Возвращённые, чтобы исправить

Гарри, Гермиона, Рон и Бродяга. Макгонагалл объявила перерыв на пятнадцать минут, чтобы дети смогли передохнуть и при необходимости удовлетворить свои физические потребности, а взрослые — обсудить информацию. Лили подошла к Молли Уизли, желая о чём-то поговорить с ней, Джеймс отошёл в сторону с хмурым, выглядевшим больным и потрёпанным Люпиным, остальные тоже разбились на группы, а Гарри остался сидеть на диване один — только возле его ног примостился пёс, которого юноша аккуратно гладил по голове. Впрочем, одиночество долгим не было — к гриффиндорцу подошли сидящие неподалёку Рон и Гермиона. — Гарри, как ты? — участливо поинтересовалась Грейнджер, усаживаясь на свободное кресло возле друга. — А что я? У меня всё нормально, — пожал плечами Гарри и вздохнул, вновь проводя ладонью по мягкой шерсти Сириуса. — Гарри, я всё же считаю, что твоя мама не должна была так поступать с директором Дамблдором. Он столько сделал для всего магического сообщества и тебя лично, и не заслуживает такого… — безапелляционно заявила Гермиона, качая головой и глядя на друга с укоризной. — Да? Ну хорошо, давай поговорим — что же он сделал для меня лично? — брюнет, поправив очки средним пальцем, поднял на подругу заинтересованный взгляд. — Ну… — девушка запнулась, и её возмущение сменилось сосредоточенностью. Было заметно, что она лихорадочно пытается вспомнить то, чем можно впечатлить друга. Спустя десяток секунд тишины шатенка неуверенно протянула: — Ну, он принял тебя в Хогвартс. Гарри вопросительно поднял брови, но его опередил Рон, который на подобное заявление Гермионы не сдержался, хотя и пытался из-за всех сил, и громко рассмеялся: — Ха! И как бы это директор его не принял в Хогвартс? Гарри волшебник, и, как и все волшебники, он обязан учиться в Хогвартсе, это непреложный закон со времён основания школы. Да и не Дамблдор решает, кому учиться в Хогвартсе, а кому нет. Это решает сама магия. — Рон, ты так говоришь, будто магия — это что-то разумное, — отмахнулась от него маглорождённая ведьма, а затем вновь обратила взор на Поттера. — Но, Гарри, подожди, я сейчас подумаю… Вот… Он ни разу не поставил вопрос о твоём исключении из школы, несмотря на то, сколько раз ты нарушил правила. Более того, он даже награждал тебя баллами. — Ага, — кивнул усмехающийся Гарри, как будто соглашаясь с ней. Впрочем, девушка не успела даже обрадоваться, как брюнет спокойным голосом продолжил: — Ну, во-первых, я нарушал школьные правила отнюдь не в гордом одиночестве и, заметь, не всегда по своей инициативе. И вы оба, если мне не изменяет память, всегда были рядом, а Дамблдор нередко сам и подставлял нас под эти нарушения, да и ты тоже была не лучше… Гермиона аж задохнулась от возмущения. Гарри не просто приписал и её к нарушителям дисциплины — он ещё и выставил подругу едва ли не главным зачинщиком этих самых нарушений. — Да я… Да как ты вообще смеешь думать о подобном? — взвизгнула она, чувствуя, как к лицу приливает волна жара. — Ты же вечно сам во что-то вляпываешься! Кто-то же должен был подстраховывать тебя! Да вы с Роном не смогли бы сдать ни одного переводного экзамена, не заставляй я вас учиться! Не обрати я тогда внимание на профессора Снейпа, не подожги я его мантию, толкнув при этом Квирелла, тебя бы давно уже в живых не было! И это я на полосе препятствий разгадала логическую загадку профессора Снейпа… — Ты бы тоже уже в гробу упокоилась, не приди мы с Роном тебе на помощь, и не факт, что профессора вообще смогли бы что-то собрать, чтобы уложить в гроб, — ухмыльнулся Гарри, которого происходящее в какой-то степени даже начало забавлять. — Помнишь тролля на первом курсе? Конечно, помнишь. Такое вряд ли забудешь. И не изображай из себя жертву, мы ведь тогда тоже могли пострадать… Гермиона расширила глаза, явно желая возразить, но распалившегося Поттера было уже не остановить. Он собирался высказать всё то, о чём молчал годами. — Знаете, друзья мои дорогие, этим летом у меня было достаточно свободного времени благодаря тому, что я запугал родственников Сириусом, и они попросту боялись издеваться надо мной. А от вас не было никакой полезной информации, да что уж там, вы мне даже не писали толком, друзья ещё, называется… Я много думал и анализировал. Я поступил в Хогвартс наивным и невинным ребёнком — если, конечно, не считать того, что в младенческом возрасте стал почти убийцей. Я никого здесь не знал, ни о чём не знал… Я хотел просто учиться волшебству, найти верных и преданных друзей. Я хотел просто жить, так как живут сотни тысяч других детей… Но меня с первых же дней обучения заставляли