за последнее письмо. Эта птица была такой большой, что не могла пролезть сквозь решётку на моём окне. У меня дела идут как обычно. У Дадли ничего не выходит с диетой, вчера его мать застукала его, когда он тайком пытался пронести к себе в комнату пончики. Ему пригрозили, что урежут карманные расходы, если он будет так себя вести, отчего он рассвирепел и выкинул в окно свою игровую приставку. Это такая штука для игр… У меня всё в порядке, в основном из-за того, что Дурсли страшно боятся, что ты можешь вдруг нагрянуть к ним и превратить их всех в летучих мышей; это я их так припугнул. Ха-ха. Правда, сегодня утром произошла одна непонятная вещь. Мой шрам разболелся снова. Прошлый раз это произошло потому, что Волан-де-морт был в Хогвартсе…» — Что-о-о? — завопили все — студенты, родители, Фадж, Боунс и даже профессора. — Как это — он был в Хогвартсе?! — На нашем первом курсе ЗОТИ преподавал профессор Квирелл, в затылке которого нашёл себе прибежище… Не знаю, как это правильно назвать… — Гарри замялся и обернулся на друзей в поисках поддержки, на что получил мягкую улыбку со стороны Гермионы и уверенный кивок от Рона. — В общем, Квирелл оказался одержим тёмной сущностью, которая осталась после того, как Лорд развоплотился в тот злосчастный Хэллоуин. И, что самое странное, никто из преподавателей… Да что там преподаватели, — Гарри с досадой махнул рукой, — Даже директор Дамблдор не заметил, что с детьми работает наполовину труп, жизнь которого поддерживается лишь благодаря чуждому духу и крови единорогов. Повисла гробовая тишина. Взрослые, судя по их виду, находились в предынфарктном состоянии. — Да не волнуйтесь вы так, всё ведь уже закончилось, — безмятежно произнёс Гарри, насмешливо поглядывая в тот угол, где расположились двое в балахонах. Тот, что выше, кажется, трясся от смеха. — Мы с Роном и Гермионой победили его и прогнали из школы. Правда, Квиррелла спасти не смогли… Как сказал Дамблдор, он был уже мёртв с того момента, как пустил на жительство в своё тело лича. — Где Дамблдор?! — взвыла мгновение спустя не своим голосом Молли Уизли. Выхватив палочку, мать семерых детей кинулась к профессору Макгонагалл, в глазах которой плескался неподдельный ужас. — Минерва! Где этот старик? — Молли, успокойся, пожалуйста, — мягко произнесла мадам Помфри, подходя к взбешённой женщине и протягивая ей успокоительное. — Миссис Поттер уже разобралась с директором, он сейчас находится в клинике Святого Мунго в образе крокодила. — И что? Никто из профессоров в течение всего учебного года не смог распознать лича? — взволнованным, но сдержанным голосом поинтересовалась Нарцисса Малфой, перед этим многозначительно переглянувшись со своим мужем. Женщина сохраняла амплуа истинной леди даже в столь щекотливой ситуации. — Мы знали, вернее догадывались, что с Квиреллом что-то не так, — виноватым голосом покаялся профессор Флитвик, не смея поднять на студентов и родителей взгляд. —и не раз говорили об этом Альбуса, но он заявил, что у него всё под контролем и чтобы мы не вмешивались, ведь так необходимо «ради общего блага». Мы не могли повлиять на ситуацию, поскольку Альбус заставил каждого из преподавателей дать ему непреложный обет невмешательства. — За эти четыре года, прошедшие с момента поступления в Хогвартс мистера Поттера, мы все получили столько откатов от магии за нарушение преподавательской присяги, что удивительно даже, почему никто до сих пор не погиб и не стал сквибом, — мрачно подтвердила слова коллеги профессор Стебель. — А мне после каждого посещения мистером Поттером Больничного крыла приходилось вымаливать прощение у Высших, — хмуро произнесла мадам Помфри, медиведьма Хогвартса. — Сколько раз я предлагала показать ребёнка целителям Святого Мунго. Так нет, этот… Директор… Отговаривался тем, что доверяет мне и Северусу больше, чем кому-то из колдомедиков. А я что? Я — детская медсестра, медсестра, а не врач! Нужно, чтобы мальчика обследовал сам Гиппократ Сметвик, чтобы специалисты увидели его шрам… — Да, и больше всего доставалось бедному Северусу, — Минерва неожиданно укоризненно посмотрела на Лили Поттер, которая вопросительно приподняла бровь. — Дамблдор буквально заставлял его относиться к мальчику с пренебрежением и ненавистью… Но давайте отложим разборки, сейчас нам всем нужно успокоиться и дочитать хотя бы эту главу. Мы же договорились, что обсуждать новую информацию будем только после прочтения. Продолжайте, пожалуйста, мистер Малфой. Фадж всё это время молчал, но сидел со странно довольным видом, в то время как мадам Боунс и леди Лонгботтом что-то лихорадочно писали на пергаментах. Близнецы Уизли вот побледнели, видимо, вспомнив, как бросали снежки в затылок Квирелла, а значит, в самого Тёмного Лорда. Гулко сглотнув, Малфой начал читать слегка дрожащим голосом: … «Но, не думаю, он сейчас может быть где-то неподалёку от меня. Ты не слышал, шрамы от заклятий болят много лет спустя? Я отправлю это письмо с Буклей, когда она вернётся с охоты. Передай от меня привет Клювику. Твой крестник Гарри.» Да, подумал Гарри, это то, что надо. Никаких намёков на его сон, он не хочет показаться уж слишком напуганным. Гарри свернул пергамент и положил его на край стола — всё готово, надо лишь дождаться возвращения Букли. Он поднялся на ноги, потянулся, снова открыл шкаф и, даже не взглянув на своё отражение в зеркале, стал одеваться, скоро проснутся Дурсли… Конец главы, — медленно закрывая книгу, оповестил всех Малфой.