вступать в чужие конфликты. Меня принуждали становиться живым щитом… Подраться с Малфоем из-за того, что он оскорбил тебя или семью Рона? Давай, Гарри, ты должен заступиться за нас! Ты же «герой»! Спасать эту дуру Джинни, которая не додумалась отдать тетрадь Реддла родителям или учителям? Вот почему ни старшие братья, ни родители, ни учителя не обратили внимания, что с девочкой что-то происходит нехорошее? Конечно, авроров у нас нет, против василиска должны выступать второкурсники. Участвовать в Турнире наравне с совершеннолетними волшебниками… Жертвуя своей душой, защищать от поцелуя дементоров человека, обвинённого незаслуженно? — на этих словах Гермиона раскрыла рот, чтобы что-то возразить, но Гарри не дал ей такой возможности, и, подняв руки вверх, добавил: — Ладно, ладно! Это всё же мой крёстный и мне же было выгодно, чтобы он остался в живых. Да, я эгоист и мне хочется иметь своего взрослого… И, конечно же, ты в то время была со мной… Но как-то так всегда получалось, что вы всегда были рядом и в то же время я оставался один на один с опасностью. — Кстати о Турнире, — упрямо не сдавала своих позиций Гермиона. — Что бы ты делал, не научи я тебя заклинанию Акцио? — Вообще-то, про то, что можно использовать метлу, мне намекнул Крауч, так что я и сам мог выучить заклинание призыва — не такое уж оно и сложное. Я перед тобой на коленях не стоял, ты добровольно вызвалась помочь… А давай я напомню тебе о том люке, который находился под охраной цербера? Да мы с Роном и не подумали бы туда лезть, но нет, Гермионе ведь нужно всё заметить и везде сунуть свой симпатичный носик. Кто заставлял искать нас информацию о Фламеле и лезть на эту Мордредову полосу препятствий? Кто на втором курсе настоял на использовании оборотного зелья? Это, милая моя, нападение на однокурсников, незаконное использование запрещённых снадобий, а также кража дорогостоящих ингредиентов из покоев профессора. Вполне себе наказуемые по закону нарушения, знаешь, на пару месяцев в Азкабане тянет. — Да вы без меня и про василиска тогда не догадались бы, — прошипела Гермиона, чьё лицо начало покрываться румянецем, что говорило о её раздражении и негодовании. — Да. А вот здесь странности были, кстати… — Гарри задумчиво потёр нос, а затем повернулся к рыжеволосому другу, который в разговор не встревал, справедливо опасаясь оказаться меж двух огней. — Рон, помнишь, когда мы в первый раз пришли навестить Гермиону в Больничном крыле, у неё ничего в руке не было. — Да, не было, — прищурив светлые глаза, уверенно кивнул Рон. Гермиона фыркнула и сложила руки на груди, окидывая парней полным недовольства и возмущения взглядом. — Я это точно помню, потому что дотронулся до руки Гермионы… Ну, чтобы понять, действительно ли она на ощупь как камень, — смущённо отводя глаза от подруги, замялся юноша. — А во второй раз, когда Макгонагалл нас отпустила, в кулаке у тебя был зажат тот клочок бумаги, вырванный из книги. Да, так всё и было… — Значит, кто-то подсунул ей этот листок, чтобы мы смогли узнать про василиска, — задумчиво хмыкнул Гарри, запуская руку в свои тёмные волосы. — Потому что я ни за что не поверю, что Гермиона позволила бы себе испортить книгу, какой бы писаниной она ни была. И я не уверен, что и оборотное мы бы смогли сами приготовить правильно, оставляя его без присмотра на длительное время в туалете Плаксы Миртл. В котёл запросто могла попасть вода, когда призрак ныряла в свой унитаз… Так что, дорогие мои друзья и подельники, я более чем уверен — за нами следили и просто вели на поводке, как баранов, в нужном нам, ну а мы и сами были рады вестись… А баллы… Что баллы? Это совсем не та вещь, без которой прожить нельзя, и директор добавлял баллы не лично мне, а всему факультету. Причём добавлял он их несправедливо, что лишь обеспечивало мне множество недоброжелателей с других факультетов. Так что это тоже не проходит. Давай, давай, подруга, вспоминай активнее — что же по-настоящему хорошего сделал наш добрый дедушка Дамблдор? — Сейчас вспомню… — Гермиона вновь затихла, задумавшись. — А, вот… Он в конце второго курса прислал Фоукса в Тайную комнату, чтобы спасти вас с Джинни… — Неа. Тоже не проходит, — отрицательно покачал головой Гарри, — Ты не помнишь, лежала в отключке… Но директора не было в замке, когда мы с Роном отправились в Тайную комнату спасать Джинни, так что он никак не мог прислать феникса на помощь. Я не знаю, как, но мне кажется, что Фоукс сам прилетел… А Дамблдор после даже не отправил меня в Больничное крыло… — А хроноворот на третьем курсе? — Что за хроноворот? — скептически поинтересовался Рон, присаживаясь на корточки рядом с Бродягой; пёс сидел на задних лапах и переводил недоумённый взгляд с Гарри на Гермиону. Впрочем, девушка проигнорировала вопрос друга, похоже, для неё стало делом принципа донести до Поттера, что же для него хорошего сделал директор, поскольку обращалась она исключительно к брюнету: — Ну помнишь ты, на третьем курсе Макгонагалл дала мне хроноворот… — И?.. — Гарри непонимающе поднял брови. — Она дала его тебе, ну это понятно, с разрешения директора, если не с его же приказа. Но причём тут я? — В конце года именно директор подсказал мне использовать его, чтобы мы смогли спасти Клювокрыла и Сириуса! — Ага. Директор опять всё свалил на детей, а сам умыл руки, — ехидно прокомментировал Гарри. — Гермиона, а ты не подумала, что мы могли бы случайно улететь на сотни лет в прошлое, перепутав что-то в этом артефакте? Гермиона возмущённо, но как-то не очень уверенно возразила, сердито хмурясь: — Не перепутали бы мы, я ведь знала, как правильно им пользоваться. И почему, Гарри, ты всё искажаешь и во всём находишь только плохое? — Потому что не вижу там ничего хорошего. Так выходит, что директор ничего для меня не сделал? — Подожди, а как же четвёртый курс? — А вот про четвёртый курс не надо! — тут же помрачнел Гарри. — Дамблдор тогда только развёл руками и сказал, что ничего не может поделать, что я сам должен выкручиваться из заварухи с Турниром, пусть он тогда и считался моим магическим опекуном. И это, по-твоему, называется «он что-то сделал»? Гермиона озадаченно замолчала: ладно бы мало хорошего сделал, но вот так, чтобы совсем ничего… — Ну, директор несколько раз вызывал тебя в кабинет, чтобы лично поговорить с тобой, и ты пил с ним чай с лимонным дольками… Здесь даже пытающийся занять нейтральную позицию Рон не выдержал и громко расхохотался. — Да уж. За четыре года несколько чашек чая и десяток лимонных долек — это же дохрена какое великое благодеяние, — понимающе ухмыльнулся Поттер. — Он всегда морально поддерживал тебя! — в голосе Гермионы прозвенел вызов. — Ты хочешь сказать — вешал на уши лапшу в виде пропаганды за «общее благо» и великой силы любви? Гермиона разочарованно посмотрела на друга, но ответить ей было нечем. Все её доводы Гарри разбивал правдивыми и жёсткими аргументами. — Рон! Ты совсем не помогаешь мне! — возмущённо воскликнула гриффиндорка, внезапно толкая Уизли в плечо. — Потому что считаю, что Гарри прав, — уклончиво ответил рыжеволосый гриффиндорец, хватаясь рукой за подлокотник кресла, чтобы не свалиться на пол от столь «нежного» проявления дружеской симпатии со стороны подруги. — Извини, конечно, Гермиона, ты считаешься самой умной, но иногда… — Такая дура! — встрял в разговор Малфой, незаметно подошедший к Золотому Трио и ставший свидетелем последних минут разговора. — Малфой! Что тебе от нас надо? — тут же встала в позицию Гермиона: только этого змеёныша тут не хватало. — От тебя, Грейнджер, ничего, — с презрительной ухмылкой произнёс слизеринец, а потом обернулся к брюнету: — Поттер, мы не договорили. — Иди отсюда, Малфой, Гарри не будет с тобой разговаривать, — твёрдо произнесла Гермиона, опередив однокурсника. — Эй, — тут же возмутился избранный. — Знаешь ли, я и сам могу решить, с кем мне разговаривать? Ты мне кто? Мать? Или жена? — Я твоя подруга, Гарри! А это же… Это Малфой! Поттер с наигранным недоумением осмотрел усмехающегося блондина с ног до головы, а затем восхищённо прошептал: — Ты смотри… И впрямь Малфой. Я вот ещё о чём думал, кстати, всё-таки зря вы меня этим летом оставили без внимания и присмотра. Я много о чём думал и на многие вопросы нашёл ответы. Почему Малфой никого из маглорождённых, кроме тебя, не обзывает «грязнокровкой», ведь ты не единственная маглорождённая в школе? Да потому что ты чужачка в волшебном мире, прилипчивая, авторитарная выскочка, на всё имеющая своё сверхценное мнение и навязывающая его другим. Ты даже не пытаешься понять этот мир, хотя ведь наверняка знаешь поговорку: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Именно это ты и делаешь — лезешь в чужой монастырь со своими правилами, — Гарри буквально выплюнул каждое слово в заалевшее от гнева лицо (уже бывшей) подруги. — Я вот даже не нашёл ни одного подходящего аргумента, чтобы поблагодарить тебя хоть за что-то. Договорив, Поттер гордо поднялся с дивана и потянулся всем телом с такой самоотверженностью, что раздался хруст его позвоночника. — Если ты не против, пошли выйдем и поговорим там, — юноша кивнул Малфою на выход из зала. — Да и Бродягу выгулять надо. Да, псина, идём пись-пись? — и Гарри заливисто расхохотался на смущённо-негодующее повизгивание собаки.